В 2020 году калужской каменной церкви во имя Знамения Пресвятой Богородицы, находящейся в пользовании Калужской старообрядческой общины РПсЦ, исполняется 300 лет. Построенная в 1720 году на средства купца Козьмы Игнатьевича Ланина и «всех прихоцких людей поданием и радением», Знаменская церковь вот уже три столетия пленяет лаконичностью и строгостью своих архитектурных форм, являясь украшением старой части города. Особое очарование ее облику придает сохранившаяся шатровая колокольня с поставленным на четверик восьмигранным звоном. Подобных колоколен в Калуге всего две. Вторая шатровая колокольня — часть ансамбля калужской церкви Георгия за верхом, построенной в 1700 году.
В преддверии знаменательного юбилея в АО «Первая образцовая типография» вышла в свет книга, посвященная истории Знаменского храма и других калужских церквей «Очерки истории церквей города Калуги. К 300-летию храма Знамения Пресвятой Богородицы, что на Зелени». Автор книги — калужский краевед Андрей Николаевич Курбацкий работал над книгой без малого 8 лет.
Портал «Русская вера» взял интервью у автора книги.
***
Идея выпустить книгу по истории Знаменского храма возникла еще в 2008 году, когда настоятелем храма стал мой брат, о. Иоанн Курбацкий. Сначала речь шла лишь о небольшой брошюре с фотографиями. К систематическому сбору материала я приступил только в 2011 году. На этом поприще мне предстояло быть фактически первопроходцем: ни до революции, ни тем более после нее, в советское время, сколько-нибудь подробной историей храма никто не занимался. Очень краткие сведения по истории Знаменского храма можно было найти лишь в известном «Путеводителе» выдающегося калужского краеведа Д. И. Малинина, впервые увидевшем свет в 1912 году, и в книге калужанина В. И. Комиссарова «Православные храмы Калуги», написанной на основе книги Д. И. Малинина.
Действительно, погрузившись в изучение одного калужского храма, я столкнулся с необходимостью дать вводную главу по истории города, его исторической топографии и истории калужских церквей. Например, в документах середины XVII века Знаменский храм значился «на посаде за Старым острогом». Приход должен был ежегодно платить в патриаршую казну «окладную дань», как и все церкви, входившие в Патриаршую область (так называлась епархия под прямым управлением патриарха Московского и всея Руси). А что такое «посад» и «острог», где находился «Старый острог», почему он назывался Старым? Что такое «окладная дань» и по какому принципу она взималась? В состав каких епархий входила Калуга на протяжении своей истории? Эти и многие другие вопросы и понятия требовали обстоятельных пояснений и комментариев, что неизбежно расширяло первоначальные узкие рамки исследования. Кроме того, знакомясь с архивными документами XVII века, я посчитал невозможным для себя проигнорировать информацию о других калужских церквях, которые были упомянуты или перечислены одновременно со Знаменской церковью. Это все равно что обнаружить клад, но взять из него только предметы из золота, а серебряные и медные закопать обратно. Согласитесь, что это равноценно преступлению с точки зрения науки и культуры.
Поэтому на каком-то этапе было принято решение написать историю не только Знаменской церкви, но и других калужских церквей. Результатом работы стала книга, состоящая из двух частей. Первая часть посвящена истории калужских церквей с конца XIV по середину XVIII века, вторая часть — истории Знаменского храма с середины XVII по конец XX столетия. И все это на фоне и в контексте истории Калуги. Истории города тоже уделено очень много внимания.
К сожалению, в отличие от многих других областных центров, у Калуги до сих пор нет академической истории города с древнейших времен до новейшего времени. Не составлен и не опубликован полный свод летописных и других письменных свидетельств о Калуге с XIV по конец XVIII века, не изданы многие писцовые книги Калуги и Калужского уезда, хранящиеся в архивах (главным образом — в РГАДА). Нет и хороших научно-популярных изданий, например, для калужских школьников. А образовавшийся вакуум заполняется псевдоисторической литературой о мифах, легендах и даже мистических тайнах старой Калуги, с вольной трактовкой исторических фактов, откровенными выдумками и фантазиями, отсутствием ссылок на источники.
Поэтому я в первую очередь стремился познакомить читателей-калужан с подлинной документальной историей родного города. Очень обидно, что об интереснейших событиях истории Калуги времен Смутного времени, повлиявших на ход всей русской истории, калужане до сих пор знают очень мало.
Да, это случилось 11 декабря 1610 года в калужском бору за речкой Яченкой. А перед этим он «процарствовал» в Калуге почти год. В январе 1610 года калужане встретили Тушинского вора хлебом-солью, «повели его с собой в калужский острог, в палаты воеводы Скотницкого, подарили ему одежду, лошадей и сани, позаботились о его кухне и погребе». После убийства калужане похоронили Лжедмитрия с почестями в соборной Троицкой церкви, стоявшей внутри крепости. В 1808 году при разборке старого здания Троицкого собора надгробная плита Лжедмитрия была обнаружена, ее видели старожилы. Жена самозванца, Марина Мнишек, родила сына Ивашку, которого калужские люди «крестиша честно» и назвали царевичем. А перед этим, в 1607 году, калужане под предводительством Ивана Болотникова не только выдержали шестимесячную осаду города царскими войсками, но и одержали у его стен блестящую победу. Обо всем этом сохранились подробные летописные свидетельства и записки очевидцев, например, немца Конрада Буссова. В своей книге я старался не пересказывать источники, а цитировать довольно большие отрывки из них, чтобы позволить читателю увидеть исторические события глазами современников.
К сожалению, отсутствие ссылок на источники (опубликованные издания, архивные документы либо частные беседы) является существенным упущением многих краеведов. Это сильно обесценивает краеведческие труды, а в профессиональной среде историков и архивистов слово «краевед» стало почти ругательным. Ссылки в краеведческих работах необходимы по двум причинам. Во-первых, ссылка указывает, что приведенная информация — это не выдумка автора, а достоверный факт. Исследователь не должен заставлять читателя верить ему на слово. Во-вторых, ссылка позволяет другому исследователю, выбравшему смежную или более узкую тему, изучить документ, на который ссылается краевед, и, возможно, по-новому его осмыслить, посмотреть на него под другим углом зрения. Именно поэтому я решил снабдить текст исчерпывающими ссылками на все использованные источники, в соответствии с правилами оформления строгих научных исследований. Серьезный научно-справочный аппарат книги позволяет использовать ее в качестве надежного руководства для составления аналогичных летописей других калужских церквей.
Безусловно. Хотя, признаться, изначально я не ставил перед собой такой задачи. По текстам писцовых описаний Калуги впервые удалось составить перечень калужских церквей по состоянию на конец XVI века, а также по состоянию на 1625, 1626, 1677, 1669, 1685 и 1715 годы. Источником послужили список со Строельной книги Калужского посада 1590-х годов, дозорная книга Ф. П. Малыгина 1624/25 года, писцовая книга В. Г. Плещеева 1625/26 года, переписная книга И. А. Михнева 1677 года, писцовая книга И. Л. Полуехтова 1685 года, ландратская книга 1715 года (последние три источника — это неопубликованные архивные документы).
К слову, еще совсем недавно познания калужских краеведов о церквях города в XVII столетии ограничивались сведениями только из двух вышеупомянутых писцовых книг (В. Г. Плещеева и И. Л. Полуехтова), причем источником служили не сами писцовые книги, а краеведческие работы, опубликованные до 1917 года.
Любопытно, что на церковной земле рядом с церквями жили так называемые бобыли — это обедневшие люди, освобожденные от государственного тягла, то есть налогов. Переписчики заносили их имена в писцовые книги, наравне с именами представителей церковного причта. По именам этих людей удалось установить тождество некоторых разноименных церквей в документах разных лет, что помогло проследить судьбу некоторых храмов и существенно расширить наше представление об истории калужских церквей в XVII веке.
Деревянная Знаменская церковь впервые упомянута в документах Патриаршего казенного приказа за 1669 год. По преданию, она была построена на месте древней церкви во имя великомученицы Варвары с приделом Николы Чудотворца за Старым острогом. Эта церковь последний раз значится в писцовой книге 1625/26 года. К сожалению, подтвердить предание документами не получилось, таковые, к сожалению, не сохранились. Но вот что интересно. В 1720 году, когда на средства купца Козьмы Ланина и других прихожан рядом со старой деревянной была построена новая каменная Знаменская церковь, в ней с южной стороны был устроен особый придел, который был освящен во имя великомученицы Варвары. По всей видимости, Варваринский придел в каменной церкви был устроен не случайно, а в память о прежде бывшей Варваринской церкви.
Да. Торжественное освящение Варваринского придела новопостроенного храма состоялось 4 декабря (по старому стилю) 1720 года. Освятил придел архимандрит Калужского Лаврентьева монастыря Карион (1655 — 1722 гг.). У нас есть все основания полагать, что архимандрит Карион освятил Варваринский придел по старому дониконовскому обряду и по старым книгам. В архиве Святейшего Синода сохранились свидетельства о том, что архимандрит Карион «укрывал раскольнических попов и сам находился в расколе», «по старопечатным требникам приходцким попам отправлять требы не воспрещал и сам оное чинил». Доносчики указывали на о. Кариона как «на важнаго расколника, и укрывателя, и оберегателя, и во всем потатчика расколническаго… которой в том городе болши двадцати лет сам чинил соблазн и противность церкви святей, и того града священником и жителем во всем чинил прикрытие, и охранение, и потачку». Благодаря сохранившимся документам Синода известно, что не только о. Карион, как благочинный священник, но и все калужское духовенство вплоть до первой половины XVIII века, формально приняв реформу Никона, держалось старого обряда и служило по старопечатным книгам. В том, что сейчас Знаменский храм принадлежит общине старообрядцев, видится промысел Божий и связь поколений.
Особенностям калужского благочестия в первой половине XVIII века посвящена отдельная глава книги. Следует подчеркнуть, что уникальная ситуация, сложившаяся в городе, способствовала тому, что Калуга неоднократно играла в истории русского старообрядчества ключевую роль, и я об этом подробно пишу.
Так, например, знаменитая Ветковская слобода стала в начале XVIII века главным центром старой веры именно благодаря тому, что лидер старообрядцев того времени, священноинок Феодосий, освятивший в 1695 году на Ветке первый в истории старообрядческий храм и совершивший в нем первую свободную старообрядческую литургию, был приглашен на Ветку тамошними старцами именно из Калуги. Почему из Калуги? Дело в том, что, спасаясь от преследований, о. Феодосий сумел найти безопасное пристанище в Калуге, жители которой сами были явными или тайными старообрядцами. Здесь, благодаря поддержке и помощи калужан, о. Феодосий смог не только совершить в старой, ветхой, дониконовской калужской Покровской церкви литургию старым чином, но и освятить запасные дары. Это сразу сделало о. Феодосия признанным лидером старообрядческого мира. Нужно пояснить, что в конце XVII века старообрядцы нигде не могли служить литургию, потому испытывали крайний недостаток в святых дарах, без которых было невозможно причащение верующих. Священник, который имел большое количество старых запасных даров, пользовался в старообрядческой среде огромным влиянием. Первая церковь на Ветке была освящена во имя Покрова, как и вышеупомянутая ветхая калужская церковь. После разорения Ветки духовный центр старообрядчества переместился на Рогожское кладбище в Москве. И что интересно. Центральный собор там также был освящен во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Как поется в одной известной песне: «В этом мире случайностей нет…»
Это один пример ключевой роли Калуги в истории старообрядчества. А вот другой. С 1922 года до своей смерти в 1945 году в Калуге жил преосвященный епископ Калужско-Смоленский Савва (Ананьев). В 1930-е годы он оставался единственным старообрядческим архиереем, находившимся на свободе. Незадолго до начала войны, предположительно в апреле 1941 года, по ходатайству московской старообрядческой общины владыка Савва возвел в сан архиепископа Московского и всея Руси освободившегося из заключения епископа Иринарха (Парфенова), чем была спасена старообрядческая иерархия в России.
После войны и до 1981 году калужскую Никольскую старообрядческую общину Белокриницкого согласия (ныне община РПсЦ) окормлял протоиерей Маркелл Кузнецов (1893 — 1989 гг.), рукоположенный в сан священника святителем Геронтием (Лакомкиным) в 1922 году. В книге приведена подробная биография о. Маркела, рассказывается об обстоятельствах его ареста и заключения в 1930-е годы. На основе документов Уполномоченного Совета по делам религий по Калужской области восстановлена история калужской старообрядческой общины в XX веке. Большое внимание уделено членам церковного совета общины.
Действительно, история передачи Знаменского храма калужским старообрядцам — одна из интереснейших и драматичных страниц жизни общины. В заголовок вынесена цитата из коллективного заявления общины в один из органов местной власти. А таких заявлений в 1988 — начале 1989 гг. было написано несколько. Их удалось обнаружить в массиве документов Калужского облисполкома, все они целиком опубликованы в моей книге. Кстати, в марте 2019 года исполнилось ровно 30 лет со дня принятия решения облисполкома о передаче храма, являвшегося в то время городским имуществом, складом. Это решение далось местным властям нелегко. Как выяснилось, оно стало возможным благодаря поддержке Председателя Совета по делам религий СССР Константина Михайловича Харчева, проявившего принципиальную позицию и личную инициативу. Большую, если не определяющую, роль сыграла настойчивость главы калужских старообрядцев, о. Валерия Осташенко (1942 — 2008 гг.) и всех членов церковного совета общины, которые всецело поддерживали своего настоятеля, хлопотали, обивали пороги высоких кабинетов и подписывали ходатайства. Не будь этой настойчивости, вопрос был бы отложен на неопределенное время.
Осенью 1935 года несколько храмов Калуги, в том числе Знаменский храм, были изъяты у верующих под предлогом необходимости размещения в церковных зданиях прибывшего в город зерна. На основе сохранившихся документов Комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК мне удалось довольно подробно описать историю закрытия калужских церквей в 1930-е годы и вскрыть изощренные методы, которые применяли центральные и местные власти, чтобы придать своим решениям видимость социалистической законности. В Государственном архиве РФ отложились несколько ходатайств приходских общин калужских церквей в Комиссию по вопросам культов и на имя Председателя Президиуме ВЦИК М. И. Калинина с просьбой вернуть храмы верующим. Текст этих ходатайств пронизан болью и отчаянием. Люди апеллировали к советскому законодательству о культах, не понимая, что власть их обманывает.
Да, документы архива УФСБ по Калужской области помогли установить его судьбу. Священник синодальной, затем патриаршей, церкви, именуемой с 1943 года Русской православной церковью, Василий Гаврилович Баталин (1872 — 1938 гг.) стал настоятелем Знаменского храма в марте 1907 года. После революции остался верен патриаршей церкви, в обновленчество не уклонялся. Он был арестован в Страстную пятницу, в апреле 1935 года по стандартному обвинению в антисоветской агитации, и сослан на 5 лет в Красноярский край. Вместе с ним в одной деревне ссылку отбывали 7 репрессированных священников и один архиепископ. Один из священников, Петр Николаевич Никифоров, был старообрядческим иереем, представителем Московской старообрядческой общины Рогожского кладбища. Все эти люди были повторно арестованы весной 1938 года и приговорены к высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполнение в г. Енисейске.
В 1937 году под маховик Сталинских репрессий попали и были казнены также члены церковного совета Знаменского храма: Василий Тихонович Курганов и Дмитрий Дмитриевич Полторацкий, представитель знаменитого рода Полторацких, владевших до 1911 года великолепной усадьбой Авчурино на Оке (ныне в составе Ферзиковского района Калужской области).
Важно отметить, что моя книга охватывает все периоды истории градо-калужских церквей в целом (до 1776 года) и Знаменского храма в частности (до конца XX века), а не только периоды, так или иначе связанные со старообрядчеством. Я стремился сделать исследование объективным и всесторонним, насколько это возможно. Увы, нередко старообрядческие авторы почти обходят вниманием синодальный период. То же можно сказать и о новообрядческих авторах, зачастую лишь вскользь упоминающих о событиях и людях, имеющих отношение к старой вере. Но история у нас одна, и делить ее, нарочно вырывая какие-то страницы или замалчивая «неудобные» факты, ни в коем случае нельзя.
Принятый подход промыслом Божиим позволил придать книге уникальную миссию: любой читатель, интересующийся историей калужских церквей, взяв книгу в руки, неизбежно узнает о существовании старообрядчества и калужской старообрядческой общины. Даже если этот читатель просто полистает книгу, посмотрит только оглавление или иллюстрации.
Мне, как автору, очень приятно осознавать, что в ходе работы над книгой удалось вернуть из забвения имена многих замечательных калужан. Так, например, в книге приведена подробная биография потомка Козьмы Ланина, купца 1-й гильдии Федора Андреевича Ланина, переехавшего в 1828 году из Калуги в Смоленск и основавшего смоленскую ветвь купеческого рода Ланиных. Я составил биографии священников, членов причта, старост, служивших в Знаменском храме в XIX — начале XX века. Среди старост Знаменского храма особо выделяется фигура видного общественного деятеля, исправника (т. е. начальника полицейского управления) Калужского и Козельского уездов, члена Калужского отдела Императорского православного палестинского общества Н. Э. Мантейфеля, расстрелянного в Козельске по постановлению Козельской уездной ЧК в сентябре 1918 года. Пролить свет на обстоятельства трагической гибели этого человека позволили воспоминания его младшей дочери Марии, написанные к 50-летию Октябрьской революции для калужского партийного архива. В книге я привожу обширные выдержки из ее воспоминаний, наполненных уникальными подробностями о мировоззренческой пропасти, разделявшей поколения одной семьи, о жизни Козельска в первый год советской власти.
Большое внимание в книге уделено приходской жизни и материальному положению прихода в XIX — начале XX века. Источником послужили архивные документы, дореволюционные и новейшие исследования по истории русского приходского духовенства, публикации в периодических изданиях Калужской епархии.
Документы призваны проиллюстрировать и дополнить авторское повествование. Мне хотелось дать читателю возможность погрузиться в атмосферу прошедшей эпохи, увидеть события глазами современников и самому сделать те или иные выводы. К сожалению, многие работы даже хороших историков зачастую грешат тем, что навязывают читателю какую-то интерпретацию событий, очень часто — идеологизированную интерпретацию. Публикация подлинного документа рядом с текстом автора позволяет добиться максимально возможной объективности. Это знакомство с подлинной историей не из вторых, а из первых рук.
Кроме того, я ставил перед собой цель опубликовать такие архивные или редкие документы, которые никогда и никем не переиздавались с момента первой публикации. Документы, которые имеют важнейшее значение для истории города. Первый документ в моей подборке — грамота литовского князя Ольгерда константинопольскому патриарху Филофею, датированная 1371 годом, в которой впервые упомянут город Калуга. Невозможно поверить, что этот документ, с которого начинается письменная история города, никогда не переиздавался в Калуге полностью. А ведь последний раз он был напечатан в Санкт-Петербурге в 1908 году в одном из выпусков «Русской исторической библиотеки». Кстати, в калужской областной научной библиотеке им. В. Г. Белинского этого издания нет. Я не только привожу грамоту Ольгерда полностью, но и сопровождаю текст обстоятельным историческим и лингвистическим комментарием.
Ни разу не переиздавались «Путешественные записки» академика В. Ф. Зуева, изданные в 1787 году, краеведческие страницы журнала «Урания», издававшегося в Калуге 1804 году. А ведь там уникальные описания старой Калуги, быта и нравов калужских жителей…
Впервые в калужском краеведении я публикую описание калужской крепости и калужских церквей по тексту подлинной писцовой книги Калуги И. Л. Полуехтова 1685 года. В этой писцовой книге приведено первое и единственное описание калужской крепости XVII века, стоявшей на месте нынешнего парка культуры и отдыха. Снова невозможно поверить, что эта уникальная для истории Калуги писцовая книга до сих пор не опубликована. А калужские историки и краеведы, пишущие о калужской крепости, вынуждены пользоваться не первоисточником, а не совсем точной выпиской из него, сделанной в конце XVIII века неизвестным калужским гражданином.
Огромный исторический и познавательный интерес представляют обнаруженные мной в архивах ходатайства церковных советов закрытых калужских церквей в Комиссию по вопросам культов при Президиуме ВЦИК в 1930-е годы, письма приходской общины Знаменской церкви в местные органы власти в конце 1980-х годов с просьбой о передаче верующим одного из калужских храмов.
Признаюсь, что в ходе работы я не переставал удивляться тому, что многие вопросы, волновавшие наших соотечественников 100, 200 и даже 600 лет назад, продолжают оставаться актуальными и сегодня. Например, в уже упомянутом послании Ольгерда, написанном в 1371 году, литовский князь просит патриарха поставить особого митрополита для Великого княжества Литовского. То есть он просит разделить единую русскую митрополию и выйти из-под юрисдикции митрополита Московского и всея Руси. Нельзя не обратить внимания на то, что события шестисотлетней давности перекликаются с недавними скандальными событиями вокруг предоставления автокефалии Православной церкви Украины.
Все фотографии Знаменского храма, кроме современных, обнаружены нами в различных архивах. Они позволяют проследить, как менялся внешний облик храма с 1907 года по сегодняшний день. Очень много фотографий сделано реставраторами в конце 1960-х — начале 1970-х годов. Мы их тоже публикуем в книге. Тогда специалисты Калужской областной специальной научно-реставрационной производственной мастерской (КСНРПМ) сумели вернуть храму его первоначальный и наиболее достоверный облик. Их подвижнический труд по спасению многих памятников старины в Калуге и других городах заслуживает не только самой высокой оценки, но и благодарной памяти потомков. Работе советских реставраторов посвящена обширная глава книги, написанная на основе архивных документов.
Кстати, на обложке — панорама Калуги с правого берега Оки, сделанная В. Д. Машуковым в 1898 году.
К сожалению, у нас пока нет фотографий дореволюционных священников, за исключением фотографии о. Василия Баталина и его семьи. Надеюсь, что публикация книги позволит найти родственников или коллекционеров. Зато фотографий, запечатлевших историю калужского старообрядчества, сохранилось довольно много. Внимания заслуживают снимок представителей духовенства и мирян на II съезде Калужско-Смоленской епархии 1924 года, фотографии епископа Саввы, о. Маркелла Кузнецова, о. Валерия Осташенко. Завершает подборку фотография настоятеля Знаменского храма о. Иоанна Курбацкого с прихожанами, на которой много молодых лиц. А это значит, что Церковь жива! История калужской старообрядческой общины продолжается теперь уже в XXI веке.
Выходные данные книги:
А. Н. Курбацкий. Очерки истории церквей города Калуги. К 300-летию храма Знамения Пресвятой Богородицы, что на Зелени. — Москва: Первая Образцовая типография, 2020. — 776 с.: ил.
Автору, стремящемуся к «максимально возможной объективности» в своем труде, хочу пожелать не повторять подобных либеральных словоблудий — «В 1937 году под маховик Сталинских репрессий». И, познакомившись «с подлинной историей», узнать, что И.В.Сталин, один из секретарей партии большевиков, не был наделен в этот период ни портфелем Председателя ЦИК СССР, ни возглавлял Правительства — СНК СССР, не был даже руководителем НКВД СССР, в отличие от Ежова, тоже секретаря ЦК ВКП(б). Повторять подобные клеветы на великих правителей Росии недостойно краеведу.