Был ли Большой Московский собор 1666-67 годов еретическим? Часть 2

В последние годы всё большую активность в ведении диалогов между церковными упованиями проявляют представители Русской Древлеправославной Церкви. В качестве основы своей богословской позиции РДЦ выработало «Краткое уведомление о Большом Московском соборе 1666-67 годов». На днях оно подверглось осмыслению на круглом столе российских ИПЦ.

За основу обсуждения на семинаре было предложено взять недавно опубликованное обращение РДЦ к собору истинно-православных церквей с обличением еретических заблуждений Московского собора 1666-67 гг.

В обсуждении приняли участие:

• Кирил Меламуд, старообрядческий деятель и автор;
• Алексей Алексеевич Зайцев, богослов, до ухода из Московской Патриархии — преподаватель Московской духовной академии, Калужской и Нижегородской духовных семинарий, Российского православного университета имени св. апостола Иоанна Богослова;
• епископ Петроградский и Гдовский Григорий (Лурье), доктор философских наук, издатель научного журнала Scrinium, специалист по древней сирийской, эфиопской, византийской и славянской литературе;
• монахиня Кассия (Сенина), переводчица византийской святоотеческой литературы, автор многих книг;
• дьякон Евгений Моргун, заштатный клирик Московской Патриархии, Одесса;
• монах Сергий;
• Наталья Горшенкова, психолог.​

Ниже приводится продолжение обсуждения, состоявшегося 9 июня 2015 года в поселке Мятлево Калужской области. (Первую часть дискуссии читайте в статье Был ли Большой Московский собор 1666-67 годов еретическим? Часть 1). Хотя некоторые высказывания участников дискуссии старообрядцам могут показаться не вполне справедливыми и даже резкими, они тем не менее отражают характерную точку зрения, распространенную среди немалого числа представителей российских истинно-православных церквей (ИПЦ). Также напоминаем нашим читателям, что мнение редакции сайта может не совпадать с теми или иными оценками, встречающимися в авторских публикациях (это правило указано в разделе «О проекте»).

О сложении перстов при крестном знамении

(Собор РДЦ указывает: «Большой Московский собор утвердил троеперстное перстосложение для крестного знамения, но при этом собор усваивал этому перстосложению символическое значение, решительно отличающееся от того, которое сейчас содержит Греко-российская церковь. Собор в сложении первых трех перстов исповедовал Божественное триединство, а прочим двум перстам не определил никакого значения: «И знамение честнаго и животворящаго Креста творити на себе треми первыми персты десныя руки: палец глаголемый, и иже близ его глаголемый указателный, и средний, слагати вкупе во имя Отца, и Сына, и святаго Духа. Два же, глаголемый мизинец и иже близ его близосредний, имети наклонены и праздны» (Деяние собора 1666-67 гг., лист 6, 1-го счета)» — прим. ред.)

Кирил Меламуд: Следующий пункт: «Жезл» запрещает изображать двумя перстами две природы Исуса, можно только Троицу — тремя.

Алексей Зайцев: Мы знаем историю перстосложения. Были разные формы, главное — истолкование. Можно и один перст истолковать православно, и два, и три, и даже пять. Разные традиции сосуществовали, никакого конфликта никогда не было.

Кирил Меламуд: То есть дело в абсолютизации одного варианта.

Алексей Зайцев: Здесь перед нами как раз то, что обычно принято называть «старообрядчеством»: исходили из той же предпосылки о том, что обряд может быть только один. Они были обрядоверами.

Кирил Меламуд: Далее речь идет о догматизации нумерологии, относительно имени ИИСУС: «яко едина от сивилл прорицаше о имени Мессии, глаголющи, яко имя его исполнит число осмь осмьдесят и осмь».

Епископ Григорий: При переводе на славянский это вообще не имеет значения, а по-гречески никто не менял.

О гонениях на старообрядцев и учении о «казнении еретиков»

(Собор РДЦ указывает, что Большой Московский собор 1666-67 годов, помимо грубых проклятий, которые он провозгласил на несогласных с его еретическими постановлениями, проявил к своим оппонентам и крайнюю жестокость, подобно еретикам навацианам, отлученным от Церкви за немилосердие и братоненавидение. Так, в деяниях собора сказано: «Аще же кто вас не послушает хотя во едином чесом, повелеваемых от нас, или начнет прекословити, и вы на таких возвещайте нам, и мы таковых накажем духовно, аще же и духовное наказание наше начнут презирати, и мы к таковым приложим и телесная озлобления» (Деяния собора 1666-67 годов, часть 1, лист 48).

Кирил Меламуд: И последнее — гонения. «Мы приложим им телесные озлобления». Архиереи сказали, что сами будут гнать.

Алексей Зайцев: Анафема таким архиереям. Но стоит сделать оговорку, что сами старообрядцы должны переоценить так называемое иосифлянство и казни жидовствующих.

Епископ Григорий: Особенно они должны осудить практику Иосифа Волоцкого и иосифлян давать светским властям казнить кающихся еретиков. Хотя бы эти еретики и каялись притворно. Может, они каются притворно, но идея, что кающихся еретиков можно казнить, абсолютно недопустима.

Монахиня Кассия: Вообще еретиков казнить нельзя! Златоуст запрещал. У него есть проповедь на эту тему. Так же считал и Феодор Студит, ссылавшийся на Златоуста в IX веке.

Епископ Григорий: Если серьезно говорить, можно ли казнить еретиков, которые не каются, то византийский ответ примерно состоит в следующем. Есть Кодекс Юстиниана «О еретиках», являющийся частью церковного права, где говорится, что можно, и дается довольно много полномочий. Но правоприменительная практика и прецеденты тоже являются частью церковного права, как неписаное предание. Они говорят о том, что казнить их нельзя. Исключение составляли отдельные еретики, которые делали что-то особенно богохульное по уничижению христианских святынь. Как раз к жидовствующим это было применимо. И потом, Курбский под это же подводит Ивана Грозного, что он тоже должен был быть за это казнен. Особое надругательство над христианскими обрядами.

Кирил Меламуд: Но ведь в этом можно и оговорить…

Епископ Григорий: Во всяком преступлении можно человека оговорить. Требуется следствие. Анна Комнина описывает сожжение еретика: это было шоком. Исключительный случай на много столетий. Но когда манихеев, с которыми Византия воевала, пачками жгли, это не было шоком.

Алексей Зайцев: Но тут же нужно оговорить ряд условий, что для этого требуется, чтобы было по крайней мере декларативно христианское государство, чтобы было средневековье. Но так, как сейчас всего этого нет, об этом лучше не говорить.

Епископ Григорий: Но если мы хотим осудить практику гонений на старообрядцев, то это надо делать в связке. Мы должны осудить иосифлянство в его практике гонений на еретиков и принять истинность всех обличений иосифлян со стороны нестяжателей. Тем самым, конечно, подрывается авторитет Иосифа Волоцкого и прочие столпы старообрядчества.

Кирил Меламуд: Вы исходите из того, что жидовствующие были еретиками?

Епископ Григорий: Да.

Кирил Меламуд: А старообрядцы?

Епископ Григорий: Мы исходим из того, что было добросовестное заблуждение: предположим, даже если старообрядцы были еретиками, это неправильно, но предположим, это было так. И тогда все равно нельзя было устраивать эти преследования. Даже если они были еретиками.

Алексей Зайцев: А тем более, если не были.

Кирил Меламуд: Вот эти восемь пунктов.

Епископ Григорий: Чтобы нас этот собор не отравлял, мы от него в принципе освободились. Мы считаем Симеона Полоцкого еретиком, собор этот богомерзким и анафематствованным, конкретные ереси, на нем провозглашенные, отвергаем и отвергаем также гонения на старообрядцев.

Монахиня Кассия: Вы это считаете частным образом, нужно, чтоб документ какой-то был.

Кирил Меламуд: Все ли в церкви согласны с этим?

Епископ Григорий: Я не думаю, что это вызывает какую-то дискуссию в нашей церкви (имеется в виду Русская Православная автономная Церковь — прим. ред.). Если подойти более серьезно, то проблему со старообрядцами так решить нельзя. Когда я был маленький, я думал, что если пломба треснула, можно просто добавить туда немножко цемента, и опять все будет хорошо. И очень удивлялся, почему врач начинал все высверливать. Со старообрядцами примерно такая же проблема. Мы не можем обсуждать просто события семнадцатого века. Мы обязаны обсуждать то, что к ним привело. И тут возникнет ряд вопросов. Они частично будут упираться в латинское влияние первой половины-середины 17-го века, которое общее для старообрядцев и никониян.

И поскольку это общая проблема, то хотелось бы также иметь общие ответы на вопросы. Но, главным образом, они будут упираться в отношение к идеологии и идеологам московского раскола 16-го века. Здесь возникает по-новому вопрос Стоглавого Собора, а прежде всего — это вопрос иосифлянства, как победившего курса. В неразбавленном виде и в разбавленном виде. Неразбавленное иосифлянство — это сам Иосиф Волоцкий, Вассиан Топорков, который Ивана Грозного совращал, и митрополит Даниил, а разбавленное — канонизированный в МП митрополит Макарий, который также был идеологом московского раскола, московского собора, и он же первым вывел московскую церковь из раскола.

Алексей Зайцев: А в старообрядчестве митрополит Макарий почитается?

Епископ Григорий: Почитается как уважаемая личность.

Алексей Зайцев: То есть он не канонизирован?

Епископ Григорий: А у них же нет канонизаций, кроме новейших.

(Епископ Григорий несколько ошибается. В обоих поповских старообрядческих согласиях РПсЦ и РДЦ имеются канонизации, касающиеся древней Руси. В частности, в РПсЦ митрополит Макарий канонизирован в 2002 году на Освященном соборе, также в 2009 году был прославлен печатник Иван Федоров, также живший до церковного раскола — прим. ред.).

А Иосифа Волоцкого почитаете? Был Московский собор 1547 года, который установил собор чудотворцев. Это был первый, как говорят, отчасти правильно, светские ученые, Пантеон официальных русских святых. Вообще официальный пантеон, вообще пантеон, не нужен для святых. Тут его сделали, и туда попали те, на ком строили идеологию раскола. Конечно, кто-то в этом не виноват, они просто были святые люди, ими все, что называется, гордились, поэтому они попали в этот список. А кто-то был виноват. Интересно, как прославили митрополита Иону, зачем? Это была чисто московская идеология 1472 года. Он умер, еще не зная о том, как будет использовано его имя. Чудеса сразу же произошли, они и у буддистов, и индуистов, они всегда произойдут, когда надо. Он был канонизирован для того, чтобы оправдать московский раскол. Он был задним числом, через 10 лет после его смерти, объявлен первым московским митрополитом, откуда у нас идет новая иерархия. Но он-то умер как митрополит Киевский в юрисдикции Константинополя.

Его преемник, наверное, святой муж, в отличие от самого Ионы, Феодосий Бывальцев, добровольно ушел с кафедры — он был избран тоже как митрополит Киевский. А когда потом пошли митрополиты Московские, Иона стал задним числом московским. Раскопали его могилу, было торжественное обретение мощей Ионы в 1472 году, и Пахомий Логофет написал панегирик. Глубинное наше отличие от старообрядцев — отношение к церкви Московии 16-го века. Мы считаем вместе с нестяжателями, которые к ней принадлежали, что это был раскол. Единственное, что, может быть, не до конца отпали. Это было грубое надругательство над церковными канонами, которое едва-едва плохонько ввели в рамки в 1560 году, причем плохонько. Внутренней пружиной этого надругательства были вовсе не князья, которые были плохими,  но не хуже, чем все обычные князья. Светские правители всегда плохие. Они не должны быть хорошими. Хорошие — это бонус. Но их развращали злые иосифляне. Иосифляне — это настоящее проклятие русской церкви. Это аутентичная традиция Иосифа Волоцкого, которая и есть проклятие. Мы не говорим ничего плохого о Пафнутии Боровском, который был духовником Иосифа.

Алексей Зайцев: Он был противником так называемой «автокефалии».

Епископ Григорий: Пострадал за это, был подвергнут бичеванию.

Кирил Меламуд: То есть автокефалия и иосифлянство тесно взаимосвязаны?

Алексей Зайцев: В рамках создания одной московской идеологии.

Кирил Меламуд: Для чего иосифлянам понадобилась автокефалия?

Епископ Григорий: Они хотели быть царями и богами на заднем дворе. Лучше быть первым парнем на деревне в Московии, чем последним в Константинополе.

Алексей Зайцев: Возрастание Московского княжества, создание собственной церковной идеологии, потому что другой идеологии не могло быть.

Кирил Меламуд: Для старообрядцев все, что было до раскола, догматизировано, и это психологически понятно, поскольку традиция подверглась гонениям. Но как старообрядцам можно подойти к тому, чтобы критически посмотреть на какие-то моменты в истории русской церкви?

Епископ Григорий: Таблеток попринимать.

Алексей Зайцев: Начать с восьмого пункта. Почему насилие осуждается в одном случае, в другом — нет? Каноническая практика или неканоническая?

Епископ Григорий: Давайте одновременно осудим гонения против вас и против жидовствующих. Не оправдывая жидовствующих. Жидовствующие — еретики, здесь мы не спорим.

Алексей Зайцев: Еще один аргумент: в Греции в 16-м веке, в начале 17-го троеперстие было? Никто же с этим не боролся?

Кирил Меламуд: В Стоглаве троеперстие осуждено.

Алексей Зайцев: А какой канонический статус Стоглава?

Епископ Григорий: В Стоглаве троеперстие осудили, но когда в 1560 вернулись к общению с Константинополем, об анафеме Стоглава забыли. Дети проказили, потом пришли взрослые. По полу в комнате разбросаны книжки, вырванные листы, беспорядок… Смели все это в угол, а надо было выбросить из комнаты. Поэтому проблемы остались.

Алексей Зайцев: Почему не поставили вопрос о троеперстии при контактах с греками, например, при установлении патриаршества?

Епископ Григорий: Что же от еретиков-троеперстников приняло патриаршество?

Кирил Меламуд: Каков был статус Стоглава в Москве в начале 17-го века?

Епископ Григорий: Для Константинополя его не существовало. В Москве де-юре — никакого, потому что все, что принято в расколе, аннулируется, если не вошло в жизнь. Поэтому на двое-троеперстие никто не смотрел. Но де факто все это могло снова стать актуальным, поскольку его никто не отменял. Но, конечно, необходимо сказать, что реакция новообрядцев с анафематствованием Стоглава — чрезмерная. Просто надо сказать, что это документ неканоничный, принятый раскольниками для оправдания собственного раскола. Поскольку мы не одобряем раскол, то их законотворческая деятельность, достигшая кульминации в Стоглаве, нами тоже не одобряется. Но специально анафематствовать как какую-то злостную ересь именно Стоглав — это чрезмерно, и это имело чисто провокационное значение, чтобы вызвать народное возмущение и всех, кто не согласен, сразу подавить. См. предыдущий пункт, что мы не согласны с гонениями как таковыми, в том числе такими провокационными методами. Это была провокация для развития гонений.

Диакон Евгений: Где можно описать адекватное православное описание смысла крещения?

Кирил Меламуд: У меня есть подборка «Святые отцы о погружательном крещении».

Епископ Григорий: Афраат, Мемра о крещении и Ефрем Сирин, цикл гимнов «О Крещении Господнем».

Алексей Зайцев: Николай Кавасила. Семь слов о жизни во Христе. У Григория Богослова хорошо, но слишком поэтично.

Епископ Григорий: И он немного уходит от древней символики. Ранние сирийские отцы хороши тем, что у них библейский язык и они очень помогают понять Евангелие. Они говорят примерно на том же языке, на котором написано Евангелие, но на другой стадии его эволюции, спустя несколько сот лет. Не в том смысле, что арамейский, а именно библейский язык. У Николая Кавасилы этого уже нет. Можно найти в переводах на немецкий, английский, латынь, французский.

Монах Сергий: Нужно еще учитывать, что старообрядчество разделяется на безпоповцев и поповцев, и даже среди этих двух групп много противоречий. С кем вести диалог? Вы с кем будете вести диалог?

Кирил Меламуд: Мне кажется, надо вести диалог со всеми в целом.

Алексей Зайцев: Мне тоже. В данном случае речь идет об общих проблемах всех старообрядцев, таких как Собор 1666 года, о том, что всех их объединяет как братьев по несчастью. Мы высказываем свое отношение, тем самым делаем реверанс в сторону всех старообрядцев, а как они будут в этой связи самоопределяться, мы повлиять не можем.

О старообрядческих иерархиях

Кирил Меламуд: Каков ваш взгляд на старообрядческие иерархии?

Епископ Григорий: У нас нет о старообрядческих иерархиях общего мнения пока, но у меня есть личное мнение, которого я не скрываю. При всех наших претензиях можно считать, что старообрядческие иерархии благодатны. И румынская, австрийская, и другая, новозыбковская. В восемнадцатом веке константинопольская церковь была в некотором беспорядке, а в России был синодальный строй, которого вообще никто не имел права признавать, даже не то что «можно было не признавать». В ситуации такого «дикого поля» можно было делать все, что угодно, по крайней мере, канонически, что вело, по мнению тех, кто это делает, к пользе церкви. А на самом деле Бог знает лучше. Поэтому в самих поисках иерархии со стороны старообрядцев нет ничего криминального. Первая описанная попытка была в 1734 году, при участии братьев Денисовых, которые потом стали безпоповцами. Но есть другие проблемы.

Кирил Меламуд: Какая была бы, по-вашему, правильная реакция на еретический собор 1666 года?

Епископ Григорий: Сделать то, что сделали в Бресте в 1596 году: собрать антисобор, хотя бы даже из мирян, провозгласить правильное учение, потом пытаться привлечь епископов. Возможно, в тот момент они не могли собрать собор чисто технически. Надо было провозглашать православие. Но получилось, что все лидеры, которые остались, были хуже, чем народ. Павел Коломенский был потенциальным лидером, но не успел ничего сделать и высказаться. Был еще замечательный архимандрит Спиридон Потемкин.

Его книга до сих пор не издана. Те, кто остались, стали консервировать и догматизировать то, что было до изменения, и помножили это на свои буйные суеверия. Дьякон Феодор был не такой, хотя и он держался латинского заблуждения, характерного для 17-го века, но не более того. Аввакум создал собственную секту своих последователей, которую в 18-м веке с большим трудом маргинализировали сами старообрядцы, и до 19-го века, пока новообрядцы-ученые не напомнили о существовании такого персонажа, никто его не почитал, основателя секты. А потом вдруг в 19-м веке его стали почитать и говорить, что письма, содержащие заблуждения, подложные. Но это несерьезно, ни один сектолог не поверит, что письма Аввакума подложные.

Этот один из самых харизматических лидеров, во-первых, анафематствовал другого харизматического лидера, который был самый православный, за что ему отдельное спасибо. Во-вторых, он повел к крайней конфликтности с царской властью, ведь его бы не сожгли, и дьякона Феодора не сожгли, если бы он не поздравил специфическим образом Феодора Алексеевича с вступлением на престол: твой отец подох, как собака, и ты так же подохнешь, если не введешь Старую Веру. В ответ на такое послание их сожгли. Не знаю, что в этом конструктивного. Я совершенно не оправдываю власти, но зачем так писать? Ну молчи, если, кроме как ругаться, нечего сказать. Интересно, весело, забористо сказать «поганый кобель Никон», но это еще все-таки не богословие. Я думаю, это трагично, что одним из лидеров будущего старообрядческого движения стал такой человек, как Аввакум. Но все стало так, и власть над умами очень быстро перешла к таким радикалам, которые имели крайне маленькое образование, были крайне фанатичны и с очень низким интеллектуальным потенциалом, хотя иногда очень художественно одаренными, как тот же Аввакум.

Кирил Меламуд: Это, наверное, претензия ко всей культуре 17-го века в целом? А кто тогда был образованным?

Епископ Григорий: Образованность тогда была в большой степени повязана на Украину, смотрела в сторону запада или греков.

Алексей Зайцев: Например, Епифаний Славинецкий.

Епископ Григорий: Поэтому идеалы консервации Московии у образованных русских людей не могли вызывать симпатии, за редким исключением, какие были. Греки со своей стороны подливали масла в огонь. В замечательных грамотах Досифея Иерусалимского 1686 года, где он пытается так отдать Украину, Киевскую митрополию, чтобы не отдавать, там дается сладкая конфетка царям: «Я слышал, — пишет Досифей Иерусалимский, — что вы там стали собственных еретиков уничтожать, о благочестивые цари, вот это вы правильно делаете, очень одобряю». Имелись в виду старообрядцы.

Кирил Меламуд: То есть мировое православие все-таки замешано в преследованиях?

Епископ Григорий: Да. Причем Досифей — это лучший иерарх той эпохи. Во всех отношениях, вплоть до того, что он воскресил паламизм, он первый издатель паламистских текстов, паламистских соборов. Он сам был выдающимся богословом, историком и церковным деятелем. Но отношение к старообрядцам у него — как к каким-то грызунам, которых надо потравить, и как раз удачный момент, что можно поощрить хоть за что-то московского царя, а в целом он находится в конфликте. Воинствующее невежество, которое проявили старообрядцы — не потому, что у них не было пиара, а потому, что они такими и были с самого начала, — сыграло плохую службу. Мы не говорим, что из-за этого они больше виноваты, это ответ на вопрос, почему у них не очень все пошло. Конечно, потом были братья Денисовы, но тогда-то их не было.

Кирил Меламуд: А среди активных никониан первого поколения были образованные люди?

Епископ Григорий: Симеон Полоцкий был образованнейшим человеком, хоть и еретиком. Епифаний Славинецкий. Братья Лихуды. У нас как раз начиналось возрождение православия, которому старообрядчество только мешало, собор, анафематствовавший Симеона Полоцкого, сборник «Остен». И весь этот процесс был остановлен Петром Первым из-за того, что надо было резко поворачивать в сторону запада. Поэтому появился Стефан Яворский, который сам оказался жертвой этой политики, но они потом нашли компромисс с Лихудами, потому что Стефан Яворский пообломался, но его уже потом и самого сместили. А Феофан Прокопович — это уже просто чума, с ним договориться было невозможно, его можно было только пристрелить, чего тоже никто не сделал…

 

Кирил Меламуд

Был ли Большой Московский собор 1666-67 годов еретическим? Часть 1