В ноябре 2015 года исполнилось 30 лет со дня трагической гибели известного старообрядческого церковного деятеля — протоиерея Евгения Алексеевича Бобкова. К этой дате был проведен вечер памяти на Рогожском, а на нашем сайте опубликована серия материалов. Свои воспоминания изложили потомственные старообрядцы о.Никола Косырев, о.Никола Бобков, а также семья Андреевых. Но о.Евгений поддерживал добрые отношения и с представителями других конфессий. Высказывания о нем спустя много лет тем и ценнее для нас, что исходят не только «от своих».
Одним из таких людей в окружении о.Евгения был еврейский общественный деятель, организатор издательства «Гешарим/Мосты культуры», лауреат премии Федерации еврейских общин России «Человек года» (2004) Гринберг Михаил Львович.
Михаил Гринберг ценил и уважал высокий интеллект, эрудированность и открытость о.Евгения. По мнению Гринберга, о. Евгений Бобков был одним из выдающихся религиозных деятелей конца 70-х — начала 80-х годов; был редким знатоком древнерусской иконы, мог безошибочно (исходя из особенностей письма и сюжета) датировать произведения религиозной живописи. Он был главным консультантом супруги Бориса Успенского, которая защищала диссертацию по древнерусской музыке. Известно, что о.Евгений был чрезвычайно терпим к людям иной веры. Приходя в гости к самому Гринбергу, он из уважения к традициям еврейского дома оставался в головном уборе (по православным традициям, головной убор обязательно снимать в помещении, где находятся иконы — прим. ред.). При этом, как отмечал Михаил Львович, у о. Евгения наблюдалось твердое стояние в своей вере и отсутствие каких-либо колебаний.
Благодаря твердым убеждениям о.Евгения, у Михаила Гринберга возник академический интерес к исследованию истории старообрядчества. Отец Евгений предоставил ряд документов, касающихся истории клятв на старые обряды в Русской Церкви, материалы для будущего сборника трудов Рябушинского, некоторые документы, касающиеся жизни епископа Андрея (Ухтомского). С этого началась научно-исследовательская деятельность М. Гринберга по исследованию истории старообрядчества.
Михаил Львович любезно согласился дать интервью нашему сайту, однако к дате 30-летия памяти о.Евгения оно не состоялось по причине болезни и выходит с некоторым опозданием, но вполне логично завершает тематический цикл материалов, посвященных памяти о.Евгения Бобкова. Редакция сайта также благодарит за помощь в организации интервью Ефрема Петровича Окуня — старообрядческого общественного деятеля, прихожанина храма Покрова пресвятой Богородицы в Одессе, председателя Одесского отделения Императорского Православного Палестинского Общества. Предваряет воспоминания Михаила Львовича рассказ Ефрема Петровича об их знакомстве и о вкладе евреев в общественную жизнь староверов.
Окунь Ефрем Петрович о встрече с М.Л. Гринбергом
Cудьба Одесского храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы, подлежащего сносу по решению городской администрации в период руководства городом Русланом Боделаном, вызывала в течение нескольких лет беспокойство прихожан старообрядческой общины не только Украинской епархии, но и Московской митрополии РПСЦ. Поэтому при посещении Одессы наши владыки обязательно посещали городскую администрацию. Так было и тогда, когда мэром города был избран Гурвиц Эдуард Иосифович (2005–2010).
Нам удалось убедить мэра, что церковь сносить нельзя, и после «хождения по мукам» здание с прилегающей территорией было передано в собственность общины. Поэтому при посещении Украины нашим владыкой Корнилием в 2009 году тогдашний мэр Одессы Э.И. Гурвиц очень доброжелательно принял митрополита Московского и всея Руси РПСЦ вместе с сопровождающими его лицами. Городской голова пообещал решать в дальнейшем и другие вопросы прихожан старообрядческой общины Одессы, однако был переизбран. Мы часто вспоминали его и говорили, что еврей сделал гораздо больше для русских староверов, чем наши русские чиновники.
После того, как израильское издательство «Гешарим» выпустило в свет достойную по своему содержанию книгу о династии русских старообрядцев-предпринимателей Рябушинских, я стал искать эту книгу, чтобы подарить её Э.И. Гурвицу, т.к. он стал живо интересоваться древлеправославной верой. Я стал искать издателя книги Гринберга Михаила Львовича, проживающего в Иерусалиме. По воле случая Михаил Львович приехал в Одессу, чтобы отметить тридцатилетний юбилей своего сына, находящегося с группой детей из Израиля в одном из детских лагерей вблизи Одессы. Мы встретились, познакомились.
Я получил подарочную книгу с автографом для Э.И. Гурвица. В начале книги была надпись
Светлой памяти о. Евгения Бобкова посвящается.
Я задал вопрос: «Вы знали о. Евгения?». Михаил Львович ответил, что они жили в одном дворе в Москве. У него было много детей. Один из его сыновей живет в с. Белая Криница на Украине, второй где-то в Америке, а про остальных он не знает. Я знал, что о.Никола Бобков переехал жить из штата Орегон в с. Новая Некрасовка Одесской области, и тут же позвонил ему по мобильному телефону. Спросил, знает ли он Гринберга. О. Никола живо ответил:
Дядю Мишу! — Конечно, знаю. Он где-то в Израиле.
Я их соединил по телефону, а где-то через год организовал встречу с М.Л. Гринбергом в Москве и еще одному сыну о. Евгения Бобкова — о.Сергию.
***
Гринберг Михаил Львович. Воспоминания об о. Евгении Бобкове
После службы в армии я в 1975 году вернулся к семье — в домик, окруженный садом и соснами, в подмосковном поселке у станции Ухтомская — с Казанского вокзала, Рязанское направление. Станция названа была в память о расстрелянном в первую русскую революцию машинисте Алексее Ухтомском. Может быть, это стало знаком того, что именно там мне пришлось заняться восстановлением жизненного пути иерарха Русской Православной Церкви архиепископа Андрея, в миру — князя Ухтомского.
А началось так. На нашей почти деревенской улице отключили воду в домах и пришлось идти с ведром к колонке — благо, она была напротив. А из соседнего дома, тоже с ведром, вышел бородатый мужчина. Волосы на голове были завязаны в косу. Сосед проявил «завистливый» интерес к моей бороде — она была длиннее и гуще. Так и познакомились.
Старообрядческий священник Белокриницкого согласия о.Евгений Бобков. По образованию — юрист. Его покойный к тому времени отец тоже был юристом, но возглавлял древлеправославную общину при Рогожском кладбище в Москве. Стали общаться. У них с матушкой Ириной — из волжских старообрядцев кержаков — было к тому времени шестеро или семеро мальчишек. Последующих троих привозили мы с матушкой и батюшкой вместе — я за рулем. Мечтали о девочке — и позже она народилась. Десятой по счету.
В описываемое время отец Евгений был удален госорганами из Москвы и служил настоятелем старообрядческой церкви в белорусском городе Гомеле — только там советская власть дозволила трудиться человеку, разоблачившему завербованного Комитетом госбезопасности священнослужителя на Рогожском кладбище. Но продолжал быть ближайшим сотрудником Архиепископа Московского и проявлял неуемную активность в деле сохранения и развития староверия. Одновременно занимался наукой, в частности — историей русской духовной музыки: был знаком, сотрудничал и почитался крупнейшими специалистами в области русской культуры. А однажды принес мне постановление руководства РПЦ от 1971 года о «снятии клятв» со старообрядцев и попросил разобраться в истории вопроса и высказать мнение в виде небольшого исследования. А дабы я не испытывал недостатка в необходимых материалах и литературе, отвел меня на соседнюю улицу к Михаилу Ивановичу Чуванову — тогда 85-летнему старцу, председателю Преображенской старообрядческой общины федосеевцев и обладателю одной из крупнейших частных библиотек в более чем 20 тысяч книг. Журналы, газеты, рукописи, картины и рисунки. Михаил Иванович начинал еще юношей в типографии Рябушинских и всю жизнь проработал в издательствах; бережно хранил рукописи и гранки сгинувших литераторов: у него позже прочел авторские странички Цветаевой, Клюева, Павла Васильева.
Опытный конспиратор и лагерный сиделец 1930‑х годов вскоре побывал у меня дома, подарил трехтомную «Историю еврейского народа» Семена Дубнова, и в последующее десятилетие я стал постоянным читателем тамошних книг и рукописей, собеседником и иногда соавтором хозяина дома: так мы с ним написали «Введение в историю Древлеправославной Староверческой Церкви», которую он опубликовал петитом в беспоповском «рижском календаре», в главную редакцию которого входил.
Дело в том, что советская власть разрешала православным конфессиям издавать календари объемом не более 80 страниц, но для 90-летнего Михаила Ивановича глава Совета по делам религий Куроедов сделал исключение: позволил разово увеличивать их до 100 страниц, и мы мелко-мелко смогли уместить очерки по истории старообрядчества. Кстати, у того же Куроедова Михаил Иванович добился принципиального разрешения на издание с 1984 года журнала «Древлеправославный вестник», два номера которого я под присмотром Е.А. Бобкова заранее подготовил (первый — в июле 1983-го). Проект не осуществился по причине внутренних разборок среди беспоповских согласий.
Статья «К вопросу о клятвах» была мною написана и, по всей видимости, одобрена, так как была пущена по рукам. Были и другие статьи и заметки, в том числе опубликованные. Их явно читали, и потому в дальнейшем меня по-доброму принимали и в старообрядческой среде в Каунасе, Риге, и в лесах Горной Шории, и в кабинетах питерского Пушкинского дома.
А отец Евгений объявился с новым предложением: принес «показать» пожелтевшую рукопись в школьной тетрадке 1920-х и две почтовые открытки того же времени. Это была вторая часть воспоминаний епископа Андрея, князя Ухтомского, и его краткие послания духовным детям — все, что имелось на то время у о. Евгения. Но он жаждал знать все об этом выдающемся иерархе русской Православной церкви, искренне стремившемся к единению со старообрядчеством.
Е.А. Бобков был обременен многочисленными общественными и семейными обязанностями, но, разбудив мой исследовательский интерес, разумеется, не оставил мою работу без внимания: всячески вдохновлял, советовал, подсказывал и даже провел несколько уроков по чтению на старославянском языке. Познакомил меня с ответственным секретарем «Журнала Московской патриархии» и главным редактором «Богословских трудов» Евгением Алексеевичем Кармановым. Тоже наш сосед, который стал одним из важнейших кураторов моей работы. А его супруга Надя — наборщиком и корректором.
А еще однажды он принес мне брошюру «Старообрядчество и русское религиозное чувство», автором которой был Владимир Рябушинский — из семьи знаменитых предпринимателей и меценатов науки и культуры. Текст был издан тиражом в несколько сот экземпляров а Париже в середине 30-х годов. Уже в 90-е и 2000-годы вместе с моим стародавним редактором, соавтором и другом Владимиром Нехотиным, мы собрали десятки статей В. Рябушинского, которые публиковались на разных языках в различных местах русской эмиграции — и это были выдающиеся работы по истории староверия, исследования по иконописи и русскому самосознанию.
Вот так Евгений Алексеевич вдохновлял меня на исторические исследования, но это лишь одна сторона нашей, смею сказать, дружбы. Но пока хочется закончить грустным. Он же был не только дипломированным юристом, но и потомственным. И хорошо знал историю России, в том числе и годы советской власти. Однажды он так размышлял вслух в середине 80-х годов: всё-таки сейчас мы живем в правовом государстве. Мол, есть какой-никакой суд, прокуратура, и «не приходят же сейчас в дом органы для того, чтобы застрелить на месте». Мне было странно это слышать.
А 30 лет назад отец Евгений погиб в автомобильной катастрофе, более похожей на убийство.
Михаил Гринберг
супругу Бориса Андреевича зовут Татьяна Феодосьевна Владышевская