В прошлых публикациях мы рассказали о фантоме Киевской Руси. Это историческое словосочетание появилось в середине XIX века в статьях малозначительного филолога и ботаника М. А. Максимовича (1804-1873). В широкое употребление термин «Киевская Русь» попал лишь в советское время. В школьных и ВУЗовских учебниках, в газетных передовицах и художественной литературе он появился тщанием академика Б. Д. Грекова, одного из любимцев руководителя СССР И. В. Сталина.
В 80-е годы был придуман юбилей Киева, его 1500-летие, нелепая, ни на чем не основанная дата.
Ее не только помпезно отпраздновали в СССР в 1982 году, но присвоили вдохновителю этой идеи Леониду Ильичу Брежневу звание первого почетного гражданина г. Киев.
Официальные исследователи в попытках возвеличить Киев обычно ссылаются на летопись «Повесть временных лет», где город был назван не только столицей, но и «матерью городов русских». Однако мы провели расследование происхождения этой рукописи, и оказалось, что древность ее сомнительна.
На самом деле Повесть временных лет появилась из кружка киевских книжников на рубеже XVII-XVIII веков, которые долго занимались фабрикацией всяких подделок, включая антистарообрядческое сочинение вымышленного киевского собора «На Мартина Армянина еретика».
Об этом рассказано в статье «Откуда взялась „Повесть временных лет“».
Вместе с тем, на Руси была известна совсем другая летопись — «Русский Летописец». Ссылки на «Русский Летописец» имеются в ряде исторических работ. «Русский Летописец» дошел до нашего времени в значительном числе списков. На сегодняшний день известны 25 рукописей, содержащих его текст.
«Русский Летописец» — это важнейший и статусный документ, признанный в среде русских князей, бояр и церковных архипастырей.
Он отражает взгляд на историю Руси, распространенный в среде русской знати XVII века. Это официальное представление образованной части русского общества о древней русской истории, существовавшее в нашей стране еще до создания романовской версии истории, включая концепцию «Киевской Руси». Подробно значение этой важнейшей рукописи мы разобрали в статье-исследовании «О Русском Летописце».
Главы ПВЛ и «Русского Летописца» подробно изучены в наших статьях: «„Повесть временных лет“ и „Русский Летописец“», «ПВЛ и „Русский Летописец“ о новгородцах, Александре Македонском и Андрее Первозванном». Там указано, что в «Русском Летописце» больше фактов по истории древних русских городов и, прежде всего, Новгорода. Автор «Повести временных лет» наоборот опускает все эти важные факты древнерусской истории. Цель этой редакции — начать историю Руси с Киева, а не с Новгорода. «Повесть временных лет» формировала легенду, что Киев был крупнейшим административным и экономическим центром Руси и будто именно поэтому апостол Андрей провозгласил несуществующий Киев будущим центром славянских земель. И даже зачем-то благословил местные холмы. Непонятно, с какой только целью это сделал апостол, главная миссия которого была не в благословении холмов, а в просвещении племен верой христианской.
Однако продолжим наш обзор и сравнение ПВЛ и «Русского Летописца».
Странные братья
В «Повести временных лет» находится маловразумительный рассказ об основании города Киев. Во-первых, говорится, что он построен на земле полян (ляхов), то есть на польских землях. Во-вторых, город якобы основали три странных брата Кие, Щеке и Хориве — и их сестра Лыбеди. История больше похожа на отрывок из готической легенды, поскольку, откуда взялись эти братья и кто они были — остается неизвестным.
Получилась история в стиле «жили-были три брата и решили построить город».
Город назвали Киевом по имени Кия, старшего из них. Далее рассказано, что братья были мудры и смышлены, поскольку являлись полянами (поляками). И «от них же суть поляне в Кыеве и до сего дни» — пишет киевский черноризец (это история получила особую популярность именно во времена Леонида Брежнева, когда в 1982 году братьям был поставлен памятник, будто бы в том месте, где они и основали Киев).
Затем автор ПВЛ переходит к опровержению «неправильного» мнения о том, что Кий, дескать, был не основателем Киева, а простым перевозчиком через реку. Если бы Кий был простым перевозчиком, то не ходил бы в Царьград — пишет он. Однако видно, что автор, рассказывая и превознося эпитетами «хождение Кия в Царьград», толком ничего не знает об этом путешествии и, кажется, что морочит читателям голову. В переводе на современный русский язык это все звучит так:
«Но он (Кий) был князем в роду своем, а ходил ли он к царю — не знаем, а только то знаем, что, как рассказывают, великую честь принял он от царя, а от какого царя — не знаю, и к которому царю он приходил — не знаю».
Кроме того, выясняется, что был еще один город под названием Киев, который брат Кий построил на реке Дунай:
«На обратном пути пришел он к Дунаю и понравилось ему там, и срубил он там небольшой городок, и хотел было осесть там с родом своим, но местные жители не позволили ему. До сих пор это городище существует, и дунайские жители называют его Кыевець» [716], с. 12.
Таким образом, компилятор «Повести временных лет» излагает факты, имеющиеся в «Русском Летописце», но редактирует его, существенно меняя политический и географический смысл древней русской истории. Если «Русский Летописец» в основание русской истории кладет историю городов Словенска (Костромы) и Русы (Рузы), то «Повесть временных лет» подменяет их на историю вымышленного днепровского Киева с вымышленным статусом «матери городов русских».
«Русский Летописец» о городах Словенске и Русе
«Русский Летописец» сообщает об истории двух древнерусских городов Словенске и Русе. Об их основании, вымирании и запустении на долгие годы, а затем об их возрождении. Получается некий разрыв в истории городов. Такие хронологические разрывы в летописях встречаются часто и формируют некий цикл: смута, разруха, запустение, а потом жизнь вновь налаживается. Часто после такого разрыва летопись возвращается назад и снова начинает рассказ о том, что уже было рассказано раньше, хотя сам летописец думает, будто бы последовательно продолжает повествование. Так и здесь — славяне покидают Словенск и возвращаются на Дунай, на свои прежние места, но потом снова идут с Дуная на Русь и заселяют Словенск заново. И этот цикл «зарождение-опустение» повторяется три раза.
«Русский Летописец» пишет об этом так:
«По том же времени прииде на землю Словенскую посланный праведный гнев Божий. Изомроша людей без числа во всех градех и в селех, яко некому и погребати мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в далныя страны. Овии — на Белыя воды, иже ныне зовется Бело езеро. Овии — же на езере Тинном и нарицашеся Весь. И инии же — по инымъ странам и прозвашася различными проименовании. Овии же паки на Дунай со прежним родом своим на старожитныя страны возвратишася. Великий же Словенск и Руса опустеша до конца многие лета, яко диким зверем обитати и плодитися в них. По времени ж некоем паки приидоша 3 дунава словяне и подъяша скиф и болгар с собою немало. И начаша паки грады оны Словянеск, и Рус населяти. И приидоша же на них угры белыя, и повоеваша их до конца, и грады их раскопаша, и положиша Словенскую землю в конечное запустение. По мнозе же убо времени оного запустения слышаху скифския жители про беглецы словенския, о земле праотец… И паки поидоша з Дуная множество их безчисленно. С ними же и скифы, и болгары, и иностранницы поидоша на землю Словенскую и Рускую. И седоша. паки близ езера Ирмеря. И обновиша град на новом месте от стараго Словенска вниз по Волхову яко поприша боле, и нарекоша Новград Великий, и поставиша старейшину князя от роду своего же имянем Гостосмысла. Такоже и Русу поставиша на старом месте.
Меньшии грады мнози обновиша. И разыдошася кождо с родом своим по широте земли. Овии же седоша в полях и нарекошася поляне, сниречь поляки. Овии же — полочане речки ради Полоты, овии — мазовшаня, овии — жемутяне; овииже — бужа непореце Буг, овии — дреговичи, овии — кривичи, овии — чудь, и инии меря, и ини же древляне, и инии морива, сер. би, болгари. Сих же отроды и инии же: севери, и инии лопь, и инии же мордва, и инии же мурана, и инии же в различная именования прозвашася. И тако нача разширятися страна она велми, а общим же имянемь прозывахуся». [745:31, л. 311 об. — 312 об.)
Путаница «Повести временных лет»: «Скифы и болгары — это хазары»
При сравнении «Повести временных лет» с «Русским Летописцем» хорошо видны заимствования. Яркий пример — нападение «белых угров» на славян, «Русский Летописец» пишет:
«Через некоторое время (после эпидемии и мора на Руси, после которого славяне бежали из Руси обратно на Дунай) снова пришли (на Русь) с Дуная славяне, взяв с собой немалое число скифов и болгар. И снова начали они города эти — Словенск и Русу — заселять. И напали на них угры белые, и повоевали их до конца, и города их ‘разрушили, и привели Словенскую землю в конечное запустение».
Вот так изложены эти события в ПВЛ:
«К славянам, которые, как мы уже говорили выше, жили на Дунае, пришли некоторые из скифов, или, другими словами, из хазар, называемые болгарами, и поселились на Дунае среди славян. После этого пришли угры белые и заняли землю славянскую, прогнав оттуда волохов, которые еще прежде того заняли землю славянскую».
Рассказывая об этих событиях, автор ПВЛ сперва сообщает свое, крайне субъективное понимание, кто такие скифы и болгары. Они упоминались в «Русском Летописце» как соседи и сотоварищи славян при повторном переселении в древнерусские города Словенск и Русу.
Но, по мнению автора ПВЛ, скифы — это на самом деле хазары, а болгары — тоже хазары, только по другим названием.
Также киевский книжник опускает названия городов Словенск и Рус, умалчивает о переселении в них и вставляет вместо них название Киева.
Запутав себя и своих читателей своими изысканиями по теме скифов, составитель ПВЛ берется исследовать происхождение «белых угров», упоминаемых в «Русском Летописце». Он задается вопросом — кто они такие, откуда пришли и зачем напали на славян? Чтобы разобраться в этом неясном для него вопросе, он обращается к греческим источникам, но там ничего не находит. Тогда он пытается игрой звуков связать «угров» с «обрами». Обры, конечно, никакого отношения к уграм не имеют, но зато упоминаются у греков во времена правления имп. Ираклия. Значит, полагает автор ПВЛ, их можно приплести к теме и вместо угров можно посудачить об обрах.
Таким образом, если пристально изучить оба текста, то становится заметно, что составитель «Повести временных лет» — человек явно не самых больших научных познаний, в некоторых вопросах почти не разбирался и поэтому часто рассуждает о предметах гипотетически. На Руси таких называли просто — «мыслит от ветра головы своея».
Продолжение следует
Автор: А. Назаров