Когда вера — первопричина, или Счастье в божьем понимании

Как сегодня живут старообрядцы в Ростове и кто они? Корреспондент портала don24.ru встретилась с настоятелем храма Покрова Пресвятыя Богородицы в г. Ростове-на-Дону иереем Иоанном Севастьяновым и побеседовала на разные темы.

***

Что мы знаем о старообрядцах? В лучшем случае кто-то вспомнит, что они крестились двумя пальцами. Или встанет перед глазами знаменитая картина Сурикова «Боярыня Морозова». А в Ростове сегодня живут больше пятисот старообрядцев. Они нас лечат, учат и занимаются законотворчеством и журналистикой. Чтобы узнать о том, как живет община староверов сегодня, я отправилась на улицу Ульяновскую в старообрядческий Покровский собор, которому в этом году исполнилось 105 лет.

Встреча с настоятелем Покровского собора иереем Иоанном Севастьяновым была назначена на два часа дня. Я пришла чуть раньше и уперлась взглядом в закрытые ворота и почтовый ящик с надписью «Пиши, звони, жертвуй». Позвонила — нажала на ржавую выпуклую кнопку, но никто не ответил. Но тут же за спиной припарковалась приличная машина, а из нее вышли четверо бородатых мужчин. Все молодые и крепкие. Один с рюкзаком из модного спортивного магазина. Никто не прятал глаза. Не хмурился. Не делал вид, что между ними и мной — водораздел из веры и взглядов на сущее.

Одним из прибывших был отец Иоанн Севастьянов.

Немногим позже, когда мы сидели в огромной, подсвеченной светом лампад трапезной, я призналась, что несколько иначе представляла себе старообрядцев. Думала, что живут они если не как сто лет назад, то близко к этому…

— Ну что вы! За сто лет изменился принцип жизни. Старообрядцы, да и другие люди, до революции были жестко привязаны к общине. Церковь выполняла роль загса, больницы и школы. Выход из общины был проблематичен, хотя многие хотели это сделать. Поэтому, когда появилась возможность выйти, люди побежали, рассыпались, начали жить обособленно. За сто лет это усугубилось. Но подобная тенденция касается не только старообрядцев, она есть в российском обществе. А старообрядцы сегодня такие же члены общества.
 

Есть определенная категория людей с таким мировоззрением. К примеру, амиши в Америке или современные тоталитарные секты вроде «Звенящих кедров России». Подобных воззрений достаточно. Но к нашей вере отказ от телевизора или телефона не имеет никакого отношения. Нужно понимать, что старообрядцы — это не индейцы, не какие-то специфические носители культуры. Старообрядцы — это самые прогрессивные люди. Я уже не привожу в пример вопросы богословские. Но даже если говорить о применении технологий, то первыми, кто стал использовать бетон при строительстве храмов, были русские старообрядцы. Бизнес начали вести тоже наши, старообрядцы-предприниматели. И это была не самоцель. Так сложилась ситуация, в которую их ввели насильно. Потому что в условиях гонений, вытеснений на окраины у старообрядцев возник иммунитет, способность выживать в неподходящих для этого условиях.

Вот интересный пример. В Даниловском районе Волгоградской области был старообрядческий хутор. Он назывался Малодельский. Как вы думаете, что значит Малодельский?
 

Нет. В этом хуторе были очень маленькие наделы. Это болотистая местность, непригодные для жизни куски земли. Туда выслали старообрядцев. В этих условиях они были вынуждены сплотиться и трудиться. Это и стало в какой-то степени «фирменной» стороной старообрядческой жизни. Но не самоцелью, как убегание от цивилизации. В нашем случае это следствие, желание сохранить свою веру. Вера первична в жизни старообрядцев. Что сто лет назад, что сегодня. Ведь назвать себя старообрядцем даже в нашем свободном (в кавычках) обществе — уже подвиг. В этом мы похожи с нашими предками, которые жили сто лет назад.
 

Телевизор я не смотрю. Но интернетом пользуюсь. Новости узнаю, конечно. Но я аполитичен. Смотрю религиозные сайты. Много читаю, интересуюсь развитием богословской науки, жизнью общин, их опытом.

Я понял. Вещи несут нам люди, сундуки остались от старой церкви. Антураж — пояски, бороды — все это занимает третье место. Старообрядец может быть как отшельником, так и депутатом Законодательного Собрания, главврачом больницы, директором завода или школы…
 

Да.
 

Нельзя заглянуть в душу человека и узнать, чем он руководствуется, когда занимается благотворительностью. Но мы к этому стремимся. Старообрядец — человек верующий, разделяющий принципы Евангелия. Значит, вне зависимости от своего состояния, он должен помогать ближнему своему. Но любая благотворительность — добровольное дело, мы никого не заставляем. Конечно, история показывает, что к старообрядцам в Ростове, да и в Москве, относились своеобразно. Тот же Панин, который построил наш храм, чтобы вести в Ростове бизнес, должен был жертвовать на проекты, которые его никак не касались…

У нас в этом смысле общий христианский подход: человек должен десятую часть отдать Богу. Не церкви, а Богу. Это важно. А каким образом ты Богу ее отдашь, уже твое дело. Можешь перечислить средства детскому дому или отдать какому-то одному нуждающемуся, отчитываться перед нами не нужно… То, о чем вы говорите, скорее касается дореволюционного общества в целом. Социологи отмечают, что раньше было другое отношение к капиталу. Для большинства предпринимателей это был не способ выделиться, а ответственность, статус.
 

Конечно. Сейчас деньги стали смыслом. Изначальный посыл денег как пользы, как возможностей для созидания изменился на цель «деньги ради денег». Мы, старообрядцы, тоже члены этого общества, поэтому я наблюдаю это и у нас.
 

У каждого по-разному. Но я как верующий знаю, что каждый человек Богу не безразличен. Вне зависимости от того, богат человек или беден, счастлив или не очень. И Бог принимает свои меры для того, чтобы из каждого человека сделать Человека, привести его в чувство. А какой способ для кого предпочтительней, это уже Бог сам знает. Мы должны помнить одно: любой человек у Бога на счету и любому он хочет счастья. Но счастья не в нашем понимании, а в понимании Божьем.

Богословский институт. И еще я кандидат исторических наук. Но главное — старообрядец. Мои деды и прадеды —  старообрядцы. Семья у нас казачья, родом с Верхнего Дона, станица Есауловская, но так сложилось, что дед мой переехал в Ростов. Служил в императорской гвардии, был музыкантом, играл на трубе. После революции вернулся в Ростов. И с тех пор мы жили здесь. Родители ходили еще в деревянную церковь, которая была на той стороне улицы. Я с детства пел на клиросе. У нас в семье было восемь детей.
 

Да. Мы не были пионерами, октябрятами. Нас гоняли в школе, вызывали на собрания, ругали. Каждый раз, когда меня пытались куда-то принять, приходилось прогуливать школу. При этом все знали, что мой отец священнослужитель, что мы соблюдали посты и какие-то дни я в столовой не ел скоромного. Однако не могу сказать, что все было ужасно. Я учился в 1980-е годы, времена уже были мягче. Учителя по большей части понимали и принимали выбор нашей семьи. К тому же я был отличником, и когда маму вызывали отчитывать на религиозную тему, она переводила разговор: у вас есть какие-то претензии к учебе? Нет? Ну и о чем тогда разговор?
 

Не могу. Старообрядчество невозможно понять через книжку, через исторический документ или источник, и через историю тоже невозможно. Старообрядчество — это особый духовный пласт, состояние духа, чтобы понять старообрядца, надо самому стать старообрядцем. Иначе, наверное, никак…

_______________

Автор: Светлана Ломакина
Источник: don24.ru