Учредительное собрание — наиболее честный и логичный путь конституционной реформы

31 января в Москве состоялся круглый стол «Конституционная реформа в Российской Федерации», в котором приняли участие представители старообрядческой общественности — историки, правоведы, эксперты. Поводом к проведению круглого стола стала конституционная реформа в Российской Федерации, инициированная президентом РФ В. В. Путиным.

 ***

Глеб Чистяков, историк, модератор круглого стола

Поводом для проведения этого круглого стола, созванного в столь краткие сроки, стало столь же поспешное начало конституционной реформы. В Государственную Думу уже внесены поправки от имени Президента РФ. В средствах массовой информации публикуются выступления, в которых озвучиваются самые разные — порой здравомысленные, а порой странные и удивительные — предложения об изменениях тех или иных пунктов основного закона страны. При этом совершенно в стороне остается вопрос о какой-либо логичной и всем понятной процедуре разработки конституционного документа. Не упоминается даже привычное с советского времени «всенародное обсуждение», когда жители страны через собрания самого разного формата, от трудовых коллективов до первичных партийных организаций, выдвигали свои пожелания к новой Конституции.

Так, например, при обсуждении Конституции РСФСР 1937 года ее проект был опубликован во всех газетах страны, передан по радио, издан отдельными брошюрами на 100 языках народов СССР тиражом свыше 70 миллионов экземпляров. Он был обсужден на 450 тысячах собраний и 160 тысячах пленумов Советов и их исполкомов, заседаний секций и депутатских групп; в этих собраниях и заседаниях приняло участие свыше 50 миллионов человек (55% взрослого населения страны). Всенародное обсуждение проекта Конституции 1977 года началось 5 июня и продолжалось до конца сентября. По официальным данным, в нем приняло участие свыше 140 млн. человек, т.е. более четырех пятых взрослого населения страны. Рассмотрению проекта было посвящено около 1,5 млн. собраний трудящихся по предприятиям и колхозам, воинским частям. Всего поступило около 400 тыс. предложений о поправках к отдельным статьям.

Несколько слов об истории конституционного строительства в нашей стране. Первым полноценным конституционным актом можно назвать известные «Кондиции императрицы Анны Иоанновны» 1730 года, которые разработал князь Дмитрий Михайлович Голицын. Этот проект устанавливал конституционный режим, при котором власть монарха серьезно ограничивалась, а часть важных полномочий передавалась Верховному Совету, состоящему из представителей наиболее знатных родов империи. «Кондиции» действовали, однако, не более пяти недель и были дезавуированы самой императрицей.

Известными проектами основных законов страны являлись нереализованные проекты конституций декабристов П. И. Пестеля и Н. М. Муравьева (1820-е годы). Эти документы были направлены, в первую очередь, на расширение гражданских прав и свобод. Среди них привычные нам сегодня свобода совести, свобода собраний, свобода слова, свобода печати. Конституции Пестеля и Муравьева решали также самый острый вопрос российской жизни — ликвидацию крепостного права. 

Однако первым конституционным актом, имевшим реальные исторические последствия, можно считать «Манифест об отмене крепостного права», подписанный Александром II весной 1861 года. Он, наконец, упразднял институт крестьянского рабства в нашей стране. В научной литературе также часто упоминается проект конституции Михаила Тариэловича Лорис-Меликова 1881 года. Он подразумевал создание на небольшое время совещательных комиссий с участием выборных представителей значительных городов и земского управления, поэтому не являлся конституцией в полноценном смысле этого слова. Этот проект также не был реализован.

Конституционное содержание имел указ Николая II «Манифест 17 октября», опубликованный в 1905 году. Он коренным образом менял управление страной, превращая государство в конституционную монархию с парламентом, пусть и с весьма ограниченными полномочиями. Однако «Манифест 17 октября» не решал многие государственные проблемы, включая вопрос о помещичьем землевладении. Причиной этого было то, что документ был разработан в высших эшелонах власти, без какого-либо участия широкой общественности и тем более всего населения страны.

Первой и единственной попыткой в истории нашей страны создать легитимный, с участием широких слоев населения, корпус конституционных законов стал созыв Учредительного собрания в ноябре 1917 года. Но оно проработало всего лишь один день. После этого собрание было насильственно разогнано большевиками, устроившими государственный переворот.

Советские Конституции, принятые в 1918, 1925, 1936 и 1977 годах, были разработаны в узкоклассовых и узкопартийных интересах и утверждены политически зависимыми  государственными структурами. Похожая же участь постигла Конституцию 1993 года, которая была разработана в условиях государственного переворота и была вынесена на формальное всенародное обсуждение всего за месяц до голосования. В любом случае, все действовавшие на территории России Конституции не были итогом общественного консенсуса, а лишь закрепляли власть той или иной политической группы.

Исторически сложилось, что российские элиты, инициировавшие принятие указанных правовых актов, отказывали российскому обществу, а по большому счету и всему народу в субъектности, в самостоятельности, в способности участвовать в конституционном и государственном строительстве. Этот идеологический дискурс сохраняется и сегодня. Достаточно почитать выступления публицистов и политиков разного уровня и ранга. Так, политик либерального спектра Анатолий Чубайс указывает:

Представьте, организовали в стране по-настоящему полностью демократические выборы, основанные на волеизъявлении трудящихся с равным доступом к СМИ, к деньгам… Результат таких выборов оказался бы на порядок хуже, а возможно, просто катастрофичен для страны.

Ему вторит идеолог государственнического лагеря Маргарита Симонян (в изложении спецкора ИД «Коммерсантъ» Олега Кашина):

На любых свободных выборах у нас победят фашисты, которые нас с вами с удовольствием повесят.

Ту же линию об исторической недееспособности русского народа поддерживает политик-патриот Егор Холмогоров. Вот что пишет автор собственно о качествах русского народа начала XIX века:

Народ был не просвещен, существовал катастрофический разрыв между темными, но православными по вере массами и говорившей на «смеси французского с нижегородским» элитой, не бывавшей по многу лет у исповеди и причастия. В России не было единой нации, единого цивилизационного и культурного стандарта, и в этих условиях декабристский либеральный эксперимент привел бы только к расколу и деградации общества — распаду государства, сепаратизму, сотням пугачевщин, уничтожению гражданского пространства, в котором только и возможно равенство.

Получается, что народ, давший миру А. Рублева и М. Ломоносова, А. Пушкина и Аввакума (трое их этих четырех имели — простонародного происхождения, а сколько великих людей вышло из бывших крепостных), победивший на Куликовом поле в 1380 году, изгнавший интервентов из Москвы в 1612 году, отразивший нашествие «двунадесят языков» в 1812 году, создавший потрясающую архитектуру, иконопись и музыку, наконец, последний из народов, сохранивший чистоту православия как в виде формулы «Москвы Третьего Рима», так и после церковного раскола в форме старообрядчества, — недостоин освобождения от многовековой тирании и крепостного гнета. Сбрось кандалы с рук русского народа — начнется пугачевщина, дай свободу вероисповедания — погибнет гражданское пространство, освободи крестьян из крепостной зависимости — распадется государство, даруй всеобщее избирательное право — общество расколется и деградирует.

Звучат слова также о том, что парламентская республика у нас невозможна, что полноценные и свободные выборы губернаторов в России можно будет проводить не ранее, чем через сто лет. И неважно, что другим народам это разрешено, важно, что русскому народу запрещено, как невоспитанному, недостойному и неполноценному. Этим самым русскому народу отказывают в субъектности, в самостоятельности, в адекватности, в способности выдвинуть миллионам сограждан из своих рядов новых талантливых и честных людей, способных стать законотворцами, президентами, министрами и т.д. и т. п.

В этом ключе созыв Учредительного собрания стал бы не только самым честным и прозрачным путем для конституционной реформы, но впервые в истории позволил бы привлечь широкие массы населения к этому важнейшему акту государственного строительства. Более того, Учредительное собрание могло бы восстановить утраченную после большевистского переворота историческую преемственность, ликвидировать последствия ресентимента, довлеющего над нашим народом вот уже более ста лет.

Павел Кудюкин, сопредседатель профсоюза работников высшей школы «Университетская солидарность», зам. министра труда в правительстве РФ в 1991–1993 гг.

Павел Кудюкин выступил докладом «Старообрядчество и Учредительное собрание: уроки истории и возможности современной ситуации».

Я историк, сейчас являюсь сопредседателем регионального профсоюза работников высшей школы «Университетская солидарность». Происхожу из семьи со старообрядческой традицией, мои предки принадлежали к спасовому согласию.

Хотел бы поговорить о том, как старообрядцы относились к Учредительному собранию 1917 года, традиции выборности, которая существовала как в старообрядчестве, так и в дониконовской Церкви. Например, до церковного раскола прихожане сами выбирали священников. И это был процесс непростой, даже конфликтный. Прихожане могли выбрать, могли пригласить священника, а могли и убрать с прихода. Можно вспомнить, как несколько раз изгонялся протопоп Аввакум из-за недовольства прихожан строгим отношением к повседневной жизни и к ведению службы. Отмечу, что как дониконовская церковь, так и старообрядческие сообщества скорее исходили не столько из идеи классической европейской демократии, сколько из идеи соборности. Эти идеи все-таки разные, поскольку демократия предполагает принятие решения из интересов большинства, а соборность — консенсусом, с учетом мнения всех сторон. Но и демократия, и соборность имеют один корень.

В свое время, в 70-х годах, видный итальянский политолог Нарберто Боббио в испанском журнале как раз описывал, что такое демократия: «Вот мы обнаруживаем, что в обществе есть разные позиции. Мы вступаем в диалог, обсуждаем, пытаемся найти общую позицию, а если не получается, ну что ж — тогда голосуем». Буквально с итальянского это звучит так: «Лучше считать по головам, чем рубить головы». А на русском звучало бы примерно так: «Лучше считать голоса, чем рвать глотки». Понятно, что получить решение по общему согласию сложно и далеко не всегда достижимо.

Вспомним, что после указа «Об укреплении начал веротерпимости» в 1905 году старообрядцы в России получили возможность открытого участия в общественно-политической жизни — при всех ограничениях, которые продолжали существовать не только после этого указа, но и после указов марта и октября 1906 г. В то время привлечь старообрядцев на свою сторону пытались крайне правые, черносотенные и монархические организации, такие как «Союз русского народа». Но это у них не получилось. Старообрядцы ориентировались скорее на либеральные силы, что проявилось потом в 1917 году, ориентировались на такие организации, как «Партия мирного обновления», «Прогрессивная партия». Среди видных основателей некоторых из этих партий были и видные старообрядцы, например, Павел Павлович Рябушинский — сначала в партии обновления, потом в прогрессистах.

Для старообрядцев, в силу их истории, несомненной ценностью были демократические свободы — свобода мысли и слова, свобода совести. Еще Аввакум писал о том, что нельзя приводить к религиозному единомыслию насилием. И даже более глубоко эти идеи прослеживаются у нестяжателей — преподобных Нила Сорского и таких ученых иноков, как Максим Грек. Они указывают о том, что вероучительные разногласия надо решать обсуждением и увещеванием, а не с помощью государственной власти и террора.

В 1917 году, после февральской революции, прошло несколько съездов представителей старообрядческих согласий (белокриницкого и поморского). Большая часть общественно активных старообрядцев выступало за поддержку Временного правительства и за активное участие в выборах в Учредительное собрание.

Несколько слов о том, как были организованы выборы: это было интересно и действительно прогрессивно. Был составлен, наверное, лучший в российской истории и в мировой практике избирательный закон — «Положение о выборах Учредительное собрание». Он был очень гибкий и давал возможность достаточно полно учесть интересы разных социальных групп. Предполагалось, что всего должно быть избрано 730 членов Учредительного собрания. Для выборов были организованы 64 многомандатных округа с пропорциональной системой выборов и 8 одномандатных округов, в небольших административных образованиях, плюс 7 фронтовых и флотских округов. Это было сделано в административных границах губерний и областей, за небольшим исключением. Списки выдвигались отдельно в каждом округе, для выдвижения достаточно было 100 подписей граждан, имеющих право голоса. При этом одновременно с выдвижением списка они выдвигали кандидата в избирательную комиссию соответствующего округа.

Гибкость еще обеспечивалась тем, что списки могли блокироваться (временно соединяться — прим. ред.) друг с другом. Была форма полного блока, когда разные списки собираются в единый блок и голоса учитываются совместно. Также была форма частичного блока, когда уже после голосования договаривались, каким образом будут учитываться голоса. Всего было выдвинуто 689 списков, 6 из них выбыли. Право голоса имели и мужчины, и женщины с 20 лет, военнослужащие с 18 лет. В армейских и флотских кругах в комиссии по выработке положения прошла длительная дискуссия. Обсуждали, что если дается возможность гражданину защищать страну с оружием в руках с 18 лет, то странно не давать ему право голосовать на выборах.

Старообрядцы сформировали списки в 13-ти округах. Это в основном были регионы со значительным старообрядческим населением. В целом ряде округов это были общие старообрядческие списки. Тут наблюдался интересный феномен. С одной стороны, политические объединения начинали преодолевать вероисповедные различия, представители разных согласий формировали общие списки; с другой стороны — политические различия вступали в противоречие с вероисповедными.

Старообрядцы, как и всё российское общество 1917 года, все-таки разделились. Как я уже говорил, большая часть старообрядцев ориентировались на союз с более умеренными партиями, прежде всего с кадетами; были блоки с трудовой народно-социалистической партией — самой умеренной социалистической партией. Но были случаи, когда старообрядцы в некоторых регионах призывали голосовать за социал-демократов.

Очень интересно, что в Нижегородском округе был единственный блок со списком, выдвинутым синодальной церковью, — «Группы христианского единения за веру и родину», который блокировался со списком кадетов и со старообрядческим списком. Там был выбран самый правый из всех депутатов Учредительного собрания — архиепископ Владимирский и Суйский Сергий (Страгородский, с которым впоследствии и связано понятие «сергианство»). Где-то были блоки старообрядцев с Всероссийским крестьянским союзом, где-то с Союзом землевладельцев. Очевидно, что ситуация была достаточно пестрая, и старообрядцы политически все-таки оказались разделенными.

Всего по России было получено за старообрядческие списки 134 000 голосов — это 1,3% от избирателей. Разброс по округам составлял от 0,1% в Забайкалье до 2,8% в Нижегородском и Пермском округах. Поэтому, увы, старообрядческого представительства в Учредительном собрании не было.

Может быть, это тоже урок для современности. Во-первых, нужно понимать, что Учредительные собрания нужно готовить серьезно и достаточно долго, чтобы общество успело сорганизоваться. Но тут замечание по поводу высказываний современных политиков о «неготовности общества и народа». Общество никогда не будет готово, если ему не давать решать свою судьбу, также как невозможно научиться плавать в сухом бассейне. Именно в обсуждении своих проблем оно и будет структурироваться, самоорганизовываться, учиться договариваться.

Думаю, что рано или поздно российское общество придет к обсуждению принятия Конституции не в таком, мягко говоря, пожарном и не очень честном режиме, а в нормальном широко-демократическом. Спаси Христос.

Все-таки более полной системы отражения различных позиций общества, чем пропорциональные выборы, пока не существует. Если говорить о возможности каких-то куриальных либо корпоративных выборов, но у нас, к сожалению, не слишком развита система общественных объединений, есть некий непрофессионализм.

Я считаю, что профобъединение, к которому принадлежит наш профсоюз Конфедерации труда России (он второй по численности), — действительно из числа профсоюзов, растущих снизу, создаваемых самими работниками. Но мы по самой оптимистичной оценке насчитываем 2 миллиона членов при почти 80 миллионах трудоспособного населения — это слишком мало.

Я думаю, что должны произойти изменения в самом обществе, чтобы сама идея необходимости новой Конституции и ее принятия Учредительным собранием стала достаточно распространенной в обществе. Над этим надо работать, в конце концов, в России впервые идея Учредительного собрания появляется у декабристов, то есть почти сто лет прошло до тех пор, когда ее попытались реализовать в 1917 году, и то, к сожалению, неудачно.

Хочется верить, что в современных условиях процессы идут быстрее, возможностей доносить до людей идеи больше. Я не думаю, что это произойдет в ближайшие год или два, но работать над этим надо. Надеюсь, что это займет не сто лет. Отчасти это зависит от нас: если мы будем постоянно доносить до людей те идеи, которые изложены в тезисах резолюции, будем убеждать людей, что именно таким путем мы сможем создать ту правовую основу, которая позволит нам достойно жить. 

Несомненно, можно использовать. Например, можно использовать положение о выборах с некоторыми корректировками. Еще раз говорю, что в истории российских выборов — это самый совершенный закон. И на общемировом уровне он выглядит более чем достойно.

Из наработок Учредительного собрания мы знаем, что оно, в сущности, работало одну ночь и успело принять только название страны: «Российская демократическая федеративная республика» и основные положения закона о земле, ну и создало комиссию для ведения переговоров о мире… и всё. Но в наработках представленных партий есть достаточно много интересного: подходы к решению национально-территориального вопроса; признание того, что автономными единицами в этой федеративной республике могут быть созданные не только по этническому признаку (который достаточно опасен, что понятно), но и по особенностям культурно-исторического развития.

Очевидно, что если бы российская демократическая федеративная республика уцелела, то, скорее всего, казачьи регионы были бы автономными областями с особым статусом. Русский север, сибирские регионы тоже, вероятнее всего, были бы автономным областями или штатами Российской республики. Вот такая территориальная автономия сочеталась бы с национально-культурной автономией, с возможностью для этнических групп создавать экстерриториальные общественные объединения для отстаивания своих культурных интересов и особенностей, возможность преподавания на родном языке, развитие культуры на родном языке. Россия — страна вроде бы однородная, как бы с очевидным русским большинством, но при этом многоэтничная, и никуда мы от этого не уйдем.

Видимо, была бы достаточно интересная судебная система, поскольку здесь были бы учтены наработки Временного правительства, когда низовые судьи избирались бы населением, а дальше бы судебный корпус сам избирал бы суды более высокого уровня. При этом сохранялись бы все лучшие черты судебной системы в соответствии с судебной реформой 1864 года.

Надо сказать, был еще конституционный проект Временного правительства. Оно создало конституционную комиссию, куда входили в основном представители кадетской партии. Он был более президентский, но все проекты в полной мере декларировали полный набор прав и свобод.

Практически все Учредительные собрания и на территории бывшей российской империи, и в центрально-восточной Европе, помимо Конституции, принимали основополагающие акты и акты социально-экономического характера. Видимо, когда мы доживем до Учредительного собрания в России, оно должно будет принять какие-то очень серьезные решения и относительно социально-экономического устройства страны, с тем чтобы избежать того олигархического и грабительского капитализма, который мы сейчас имеем.

Юрий Исаев, историк и краевед

Юрий Исаев зачитал доклад «Старообрядчество и традиции народоправия», в котором обозначил исторические вехи становления русской народной соборности от вечевых традиций до созывов Земских соборов.

В прошлом я работал в сфере коммуникации и рекламы в Москве, имею режиссерское образование. Я прошел много разных сфер, также был немножко занят в общественно-политической жизни — был заместителем председателя по организации различных форумов и экспертных мероприятий в Институте глобализации и социального движения. В последние годы переехал в деревню, сейчас занимаюсь сельским хозяйством, козоводством, изготавливаю зрелый сыр.

Корни у меня старообрядческие, родом я из Гуслицкой и Кудыкинской волостей. Сам я старообрядец РПСЦ. Сейчас живу в деревне Кудыкино — еще в начале ХХ века она была центром Кудыкинской волости, по-другому Патриаршина. Часть семьи у меня из Гуслиц, которые находятся рядом, а родился я в Орехово-Зуево. Там были и купцы, и крестьяне, и священники, и очень много репрессированных.

В связи с последними конституционными инициативами, которые привлекают к себе внимание по определенным вопросам и которые мы начали обсуждать, я бы хотел кое-что отметить. В наши дни в старообрядческой среде высказывается мнение о том, что и у РПЦ, и у старообрядцев схожие, даже аналогичные задачи по отношению к российскому государству и обществу, и мы должны делать какое-то «общее дело».

Риторика выступающих с трибуны старообрядцев часто уже малоотличима от риторики Победоносцева на грани веков. Общее поправение общества сказывается и на наших согласиях и упованиях. Сегодня мы не создаем собственной самобытной общественно-политической мысли, а лишь воспроизводим ту же идейную мешанину, которая существует в российском обществе: скрепы, патриотизм, государственничество, национализм, геополитика, неосталинизм. То есть вся та жвачка, которая на протяжении четырех веков создавалась сначала романовской, а потом и советской государственной пропагандистской машиной. Или же, наоборот, воспроизводим современный западнический дискурс, с его врожденным социал-дарвинизмом и постпротестантским мещанством, культом индивидуального обогащения и потребления.

Мне кажется, мы должны сегодня начать трудную и кропотливую работу по осмыслению собственного исторического пути. Сегодня мы должны стать в одном лице и старообрядцами, и старообрядоведами, и народом, и народниками. Мы должны начать переводить наши самобытные идеи на язык современной социальной философии. Должны научиться продуцировать из своей традиции и истории современные актуальные общественно-политические смыслы, отличные как от государственного и церковного официоза, так и от современных западных идеологий, причем как правых, так и левых.

Мы должны еще раз вспомнить, какие беды принесла нам и нашему народу неограниченная деспотическая власть, обожествление государства, нетерпимость правителей и их нежелание считаться с народными чаяниями. Вспомнить также, какие беды принесла нам попытка переноса западных форм и подходов, и ломку народа через колено в желании впихнуть нашу российскую реальность в эти схемы, как в их петровском или столыпинском, так и в марксистско-ленинском, сталинском или перестроечно-ельцинском вариантах.

Мы должны выработать свои, в том числе и политические, а также — что не менее, а может, и более важно — экономические воззрения и требования, основанные на принципах подлинного народоправия, самоуправления, взаимопомощи и общинности (кооперации).

Старообрядчество в романовский период всегда отстаивало автономию и самостоятельность. Я думаю, надо идти к восстановлению этой автономии. Пока же у нас разброд, разномыслие, атомизация. Кто-то смотрит Первый канал, «Вести недели» и транслирует этот дискус. Кто-то смотрит выступления А. Навального, и он будет говорить совершенно противоположное. Кто-то наслушается В. Коровина или А. Дугина, и будет у нас, внутри старообрядческих согласий, противостояние. А все потому, что у нас нет реально материальных, конкретных, своих общинных, осознанных интересов, потому что у нас, в первую очередь, нет Общины.

Община была в староверии с ХVII по ХIХ века. Эта община была мощная, экономически независимая, автономная. Она могла не только строить церкви, но и вкладываться в предпринимательство. Сейчас мы полностью зависим от государства, живем от гранта до гранта. Ждем от государства средств на реставрацию в Рогожской слободе, и на Преображенке то же самое. Мы полностью под контролем государства.

В первую очередь, надо восстанавливать Общину и систему взаимопомощи. Важны именно эти наработки, а также наработки по кооперативному движению того времени у народников реформистского направления, и не только у народников. Например, создать кооперативный банк, когда мы не несем свои сбережения в Сбербанк и не платим им процент, а создаем собственный внутристарообрядческий банк, куда каждый старообрядец вносит пай 10 000 или 100 000 рублей и становится пайщиком этого банка. Этот банк кредитует своих же старообрядцев, у нас уже есть база, эта прибыль может идти в дивиденды каждому из нас: мы не только пользуемся этим банком, но мы еще являемся владельцем этого банка, и у нас растет собственное богатство. Часть этой прибыли может расти, не распределяясь, и мы ее можем направлять на различные социальные нужды: строительство церкви, школ, организацию школьного процесса, организацию больниц, взаимопомощи на персональном уровне — погорельцам, многодетным семьям, людям, оставшимся в трудных ситуациях. В частности, банк может помогать переселенцам из Латинской Америки в Сибирь, на Дальний восток, которые постоянно говорят, что им на посевную нужны кредиты, а их не дают или дают под невыгодные условия.

Это можно сравнить с тем же «харедим» — движением ультраортодоксов в иудаизме. Оно очень влиятельное, в парламенте у них фракция, из мужчин-ортодоксов работает лишь третья часть. Эта структура взаимопомощи помогает евреям жить, выживать, чем-то заниматься, например, почитать Тору и т.д.

Помимо банков, могут быть организованы старообрядческие потребительские сообщества, например, супермаркеты. Берем и делаем старообрядческий кооперативный супермаркет: если 100 000 человек вносит какие-то паи, то это уже огромный капитал по формату Метро или Озона.

Это цели, к которым надо стремиться.

Алексей Шишкин, старообрядческий публицист 

Алексей Шишкин в докладе «Старообрядчество и общегражданские ценности» отметил, что общественно-политические, экономические и гражданские проблемы актуальны были не только в 1917 году, когда для их обсуждения созывались полноценные съезды, но и для современных старообрядцев.

Я хотел поговорить о старообрядчестве и политике. В прошлом общественно-политическим идеалом у старообрядцев была некая идеальная, благочестивая, монархия. Вот царь с бородой, который создает вокруг себя благочестивое общество, покровительствует церкви, добронравию и все такое прочее — как бы идеал старообрядцев. Плюсы такой модели: она отлично работает, когда правитель святой, можно сказать, исполняет полномочия Бога на земле. Но если реально посмотреть историю и Византии, и России, то святых правителей было немного, буквально единицы. Нечестивых правителей было почему-то гораздо больше.

Соответственно, такая пирамида построена под царя: у нечестивого царя появляются всякие возможности совершать гражданские злодейства, насаждать ереси и прочее, что, собственно, и произошло в конечном счете в случае с династией Романовых. Эта модель с очень большими минусами. Став гонимым меньшинством, старообрядцы стали постепенно дрейфовать к идеям народной демократии. К началу ХIХ века эти мысли появляются в старообрядческой публицистике. Интересно, что эта тенденция совпала с движением декабристов. Однако из прочих гражданских свобод старообрядцев интересовала в то время свобода вероисповедания. 

Один из немецких ученых высказал мнение, что если бы правительство Российской империи в первой половине ХIХ века вело примерно ту же программу взаимоотношений со старообрядцами, которую вело прусское правительство — с различными протестантскими направлениями, на договорных основах, дало возможность существовать различным религиозным течениям на системе взаимных обязательств, — то, естественно, проблемы политической лояльности старообрядцев не было бы вообще. Причем государство от этого абсолютно никакого ущерба не потерпело бы, лояльные подданные стали бы абсолютно лояльны, все вопросы бы снялись.

В России же господствовала абсолютистская монархия, скажем, негативная сторона византийской модели, когда конфессиональная принадлежность и симпатии высшей власти становятся законом. Неприемлющий «господствующее вероисповедание» автоматически становился в той или иной степени преступником. Это и создавало напряжение между властью и старообрядчеством.

Историк Александр Пыжиков пишет, что старообрядцы — главный двигатель революции Я считаю эту модель ложной. Но у него много важного фактического материала, например, что старообрядчество совершенно не было чуждо общественно-политических устремлений. Почему-то принято считать, что старообрядцев интересует только религиозное, только духовное. Но люди, живущие в реальной жизни, которые в том числе имеют и общественно-политическое измерение, не могут быть чуждыми этих проблем. Когда стал складываться капитализм, появились старообрядческие капиталисты, появились рабочие. Например, много старообрядцев было среди рабочих в текстильных центрах.

Были недовольны своим положением и те, и другие. Но только, как в поговорке: «у кого-то жемчуг мелкий, а у кого-то щи жидкие». Если старообрядцы-капиталисты хотели расширить свою власть и влияние, вытребовать у власти удобное законодательство, то рабочие старообрядцы попали под прелести 12-ти часового рабочего дня, например, в текстильных комбинатах. Тогда не было электромоторов, были механические приводы со страшным шумом, страшный гул, в воздухе пыль. В Орехово-Зуево рабочий день был 7-часовой, потому что производство считалось вредным.

В то время все старообрядцы — владелец фабрики старообрядец-капиталист и его рабочие — ходили в одну моленную. Это, по идее, должно было снимать все социально-экономические противоречия, однако не снимало. Говорят, что владельцы фабрик заботились о рабочих, строили им общежития, поликлиники. В чем тут проблема? В условиях такого дикого рынка капиталист, берущий на себя социальные обременения, в конкурентном отношении оказывается в более невыгодном положении, чем капиталист, отжимающий с людей соки и вышвыривающий их на улицу. Это ведь непрофильные расходы. Все хорошо, пока позволяет финансовая возможность. Но когда она перестает позволять, все эти социальные обременения начинают сворачивать по чисто объективным обстоятельствам. Поэтому неудивительно, что среди простых старообрядцев-рабочих появились и те, кто боролся за свои трудовые права.

Было и другое направление деятельности — борьба за общегражданские права. Ей в основном занимались начетчики, которые представляли старообрядческую интеллигенцию. В 1905 году состоялся съезд начетчиков в Нижегородской области, где обсуждались эти темы. Печатались журналы «Церковь» и «Старообрядческая мысль», они несли общедемократические взгляды, потому что считали, что бюрократия, коррумпированная, разлагающаяся, оторвавшаяся от народа, от реальности, — давит всех: крестьян, рабочих, всех верующих и старообрядцев. Начетчики указывали, что без внедрения в нашу жизнь народных прав, народного представительства, выборного начала — решить эти проблемы невозможно. Кстати, в старообрядческой прессе того времени говорилось, что указ о расширении веротерпимости Николая II, который сегодня так превозносят, возник исключительно под давлением освободительного движения.

Интересная личность Саввы Морозова, который погиб от рук революции. Я иногда думаю, что все-таки он отдал свою жизнь за то, чтобы у нас был «золотой век» старообрядчества. При всех издержках, это освободительное движение и привело к свободе совести, пусть и относительной.

Но в старообрядческой среде происходили и явления иного рода. Зенин Никита Дмитриевич, начетчик из Орехово-Зуево — фотограф, очень интересный человек, который не был в струе австрийского старообрядчества, назвал эту спайку епископо-капитализмом, спайку церковных верхов белокриницкой иерархии с капиталистами. Почему на начетчиков после 1905 года началось фактически гонение? В том числе потому, что владыка Иоанн (Картушин) отзывался о начетчиках:

Они все социалисты, они все революционеры.

Старообрядческий епископ Михаил (Семенов) был сторонником христианского социализма и какое-то время сотрудничал с эсерами, с нерадикальной частью этой партии. Когда несколько лет назад готовилось издание собрания его сочинений митрополией РПСЦ, редакционная комиссия решила цензурировать его труды, исключила его сочинения социалистической направленности. Я считаю, что это в научном отношении нечестно, очень сильно урезает видного старообрядческого мыслителя.

Переходим к Учредительному собранию 1917 года. Как писала старообрядческая пресса того времени (и это подтверждают современные исследователи), интеллектуальная элита старообрядчества и простые старообрядцы очень надеялись, что старообрядцы победят на выборах и смогут путем выборного начала построить некую святую Русь, православное государство. Вот такие были представления. Но в реальности они получили всего несколько процентов.

Почему несколько процентов? Во-первых, тому причина в какой-то степени наивность старообрядцев и начетчиков, у которых не было политического опыта, реальной оценки своих сил. Во-вторых, на тот момент у большинства старообрядцев более приоритетными были интересы не конфессиональные, а общегражданские. В частности, для крестьян был важным вопрос о земле, для рабочих — рабочие и социальные вопросы. По сути, создавать старообрядческую партию особой необходимости не было, потому что большинство вопросов, которые интересовали старообрядцев, могли поднимать в других партиях, существующих на тот момент.

Далее. Я считаю, что советская власть, при всех ее издержках, не полностью игнорировала народные мнения. Большой минус, роковая ошибка советской эпохи — зацикленность на марксизме как на какой-то псевдорелигии. Если бы изначально советская власть взяла политику, которую можно было бы назвать политикой национального примирения! Образцы такой политики появились лишь во время Великой отечественной войны. Но если бы это было изначально, то, во-первых, социальная база стала бы гораздо шире. Очень много людей, в том числе и старообрядцев, строили бы жизнь на общенародных, созидательных, прогрессивных началах. Если бы марксизм не превратился в официальную религию, псевдорелигию, по худшим романовским образцам! Это был огромный вред советскому строю и одной из причин, по которой рухнул СССР.

Теперь вернемся к нашему времени. Какие общественно-политические проблемы существуют в наше время для старообрядчества? Конечно, религиозные. Это опять-таки свобода совести, потому что впервые в 90-е годы старообрядцы получили такую свободу совести, которой не было со времен раскола. Но в этом направлении есть и проблема: эта свобода не всегда выполнялась на практике, РПЦ Московского патриархата неофициально приобрела статус государственного исповедования, и на местах попытки открытия старообрядческих Общин сталкивались и сталкиваются до сих пор с определенными помехами.

Визит президента Путина на Рогожское имеет огромное значение, как историческая справедливость. По большому счету президент таким видимым шагом подтвердил конституционный тезис о равноудаленности власти от различных конфессий и направлений. Президент поступил просто по букве закона и показал, что он президент всех граждан, всех исповеданий.

Теперь к вопросу, как относиться к помощи государства. С одной стороны, это хорошо. Помощь старообрядцам несет сохранение уникальных культурных ценностей, какого-то исторического наследия. С другой стороны, создается риск, угроза или предпосылка для того, чтобы духовенство, в том числе и старообрядческое, начало испытывать какой-то соблазн. В чем заключается этот соблазн? Соблазн полного восстановления византийской модели, когда духовенство, священство становилось государственными чиновниками и в идеале попадали на содержание, на жалование государства. Вообще-то говоря, многие представители РПСЦ и РПЦ очень сильно к этому стремятся.

В то же время рядовые старообрядцы — это большей частью среднестатистические граждане нашей страны. Они испытывают все те проблемы, с которыми сталкиваются другие граждане: безработица, отсутствие трудового законодательства, отжим, ненормированный рабочий день, угроза в любой день быть выкинутым на улицу, кредитная кабала с жильем. В прошлом в деревне срубить себе избу с помощью соседей, родственников было достаточно просто — и молодая семья получала жилье. В современных условиях — это настоящее кредитное рабство. Предпринимателей очень мало сегодня в старообрядчестве, это среднее звено в провинции, но они наверняка сталкиваются со всеми «прелестями»: вымогательством чиновников, коррупцией, несовершенством судебной системы — тем, о чем много пишут у нас в СМИ, то есть общегражданскими проблемами.

Потому что люди получают госфинансирование на эти юбилеи, и они думают, что могут что-то потерять, если начнут поднимать острые проблемы.

С моей точки зрения, относиться к вопросу обсуждения конституционных изменений, которые инициированы президентом, верховной властью, нужно положительно. В обществе существует большой запрос на изменения, в любом случае, начало общественного обсуждения — это положительно. Те пункты изменения, которые сейчас предложены, конечно, не могут удовлетворить всей потребности общества, но, тем не менее, обсуждение необходимо.

Я считаю, это оздоровление обстановки в стране. Нужно поддержать общественную дискуссию по вопросам законодательных изменений — в области культурной политики, в области экономической политики, в области семейных ценностей. В этот исторический момент старообрядцы могут на основе своих традиций, своего видения общественного устройства предложить свои варианты государственного и гражданского строительства. При этом они могут, с одной стороны, быть поддержаны представителями других религий и в целом гражданским сообществом, а с другой — получить возможность общественной реализации своих чаяний.

Идея созыва Учредительного собрания или Земского собора в принципе положительная, потому что, в отличие от других высказываемых в прессе предложений по Конституции, идея созыва собрания ничего не предопределяет, но оставляет народу и обществу право на волю.

Скажем так, сейчас появился запрос сверху, и это тоже очень важно. Перестройка началась, когда отмашку дал Горбачев. Это обсуждение началось, когда отмашку дал Президент. От верховной власти тоже многое зависит, к сожалению или к счастью. Я считаю конструктивным начать обсуждение, как только представилась возможность. Пусть оно пока проходит в небольшом зале, тем не менее идеи прозвучали очень серьезные и глубокие.

Я сторонник того, что нужны все форматы встреч старообрядческой общественности. Не должно быть монополии у кого-то одного, наряду со Всемирным старообрядческим форумом должны существовать и другие форумы, конференции и круглые столы. Заметная часть старообрядцев занимается общественно-политической активностью, но отсутствие собственной старообрядческой ниши приводит к тому, что старообрядцы участвуют в действующих партиях или каких-либо движениях, не обсуждая эти темы в своей старообрядческой среде.

Я думаю, будет правильным ближе к референдуму еще раз собрать такой круглый стол с более широким числом участников, чтобы понять, проанализировать, к чему мы подошли за три месяца.

Текст резолюции круглого стола опубликован в заметке Круглый стол: «Конституционная реформа в Российской федерации».