Виталий Наумов: «Старообрядчество должно поддержать своих иконописцев и мастеров»

О своем пути к вере, о судьбах русской церковной культуры, о проблемах современного старообрядческого иконописания мы беседуем с иконописцем, основателем «Ремесленно-творческой мастерской» Виталием Наумовым. 

***

Доброго здоровья всем. Мое рождение и воспитание довольно-таки банальное и обычное, как у всех людей (улыбается). Родился я в городе Набережные Челны, что на реке Каме. Этот город возник относительно недавно, практически на пустом месте, вследствие строительства большого автозавода «КамАЗ». Люди со всей страны, с разных городов и республик, ехали на его стройку. По сути, коренным населением города может назвать себя только поколение 2000-х. Мои родители, как и остальные, приехали на эту стройку из центральной России.

У меня в Набережных Челнах нет корней, нет исторических связей. Нет похороненных бабушек и дедушек. Поэтому я не могу ассоциировать себя с этим городом. Тем более большую часть своей прожитой жизни я живу не в нем.

Детство мое проходило как обычное детство советских детей: посещал детский сад, ходил в школу. Мои родители развелись, когда мне было 4 года, поэтому воспитание меня и моего старшего брата тянула на себе мама. С раннего детства меня увлекло рисование. Еще с детского сада воспитатели отмечали мои задатки к этому. На вопросы типа «кем ты хочешь стать» я однозначно отвечал: «Художником». За развитие моих способностей, данных Богом, я очень благодарен своей маме — Любви Александровне. Она была обычным инженером на заводе, делала проекты для пресс форм.

Мама с работы приносила мне старые чертежи — такие огромные листы, чистые с оборота, покупала краски, кисти, карандаши и фломастеры. По выходным мы склеивали эти чертежи в огромные полотна, занимавшие весь пол в гостиной, и я рисовал на них. Рисовал я много и часто. Меня не интересовали ни игры в машинки, ни еще что-то, — только рисование. В дошкольном возрасте мне позволялось пользоваться ножницами без пристального присмотра мамы. Это был бонус: я мог вырезать нарисованные фигуры, делать из них аппликации, усложняя композиции. Потом мы развешивали эти полотна на стены в квартире, и они висели до следующих «творений».

В 7 лет, как и большинство детей, я пошел учиться в обычную среднюю школу. Увлечения свои не оставил. Мама все время пыталась отдать меня на занятия в какой-либо кружок рисования, изостудию, художественную школу и тому подобное. С занятий я благополучно сбегал и был принимаем обратно безо всяких препятствий и оговорок. Бесконечное рисование горшков и восковых фруктов утомляло меня. Помню, когда я уходил из одной из школ, преподаватель подарила мне большой напольный мольберт на память и, видимо, с надеждой, что я буду пользоваться им дома.

В школе я возглавил редакционную коллегию, и обязанности по художественному оформлению ко всяким юбилеям поэтов и писателей были возложены на меня.

В начальной школе к моим интересам добавилось еще одно увлечение — русская история. Я стал поглощать книгу за книгой, попадавшиеся мне. Записался в городскую библиотеку, брал там книги или читал в общем зале. И логический синтез искусства с историей привели меня к увлечению иконописью. Я с упоением рассматривал альбомы с древнерусскими иконами и чувствовал, что это мое. Это же и привело меня к вере в Бога. Я стал посещать церковь, на тот момент никонианскую, как единственную конфессию, представлявшую восточное христианство в нашем городе. Стал «алтарником», помогал при службе. То есть, по сути, к вере я пришел через икону.

Я продолжал изучать и созерцать старинные иконы, увлекался уже историей Церкви, и по ходу продвижения моего развития в голове и сердце стали возникать вопросы по поводу несоответствия изображенного на иконах и окружавшей меня реальности. Примерно в 13 лет меня заинтересовал вопрос раскола в Русской Церкви. Я знал уже внешние отличия старообрядчества от нового обряда. Помимо этого, я в огромном количестве наблюдал двуперстие на старинных иконах, барельефах и т.д. Господь вел меня, давая подсказки.

Большую часть моих увлечений историей занял этот вопрос. Для себя лично я решил перейти на использование двуперстия для крестного знамения, что устраняло в моей голове диссонанс виденного на старинных иконах и в моих действиях. К тому времени я понятия не имел, что существует некая «земная организация», назовем это так, которая сохранила все эти чины, где сохранилась старая иконопись, и что есть священство, служащее по дораскольным книгам.

В один прекрасный момент, по Божиему благоволению, в трапезной при никонианской церкви я обнаружил на столе кем-то забытый номер журнала «Церковь». Для меня это был шок и откровение. Я листал журнал, смотрел на фотографии с возведения владыки Алимпия (Гусева) в митрополиты, поездки в Киев, разглядывал фотографии крестного хода, и как сейчас помню подпись «Протопопы впереди». С этого момента начался совершенно новый этап в моей жизни. В никонианской церкви меня за глаза уже давно называли «раскольником» за мое двуперстие, родители моих сверстников-друзей запрещали дружить со мной, сообщество само выталкивало меня из себя. Я по много раз на день перечитывал журнал, просматривал фотографии до мельчайших подробностей, по мере сил сверяя информацию с книгами из библиотек, и молил Бога направить меня на Его истину.

Тогда мне было 15 лет. И, решившись, я написал письмо на адрес редакции журнала с рассказом о себе. Задал некоторые вопросы, но для себя я уже твердо решил стать членом Церкви, в истинности которой я не сомневался. Интернета тогда еще не было, писалось обычное бумажное письмо. И вот спустя время я получил долгожданный ответ. Ответил мне тогда еще уставщик Александр Панкратов. В письме он кратко ответил на мои вопросы и порекомендовал список литературы для прочтения, а также назвал адрес ближайшего храма. Через него же я из лавки заказал книги, рекомендуемые к прочтению.

В самое ближайшее время мы со своим другом детства, тоже «алтарником» из никонианской церкви, поехали в Казань, где был старообрядческий приход. Прибыли вечером в город, беседовали с настоятелем о. Геннадием Четверговым, и он принял решение крестить нас на следующий день после Божественной Литургии. После Крещения мы пробыли еще примерно пару недель в гостинице для паломников при церкви. Посещали Божественные службы, причастились Святых Таин. О. Геннадий предоставил мне библиотеку при доме причта для чтения книг. Так я родился для Христа. Это был уже далекий 1996 год, мне было 16 лет.

По прибытии в Набережные Челны я в письме оповестил Александра Панкратова о столь радостном для меня событии. После обсуждения возможности посещать храм, он посоветовал мне организовать и зарегистрировать общину у себя в городе, нашел для меня контакт известной ему христианки — бабушки Татианы Георгиевны. Созвонившись с ней, я понял, что никакого намека на общину в городе не существует.

Тогда я решил действовать: написал от руки объявление о поиске христиан-старообрядцев, оформил его красивой заставкой с двуперстием и попросил маму на работе размножить его на ксероксе. Эти объявления мы с другом и Татианой Георгиевной, надеясь на Бога, стали расклеивать по остановкам города. И вдруг стали поступать звонки: оказалось, что в городе есть достаточное количество старообрядцев, не знающих о существовании друг друга. Мы стали собираться на квартирах для общего моления. К нам стал приезжать о. Геннадий Четвергов, благословил нас в наших начинаниях и стал духовно окормлять нас.

Вследствие всего этого, но с некоторыми бюрократическими проволочками, с Божией помощью, была впервые в городе официально зарегистрирована община. Началась новая история, история для города, история для жизни христиан, проживающих в нем. Буквально на днях я наткнулся в сети на следующие данные по общине, в которых отображены имена и фамилии первых активистов-основателей, где есть и я грешный.

В самом начале 2000-х я покинул Набережные Челны окончательно. Дело по общине продолжили активные ее члены, в 2000-х подключился поставленный на тот момент на Казанско-Вятскую кафедру владыка Адриан — будущий митрополит Московский и всея Руси, который «выбил» в администрации участок. С владыкой Бог сподобил меня познакомиться задолго до его пострижения во иночество и принятия сана. К тому времени я пробовал свои силы в иконописи, а он, как известно, был иконописцем. Первые практические знания я, по сути, получил и от него в том числе.

На данное время в городе, где я родился, действуют два храма — деревянный в честь Ап. Иоанна Богослова и каменный в честь святого Пророка Илии. Есть постоянный священник — о. Анатолий Софронников, делающий очень много для общины, занимающийся строительством и прочими попечениями. За что Богу слава!

Совершенно верно. Дело в том, что с 18 лет я начал работать, а с 20 лет я жил на полном самообеспечении, т.е. даже не пользовался родительским жильем. Зарабатывая на все сам. Поэтому был свободен в своих перемещениях и обязательствах. Вначале я жил в Москве, но настал период, когда город стал давить на меня: воспоминаниями, периодом неудач… Я стал впадать в отчаяние. И как-то, по своей традиции, я в один из своих отпусков решил отправиться в очередной интересный город на экскурсию. Для этих целей был выбран Киев. Он сразу очаровал меня своей зеленью, атмосферой, стариной, витавшей в воздухе. И, недолго думая, я решил переехать в него на проживание. В течение полугода я закончил дела в Москве, собрал вещи и уехал. Это было до печально известных событий в политической истории Украины. В Киеве я быстро нашел работу, на гражданство никто тогда не обращал внимания. К этому моменту я уже достаточно поработал графическим дизайнером. Это была профессия для основного заработка, достигающая на данный момент 19 лет стажа.

Спустя какое-то время я повстречал прекрасную девушку Юлию. Мы сдружились, начали завязываться отношения. Однажды, так как это очень важно для меня, объявил ей: «Есть один нюанс: я по вере старообрядец. И если наши отношения, по Божией воле, дойдут до брака, то тебе нужно будет креститься, чтобы нас повенчали, т.к. это очень важно для меня». Нужно было сразу предупредить, чтобы потом не было каких-то конфликтов и неудобных моментов. На что я услышал: «Ты ходишь в церковь на Подоле? Так это церковь моего дедушки, он из старообрядческого рода». Это была радостная весть: за много километров от своей родины, на Украине, я встретил девушку своей веры! Это был не иначе как промысел Божий. Через какое-то время мы зарегистрировали наши отношения гражданским браком, а еще чуть позже сочетались законным браком и перед Богом, венчал нас о. Алексей Комендантов.

По поводу иконописи не все так просто. Дело в том, что вся иконописная школа старообрядческих мастеров и традиции угасли с приходом к власти большевиков. Были какие-то разбросанные, мало кому известные в общем смысле мастера. Известный иконописец из безпоповцев, Пимен Софронов, эмигрировал за рубеж. Артели прекратили свое существование, где неразрывно передавалось мастерство. Разорялись скиты — центры иконописания нашей Церкви. Да и к началу 20 века в иконопись проникло много посторонних факторов, повлиявших на стиль икон. Например, на Ветковскую школу иконописи сильно повлияло западно-русское письмо, заметно польско-литовское влияние. Иконы стали более живоподобными, яркими, со множеством украшений и барочным орнаментом. Влияние Ветки сказалось и на Уральской иконе, и на Сызранской. В стиле иконописной школы Новгорода, Москвы, Ростово-Суздальского княжества работали, конечно же, так называемые «подстаринщики», создавали поделки под глубокую старину для особых ценителей.

Благодаря нашим знаменитым купцам, собирателям древностей, сохранилось большое количество древних икон. Именно они, изъятые при советской власти при закрытии церквей и молелен, составляют большую часть экспозиций древнерусского искусства в современных музеях.

К концу 20 века наша Церковь оказалась вообще в бедственном положении в этом плане. Хотя в домах у верующих и сохранились иконы бабушек и дедушек, но в восстанавливаемые храмы иконы писать кому-то нужно тоже. В новообрядческом же сообществе ручейки иконописной школы сохранялись больше. Это было связанно с бо́льшим количеством прихожан, работой некоторых мастеров при Московской Духовной Академии, действовавшей и в советский период с разрешения властей, наличием мастеров в эмиграции и т.д. На государственном уровне действовали реставрационные центры, например знаменитый им. Грабаря.

Вернусь немного назад. Интерес к старой иконе в греко-российской церкви начал набирать обороты как раз к концу ХIХ века под влиянием славянофилов. Там же появился интерес к русской старине в общем, возник «неорусский стиль». Даже российские самодержцы стали отращивать бороды. Появились светские художники, работающие в этом стиле, самые известные из них — Иван Билибин, Борис Зворыкин, Елизавета Бем и т.д. Стали появляться памятники архитектуры в русском стиле, интерьеры, разнообразный декор и прочее. С падением социализма и развалом СССР народ стал тянуться к религии. В РПЦ МП стали появляться новые духовные академии, семинарии с факультетами иконописи. Весь накопленный опыт и исследования по возрождению старой иконы выплеснулся наружу. В этом отношении новообрядцы нас, конечно, сильно обогнали. У нас до сих пор не существует ни одной иконописной школы или курсов. (Действительно, в начале 90-х годов в РПЦ появилось множество иконописных школ и мастерских, где выпускники художественных училищ СССР занялись переосмыслением древнерусского и старообрядческого наследия, изучением и возрождением канонической иконописи — прим. ред.).

Безусловно. Так как студенты духовных заведений РПЦ обязываются к участию в общих молениях, то учеба в них для наших христиан является невозможной. Иконописцы на данный момент в основном ухватывают все из книг, с появлением интернета — из него, что-то перенимают друг у друга или просто пишут так, как считают правильным лично для себя. На данный момент иконописцев среди всех старообрядческих согласий можно пересчитать по пальцам, да и то о них не знает большая часть старообрядческого мира. Среди них мастерские в г. Ейске, Коломне, в Молдове иконы пишет наша христианка — Анфиса Москвичева, отец Сергий Малащенко в Добрянке (Украина), я — в Киеве. (В некоторых учебных заведениях РПЦ не обязывают к участию в совместных молениях. Так, например, несколько старообрядческих иконописцев учились в иконописной школе преподобного Алипия в г. Дубне Московской области — прим. ред.).

В связи с этим старообрядцы приспособились заказывать иконы у никониан, что ранее, до революции, считалось грехом, и принимались иконы, писаные только своими иконописцами.

В связи с конкуренцией наших малочисленных иконописцев с иконописцами РПЦ, наши стали писать иконы и для внешних. Зачастую об иконописце твоей же веры, живущем в соседнем доме, могут даже не знать. В этом, к сожалению, сказывается еще и пассивность нашего духовенства, которое может знать об иконописце, но не рассказывать и не рекомендовать его в приходе или на епархиальном уровне. Эта проблема касается не только меня, но и всех наших иконописцев. В этом есть и наша вина в какой-то мере. Мы не участвуем в выставках, не читаем лекции.

Мои увлечения этим ремеслом ранее не были основным занятием: было скорее больше запаса теории, чем практики, в основном я писал иконы на подарки друзьям и знакомым. За годы же работы дизайнером — то ли со взрослением, то ли еще с чем — меня стала тяготить эта профессия. Все больше стал чувствоваться диссонанс душевного и телесного. Начал осознавать, что трачу время на не совсем интересную мне работу и занятия. Душа тянется к иконописи, к русской культуре и всем ее проявлениям. Это требует огромного количества времени, сосредоточия и духа.

Переломным моментом в моей жизни стал случай, точнее два. Первый из них — я написал икону на подарок владыке Никодиму, Киевскому и всея Украины, по случаю его возведения во Архиепископы. Тогда некоторые и узнали, что я пишу иконы.

Владыка сказал, что не годится прятаться при таком положении иконописи в старообрядчестве, и благословил писать. Второй случай — потеря своего бизнеса в связи с мошенническими действиями моего партнера по делу. Он, подделав документы во время нашего с супругой отсутствия в стране, через своих подельников лишил меня моей половины в фирме, тем самым лишив вообще средств к существованию в чужой стране. Т.к. супруга работает на госпредприятии, то зарплату ей задерживают по несколько месяцев. Такое печальное положение сейчас в Украине. Походы по полициям и прокуратурам результата не приносят. Со стороны преступников, замешанных в процессе, поступают угрозы физической расправы, происходит всяческое давление с целью замять наши действия. Угрожают объявить «сепаратистом», если не заберем заявления, и т.д. Но в голове и сердце звучат слова славного пророка и псалмопевца Давыда: «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся?»

В данное же время я пытаюсь заявить о себе как об иконописце, но пока это не приносит никаких плодов. Хотя я уже окончательно решил порвать со светским дизайном и пишу иконы. Я всегда открыт к диалогу в ожидании заказов от христиан-старообрядцев. Надеюсь, люди узнают обо мне как еще одном иконописце, весть дойдет до приходов, и с Божией помощью все наладится. Все постепенно вернется на круги своя, и старообрядцы поддержат «своего производителя». Ведь это не только согласуется с канонами Церкви, постановлениями Соборов, традицией и избавлением от объяснений, почему на иконе должно быть написано «Никола», а не «Николай», но и внесет ощутимый вклад в возрождение нашей иконописи.

После вышеупомянутых политических событий найти работу с российским гражданством в стране моего нынешнего проживания стало нереально. Начать новое дело с нуля… Кто сталкивался, тот понимает, что это, кроме идей, знаний и умений, требует еще и неких затрат. С этим на данный момент и возникли проблемы из-за потери бизнеса и источника дохода. Именно два случая, описанные выше, дали мне толчок и идею по созданию «Ремесленно-творческой мастерской В. Наумова». Название решил взять по примеру старых дореволюционных предприятий, где товар стоял за неким реальным человеком, а не человек за товаром, как принято сейчас. Это возлагает на тебя больше ответственности, ведь на кон ты ставишь свое имя и фамилию, свою репутацию. В данное время этому же примеру следует фабрика электрических товаров,  созданная некогда одним нашим христианином.

Помимо иконописи в мастерской, с Божией помощью, я планирую производить различную продукцию в неорусском стиле. Это и мебель, и элементы декора квартир и дач, и церковное убранство и много еще чего. Массовое производство не планируется, т.к. от массовости, при недостаточном финансировании и подстройке под рынок, теряется качество. Это скорее продукция для ценителей и эстетов. В данное время я рисую различные орнаментальные фоны по мотивам древнерусских тканей, открытки, шрифтовые композиции, а также готовлю будущие проекты для мебели и серии посуды. За годы я накопил огромный багаж материала для идей, знания в дизайне тоже пригодятся.

Не хочу раскрывать всех технологических секретов и идей. Напомню лишь, что старообрядцы-промышленники всегда первыми вводили на своих предприятиях передовые технологии, умело сочетая старину и прогресс. Ведь все знают о старинных ситцевых тканях с современных для своего времени предприятий Морозовых и фарфоре, придуманном еще китайцами в глубокой древности, производимом на фабриках Кузнецова. Наша история оставила нам огромную массу материального наследия, которую можно пересмотреть под совершенно другим углом и воплотить в жизнь. В нем запечатлена бескрайняя русская душа и вся красота ее судьбы. Все прекрасные мотивы природы, веры, народного духа сплелись в различных формах, главное — увидеть их, не упустить мелких деталей. Скажу лишь, что это точно не будут лавки, рубленные топором из бревен, шкафы, тесанные из поленьев, и столы из березовых чушек, как себе любят представлять люди что-то традиционное и «истинно русское».

На данный момент, повторюсь, препятствием остро встал финансовый вопрос. Денег зачастую не хватает на самое необходимое. Поэтому надеюсь на милость Божию, на людское милосердие и широту русской души. Я не говорю «Дайте мне денег на дом и еду», но на «топор и удочку», потому что все остальное я в силах добыть сам.

За сим прошу у всех прощения Христа ради, если коим словом обидел или ненароком кого оскорбил.

P. S. С моими работами можно ознакомиться в группе на Фейсбуке https://www.facebook.com/rhmnaumov/. Если у кого возникнет желание помочь на организацию мастерской, то деньги можно перечислить на карту Сбербанка: 5336 6900 5933 4633 (Виталий Наумов). Также буду благодарен любой помощи, советом или молитвой.