Максим Шевченко: «Народ ненавидел крепостничество, потому что душой был в XVII веке»

От редакции: Мы завершаем цикл публикаций, посвященных революционным событиям 1917 года. В нынешнем ноябре наша страна отмечает одну из самых драматических годовщин в своей истории — 100-летие со дня октябрьской революции. За последние месяцы на нашем сайте вышли многочисленные мнения старообрядческих авторов, посвященные событиям столетней давности. В разделе «Старообрядцы и революция» опубликованы материалы, подготовленные такими авторами, как заслуженный художник России О.И. Молчанов, доктор политических и философских наук А.Г. Дугин, кандидат исторических наук С.В. Таранец, историк и филолог М.А. Дзюбенко, заместитель Председателя Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви А.А. Безгодов.

Сегодня своими размышлениями на тему возможной альтернативы октябрьской революции с нами поделился создатель газеты «НГ-религии», ведущий «Первого канала», главный редактор портала «Кавполит» Максим Шевченко.
 

***

К разгону Учредительного собрания я отношусь спокойно. Во-первых, я на стороне Советов. Тогдашние партии — кадеты, эсеры не были партиями народа. Трудно назвать Гучкова, Милюкова и Савенкова представителями народа. Это были партии интеллектуалов. Сам строй зарождавшейся парламентской республики формировали представители правящей элиты, далекой от народа. Летом 1917 года возникло двоевластие. С одной стороны, Советы, которые возникли в первые же дни февральской революции, с другой стороны — Временное правительство. День за днем происходила «большевизация» Советов, даже не потому, что большевики агитировали, а потому, что происходила большевизация населения. Какое-то время требования, которые выдвигал народ, не решались ни Временным правительством, ни руководством Советов (в которые тогда входили социал-демократические партии меньшевистского толка). В стране тем временем происходил самозахват земель, недвижимой собственности. Повсеместно появлялись советские органы власти в промышленности, деревне, армии. И хотя в Петрограде и Москве Советы были меньшевистские, по всей России шла большевизация Советов.

И это не заслуга Ленина. Просто политические требования, которые выдвигались членами Советов, соответствовали базовым чаяниям народа, которые были даже левее и радикальнее, чем сама большевистская партия. А сами Советы были естественной формой самоорганизации. Ленин на это указывал во время апрельской 1917 года конференции РСДРП. Он был в меньшинстве, а вся партия — и Каменев, и Сталин и другие говорили, что надо сотрудничать с Временным правительством. Ленин им говорил:

Вы доктринеры, страна гораздо левее вас. 

Получалось, что люди, которые не слышали про Ленина и не читали Маркса, выдвигали требования, которые являются естественными радикальными требованиями: остановить войну, раздать землю крестьянам.

—————-

Как отвечало на требование прекратить войну Временное правительство и Учредительное собрание? — Никак!

—————-

Временное правительство декретом Милюкова от 20 апреля 1917 года известило страну о том, что Россия будет верна союзническому долгу и русский мужик должен по-прежнему умирать за французские и британские интересы, убивая австрийского и германского крестьянина. Недаром после публикации этого манифеста наступил кризис. Милюков подал в отставку, а Керенский стал военным диктатором. Меньшевистское руководство Петроградского совета (Чхеидзе, Церетели) говорило о том, что нужно сотрудничать с Временным правительством. Они уверяли:

Мы де против войны, но мы не можем сейчас выйти из нее, потому что это будет уроном для чести страны.

Но люди, которые три года проливали свою кровь за царя, уже не хотели проливать ее за Гучкова с Милюковым и Чхеидзе с Церетели. Людям требовался немедленный мир. Поэтому первое требование — штык в землю, второе — земля крестьянам. Ключевой момент возник в сентябре 1917 года, когда на предсъездном демократическом совещании, которое шло несколько дней в Петрограде, делегаты от крестьянских партий задали вопрос: «Что будем делать с землей?» На что, по-моему, Чернов, министр земледелия, эсер, сказал:

Когда соберется Учредительное собрание, тогда и решим! — Понятно, — ответили делегаты и сели.

На это Ленин справедливо заметил (он был в Хельсинки), что земля к сентябрю 1917 уже была захвачена, по всей стране произошел черный передел, помещичьи усадьбы уже сгорели и догорели. Даже усадьбу Александра Блока уже сожгли. И этим никто не руководил: ни эсеры, ни большевики. Это было естественное восстание народа против ненавистных господ и ненавистного правящего строя.

—————-

Народ ненавидел крепостничество, потому что душой был в XVII веке.

—————-

Это прекрасно доказал историк Пыжиков в книге «Грани русского раскола», где он показал, что большая часть русского народа всегда была староверческой, поддерживала раскол, скрывала проповедников раскола. Многие лишь формально принадлежали к синодальной церкви. Некоторые безпоповские толки проповедовали ненависть к крепостническому государству, которое полагалось антихристовым, и к господам, которые символизировали это государство. И это понимание в народе было очень четким. Когда романовское государство исчезло, новые правители оказались такими же чуждыми народа.

—————-

Эти новые господа, непонятно кто, стали учить русского мужика уму разуму. Они видели мужика таким серым и забитым животным. А русский мужик — это не серое забитое животное, это огромная масса людей с оригинальным самосознанием, с учением о Царстве Божием, об антихристе. О том, что земля — собственность Божия. О том, что должна быть справедливость, что земля не должна принадлежать господам, а должна принадлежать миру. А мир — это кто? А мир — это мужик.

—————-

Так вот, Временное правительство отставало от реальных требований и запросов народа. Поэтому большевизация страны произошла не вследствие немецких денег или пропаганды газеты «Правда», она произошла естественно. Не большевики создали революцию, а революция создала большевиков. Как это происходило на деле? Например, летом 1917 года Нестор Махно, вернувшийся из каторги, из Сибири, проводит вместе с крестьянами полный пересчет земель Гуляйпольского района — богатейшего района Екатеринославской губернии. Они берут огромный циркуль, объявляют о национализации земель у помещиков и распределяют большими полями между крестьянами Гуляйпольского уезда всю землю. И так было по всей стране, между прочим.

Учредительное собрание просто стало неактуальным, оно просто утратило смысл. Все партии, которые требовали созыва Учредительного собрания, утратили социальную базу, что и доказало белое движение. Белое движение было движением в поддержку Учредительного собрания, но никогда численность белых не превышала несколько сотен тысяч человек, в то время как красные легко набрали к 1920 году 2,5 миллионную армию и могли бы еще набрать, было бы чем кормить и на что содержать.

Несмотря на все эксцессы, репрессии, в целом социальные требования народа совпадали с политической программой большевиков. Можно назвать большевиков популистами, которые пытались угадать, что хочет народ. Но чем должен заниматься политик, кроме как угадывать реальные запросы народа? Значит Ленин, его окружение были хорошими политиками той эпохи, они смогли услышать запрос народа, сформулировать ответ на запрос народа, мобилизовать под народ свой ответ и одержать победу в ситуации, когда эту победу ничего не предвещало.

Я напомню, что в марте 1917 года группа революционеров без копейки в кармане приезжает через Швецию в Петроград. Английские офицеры, которые охраняли русско-шведскую границу, пытаются их арестовать. И вот они приезжают, а революционная ситуация, радикализация населения как снежный ком начинает расти. Они сами этого не ожидали, и никакими немецкими деньгами это не объяснить. Поэтому революция развивалась не потому, что ее хотели большевики, или эсеры, или кадеты. Политики того времени скорее напоминали серфингистов, которые пытались оседлать эту волну. Но встать на эту доску и ходить по волне русской революции удалось только одной партии и только одной группе политиков — это ленинская группа большевистской партии. Если бы Учредительное собрание было поддержано могучим всенародным требованием, то по-другому страна отреагировала бы на разгон Учредительного собрания и на то, что матрос Железняк пришел и сказал: «Караул устал!».

 

Я с этим абсолютно не согласен. Эта полемика велась Лениным и Сталиным еще в 1917 году. И я посоветовал бы Владимиру Владимировичу заново перечитать Ленина или, по крайней мере, апрельские тезисы. Дело в том, что национальные революции происходили независимо от воли Ленина. Как будто Ленин дал Тифлису, Киеву или Казани сигнал на национальные революции. Конечно, это абсурдная идея. На Украине происходило создание двух республик: Украинской народной республики и Западно-Украинской народной республики. В Закавказье происходили свои процессы, было очень много военных, в том числе и офицеров, которые ощущали себя украинцами, или грузины, азербайджанцы, или армяне, которые вполне составляли костяки новых армий, новых советов. Поэтому Ленин, выдвигая свой тезис самоопределения, руководствовался, как часто он делал, ситуацией момента.

Именно в Петрограде правительство народных комиссаров заявило о том, что оно признает новые национальные территории, их легитимность, и тем самым положило возможность последующего объединения Советского союза. Финляндия отпала только по одной причине — вследствие немецкой оккупации. Там просто была гражданская война, где красные потерпели поражение, как и в Прибалтике, ну а в других местах, где красные не потерпели поражение, все вернулось в единую страну. Поэтому ленинская стратегия была правильной и безошибочной, как и во многом другом.

 

Элитам очень хочется защитить и сохранить свое добро, которое они разными способами, кто честным, а кто нечестным, нажили за эти годы. Они очень неуверенны, сомневаются в собственной легитимности. Если бы они не сомневались в собственной легитимности и легитимности происхождении собственных капиталов, то их вполне устраивали бы демократические институты: суд демократический, демократические органы юстиции. Но, сомневаясь в честности методов получения собственности, им хочется заявить о божественности происхождения их права на эту собственность. Ведь монархия — это не что иное, как констатация божественного происхождения власти. Сергей Аксенов (Председатель Совета министров Республики Крым — прим. ред.), который заговорил о монархии, — это не просто какие-то люди, которые из Украины перебежали в Россию, а это люди, ищущие божественное право на то, чтобы быть богатыми и распоряжаться здесь ресурсами.

Поэтому я считаю, что требование монархии (в той или иной форме) — это кратчайший путь к новой русской революции. Если они восстановят монархию и отвергнут демократические институты, которые последние сто с лишним лет являются главным политическим запросом русского народа, они получат новый виток революционного движения. Оно уже не будет разогреваться десятилетиями, как в XIX веке, а пойдет гораздо быстрее. Монархическая система основана, прежде всего, на сакральности власти, и поэтому в современном мире она поневоле будет подвергаться рациональному сомнению:

А какое отношение к Богу и божественному происхождению имеют лица, ныне находящиеся у власти?