От редакции:
Тема возведения новых храмов остается одной из самых актуальных в жизни современного старообрядчества. Всегда возникает вопрос, сколько времени и средств потребуется для строительства той или иной церкви. Безусловно, финансовые возможности — это главное в проектировании и строительстве. Но не меньшую роль играет активность членов общины и заинтересованность священника, обслуживающего эту общину. Бывает так, что иногородний священнослужитель не только не способствует, но наоборот, вставляет палки в колеса, стараясь не допустить появления независимого прихода со своим собственным настоятелем и причтом.
Сроки строительства старообрядческих храмов весьма разнятся. Так строительство каменного храма в крымском поселке Краснокаменка, что недалеко от Гурзуфа, заняло около двух лет. Менее чем за четыре года возвели бревенчатый храм старообрядческой общины в Тольятти. Пять лет потребовалось, чтобы построить подобный храм в Новокузнецке. Однако наблюдаются и случаи долгостроев. Храм в Барнауле был заложен в 1996, а освящен в 2017 году, то есть работы шли 21 год. Есть случаи, где храмы «строятся» по 30 и более лет.
О некоторых проблемах и вопросах строительства старообрядческих храмов в своем очерке рассказывает наш постоянный автор, профессиональный журналист Максим Гусев.
***
Практика самого богоугодного дела в жизни верующего человека
Построить храм в современных российских реалиях — дело непростое. Интуитивно об этом знают все, но лишь тот, кто лично столкнулся с этим, понимает, сколько финансовых сил и физического, психологического труда уходит, чтобы возвести желаемый объект, пригласить епископа и дождаться первой литургии. Уральские старообрядцы делятся своим опытом и рассказывают, как непросто, а подчас и титанически трудно было им искать средства, материалы, договариваться с чиновникам и находить спонсоров.
«Потом с деньгами худо стало»
Если попробовать рассчитать, сколько времени требуется для возведения храма с нуля, период выйдет неоднозначным. В некоторых случаях — как, например, в поселке Староуткинск или в городе Ивдель в Свердловской области — на это уходит по три-пять лет, в других — в Невьянске, в Барнауле — десятилетия.
— В основном, проблема, конечно, в деньгах, — рассуждает председатель невьянской общины храма РПСЦ во имя Всемилостивого Спаса Екатерина Ощепкова. — Мы, к примеру, когда первый этаж построили, потом вообще долго ничего не делали. Затем мучительно строили второй этаж, звонницу. Непросто было найти рабочих за те деньги, какие мы могли им предложить. К тому же большинство средств были не наши — мы их занимали, чтобы хоть как-то двигаться вперед.
По словам Екатерины Демидовны, наверняка легче тем, у кого есть постоянный спонсор. И спорить с этим вряд ли возможно, ведь в деле возведения храма — тогда, когда все разрешения получены, документы оформлены и согласования пройдены — подчас только финансы являются главной движущей силой.
— Я специально сразу приготовил примерно полтора миллиона рублей на фундамент, — рассказывает старообрядец-бизнесмен из Екатеринбурга Алексей Сюкосев, попечитель храма во имя князя Владимира в поселке Староуткинск. — Мы сделали опалубку, привезли арматуру, как вдруг мне понадобились деньги по работе. Я весь ресурс перенаправил туда. И получилось, что, когда надо было заливать бетон, средств не было. Еле-еле наскреб из кармана на первый бетоновоз, позвонил членам общины в Староуткинск и сказал, чтобы принимали машину. Как только она туда ушла, Господь подал мне средства — и, благодаря этому, мы закончили фундамент. Надо было лес приобретать. И снова с деньгами худо стало. Я пошел по лесничим, переговорил: «Дайте мне лес, я с вами потом рассчитаюсь». Мне дали первое дерево, и снова у меня средства появились — я тут же их отправил, чтобы всем раздать задолженности. Господь не оставлял без помощи.
Все зависит от слаженности общины
Алексей говорит, все в деле строительства храма было непросто. Присутствие дьявола ощущалось постоянно. То одно тормозило работу, то другое. Но если он рассчитывал в деле созидания только на Бога и на свои доходы, то старообрядцам Ивделя пришлось усиленно думать, где брать деньги. Председатель общины Владимир Собянин рассказывает, что за все время строительства храма им поступило лишь два небольших пожертвования, хотя сруб храм им собрали заключенные местной колонии строгого режима. Ивдельцы сейчас даже не могут четко сказать, как им удалось «наскрести» на храм.
— Кому как Бог дает, кто как просит у Него, кто как хочет, тот по молитвам и получает, — рассуждает Владимир. — В том же Барнауле или в Невьянске вроде и народу немного и там, и там, а какие храмы поставили! Я думаю, в первую очередь, успех и оперативность зависят от слаженности общины. Если люди молятся, собираются на встречи, то Бог им и воздает за это.
— Что нам делать, как быть, денег-то нет? — недоумевала горстка христиан в городе Орск Оренбургской области, но окормляющий их отец Владимир Гошкодеря призвал не унывать и предложил искать средства, и сам сложа рук не сидел: стал обращаться ко всем знакомым христианам-старообрядцам — тем, кто мог хоть чем-то помочь.
Благотворитель из Москвы пожертвовал им 200 тысяч рублей, а член общины, дедушка-ветеран Великой Отечественной войны, передал общине сразу полмиллиона. Этих денег, как уже рассказывала «Русская вера», хватило, чтобы не идти на поводу у власти — не брать крайне невыгодный участок земли на окраине Орска, а за собственные средства купить удобный землеотвод едва ли не в центре города.
— Потом, конечно, у нас появился спонсор — легендарный в нашей старообрядческой среде Роман Стабблбайн, — продолжает священник. — Во многом его содействием в прошлом году мы и крышу на строящемся храме закрыли, и купола поставили.
— Конечно, нам тоже спонсоры помогали, — добавляет Екатерина Ощепкова, рассказывая, что раза четыре на адрес невьянской общины РПСЦ присылали реальные деньги жертвователи из Москвы. — Мы потом всем и каждому благодарственные письма писали… Роман Стабблбайн пожертвовал приличную сумму. На колокола было отдельное пожертвование — 150 тысяч рублей. Как только мы получили эту «адресную» сумму, сразу же заказали колокола на литейном заводе в Каменске-Уральском.
Сорок писем бизнесменам
Вообще, Екатерина Демидовна пошла по самому, наверное, правильному пути. Судите сами. За десятилетие, что продолжалось строительство храма в Невьянске, она лично написала сорок писем с просьбой о помощи — их она развезла и отправила по предприятиям Свердловской области. Одна из организаций посредством Демидовского фонда прислала им 75 тыс. руб. «Но мы так и не узнали, что это было за предприятие — мы не смогли его отблагодарить», — добавляет женщина, которая только сегодня, спустя три года, может вздохнуть спокойнее: кирпичный красавец-храм с домом для священника, обнесенный прекрасным забором, полностью готов.
— А как людям приятно было получать от нашей общины благодарственные письма! — улыбается она. — Особенно, когда я приходила и лично им передавала, земно кланяясь.
Поэтому тем, кто только становится на трудный путь созидания, она советует:
— В лоб не ударят — конечно, надо писать. А вдруг дадут? Многие ведь денег мне не давали, но помогали машинами, спецтехникой — автокраном, вышкой. То есть не живыми деньгами, но иногда, если подумать, они и не нужны. Тот же кран, к примеру, нам надо было на полдня, а каждый час его работы стоит 1500 рублей. Один раз пришлось за целый день работы отдать хозяину крана 12 тысяч рублей, а в другой раз нам его пригнали бесплатно… Песок надо было для строительства, другие материалы, в том числе дерево — это все нам жертвовала наша местная артель «Нейва», все было бесплатно!
А одна из общин пожертвовала Невьянску… 3000 рублей. Сейчас христиане некогда исторического центра уральского старообрядчества говорят, что для них это, пожалуй, главная и ценная помощь была, ведь вскоре они узнали, что жертва пришла… от одной из беднейших, едва сводящих концы с концами староверских общин в России. И как тут не вспомнить евангельскую притчу о том, как женщина пожертвовала на храм последнюю копейку?
«Выдать старообрядцам кирпичи бесплатно!»
— Когда мы только начали строиться, почему-то была железная уверенность, что и народу будет больше, и денег нам будут жертвовать активнее, другими способами помогать, — делится Владимир Собянин. — У меня была заоблачная надежда на то, что все будет быстро и успешно. А сейчас думаю: если бы знал, каким будет тернистый путь, может, и не отважился бы пойти по нему.
Отдельного разговора заслуживает Антонина Ситник — она была первой в начале «нулевых» в Уральской епархии, кто решился на отважный шаг строительства храма в селе Русская Тавра.
— Перед началом работы я опросила наших местных христиан — желают ли они, чтобы у нас появился храм? Конечно, все откликнулись: «Нужен!» Но, как только началось строительство, тавринцы помогать не стали. Поддерживала Клавдия Змеева из близлежащего села Сарсы — она помогала мне по дому в то время, пока я ездила по всей области и искала спонсоров, которые бы помогли с материалами. И ко мне, кстати, очень хорошо относились все, к кому я обращалась. Ни один не отказал! Я понимала, конечно, что меня Господь ведет — мысли о том, куда ехать дальше за помощью возникали как-то сами-собой, и я ехала.
…Ездила в Верхнюю Пышму (это километрах в двухстах от Русской Тавры), в Берёзовском — городке под Екатеринбургом — ей помогли с кирпичом. Директор здешнего предприятия, к которому она пришла со своей просьбой, сразу спросил у Антонины Степановны: «Сколько кирпича вам надо?» У нее уже было подсчитано: десять тысяч штук. И руководитель сразу сказал, что 7000 кирпичей отдаст по себестоимости, а 3000 — подешевле. Пошел он ей навстречу и после того, как она сказала, что с точки зрения логистики ей было бы удобнее забирать материал в городе Ревде. Но, когда она туда приехала, произошла какая-то заминка с оставшимися 3000 кирпичами. Здешний руководитель позвонил своему начальнику — тому директору, который и озвучил свое обещание. И тот, по словам этой хрупкой женщины, при взгляде на которую и не скажешь, что ей удалось храм построить, понимая, что работа у старообрядцев в глуши уральской не должна встать, распорядился… выдать оставшуюся партию кирпичей бесплатно!
— Все меня спрашивали, где я молюсь, я им подробно рассказывала про наше маленькое село, — продолжает она. — Помогали с цементом, а минеральную вату, которой мы покрывали кровлю, мне выделили бесплатно в одной екатеринбургской фирме. Руководитель какого-то завода, узнав, что я прошу у него помощи на храм, поклонился в землю: «Какое же вы святое дело делаете!» А администрация Красноуфимского района — власть! — дала мне 500 кубов леса!
Когда церковь во имя Петра и Павла в Русской Тавре только начинали строить, еще жив был владыка Алимпий. Антонина Ситник говорит, он очень поддерживал ее — его святые молитвы придавали сил! «Когда мы строили храм, я постоянно жила с ощущением благодати», — уверяет она.
Собрали на лечение, а направили на иконопись
Храм в Тавре строили семь лет. А когда построили, помощников оказалось немного — Антонина три года сама кочегарила в храме, чтобы не допустить разморозки всей системы отопления. Но потом занемогла — попала в автокатастрофу вместе с мужем, сильно травмировались они тогда.
— Слава Богу, люди поддержали — насобирали нам на лечение 70 тысяч, но мы решили все эти деньги направить на написание 30 икон для нашего храма, — говорит женщина.
Но мало построить храм — надо благоустроить территорию вокруг, а главное — сделать все для возможности регулярных богослужений. Когда достроили владимирский храм в Староуткинске, начались сложности… среди своих же старообрядцев: тех, казалось бы, кому надо доверять! А получилось так: надо было писать иконостас.
— Одни староверы заломили за него под 700 тысяч, но нашелся человек, который готов был взяться за разумные вроде бы деньги, — вспоминает Алексей Сюкосев. — Мы обратились к нему и три года ждали, а потом вдруг оказалось, что про наш заказ он забыл. Когда так получилось, мы стали сами осваивать технику письма. И, благодаря этому, я получил гораздо больше, чем потерял: я сам смог прикоснуться к иконописанию, прочувствовать его и в какой-то мере даже освоить!
Сейчас, когда основное дело уже позади, он признается: на старте он искренне думал, что сам начнет дело Божие, а там уже и люди подтянутся. И хотя ни от какой помощи ни он, ни члены общины, которая несколько лет назад появилась в Староуткинске, не отказывались, по факту помогали единицы, причем те, кто к старообрядчеству относится весьма посредственно.
«С протянутой рукой ходить не буду»
— Я сразу решил, что с протянутой рукой ходить к другим не буду, только однажды попытался своих некоторых очень небедных родственников привлечь к этому делу, — говорит созидатель. — Кого-то мне удалось расшевелить, а часть… зашли в храм с мыслями «да-да, надо помочь», но, как только я предложил оплатить хотя бы колокола, исчезли.
— От внешних людей пожертвования нам поступали, но крайне мало, — вздыхает Владимир Собянин. — Я сборами активно занимался: ходил и просил, даже настаивал, но подавали на строительство храма, прямо скажу, незначительно, хотя я обходил и предприятия, и местных бизнесменов. Сначала надо мной даже посмеивались — людям казалось, что нам ничего не удастся, а потом даже удивлялись, когда что-то стало получаться.
Для всех опрошенных старообрядцев вопроса о том, принимать ли средства от инославного благотворителя, не стояло, но, конечно, не потому, что они отказались бы, а потому что такие люди редко обращают свой взор в сторону древлеправославных христиан.
— Думаю, если помощь искренняя — можно принимать, — рассуждает отец Владимир Гошкодеря. — С другой стороны, на банковскую карту нам часто поступают средства от людей, которых мы не знаем. Но бывают и опасные ситуации. Расскажу такой пример. Была у меня однажды такая история, когда я чуть было не потерял свой храм. Я обратился за помощью в одну организацию, мне там согласились помочь, пообещали даже колокольню построить. Но поставили условие: «Будет строить наша организация, благотворительный фонд». Я согласился. Пришел к директору строительной фирмы, он мне сразу сделал предложение и дал на подпись договор. И тут я остановился. Как я буду подписывать, когда у меня средств нет, когда смета не готова? Когда мы все посчитали, когда фонд согласился, они мне снова звонят: «Ну что, подписываем?» Я снова отказался, спросил в фонде: меня и там стали уговаривать подписывать. Но я вовремя сообразил: как мне подписывать договор на строительство, когда у меня и у самого нет договора с тем самым благотворительным фондом? Мне кажется сейчас, что это мог бы быть такой хитрый рейдерский захват территории храма.
«Теперь ты мне цемент дашь бесплатно»
…Есть еще одна важная тонкость, которую необходимо учитывать: географическое положение местности, где предполагается строить храм. Так, на Урале активные работы — особенно в начале — могут продолжаться от силы и при удачном стечении обстоятельств пять-шесть месяцев. Поэтому за зиму надо подкопить сил, чтобы весной-летом не терять ни дня.
— Это даже и удобно было: с наступлением тепла сразу начинали строить в рамках тех средств и материалов, которые удалось скопить или собрать, — говорит Антонина Степановна, снова и снова благодарно возвращаясь в своих мыслях к тем жертвователям, благодаря которым поднял к небу купола «ее» петропавловский храм. — Я сталкивалась часто именно со старообрядцами. Как ни странно, многие большие начальники — или по корням староверы, или и сейчас исповедуют древлеправославие. Поэтому у меня с ними было взаимопонимание. Хотя один дядька вдруг спросил: «А что такое старообрядчество?» Пока я рассказывала, он вдруг заулыбался и говорит: «Меня же бабка-староверка крестила!» Я ему тут же, шутя: «Чего ж ты мне голову морочишь?! Все, теперь ты мне цемент будешь давать на храм». Он сразу согласился и сказал, что поможет, чем только сможет.
— Длительность созидания зависит и от финансов, и от самого прихода, — подводит к другой важной мысли Алексей Сюкосев. — Один из строителей храма в Барнауле мне рассказал, что и по сей день люди рассчитывают на него, говорят, что без его поддержки храм содержать не смогут. И он высказывает правильно: пока строился храм, никто не работал над созданием прихода. И мы получаем потом, что храм содержать некому — без мецената у общины опускаются руки.
Освящение — это не конец, только начало…
И то верно: отгремят торжества по освящению, утихнут здравицы, поздравления и благодарности, уедут гости. И община остается с недоделками в храме, которые нужно устранять, с коммунальными счетами, которые надо регулярно оплачивать, а кому-то, как это часто и бывает, еще и иконостас доделывать, дописывать образа. Но и тут без помощи Божией люди не остаются. И сейчас, спустя три года после освящения, для невьянского храма умельцы пишут иконы на пожертвования. Екатерина Демидовна говорит, что налажена система взаимозачета: каждый месяц благотворитель-старообрядец переводит деньги иконописцу за работу.
— Резьбу отдельных элементов иконостаса нам тоже пообещали оплатить, — добавляет она и признается, что благотворитель лично предложил ей свою помощь в день освящения храма.
А вот все дальнейшие расходы часто ложатся на плечи прихожан. И хорошо, когда народу много, а когда, как в той же Русской Тавре или в Ивделе, на службу собирается по пять-семь человек, наскрести на ежемесячную оплату квитанций очень непросто.
В Староуткинске в зависимости от сезона и количества служб счета за коммунальные услуги составляют 8-14 тыс. руб. в месяц. И это при том, что Алексей, как строитель, разумно предусмотрел в храме установку дровяного и электрического котла. В Ивделе староверы тоже всячески экономят — когда готовятся к службе, топят дровяную печь, а если неделя ожидается без богослужений, поддерживают минимальную плюсовую температуру с помощью котла. И хотя электроэнергии здесь нагорает 3-4 тысячи, их тоже надо откуда-то брать. Для Невьянска проблема столь же актуальна, тем более, что службы здесь совершаются по древнему чину — в праздники старообрядцы молятся по ночам — и за свет «нагорает» немало.
И стоит ли удивляться грусти Антонины Ситник, которая сейчас по семейным обстоятельствам переехала жить в Краснодар?! Она вспоминает, что, если на стадии строительства храма в ее родной Русской Тавре помощники были, то, когда храм был готов, благотворителей не стало.
— Я сейчас живу на юге, но до сих пор высылаю деньги в Русскую Тавру на содержание храма, — рассказывает она. — Я понимаю, что в деревне очень трудно, денег ни у кого особо нет, поэтому пока могу — я помогаю.
А вот община города Нижнего Тагила, где власть пока так и не дает старообрядцам землеотвода, не исключает помощи благотворителей, но все-таки рассчитывает, в первую очередь, на Бога и на себя. Однако, по словам активиста общины Павла Петрова, им было бы приятно, если бы кто-то из уральских предпринимателей подключился к их начинанию — тот же олигарх Андрей Козицын, генеральный директор Уральской горно-металлургической компании, который построил в городах присутствия УГМК не один храм РПЦ. Павел готов лично обратиться к нему за помощью, но только тогда, когда будет конкретная земля под строительство. Вот только когда это случится — никто не знает.
Фото автора
Комментариев пока нет