Н. Субботин. [ж. Душеполезное чтение, январь 1870, Москва]
Одно из самых замечательных явлений в истории раскола первой половины XVIII столетия составляют заботы и старания раскольников о приобретении епископа, вызванныя главным образом пробудившимся в них сознанием недостаточности старообрядской, глаголемой «древлеправославной» церкви, от лет Павла, бывшаго епископа Коломенскаго, находившейся в лишении архиерейскаго чина, тогда как, по писанию и святых отец учению, без епископа церковь Христова быти не может, но до скончания века непреодоленно имеет сохраниться со всеми тремя чинами богоучрежденнаго священства. Особенную заботливость о приобретении епископа показали в то время ветковские старообрядцы, которые, поселившись за рубежом российскаго государства, пользовались сравнительно с прочими русскими раскольниками большей свободой и безопасностию, а потому больше имели возможности и удобства спокойно обсуждать свое положение, видеть его недостатки и заботиться об их исправлении. Не обольщая себя надеждою отыскать «древлеправославных» епископов, якобы и доныне существующих где-то сокровенным образом, они решили, что можно принять епископа и не «древлеправославнаго», по образцу принимаемых ими бегствующих от великороссийской церкви священников. Так как не представлялось надежды приобресть такого епископа в пределах православной России, то взоры их обратились на единоверное России Молдовлахийское княжество, сношения с которым для них были довольно удобны, не только по близости молдавской границы, но и потому еще, что в Молдавии находилось уже в то время не малое количество раскольников. Здесь, в Молдавии, чрез посредство молдавских своих собратий, ветковские раскольники действительно едва не успели целым столетием раньше достигнуть того, что в наше время устроилось в Белой Кринице старанием иноков Павла, Геронтия, Алимпия и проч.
Молдавские старообрядцы имели доступ к ясскому митрополиту Антонию, который ласково принимал их и входил с ними в разглагольствия о вере. Среди этих разглагольствий, по совету и наставлению своих ветковских учителей, они стали заводить речь с митрополитом о крайней нужде, какую претерпевают в лишении законнаго священства, и о том, какое благодеяние оказал бы им Антоний, еслибы поставил для них епископа, о чем и просили его усердно. Нет сомнения, что митрополит Антоний не имел надлежащаго понятия о русском расколе и отношениях его к церкви православной; а так как из бесед со старообрядцами видел, что в догматах веры они не погрешают и даже показывают особенную заботливость о сохранении православия во всей его чистоте, то и полагал, что нет препятствия к исполнению их просьбы, что дать епископа таким ревнителям православия не будет делом противузаконным, — словом, ясский митрополит изъявил готовность посвятить епископа старообрядцам и велел им подать письменное о том прошение. Прошение, писанное от лица ветковских старообрядцев, было ему представлено. Тогда митрополит объяснил дело молдавскому господарю, который и с своей стороны не нашел препятствий удовлетворить просьбу старообрядцев. Это происходило в 1730 году. Но так как митрополит Антоний, при всей своей благосклонности к старообрядцам, почему-то медлил окончательным решением их дела, то в следующем 1731 году ветковцы подали новое прошение уже молдавскому господарю, чтобы он побудил митрополита неотлагательно поставить им в епископы избраннаго ими из собственной их среды кандидата, котораго и прислали тогда же в Яссы.Случилось, что в это самое время прибыл в Молдавию патриарх цареградский (Паисий II), которому тогда подчинена была ясская митрополия. Антоний, уже очевидно усумнившийся в правильности изъявленнаго им согласия на просьбу старообрядцев, представил их дело, как небывалое доселе, на разсмотрение патриарха; старообрядцы же с своей стороны, видя, что теперь судьба их предприятия зависит от воли патриарха, и ему подали прошение о поставлении для них епископа. Желание старообрядцев иметь законнаго архипастыря патриарх одобрил; но дать решительный ответ на их просьбу без совета с прочими патриархами не нашел возможным. Спустя немного времени прислан был из Царяграда и ответ старообрядцам, где были изложены условия, на которых епископы могут быть даны им безпрекословно. Этих условий раскольники не решились принять, так как принятие их было бы равносильно полному соединению их с православною церковию, чего они совсем не желали; тогда же митрополит Антоний совершенно изменил свои к ним отношения, — и дело их о поставлении епископа, начатое так успешно, кончилось полной неудачей.
Все приведенныя нами, довольно скудныя известия о происходивших в 1730 и 1731 г. сношениях ветковских старообрядцев с ясским митрополитом и цареградским патриархом по делу о посвящении для них епископа, заимствованы из известной истории о бегствующем священстве, составленной безпоповцем Иваном Алексеевым, — и это единственный источник, откуда можно было почерпать и почерпались доселе известия об упомянутых сейчас сношениях [1]. Надобно заметить, что история о бегствующем священстве отличается редкой у раскольнических писателей правдивостью в изложении событий. О событиях прежняго времени Алексеев тщательно собирал известия от достоверных свидетелей, «от древних людей», и если передавал известие, в достоверности котораго не имел твердых уверений, всегда употреблял оговорку, в роде следующих: «нецыи повествуют», «нецыи глаголют»; о сношениях же ветковских поповцев с ясским митрополитом и патриархом цареградским в 1730 и 1731 г., он мог иметь точныя сведения, как современник живший притом не подалеку от места событий (в Стародубье), — и из самаго разсказа его об этих событиях нельзя не видеть, что они были хорошо известны ему [2] и переданы в его историю верно, без всякой прикрасы. Итак повествование Ивана Алексеева о том, как ветковские старообрядцы хлопотали в Яссах о приобретении епископа, имеет несомненные признаки достоверности и пользоваться им можно было с полным доверием [3]. Но тем не менее об этом событии, в котором принимали участие такия значительныя лица, как ясский митрополит и даже патриарх константинопольский, — о событии вообще не лишенном значения в истории раскола, желательно было иметь какия-либо документальныя свидетельства, которыми можно было бы проверить разсказ Алексеева и полное отсутствие которых во всяком случае составляло недостаток в истории раскола. Теперь этот недостаток отчасти восполнен, — одно из таких документальных свидетельств обретено, и именно там, где всего скорее можно было найти их.
В декабре месяце 1866 года заграничные старообрядские епископы — Аркадий Васлуйский, Аркадий Славский, Иустин Тульчинский и из российских — Пафнутий Казанский с иеродиаконом Ипполитом, возвращаясь с злополучнаго для них боташанскаго собора [4], остановились на несколько времени в Яссах. Здесь, на свободе, беседуя о настоящих и минувших временах раскола, они узнали, что у ясских старообрядцев имеется старинный, современный список того самаго прошения о поставлении епископа, которое ветковские раскольники подали константинопольскому патриарху в 1731 году. Прошение было разсмотрено старообрядскими властями и, как следовало ожидать, обратило на себя их особенное внимание: они нашли в нем несомненное свидетельство, что предки старообрядцев, еще за сто лет до Амвросия, изъявили готовность принять епископа от Греков, и именно от патриарха константинопольскаго, — а свидетельство это, как они полагали, составляет самое убедительное для старообрядцев доказательство, что и принятие греческаго митрополита Амвросия учинено было не вопреки мнению и убеждению достоуважаемых предков, почему и они, от Амвросиева корене возставшие епископы, правильное имеют поставление, равно как вся от Амвросия идущая иерархия к приятию несумнительна. В уважение особенной важности, в этом именно отношении, найденнаго в Яссах документа, старообрядские епископы пожелали иметь с него точныя копии, каковыя и были приготовлены трудами иеродиакона Ипполита: подлинность сих копий и совершенную верность с подлинником они засвидетельствовали собственноручными подписями.
Старообрядские епископы, как ниже будет показано, ошибаются, объясняя в свою пользу отысканное в Яссах прошение ветковских раскольников; но для занимающихся историей раскола оно имеет действительную важность, как первое известное нам документальное свидетельство о сношениях старообрядцев с ясским митрополитом и патриархом цареградским по делу о поставлении для них епископа в 1730 и 1731 г., — свидетельство подтверждающее и дополняющее разсказ Алексеева в истории о бегствующем священстве. Приводим здесь вполне этот важный и любопытный документ [5].
«Божественных священноначальств вселенскому владыце, высокопрестольных апостол первозваннаго Андрея наместнику, всего мира христианскому патриарху и папе Константинопольскому Кир Господину.
О первоначальствующем архиереи, в небесных на престоле отеческом седящем, о Христе Господе нашем благость, власть, долгоденство, здравие, государь наш, вселенский отец отцем, нашему величеству буди и прибуди во веки, аминь.
Великороссийскаго царства, православия греческаго, восточныя церкви сынове, обитающии в польском королевстве, Покровскаго монастыря в его премилостивейшаго вельможнаго нашего пана Халецкаго старосты Речицкаго в местности.
Смиренный игумен Власий и прочии священноиночествующии и иночествующии, и народи православнии многия тысящи, к вашей всеблаженнейшей вселенской пастве в сокрушении сердечном и со источники многих слез неводных, но кро.. …[6], от великороссийских новоседальных синодов ложно на нас наносимых оглашений, пред вашим великопастырством смиренно припадаем, и изгнания нашего и клевет неповинных изобъявляем, яко пред Самем Богом на страшном Его суде стояще, сице пред вашим вселенским правительством в суплике нашей доносим, кроме всякаго прилогу лукаваго, веры нашея образ извествуем, яко имеем мы веру греческую, от вашего престола константинопольскаго великим князем Владимиром Киевским приятую; чины и уставы церковные неотменно содержим, якоже древле в книгах греческих прияхом; како древние греческие православнии патриархи и прочие церковные учители нас научиша и писании своими утвердиша, в этой вере доселе пребываем; тако главные артикулы кафолическия церкви, сице и прочия церковные догматы соблюдаем, и вашу богословию вселенских, государей наших, патриархов без пременения содержим; сице в обители нашей, якоже и у вас, пение церковное совершаем и безкровное приношение, тело и кровь Господа вашего Ісуса Христа, повседневно в церкви святей приносим, и вернии народи во вся святые посты, по обычаю христианскому, телу и крови Христовой причащаются, и на конец в жизни своея всякий христианин, в навершение покаяния своего, образ монашеский и схимонашеский приемлют, с восприятием тела и крови Христовой, жизнь свою при обители нашей оканчивают. Тако истинно о православной вере нашей без всякаго прилогу вашему вселенскому пастырству доносим и в свидетельство на нашу совесть самаго Бога представляем; а чужаго еретическаго учения ненавидим. Аще и мало что отправославнаго святых отец предания подвигл бы кто, отвращаемся, о чесом наше содержание веры по главизнам, зде пред вашим вселенским пастырством явлено показуем:
Первое. Никейскаго собора перваго отеческую богословию, в Триипостасном божестве Отца и Сына и Святаго Духа едино существо и естество исповедуем; Ария, еретика, мудрование, противное православию отец святых собора Никейскаго, разсецающаго пребезначальную Троицу Отца и Сына и Святаго Духа в три существа, проклинаем; тако веруем, якоже никейстии отцы нас научиша; на сем святых отец исповедании настоим.
Второе. Савелия еретика, мудрствующаго в триех ипостасех единому лицу быти, и слияние в триех ипостасех мудрствующаго, проклинаем; а во Святей Троице три лица неслитно и нераздельно исповедуем.
Третие. Македония еретика, хулившаго Святаго Духа и не единосущна Отцу и Сыну глаголющаго, яко известнаго богохульника, отвращаемся, и Святаго Духа Отцу и Сыну единосущна и сопрестольна глаголем.
Четвертое. Нестория еретика, похулившаго Пресвятую Богоматерь, Пречистую Богородицу и Господа нашего Ісуса Христа в два сына разделяющаго, сего врага Божия отмещемся, и Пресвятую Богородицу сущую Богоматерь исповедуем, и Христа Сына Божия с восприятием плоти во двою существу и во едином составе веруем.
Пятое. Евтихия еретика, Господа нашего Ісуса Христа во едино естество сливающа и смещающа, проклинаем, и Господа нашего Ісуса Христа во двою естеству во едином составе несместно и нераздельно исповедуем.
Шестое. Сергия и Пирра и прочих еретиков, в Господе нашем Ісусе Христе едино действо и хотение мудрствующих, ненавидим, и исповеданию святых отец последуем, по воплощении в Господе нашем Ісусе Христе два хотения и две воли естественне нераздельно во едином составе и лице Христове быти мудрствуем.
Седьмое. Иконоборцев прежних и нынешних, лютеров и кальвинов и прочих их единомышленников, святыя иконы и крест святый хулящих, и мощи угодников Божиих извергающих, купно мы, якоже святии отцы седьмаго собора прокляша, и мы проклинаем; Спасителя нашего Ісуса Христа Господа и Пречистыя Богородицы образу и животворящему кресту Христову, на немже Господь наш Ісус Христос распялся, такожде и образу крестному, и великому пророку и Предтече Іоанну и прочим пророком и святым апостолом, святителем, мучеником, преподобным и всем угодником Божиим поклоняемся и мощи их почитаем; а не поклоняющихсясвятым образам и непочитающих мощи святыя, равно с бесами их отметаем.
Древния предания святых апостол и святых отец, яже восточною церковию нам преданы, тыя усердно соблюдаем, и их догматов держимся, в них пребываем и пременити не смеем, понеже веру, книги, патриархов и прочий весь чин апостольский и обычай церковный прияша от вашего константинопольскаго престола и от вашей восточной святой церкви от православных учителей научихомся. В которой православной вере мнози Господеви Богу угодиша, и чудесы препрославленнии прославишася.
Вновь умышленных новых преданий, несогласных с святою восточною церковию, латинских и всего запада кальвинских и люторанских, иже богословию древнюю пременили, о исхождении Святаго Духа от Отца и от Сына приложили, и прочее предание святех пременили, — о постах и об опресночном служении и о пострижении брад и прочем их новосмышлении, которое противствует древнему греческому преданию, весьма того пременения не приемлем.
В древнем предании вселенских семи соборов и девяти поместных, и триех учителей — Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго (Хризостома) пребываем и ваше древнее православие лобызаем, и веру от вас государей, высокопрестольных вселенских патриархов, приятую издревле храним, в сей убо вере стоим, о ней же и до смерти подвизаемся, и в вашем отеческом предании умираем, которое книги ваши древния греческия свидетельствуют, о чесом святый вселенский учитель Хризостом поучает, глаголя: веру держи, рече, яко научен еси, якоже крести.. … еже …[7] не продавай, яко орел обновлься, вышняя ищи. Дозде святый Хризостом. Сея ради веры и православия древняго многия напрасныя клеветы от нынешняго новоумышленнаго великороссийскаго синода приемлем, в подметном Мартиновом соборе, который собор ни в греческих летописцах, ни в наших великороссийских лживой тот собор ни в каковом писании видехом. Глаголют, будто сей Мартин ереси сея ввел, еже креститися двема персты, и дважды аллилуиа, а в третий — слава Тебе Боже — говорить, имя Ісусово с единою литерою Ісъ писать, — и зде их явная клевета и умышление ложное. О чесовом их воумышлении сем уличают книги наши словенския, переведенныя с древних греческих книг, писменныя, также и печатныя наши московския, которыя печатаны при благочестивых патриарсех и царех, также и литовскаго великаго княжения печатныя книги о том свидетельствуют. К сему и иконы греческия чудотворныя которыя писаны в Греках сот за семь, а ныне за шесть, — у предвечнаго младенца, и у многих святых руки молящия писаны двема персты, како мы крестимся, по древнему тому преданию святыя восточныя церкви константинопольския; и сицевое двоеперстное сложение несть еретическое предание, но самое древнее греческое предание. Такоже и аллилуиа в пении церковном дважды глаголати, в наших книгах древних печатных, во уставех и часословах и псалтырех на ряду положено дважды аллилуиа, а в третий Слава Тебе Боже. И сие, еже мы глаголем аллилуиа дважды, несть еретическое учение, но древнее восточныя Церкви предание. Сице имя Ісус Христово с единою литтерою воображати на иконах и в книгах писати несть погрешительно, но православно: тако убо писано в древних книгах словенских и литовских, сербских и молдавских, и на иконах греческаго письма древних, в великой России обретающихся. И сия клеветная книга «Пращица», новоизданная о ложном Мартиновом соборе на нас православных, древнее предание греческое соблюдающих, по сему свидетельству несть истинная. Мы не Мартина еретика учения держимся, но вас православных Пастырей и Патриархов вселенских от древле предание храним, святыя восточныя соборныя церкве догматы и обычаи церковныя соблюдаем, и еретическому разглагольству не внимаем; а Мартина еретика, гдеон был, отнюдь не знаем. Понеже такия книги лживыя и в древнем веку многия были и до сумнения привели, о чесом читаем в собрании лето Господне двести тридесятое о клеветах на христиан. Такожде ложное писание о Христе Барония, лист 207, оклеветание на Тарасия патриарха константинопольскаго о исхождении Святаго Духа, лето Господне семьсот осьмдесят осьмое.
И мы истину о нашей вере, яко пред самем Богом на страшнем Его суде стояще, тако пред вашим апостольским троном о себе извествуем, яко древле ваше благочестие, в книгах нам преданное, содержим, о котором благочестии и вере, нами содержимой, книги московския, киевския и литовския письменныя и печатныя древних греческих переводов свидетельствуют, по тем книгам веру содержим безо всякаго прилогу и мудрования.
Прочих же преданий кальвинских и люторских о разрушении святых постов и брадобритии не приемлем: понеже ныне и великороссийстии мнози господа и купечестии люди в сицевыя кальвинския обычаи снидоша, в посты святыя, уставленныя от святых апостол и святых отец, не брегут, среды и пятки не хранят, мяса ядят, и о сей слабости оныя синодальныя не возбраняют, но паче и спозволяют, и сим небрежением народом великороссийским в немецкую слабость врата отвориша, яко не точию народ простолюдинов, но и церковных причетников в одеяние кальвинское облекоша, и брады им, по-немецки, обриша, а иже кто их повелениюпротивен и образ христианский на себе нерушим носит, — и тех при церквах не погребают, но на кладбище бусурманское относят, и в гнойных местах, аки скотов, со многим руганием пометают, таковое поругание вашему благочестию сотворяют.
И сей недуг кальвинскаго обычая спривниде за преслушание, яко не восхотеша при вашем древнем послушании быти, но весьма от древних митрополитов великороссийских и святейших патриархов благочестивый устав — в вашем вселенских патриархов в вечном послушании быти презреша, и таковый бискупский синод в молебных диптах вписаша, коего ради презрения в великой России патриаршеский престол имети не восхотеша и главы великороссийския святыя Церкве,вами вселенскими патриархами уставленныя, себе лишиша, великороссийская убо соборная церковь с епископы своими верховнаго своего пастыря, святейшаго патриарха с тридесять лет не имеет. И сие синодальное погрешение о великороссийстей церкви соборным каноном святых апостол и святых отец сопротивно, ихже Павел Апостол поносит, глаголя: имуща, рече, образ разума истинный в законе, и наведе: научая убо инаго, себе ли не учиши и пр. (Римл. гл. 2).
В нейже вере нашей, юже мы содержим от величества короля польскаго, перво чрез посла Полтева, и во второе от бискупа Анцуты свидетельствованы и по свидетельству их, яко истинно суть греческая вера, понеже в церквах наших никакого схизматичества не изыскали, того ради от короля польскаго и лист нам дан во обители нашей и прочим скитам и всякаго чина людям нашим увольной, еже нам в вере древняго обычая греческаго свободным быти, и веру нашу от езуитов и ксензов не возбранно держати, которыя ради свободности наших великороссийских людей по всей Польши населишася премногое число.
И мы, нижайшии великороссийстии иноцы, в знатном нашем месте Ветце, идеже и монастырь Покрова Богородицы, во овом монастыре и с прежними отцы пребывание имеем близу ста роков; а богословию греческия веры содержим, и артикулы церковныя вызнаваем, якоже и выше объявихом; но точию во священной тайне церковной единаго вышняго члена в совершение, рекше епископа, не имем, и сие воистину не от презрения нашего, но ради недовольнаго имения во иноземстве обывателей наших, и о сем лишении члена сего обитель наша и многочисленный народ от езувитов и прочих иноверных, яко неимущих (щии) пастыря, поношение и укоризну страждем.
И того ради, во исполнение седьми таин церковных, в прошлом 1730 и в нынешнем 1731 годах, в столичном граде Яссах, всея Молдавии преосвященному митрополиту и екзарху сочавскому и всего помория архиерею, и всепресветлейшему и благочестивому государю мы, смиреннии, обители нашея и ото всех скитов и ото всех обывателей наших многочисленнаго народа доношения, такожде и от вельможнаго нашего пана Халецкаго старосты речицкаго, о нашей обители отеческипекущагося, лист просительный подали; а в прошении написано, о еже бы преосвященный митрополит властию от первоначальствующаго Архиерея Христа Сына Божия данною, апостольски ревнуя о спасении человеческом, во исполнение нашего православия епископа нам обители нашея иконома Павла, работавшаго Господеви в монашестве в оной обители лет с тридесят, посвятил и престолом епископским в нашей обители на защищение от унии вечно благословил, и во исполнении таинств церковных нас сотворил, дабы род христианский, святыя восточныя церкве сынове, в польском королевстве живущии, не погрязновенны были западных расколов напоением, но при греческой вере право, юже мы прияли от нашего трону святаго апостола Андрея Первозваннаго, пребывали.
Темже сего ради возобновление в наше исправление, яко к верховнейшему пастырю и вселенскому правителю святыя восточныя церкве, столпу и светилу всего мира, праотцу великороссийских святителей и патриархов, государей наших и великих князей литовских, в сокрушении сердца нашего со источником слез, каплющих ныне, припадаем: Божественною благодатию бедных нас и оклеветанных напрасно помилуй, спостражди о нашем спасении, якоже пастырь наш, иже кровь свою пречистую излия и душу свою за гонимых и содержимых в адских челюстях положи, сице и ваше апостольское пастырство, якоже Христос, о нас сотвори, ко просвещению народа нашего правовернаго властию от Христа Сына Божия над вселенною вам данною, даруй нам святителя, о еже просвещал бы род христианский божественными тайнами, и настоятель был бы во общей обители нашей и прочим скитским отцем, иже западных расколов весьма себя хранят, и за православие отеческаго предания души свои полагают.
В сицевом посвящении иконома Павла ваше вселенское, пастырское и отца нашего слезно просим: воздвигни апостольскую ревность, не остави нас сирых в прошении нашем, возобнови божественным священноначальством нас, понеже без епископа священныя тайны не могут в исполнение приити. О чем Дионисий Ареопагит сказует: диакон, рече, служит, иерей же священствует, архиерей же литоргисает и дарования Богу воздает, и решити и вязати грехи власть обожает. Ибо вашим вселенским пастырством восточныя церкве православие в нас да утвердится, западныя же расколы молитвами вашими, государя нашего вселенскаго пастыря, да истребятся, и тако в Троице славимый Бог в соборе нашем препет и превозносим будет во веки, аминь.
Просители вселенскаго архипастырства вашего, знаменитаго нашего места Ветки Покровскаго монастыря смиренный игумен Власий с братиею и прочих скитов скитоначальники и многочисленнии наши народи, маия 5 дня 1731 года.
К сему прошению Покровскаго монастыря смиренный игумен Власий с братиею, вашего архипастырскаго вселенскаго владыки высокопрестольных апостол наместника желательне прося благословения, земно кланяюся и подписуюся. Еклесиарх монах Зосима подписываюсь своею рукою. Доместик схимонах Филарет подписуюсь. Обители Введения Пресвятыя Богородицы строитель Лаврентий с братиею подписуюся. Обители Пресвятыя Богородицы Тихвинския строитель Авраамий с братиею подписуюся».
По внимательном прочтении приведеннаго сейчас документа прежде всего нельзя не заметить, что им вполне подтверждается сказанное Алексеевым о сношениях ветковских старообрядцев с ясским митрополитом и цареградским патриархом в 1730 и 1731 гг., — и это служит новым подтверждением тех достоинств Истории о бегствующем священстве, которыя мы выше указали. Но вместе с этим ясский документ сообщает и несколько новых подробностей, дополняющих разсказ Алексеева. Так узнаем, что хлопотать в Яссах о приобретении епископа ветковские старообрядцы начали сведома и дозволения на то владетеля Ветки — пана Халецкаго, что этот последний принимал участие в их предприятии и даже снабдил их собственным «просительным листом», который они и доставили по принадлежности; узнаем и то, кого именно ветковские раскольники желали иметь своим епископом, — что выбор их пал на эконома Покровскаго монастыря инока Павла, жившаго здесь около тридцати лет в иноческом образе. Кроме того заслуживает внимания, доселе нигде не встречавшееся нам известие, что когда раскольники появились за литовским рубежем, то к ним приезжали от польскаго короля сначала «посол Полтев», а потом «бискуп Анцута» разведывать, какой они держатся веры, что католический епископ (будто бы) не нашел у них никакого «схизматичества» (т. е., как надобно полагать, и Анцута и Полтев донесли королю, что раскольники не принадлежат к числу опасных сектаторов), и что король тогда издал грамоту о свободном жительстве раскольников в польских пределах, при полной независимости от католическаго духовенства в исповедании веры и отправлении обрядов. Нет сомнения, что эта льготная грамота не мало способствовала привлечению раскольников за польский рубеж, при тех стеснениях, какия они испытывали в России, — и «ради сей свободности, как справедливо замечено в прошении, великороссийских людей по всей Польше населишася премногое число». Наконец отметим и еще одну любопытную историческую черту в прошении ветковских раскольников. Известно, что Петровския преобразования, и вообще неблагосклонно принятыя русским народом, послужили для раскольников новым предлогом к нападениям на православную Церковь. В переменах такого рода, как ношение немецкаго платья, бритие бород, особенно же учреждение Синода вместо патриаршества, они видели несомненные признаки еретичества, отступления от древле-православной веры и даже признаки времен антихриста. Таким образом явились у раскольников новыя доказательства мнимаго отступления великороссийской церкви от древняго православия и благочестия, — доказательства, которыя теперь с особенною силою поставлялись на вид, так что пред ними старыя, измышленныя прежними расколоучителями отступили на задний план. Эта особенность времени ясно выступает и в прошении ветковских раскольников: из всех изветов против Церкви православной они обратили внимание по преимуществу на то, что «в великой России патриаршеский престол имети не восхотеша», но «бискупский синод в молебных диптах вписаша», и что «ныне великороссийстии мнози господа и купечестии люди в кальвинские обычаи снидоша, в посты святыя не брегут, среды и пятки не хранят, мяса ядят, и о сей слабости оныя синодальныя не возбраняют… и не точию народ простолюдинов, но и церковных причетников во одеяния кальвинское облекоша и брады им по-немецки обриша». Также отличительная черта времени видна и в том, что просители обратили особенное внимание на «книгу Пращицу новоизданную о ложном Мартиновом соборе», и что только по поводу этого собора, «новоумышленным российским синодом объявленнаго», упоминают о главных пунктах старообрядскаго учения: двуперстии, сугубой аллилуии и имени Ісус. Впрочем, как будет указано ниже, ветковцы имели и другое побуждение говорить в своем прошении особенно о «российском новоумышленном синоде».
Итак, новооткрытый документ, который мы предложили вниманию интересующихся историей раскола, не лишен значения по содержащимся в нем историческим известиям; не малую также важность имеет он и в том отношении, что достаточно объясняет для нас, в каком духе действовали раскольники, когда за сто лет до учреждения белокриницкой иерархии хлопотали о приобретении епископа от православной Церкви.
Нынешния старообрядския «духовныя власти», как выше замечено, находят ветковское прошение весьма для них благоприятным, видят в нем доказательство правильности и законности происходящей от Амвросия иерархии. Не напрасно ли однакоже? Есть ли действительное сходство между предприятием ветковских старообрядцев, о котором идет речь в прошении, и тем, которое осуществили пресловутые иноки Павел и Алимпий с братией? И еслибы оказалось такое сходство, может ли оно послужить к оправданию нынешняго белокриницкаго священства? Ветковские старообрядцы изъявили желание и готовность принять епископа от руки патриарха Константинопольскаго; в 1847 году буковинские, а вслед за ними и прочие старообрядцы приняли Амвросия, рукоположеннаго константинопольским же патриархом: вот в чем собственно полагается сходство. Некоторое сходство, конечно, есть; но, вопервых, и сами почитатели белокриницкаго священства, без сомнения, согласятся, что иное дело просить константинопольскаго патриарха о поставлении епископа, как просили ветковцы, и потом принять собственно для них поставленнаго епископа, как приняли бы Павла ветковские старообрядцы, если бы просьба, их была уважена патриархом, и совсем иное дело (позволим себе это выражение) выкрасть епископа, поставленнаго патриархом константинопольским вовсе не для буковинских раскольников, как поступили Павел и Алимпий. Во вторых, буковинские старообрядцы приняли Амвросия вторым чином, под миропомазание, т.-е. полученное им от патриарха рукоположение признали еретическим: спрашивается, как приняли бы Павла на Ветке, еслибы он явился туда в сане епископа, рукоположеннаго патриархом константинопольским? Освободили ль бы его от всякаго чиноприема, или, что то же, признали ль бы законным и правильным преподанное от патриарха рукоположение, а следственно и самого патриарха, равно как Церковь греческую православными? Этот вопрос заслуживает внимания; но решение его во всяком случае должно послужить не на пользу белокриницким иерархам.
Если остановить внимание собственно на том, в каких выражениях ветковские просители говорят о современной им греческой Церкви и в частности о патриархе цареградском, то можно придти к заключению, что православие греческой Церкви они признавали неповрежденным и самих себя — верными чадами сей церкви, а в особенности патриарха цареградскаго. Сего последняго они называют например «верховнейшим пастырем и вселенским правителем святыя восточныя Церкви, столпом и светилом всего мира» и проч.; о себе говорят, что «их вселенских патриархов богословию без пременения содержат, и якоже у них, патриархов, пение церковное совершают и в их отеческом предании умирают»; они просят патриарха «воздвигнуть апостольскую ревность, возобновить их божественным священноначальством, и властию, от Христа Сына Божия ему данною, даровать им святителя». Трудно, казалось бы, яснее свидетельствовать о православии, под властию вселенских патриархов пребывающей, греческой Церкви и о полном с нею согласии; поэтому, казалось бы, не может быть и сомнения, что ветковские старообрядцы намерены были принять просимаго епископа, как имеющаго правильное и совершенное поставление, не подвергая его никакому чиноприятию. Если же так, если нынешние старообрядцы, приемлющие белокриницкое священство, признают, что приведенныя выше изречения ветковских просителей о церкви греческой и кафедре константинопольской сказаны искренно, без всякаго обмана и лукавства, то ветковское прошение, очевидно, служит им не к оправданию, а к обличению, ибо показывает, что сходство между ними и предками в настоящем случае не обретается, что приняв Амвросия вторым чином, т. е. полученную им от константинопольскаго патриарха хиротонию признав за еретическую, они поступили не согласно примеру достоуважаемых ветковских отцев и подлежат за то вине и порицанию.
Но ужели и в самом деле ветковские раскольники первой половины XVIII столетия почитали греческую церковь не утратившею благочестие, неповрежденною ересями, а самих себя — согласующими вселенским патриархам и в богословии и в преданиях? Этого, конечно, допустить нельзя, и всего менее могут допустить это старообрядцы. Итак они должны сознаться, что все сказанное ветковскими просителями в похвалу церкви греческой и особенно патриарху цареградскому, «верховнейшему пастырю святыя восточныя церкве», есть не что иное как ложь и лукавство, употребленныя для того, чтобы удобнее склонить патриарха к поставлению для них епископа, котораго не преминули бы подвергнуть какому-либо чиноприятию, признавая его в сущности получившим еретическое поставление. В таком случае нынешние старообрядцы, очевидно, могут сказать, что при учреждении своей белокриницкой иерархии совершив над Амвросием известное чиноприятие, они не отступили от примера предков, напротив были достойными их подражателями. Но в чем же? В деле вовсе не похвальном, во лжи и лукавстве…
Само ветковское прошение, если разсмотреть его с должным вниманием, представляет ясныя указания, что раскольники первой половины ХVIII столетия, желая приобрести епископа от церкви греческой, прибегали действительно к тем же неблаговидным средствам лжи и обмана, какими достигли своей цели белокриницкие искатели архиерейства в первой половине настоящаго столетия. В прошении видно вообще желание ветковских старообрядцев выставить себя пред патриархом с самой благовидной стороны, как строгих блюстителей православия, и скрыть насколько возможно свои действительныя отношения к православию и церкви православной, — желание, разсчитанное, как надобно полагать, на недостаточное знакомство патриарха с учением и характером русскаго раскола. Так в самом изложении своего исповедания веры они стараются больше всего поставить на вид, что отвергают учение всех, осужденных вселенскими соборами древних еретиков, которых исчисляют поименно, с показанием лжеучений каждаго из них, и что напротив «древния предания святых апостол и святых отец усердно соблюдают»; а считают ли себя согласными в этом отношении с современною греческою церковию, признают ли ее столь же решительно отвергающею осужденныя соборами ереси и также строго содержащею древнее православие, об этом признали удобнейшим на сей раз сохранить молчание. Даже говоря вслед за тем о «новоумышленных преданиях», они ограничились замечанием, что «весьма не приемлют предания латынския и всего запада кальвинския и люторския»; а нет ли и в современной церкви греческой таких якобы новых предании, которых они тоже весьма не приемлют, об этом опять не без умысла умолчано. По местам же, как было указано выше, они не затруднялись даже употребить такия выражения о современной греческой церкви и патриархах вселенских, что как будто бы признают их вполне православными. А между тем и это усиленное указание на хранение собственно древняго благочестия и не редко встречаемыя в прошении выражения: «древнееправославие», «древния греческия книги», «древнее восточныя святыя церкве предание», ясно показывают, что они отличают все это от какого-то новаго благочестия, новых греческих книг, новаго восточной церкви предания. После этого чем же иным можно объяснить те их уверения, что якобы они держатся того же учения и тех же преданий, которыя содержит греческая церковь, как не желанием оставить патриарха в неведении относительно своих действительных понятий о современной греческой церкви, благовидной личиной мнимаго единомыслия с ним в вере и преданиях прикрыть свои действительныя воззрения на православие Греков, и таким образом, расположив его в свою пользу, удобнее достигнуть своей цели, получить то, чего просили. Желание представить себя в глазах патриарха ревнителями духовных и иных интересов греческой церкви не менее ясно выступает и в том, что говорят ветковские просители о церкви русской. Выше было упомянуто, почему они, говоря о России, обратили внимание собственно на те перемены в нашем церковном и гражданском быту, которыя сделаны были Петром и главным образом — на учреждение св. Синода; говорить с особенным негодованием об этом последнем событии они имели и иное побуждение. Представляя себе, что учреждение Синода последовало вопреки согласию, или по крайней мере желанию вселенских патриархов, видя в нем событие, которым не только изменен освященный древностию порядок церковнаго управления в России, но и значению патриарших кафедр в отношении к церкви русской причинен значительный ущерб, они именно старались указать, что учреждение Синода есть дело оскорбительное и преступное в отношении к церкви греческой, что великороссийская церковь, «вписав в молебные диптихи свой бискупский синод», презрела якобы вселенских патриархов «и в вечном их послушании быть не захотела». Вообще же они старались показать, что великороссийская церковь приняла будто бы западные — латынские и люторские обычаи, а от святой восточной церкви, окормляемой вселенскими патриархами, в учении и преданиях уклонилась, тогда как они, глаголемые старообрядцы, содержат оныя неизменно. В самом, наконец, изложении причин, которыя побудили их искать епископа, ветковские просители не показали искренности: укоризны за лишение епископства, претерпеваемыя «от Езувитов и прочих неверных», и желание удобнейшаго защищения от латинской унии — вот что будто бы заставило их обратиться к патриарху с просьбою о епископе, а не желание избавиться от внутренних затруднений учреждением своей собственной, самостоятельной иерархии.
Но все старания ветковских просителей задобрить патриарха Паисия и оставить в неведении относительно своих действительных понятий о вселенском православии и относительно целей и побуждений, ради которых они желали получить епископа, были потрачены задаром: по словам Алексеева, патриарх был «муж высокаго учения» [8], и потому, когда разсмотрел со вниманием ветковское прошение, легко приметил сокрытыя в нем ложь и лукавство. Для этого впрочем особенной учености не требовалось. По местам, и именно где приходилось говорить о русской церкви, увлеченные враждою к сей последней, ветковцы слишком явно себя выдавали. Достаточно было этих резких отзывов об уклонении церкви русской в латынские и кальвинские обычаи, также об отделении ея от иерархическаго единения со вселенскими кафедрами, чтобы показать себя клеветниками пред патриархом, твердо уверенным, что церковь русская неизменно соблюдает православие, и хорошо знающим недавнюю историю учреждения российскаго Синода. Но ветковские старообрядцы не ограничились и этим. Увлекшись негодованием на «новоумышленный великороссийский Синод» за издание соборнаго деяния на еретика Мартина, они греческому патриарху стали доказывать, что сугубое аллилуия, имя Ісус и двуперстие суть «самое греческое древнее предание»… Благоразумие патриарха Паисия обнаружилось собственно в ответе его на ветковское прошение. Отказать людям, желавшим получить епископа от руки православнаго иерарха и так настоятельно выдающим себя за блюстителей православия, он почитал несправедливым; но чтобы испытать их действительную верность православию и преданность православному священноначалию, предложил им получить епископа на тех же самых правах и на тех же самых условиях относительно исповедания веры и иерархическаго союза с вселенскою церковию, на каких даются они вообще православным паствам. Условий этих, как выше сказано, ветковские раскольники не приняли и тем показали со всей очевидностью, коего духа они суть и что означали в прошении к патриарху их разглагольствия о святости современной греческой церкви и о сыновнем их почтении патриаршим вселенским тронам. Дело о приобретении епископа, рукоположеннаго константинопольским патриархом, так искусно по видимому задуманное ветковскими хитрецами, потерпело таким образом решительную неудачу. Гораздо успешнее кончилось подобное же дело столетием позднее, потому что и инок Павел был гораздо похитрее старца Власия с братией и митрополит Амвросий, ни мало не знакомый с русским расколом, при своем крайне стесненном положении не имел на столько нравственной твердости, чтобы избежать сетей белокриницкаго ловителя. В последствии, когда дело дошло даже до принятия вторым чином, — и Амвросий познал свою ошибку, увидел, что попал именно в сети, хитро и лукаво разставленныя; но поправить дело было уже поздно…
Примечания издателя:
[1] Андрей Иоаннов, собравший в Стародубье много любопытных материалов для истории раскола, на основании которых и составил свою замечательную книгу, доселе не потерявшую значения, в разсказе о том, как ветковские раскольники хлопотали в Яссах о посвящении своего епископа, ограничился единственно буквальной выпиской из сочинения Алексеева (см. полн. ист. изв. о раск. Изд. 2, ч. IV, стр. 17–19). Никаких других источников при изложении этого события не указано и в истории преосвящ. Макария (ист. раск., стр. 383) и в книге г. Мельникова: Очерки поповщины (стр. 82–85).
[2] Он даже приводил несколько выражений из поданнаго ветковцами молдавскому господарю прошения; очевидно, что с этого прошения имелся у него список.
[3] Сочинение Ивана Алексеева не должно смешивать с другим подобным, — историей о бегствующем на Керженце священстве. Эта последняя составлена керженским иноком Ионою Курносым, писателем безграмотным и недобросовестным: недобросовестность его, как историка, обличали сами старообрядцы (см. полн. изв. о раск. ч. IV, стр. 49).
[4] См. о нем в статьях: Несколько слов о новейших событиях в расколе, и: Еще несколько слов о новейших событиях в расколе (Душеп. Чт. 1867 г. №№ 2 и 5).
[5] За доставление его мы обязаны благодарностью о. Ипполиту (ныне иноку Никольскаго единоверческаго монастыря): подлинность и верность доставленнаго им списка засвидетельствована подписью Пафнутия Казанскаго.
[6] Опущенныя здесь слова, приходящияся на сгибе подлинной рукописи, от времени изгладились.
[7] И здесь утрачены слова, приходившияся на сгибе листа.
[8] Паисий ІІ-й был действительно хорошо образован (см. краткия сведения о нем в Хр. Чт. 1862 г. ч. II, стр. 791).
Комментариев пока нет