Пандемия и карантин стали проверкой готовности христиан к встрече с «последними временами», когда церковь будет существовать в течение трех с половиной лет царства антихриста, когда, как известно, легального богослужения быть уже не может.
Выяснилось, что не только трех лет, но и месяца карантина многие не смогли выдержать, постоянно роптали, требуя возвращения пышности церковных служб и привычных фоторепортажей из храмов.
***
Ведущий круглого стола — историк Глеб Чистяков (РПСЦ).
Давайте теперь обсудим следующий вопрос — моление на дому, в домашней моленной или домовом храме. Несмотря на постоянные разговоры и страшилки о «последних временах», многие верующие оказались совершенно не готовы к продолжению церковной жизни в келейном формате, формате «последних времен» и «царства антихриста», когда, как известно, легального, публичного богослужения быть уже не может. Пандемия и карантин, можно сказать, стали репетицией, испытанием того, насколько христиане готовы к реальным гонениям, к подпольному существованию во время трех с половиной лет царства «сына погибели». Оказалось, что не только трех с половиной лет, но и месяца карантина многие не смогли выдержать, постоянно роптали, требуя возвращения пышности церковных служб, массовости крестных ходов и кичливых фоторепортажей из храмов. Всего совсем несовместимого с эсхатологией христианского мировоззрения. С чем это связано? Почему практика келейной молитвы вдруг стала мало востребованной?
Публицист Алексей Шишкин (РПСЦ).
Скажу честно, я этой ситуацией удивлен. Традиционно для старообрядцев-поповцев навыки семейной молитвы или молитвы группами семей были очень глубоко укоренены. Исторически это вызвано, например, условиями XIX века, когда легальных храмов на больших территориях не было. В советское время, как мы знаем, покойный первоиерарх митрополит Алимпий (Гусев) (митрополит в 1990-2000-е годы) был родом из Нижегородской области, в его детстве семья молилась просто в обычном деревенском доме, куда приходили односельчане.
Детство митрополита Алимпия прошло не в легальном храме, которые тогда практически все были закрыты или недоступны, а в домовой моленной.
Когда в 1990-2000-е годы я оказывал помощь в возрождении нескольких приходов в регионах и ездил туда, то я встречал людей, для которых семейная молитва была совершенно нормальной и понятной практикой. И у меня есть такой опыт встречи Пасхи, когда собирались несколько семей, я приезжал и помогал им совершать пасхальную службу в деревенской избе или в городской квартире. Это были группы, с которыми я поддерживал связь, и которые потом выросли в приходы.
И вот для меня эта ситуация с нынешней Пасхой была непонятна, поскольку у меня есть многократный опыт пасхальной службы в малой группе, среди всего нескольких человек, и для меня такая идея совершенно понятна.
Для меня непонятна эта паника, связанная с карантином и самоизоляцией, — «Чем заняться?»
Ну как зачем заняться? Молись! Ты бегал по работе, у тебя был мир, который, как говорит Антоний Великий, трясет как в решете, ты бегал как белка в колесе, у тебя не было времени читать душеспасительную литературу, наверняка лежат христианские книги, которые ты давно хотел прочесть, но эта суета, в которую ты был втянут помимо своей воли, не давала этим заняться. Прекрасно, теперь сиди себе спокойно дома, молись, читай эту душеспасительную литературу, до которой раньше руки не доходили годами, и считай это для себя великой милостью Божьей.
Кстати, патриарх Кирилл сказал про Марию Египетскую, а ведь мне эта мысль пришла задолго до его слов. Ведь очевидно, что это и есть уход в пустыню в том виде, в каком это возможно для современной городской цивилизации. Это милость Божия, чтобы привести себя к тому, чтобы помолиться, прочесть что-то душеспасительное. И мне совершенно не понятно, почему в нашем исповедании (РПсЦ) возникла такая болезненная реакция, можно сказать, истерика: «Пусть мы заболеем и умрем — станем мучениками, но все равно на Пасху придем в храм».
Я вижу, что то самое потребительское отношение, о котором говорила редактор газеты «Караван» Мария Орлова, к сожалению, проникло и в ограду старообрядчества и стало вытеснять укорененные, традиционные для старообрядчества, навыки молитвы в малых группах, семейных группах.
Почему это стало происходить? Думаю, в том числе потому, что если православная конфессия начинает превращаться в учреждение сферы услуг, то такой прихожанин наиболее удобен и выгоден.
Лишенный навыка домашней молитвы, он вынужден прийти в храм и принести какую-то денежку, он вынужден полностью слушать, что скажут священники или архиереи, поскольку никакой альтернативы у него нет.
Это удобно в стабильной капиталистической реальности, в которой религия, незаметно для вовлеченных в этот процесс людей, начинает превращаться в сферу бытовых услуг. И как раз эта эпидемия разбила этот «сосуд скудельный» и показала, что это ложный, неправильный подход. Причем для старообрядцев даже больше, чем для новообрядцев, ведь у новообрядцев уже веками практически нет опыта домашней молитвы в малых группах или он очень ограничен, в то время как для старообрядцев он традиционен. И тем более удивительно, что стала складываться какая-то односторонняя потребительская модель, когда один продает услуги за деньги, а другой платит и потребляет их. И Господь, по-видимому, посредством эпидемии разбил такую модель, и нам придется от нее отказываться, потому что то, что сейчас происходит, видимо, быстро не закончится, одна инфекция может перетекать в другую, возможно, даже худшую.
Председатель православного Боголюбского братства Русской Православной Церкви Московского патриархата Андрей Васенев (РПЦ).
Наш круглый стол меня немножко умиляет, потому что мы так согласны друг с другом, очень все ловко складывается. Я бы сказал, что не только для христиан-старообрядцев, но и христиан из РПЦ традиция домашней молитвы очень понятна и знакома.
В советское время традиция домашней молитвы была известна каждому, кто всерьез считал себя верующим человеком.
Тогда никто не мог себе позволить такую роскошь, как просто так прийти в храм и поставить свечку, каждый понимал, какие последствия он за это понесет. В советское время службы устраивались дома, таких примеров тысячи, иногда тайком, но в любом случае вне храмов. А сейчас, действительно, из-за этой дистанции в тридцать лет, когда возрождение Церкви было понято в первую очередь, как возрождение храмов, несколько атрофировалось понятие Церкви как собрания. И поэтому молитва в нынешних условиях, которая на самом деле в традиции Церкви присутствует, оказалась в большинстве случаев не понята и не принята среди прихожан РПЦ. Почему? Потому, что их никто не научил.
У поколения, пришедшего за эти годы, этого нет в опыте, их никто не учил традиции. Вот колоссальный пробел и проблема. И за этой проблемой кроется еще более глубокая — это вопрос понимания, собственно говоря, кто моя община.
Мария Орлова уже говорила об этом. Так вот, этот вопрос актуален как для священников, так и для самих верующих. Что значит молиться вне храма? Это молиться келейно, наедине с собой? Или все-таки есть то церковное собрание, с которым я могу свою молитву разделить? С кем я могу ее разделить, кто моя община, в какую общину я вхожу? Оказывается, люди, годами ходя в один храм, даже телефонов друг друга не имеют.
Это что касается прихожан, а для духовенства встал еще вопрос: «А как я буду окормлять мою общину? Как я буду ее причащать?» На самом деле, есть способы, как это можно было бы сделать. В частности, например, у православных в Германии на уровне епархии было решено раздать прихожанам преждеосвященные Дары, чтобы они причащались дома. Соответственно, вы понимаете, каково должно быть доверие священника к тем, кому он эти Дары дает. Он должен знать тех людей, кому он их дает. Фактически, верный — это член общины того или иного храма, которому можно доверить причаститься дома. Много ли таких? Много ли священников на это решились? Я знаю немногих, но они есть, слава Богу. И вот по опыту нашего братства могу сказать, что такой проблемы нет.
Ведь чем братство отличается от обычного прихода? Тем, что между обычными храмовыми службами (воскресными, праздничными и так далее) есть общая жизнь, когда братья и сестры регулярно, два-три раза в неделю, встречаются по каким-то своим вопросам и темам. И всегда такие встречи начинаются и заканчиваются молитвой. На данный момент мы с вами разговариваем, а мне на почту приходит оповещение, что завтра мы будем совершать общую великую вечерню, тоже в Zoom, будем разбирать весь чин, все стихеры, тропари и так далее, все будет также, только вне храма. Слава Богу, что эту службу можно служить вне храма.
Конечно, встает вопрос с евхаристическим служением, но об этой проблеме я уже говорил. Поэтому, собственно говоря, проблемы нет. Церковная традиция знает, что такое домашняя молитва, есть проблема с ненаученностью и незнанием традиции.
Г. Ч.: Давайте теперь попросим Вячеслава, как самого опытного из нас в домашних подпольных молениях, рассказать про опыт часовенного согласия в этом плане.
Этнолог Вячеслав Печняк (часовенное согласие).
Готовясь к сегодняшнему круглому столу, я просто взял и посмотрел банальные списки по Пермской губернии (в состав которой исторически входила наша нынешняя Свердловская область) — это Екатеринбургский, Верхотурский, Шадринский и Камышовский уезды. По данным на конец XVIII-начало XIX веков, в 70 населенных пунктах этих четырех уездов существовало 91 религиозное здание, 21 из которых (то есть почти четверть) — это домашние моленные. Далее берем данные на конец XIX-начало XX веков по тем же четырем уездам, где исторически проживали наши старообрядцы, ситуация почти такая же, но уже 35 домашних моленных из 93 религиозных зданий. По-моему, очень говорящая статистика. И это только те моленные, которые были учтены и отражены в епархиальных ведомостях, то есть в отчетах по Екатеринбургской епархии Синодальной церкви. Есть достаточно интересные описания того, как выглядели некоторые из этих моленных. Как правило, это был деревянный дом с отдельной комнатой, в углу которой помещались иконы. Есть, например, такие описания: «Обывательский дом, при нем изба с небольшой моленной с двухъярусным иконостасом» или «… внутри дома три избы, одна на особицу с трехъярусным иконостасом». По 18 отчетным наименованиям, которые сейчас передо мной, почти везде значатся двух- или трехъярусные иконостасы. И тут я абсолютно согласен с Андреем и Алексеем.
Меня особенно удивило, что и в РПСЦ началась эта истерика из разряда «как же Христос воскреснет, если я в храм не пойду?» Ведь с богословской точки зрения, если все христиане одновременно, как положено, в полночь начнут пасхальную утреню, ничего же не поменяется, тело будет вместе.
И почему вызывает такие вопли вопрос о том, как причащаться? Пусть тебе дадут запасные Дары, возьми и причастись.
Г. Ч.: Вячеслав, такой вопрос. Я немного не в курсе, но ведь есть разные духовные обычаи (не Таинства), которые очень популярны у христиан, например, освящение богоявленской воды, куличей и яиц, то есть те обычаи, в которых участвует основная масса людей. Я слышал, что все это может освящаться в домашних условиях. Расскажите об опыте вашей общины.
В. П.: Наш наставник всех благословил, чтобы дома самим по полному чину, который может совершать мирянин, освящать. Поэтому для меня было забавно, когда на Страстной седмице я прочитал новость, что патриарх Кирилл из РПЦ МП рассказал всем, как можно дома освятить куличи, а все стали удивляться, были какие-то комментарии, вроде: «нельзя без батюшки освящать, вообще службу без батюшки нельзя» и «дома вообще молиться грех», и так далее. На самом деле, просто за этим скрывается банальное потребление. В моей домашней моленной все совершенно спокойно освятилось (и куличи, и яйца), по благословению моего духовного отца, это нормальная практика — в необычных и стесненных условиях находить какие-то выходы.
Вообще, восточное христианство само по себе настолько универсально, что оно обладает всеми необходимыми методами, потому что за 2000 лет с Церковью чего только не происходило, и ответы на все эти вопросы давно есть, главное их знать.
Что касается Великой воды, то у нас она дома, конечно, не освящается, ее освящение происходит путем вливания старой воды в новую воду.
Главный редактор регионального журнала «Бизнес и Территория» и шеф-редактор Тверской областной газеты «Караван Ярмарка» Мария Орлова (РПЦ).
Я хотела бы сказать про новые технологии в этом древнем деле. Новые технологии появились, например, в эту Великую субботу. Митрополит Тверской и Кашинский Савва освящал куличи через Инстаграм.
В. П.: Забавно, конечно. Ну, в нашем согласии отношение к электронике всегда отрицательное, вплоть до того, что в помещение, где есть икона, стараются не вносить даже телефонов. Поэтому у нас, конечно, никакой онлайн-трансляции не будет.
А. Ш.: Я хотел бы добавить, что, насколько я понимаю, у наших христиан отношение к интернет-трансляциям тоже крайне отрицательное, я его разделяю. В РПЦ ситуация другая. Раньше, если не было возможности пойти на Пасху в храм, то многие смотрели трансляцию службы, например, из храма Христа Спасителя, которую каждый год стабильно показывали по телевизору последние 20-30 лет. Но в этом году впервые за все это время на официальных сайтах, например, сайте Московской Патриархии, стали выставлять тексты пасхальных служб. На самом деле, эти тексты, конечно, не представляют никакой тайны, любой человек, владеющий интернетом, может их найти, есть даже большие порталы, где размещены новообрядные и даже старообрядные версии, есть и Минеи, и Триодь постная, и Триодь цветная.
Сейчас на официальных сайтах выставили тексты пасхальной службы, и я глубоко убежден, что для души гораздо полезнее скачать, распечатать этот текст и прочесть, пусть с ошибками, пусть без пения, но самостоятельно в него погрузиться.
Может быть, даже впервые, и попытаться понять, что там написано и что там поют, чем просто смотреть на экран. Я считаю, что онлайн-трансляции — это все-таки зрелище. А самостоятельное чтение, пусть корявое, пусть хоть с пением, как говорится, на девятый глас, — это все-таки будет реальная молитва и труд, прежде всего. Тем более, в древности, живущие в скитах монахи-подвижники, далеко не все были регентами или певчими, далеко не все владели гласовыми попевками. Так что выход есть. Нет, действительно, привычки в голове.
Г. Ч.: Я тоже хотел бы добавить на эту тему. Думаю, проблема также связана с появлением в старообрядческих согласиях людей, полностью оторванных от традиций, особенно книжных.
В каждом современном молитвеннике издания РПсЦ, начиная с 1988 года, есть глава «Устав. Как в дому совершать молитвенное правило за церковную службу», там написано, как молиться за службу Исусовой молитвой, Псалтырью, поклонами.
То есть любую службу (вечерню, утреню, часы и так далее) можно отмолиться либо книгами, либо даже Исусовой молитвой, если ты такой неграмотный и совсем ничего не знаешь кроме нее. И об этом говорится практически в каждом старообрядческом молитвеннике. Эта информация не случайно давалась в молитвенниках и календарях, изданных по благословению митрополита Алимпия (Гусева). В те годы в старообрядчестве было множество людей, которые совершали молитву богослужебного круга на дому. Была жива память и о гонениях советского времени. Издатели проявили изрядную мудрость, поскольку предвидели, что благоприятные для церкви времена не могут длиться вечно. Эпоха благоденствия может резко смениться гонениями, потрясениями общественно-политического характера или стихийными бедствиями. Тогда-то и пригодятся эти важные указания келейного богослужения.
Очень странно, что появилось огромное количество людей, которые, может быть, не открывали никогда этот молитвенник, потому не знают, что всегда есть альтернатива богослужению в храме. Многие не знают и старообрядческой истории. Проповедуют странные учения, пришедшие из новообрядческой среды: «Если нет храмовой службы — конец церкви».
Пусть хотя бы почитают книгу Дмитрия Урушева «Ветковский патерик», где рассказано о том, как долго после церковного раскола и Большого Московского собора 1665-1666 годов старообрядцам приходилось обходиться практически совсем без храмов. Автор пишет: «Совместно с двумя священниками в 1695 году Феодосий освятил расширенную ветковскую церковь во имя Покрова Богородицы, на дораскольном антимисе, оставшемся от священноинока Иоасафа. Так был освящен первый после раскола православный храм, в котором постоянно свершалась Божественная литургия…»
Продолжение следует.
Также приглашаем читателей ознакомиться с первой частью круглого стола и материалами других круглых столов:
- Тридцать лет так называемого «духовного возрождения» дало поколение духовных потребителей
- Мужские головные уборы в культуре русского народа и старообрядчества
- Роль мирян в старообрядчестве
- Конституционная реформа в Российской федерации
Церкви-организации все эти надомные моления невыгодны. Дело не только в сборе доходов (услугах). Я думаю опасность самостоятельных домашних молитв видится в потере контакта с паствой, а значит возможности контроля и влияния на нее. Чем больше люди «а мы и сами тут можем», тем меньше общий «авторитетный» вес церкви для людей, меньше возможности внушать что-то с амвонов, заниматься пропагандой, для духоносных старцев-ревнителей без личного контакта сложнее будет колотить секты своих почитателей которые будут смотреть батюшке в рот и быть готовыми пойти на костер если он скажет, что в карте Тройка анчихрист. Возможности для влияния и контроля ослабляют все эти надомные самостоятельности.
чии будеши тьзоименитый?