9 августа (27 июля ст. ст.) Церковь чтит память блаженного Николы Кочанова, Христа ради юродивого, новгородского чудотворца.
Содержание:
- Житие блаженного Николы Кочанова
- Чудеса блаженного Николы Кочанова
- Почитание блаженного Николы Кочанова
- Тропарь и кондак блаженному Николе Кочанову
- Блаженный Никола Кочанов. Иконы
Житие блаженного Николы Кочанова
Под «Житием» блаженного Николы Кочанова можно подразумевать лишь позднейшие, приведенные в стандартную форму, рассказы о новгородском святом. Но ядром этих рассказов нередко бывали древние тексты, например, «Слово похвальное…»
«…Вот, многие стремятся к богатству, иные жаждут славы и власти, третьи не могут без сладости изысканных яств. Но стóит ли все это удивления? Исчезает оно вместе со скоропреходящей жизнью, а некоторым и в жизни сей мимотекущей не пользовало ни мало. Как сон прошло оно; добродетель же — бессмертна. Она блаженна и течет в Вечность; достойна она удивления и хвалы. Много было сильных и богатых — но где они? Слава же святых — неугасима» — начинает свое повествование на манер Притч Соломона «Слово похвальное…». И делает вывод: «Таков блаженный Никола, прозванный Кочанов, урод Христа ради».
«Урод». Слово происходит от старославянского «юродъ», или «оуродъ» — безумный, глупый (то же примерно значение, что и византийское «салос»). В евангельской притче о Десяти девах, как известно, — «Пять же бе от них мудри и пять юродивы» (Матфея, зачало 104). Автор же книги «Юродство и столпничество» идет дальше. Частица «у», более древняя «оу» (еще более древний большой юс) выводится им из санскритского ava, равно как и латинское au, и обозначает что-то вроде «убегания», понижения, «погибели». Слово же «родъ» — от санскритского rudh, расти, увеличиваться. Таким образом, «оуродъ» — это униженный, убегший, погибший для рода, для всего, что растет и увеличивается. Отсюда и обязательное прибавление к именованию подвига: «урод Христа ради» (урод «через» Христа, т. е. Силою Христа), то есть не просто «дурак» или «глупец», а Силою Божией несущий таинственный подвиг, непонятное для окружающих служение, когда святой оказывается видимым для всех «нормальных» людей как погибший, которого теперь можно топтать ногами, как мусор. Отверженным, даже мертвым, как дохлый пес. Избить такого человека могли даже дети несмысленные, а ему самому беда эта как будто в радость, то есть как мертвецу обретенная им нечувственность или как аппендиксу — предназначение его быть «приемником» всех вредных для организма факторов, дабы организм смог жить. Стать мусорным контейнером для общества, спасая общество и сжигая этот мусор собою, отребьем миру, ходатайствуя о мире и уничтожая собою мерзость мира, — вот служение Христово, проявление Христа в «уде» святого Тела Его.
Из древних сказаний дошли до нас и имена родителей святого Николы — Максим и Иулияния. Семья их жила на Софийской стороне Новгорода. Они, по «Слову похвальному», были знатные и состоятельные люди, вероятно — из бояр. О матери Николы, Иулиянии, известно, что она усопла на восемь лет ранее сына и погребена на кладбище Неревского конца (северный сектор древнего Новгорода) у церкви св. Иякова (заложенной при архиепископе Иоанне-Илие Новгородском, празднуемом 20 (7) сентября, о котором мы уже имели честь писать), куда затем положили и мощи блаженного Николы.
Родители блаженного были уважаемы не только за богатство, но и за благочестие, которое оказалось, по словам «Жития», хорошим примером для Николы. От юности своея возлюбил он пост, молитву и коленное преклонение; усердно посещал церковь Божию, игр же со сверстниками, напротив, избегал. Его христианское житие было настолько добродетельным, что люди полюбили его и начали прославлять. Желая избежать «славы от человек», ибо человек «в чести сыи», «егда умирает не оставит ли вся? Ни же снидет с ним слава его» (Пс.48), Никола принял на себя образ «юрода».
Такими, практически «стандартными», словами описывает благочестивый рассказ жизнь новгородского праведника. Здесь нет каких-либо сложностей характера, внутренних борений, сомнений; с младых ногтей избранник Божий предстает перед нами почти безгрешным. Может ли быть такое?
А ответ мы уже дали. Вот и именно — он избранник. Божественное определение: «Не вы Мене избрасте, но Аз избрах вас и положих, да вы идете и плод принесете» (Иоанна, зачало 51) действует всегда в Церкви и в отношении Церкви. Оно — единое для всех христиан, только формы его и проявления — самые многообразные. Поэтому всякий житийный, тем более древний, рассказ необходимо понимать в ключе Промысла Божия, Божественной Мудрости, Путей Господних, а не как панегирик человеческим добродетелям, как известно, мнимым. О несуществовании добрых дел у человека (хотя и о необходимости их для спасения: страшный парадокс!) древние книжники прекрасно знали. Юродство — одно из Дивных Дел Христа Бога нашего, в одном из «удов» Тела Его являемое.
Итак, Никола берет Крест и следует Христу. Он ходил по Нову-граду, по Софийской стороне, и «творил неприличия»: скакал и бегал босиком, в рубище летом и зимой, возможно, в поношенном боярском кафтане, в котором и вышел когда-то из богатого родительского дома, решивши «ругатися» славе человеческой… В сердце же и устах его пребывала непрестанная молитва.
В то время между Софийской и Торговой сторонами была вражда. В чем она заключалась? В криминальном дележе территорий влияния между тогдашними «братками» или в ежегодных зимних кулачных боях «стенка на стенку» на льду Волхова? В летних — на Великом мосту? Как бы то ни было, предание донесло до нас свидетельство о своеобразном поведении двух новгородских Христа ради юродивых, подвизавшихся через Волхов друг от друга; это поведение как будто отражало и пародировало агрессивное соперничество новгородцев. Как уже говорилось, Никола обитал на Софийской стороне, а вот другой святой, и тоже «урод» — Феодор (память его 1 февраля/19 января) — на Торговой. Как только Никола видел Феодора, «случайно оказавшегося» среди толпы на Софийской стороне (на «крышуемой» Николой территории), он тут же с бранью налетал на него и гнал пинками к мосту через Волхов. Гость с Торговой «в ужасе» бежал и, бегая, сетовал и жаловался на «злого» Николу с Софийской. Народ расступался в удивлении: смотрите, что деется-то! Но когда Никола в запале погони вдруг оказывался на Торговой стороне, то тут уж его «злость» внезапно исчезала; Федор же, аки лев рыкая, гнал Николу восвояси — на Софийскую. Это зрелище некогда было даже «усложнено» (возможно, новый элемент был добавлен «по мотивам» какого-то реального случая из разгульной жизни драчливых «граждан»-новгородцев) эпизодом с кочаном капусты, который, вырвав перед этим из чьего-то огорода, метнул в Феодора Никола, устав преследовать «Торгаша». Подобрав на мосту брошенный в него плод земныи, Феодор был таков. Никола же кричал ему вслед: «Верни овощие, человече, не твой бо кочан сей, но мой — Софийский!». С этим овощем так и связалась творимая доныне память его — Николы, сиречь Кочанова (хотя, справедливости ради, отметим, что в службе блаженному ни о каком кочане упоминания нет; впрочем, служба сия, как считают, не совсем оригинальна, а представляет собою редактированный вариант службы св. Андрею юродивому). Случилось как-то раз пути отхода Феодора пролегать в стороне от Великого моста — делать нечего: загнанный в пятый угол (вплотную к кромке воды) Феодор приподнимает полы рубища своего и осторожно пробует воду ступней; делает шаг, другой и, осторожно, балансируя руками и стараясь держать равновесие, идет по воде на цыпочках, яко пó суху. Тут к берегу подбегает другой «салос» и точно так же осторожно пробует ногой воду и затем, как по горячему песку, идет за Феодором. Дойдя до середины Волхова, Феодор останавливается на несколько шагов ближе к Торговой стороне и смиренно дожидается Николы. Тот подходит вплотную к нему — вот так встреча! Ну, куды пришлепал, Николае? Капуста не скиснет без тебя на Софийской стороне? Возлюбим же друг друга. Ступай братушка с миром, Христос посреде нас есть и будет, — шепчет Феодор святые слова, которые, кроме двух «уродов» и их Бога, никто не слышит… и дает Кочанову звонкую затрещину, которую видят все.
Святой Феодор Новгородский завершит свой многотрудный земной путь на семь месяцев раньше братушки Николы.
Чудеса блаженного Николы Кочанова
Теперь, следуя сказанию о чудесах юродивого Николы, перескажем эти два известные чуда. Один богатый вельможа, видимо, по прежнему знакомству с боярской семьей, из которой происходил блаженный, решил оказать ему честь и позвал его на обед. Никола отвечал: как Бог устроит, так и будет, друже. Приглашение, однако, принял и через некоторое время пришел к этому вельможе в гости. Хозяин в это время отлучился, и в доме была только прислуга, готовившая пир, которая сочла за лучшее посмеяться над «уродом» и принялась толкать и даже бить блаженного перед собирающимися гостями. Отнесясь к происшедшему как к чему-то обычному и должному, Никола покинул дом и принялся бегать и скакать, как ни в чем не бывало, по улицам Новгорода. Хозяин, вернувшись домой, обнаружил, конечно, полное отсутствие вина в погребе. Чтобы не упасть лицом в грязь перед собравшимися гостями (теперь не было лишь Кочанова), вельможа послал слуг на Варяжский двор купить вина и, пока одни слуги ходили, он спросил других: не приходил ли Никола. Оказалось, приходил, да убежал. Чего же это он — не набегался, что ли, я ж его ждал! А не претерпел ли он от вас, дурней, беды какой? — Претерпел, кормилец. — Так живо, негодники, впрыгнули в сапоги и бегом за ним, всю Софийскую прочесать! Прощения просить, землю целовать да сказывать, что хозяин челом бьет и милости просит, и с миром принимает в дому своем дорогого гостя. Слуги разыскали блаженного и вновь притащили его в дом, прося при этом прощения и объясняя, что Николе нельзя не вернуться, иначе им за грех сей не сносить главы своея. Пришедшу в дом блаженному, бочки с вином в погребе оказались полными, как и прежде. Готовому пасть ему в ноги хозяину Никола воспретил это делать и велел не трубить о происшедшем. Но, поскольку мы об этом чуде осведомлены, похоже, недолго вельможа тот хранил молчание, — возможно, рассказал он или потомки его — уже после преставления преподобного.
Христа ради уродивый, святой Никола Кочанов отошел ко Господу, по свидетельству «Слова похвального…» в лето шесть тысящ и девять сот (ое?), в оригинале — «×SЦ», то есть 6900, что соответствует 1392 г. Известны, однако, факты, когда в рукописях ставились даты с отсутствующими десятками и единицами. Так что есть вероятность, что после буквы «Ц» могли быть еще какие-либо буквы, и тогда датировка завершения земного пути праведника наиболее правильно должна звучать так: не ранее 1392. Мощи святого, как уже упоминалось, были погребены на кладбище Неревского конца у церкви св. Иякова, рядом с могилой праведной Иулиянии, матери Николы.
Второе чудо было уже по преставлении преподобного. К настоящему времени найдено в Новгороде больше тысячи ста берестяных грамот. И вот, по-видимому, на подобной грамоте во времена жизни блаженного Николы Кочанова была написана долговая расписка. Некто Никифор как-то дал денежку Исааку, своему знакомому, в долг. На долговой расписке, ввиду неграмотности Никифора (а доля неграмотных людей в древнем Новгороде по каким-то причинам возрастала, и ко времени Ивана IV была на порядок больше, чем в XI-XII вв, о чем убедительно говорит академик А. Зализняк в своих замечательных лекциях) поставил подпись приглашенный Никифором пономарь Иоанн. Этот Иоанн время спустя вынужден был отъехать в некий монастырь по делам, как раз, когда настал срок платить долг. Исаак же, должник, как водится, уклонился от платежа, мотивируя отказ тем, что о долге слышит в первый раз, что никакого Никифора и в глаза не видывал, и что если Ивашка пономарь что-то там утверждает, то это значит, что он либо такой же рэкетир, как и Никифор, либо подкуплен последним. Но вот вернулся Иоанн-пономарь и узнал о клевете никифоровой. Он стал молиться блаженному Николе Кочанову на могиле святого. Никола явился ему во сне и сказал, чтобы тот смело шел в суд, и даже если Исаак будет три дня отпираться, то по истечении этих трех дней раскается, попросит прощения и вернет долг. И, что самое интересное, — именно так оно и вышло.
Почитание блаженного Николы Кочанова
Общерусское почитание блаженного Николы, развиваясь в течение полутора веков, оформляется в регулярную установившуюся форму во времена расцвета Московской Руси, в пору осознания Русью ответственности за сохранение правой веры перед лицом разрушительных тенденций апостасии в когда-то христианской, а ныне повсюду отступающей с позиций православия, экумене. В эту эпоху, — ее еще называют «макарьевской», по имени святителя Макария Московского, — во время правления Иоанна IV Васильевича — созываются церковные соборы (1547 и 1549 гг.), на которых устанавливается и формализуется общероссийское почитание большого числа русских святых, доселе либо местночтимых, либо широко почитаемых, но устав служб в честь которых в каждой местности был своим. В это же время собираются (как и в отношении огромного числа прочих русских святых) устные предания и о новгородском праведнике — «салосе» Николе; на основе этих преданий составляются и первые известные нам письменные произведения о нем. Таковыми являются: «Слово похвальное Николы саллосу, сиречь уроду Христа ради, нарицаемому Кочанову», с характерным началом: «Приспе нам братие, светлое празднество и память уродиваго», и сказание о двух чудесах святого, дошедшее до нас в одной из рукописей под общим заголовком: «О святем Никóлае Кочанове». Изложение обстоятельств двух чудес — прижизненного и посмертного — в этом памятнике было обрамлено небольшим вступлением и послесловием, поэтому его долгое время ошибочно считали «кратким Житием» праведника. На самом деле как такового древнего Жития Николы не существует; сравнительно обширные записи о его жизни и подвигах — это продукт позднейшего времени, представляющий собою сочинения на основе когда-то разрозненных записей устных сказаний с прибавлением многочисленных, прошедших «благочестивую цензуру» и приведенных к известным образцам, эпизодов, «стандартных» и общих для любой агиографической литературы. Относительно слова «саллос» или «салос»: священноинок Алексий (Кузнецов), автор вышедшей в свет в начале XX в. книги «Юродство и столпничество», указывает на сирийское происхождение слова; оно обозначало «глупого», «простака», а у греков получило «техническое» значение — в качестве универсального «прозвища» святых, подвизавшихся в юродстве Христа ради. Греческо-русский словарь Вейсмана дает несколько иное значение слова σαλος: качка, колебание, беспорядочное движение. Во всяком случае, это словцо, как нетрудно увидеть, оказывается лишь «кличкой» и «техническим термином», отражающим лишь видимую — точнее, даже кажущуюся, — сторону подвига, но не выявляющим его священной Сути.
В «макарьевскую эпоху» над гробом святого была выстроена церковь в честь святого великомученика Пантелеймона (1554, перекресток улиц Яковлевская и Тихвинская на Неревском конце), но в народе она прозывалась Николо-Кочановской. Устав новгородского Софийского собора предписывал в день памяти Христа ради уродивого Николы Божественную литургию совершать архиерейским чином. Церковь многократно перестраивалась; ее судьба сложна, как и у многих других зданий церковных на земле русской. При советской власти, как это часто бывало, в здании размещался психдиспансер. Ныне церковь отдана РПЦ.
Тропарь и кондак блаженному Николе Кочанову
Тропарь, глас 8.
Терпением своим и мужеством, Христа ради во уродство претворився, блаженне Николае. Худость ризную имея, и тягость вара дневнаго понесл еси, и мразы зимныя терпя. И ныне во вышних Троице предстоя, и нам приходящим с верою, ко раце мощей твоих, исцеление подаваеши, твое успение честно славящим. И молиши Христа Бога, спастися душам нашим.
Кондак, глас 4.
Яко Андрея блаженнаго, ученик и наследник был еси, и того стопам последуя, уродивыи Николае Кочанов, и паки от мирския чади, уничижения и пхания приемля, и о их же согрешении Христу Богу моляся, и по честнем ти успении, великии Нов Град имея мощи твоя в себе, яко неистощимое сокровище, и подаеши исцеление, с верою к раце мощей твоих приходящим, и успение твое честно славящим.
Библиотека Русской веры
Канон блаженному Николе Кочанову →
Читать онлайн
Блаженный Никола Кочанов. Иконы
Древнейшие иконы святого Николы Кочанова, те, что были написаны сразу по преставлении блаженного либо не сохранились, либо их крайне мало. Зато во множестве иконы Христа ради юродивого начинают появляться после середины XVI века — со времени соборного «оформления» его общерусского почитания. По всей видимости, ранний тип таких икон, — унаследовавший, как полагаем, основные черты иконографии Кочанова «домосковской» эпохи, — предполагал ростовое изображение юродивого с ладонью десницы у сердца, в боярской шубе или кафтане, накинутом на плечи, на золотом фоне Божественного Света или под Нерукотворенным Образом Христа в Небе. Такова, например, икона первой половины XVII века, из Николо-Кочановской церкви (великомученика Пантелеймона) на Неревском конце, хоть и несколько поздняя, но, скорее всего, следующая древней традиции.
Другим древним изводом, как полагаем, следует считать парные иконы, где новгородский святой изображен вместе с великомучеником Пантелеймоном, празднуемым в тот же день. Более новым изводом, на наш взгляд, уже «макариевским по духу», следует считать помещение образа юродивого в клейма многофигурных икон типа «Минеи»; блаженный изображался в таком случае в клейме, соответствовавшем месяцу июлю. В еще более позднее время получают распространение изображения юродивого в виде старца с седой длинной бородой, придерживающего левой рукой экземпляр капусты белокочанной. Современные художники пишут заказные изображения Николы, беря за образец как поздние, так и ранние типы икон.
Автор: Георгий Неминущий