Старообрядческие уголки Москвы. Часть 3. Моленная на Софийской набережной

В двух предыдущих публикациях (Тайны филипповского Братского двора и Вверх по Дурному переулку) мы совершили прогулку в окрестностях Спасо-Андроникова монастыря. На этот раз читатели попутешествуют в самом центре столицы — по Софийской набережной, расположенной непосредственно напротив кремлевских стен и Васильевского спуска.

Софийская набережная — центр Москвы, одно из самых известных и красивых мест города. Свое название набережная получила от храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках. Сам Софийский храм спрятан во дворах, тогда как архитектурной доминантой набережной является трехъярусная ажурная колокольня. Ее строительство длилось шесть лет, с 1862 по 1868 год, как раз в то время, когда разворачивались интересующие нас события.

Именно колокольню так любили воспроизводить на винтажных открытках начала ХХ века. Часто мы видим ее и на современных фото-ведутах.

На Софийской набережной, в 1-м квартале Якиманской части, в приходе храма Святой Софии, находился дом № 69. В нем издавна, еще до 1816 года, существовала домашняя моленная «по Рогожскому кладбищу». В 1826 году, благодаря давности основания, моленная была внесена в Ведомость о состоящих в Москве старообрядческих часовнях и моленных. И это в свою очередь давало домо́вому храму некую, очень относительную, гарантию безопасности.

Напомним, что император Николай I, взошедший на престол в 1825 году, развернул настоящую борьбу со старообрядчеством и наложил на противников церковной реформы невыносимо тяжкое законодательное бремя. Уже в 1826 году он подписал приказ о том, что все моленные, созданные менее чем за 10 лет, должны быть ликвидированы. Иными словами, ликвидировались моленные, созданные после 1816 года. Также Николай I запретил строительство новых и возобновление старых молитвенных домов. В связи с этим указом составляется «Ведомость о состоящих в Москве и в губернии старообрядческих и раскольнических часовнях и молельнях», и только вошедшие в данный список храмы могли продолжить свое существование.

Точная дата основания моленной в доме № 69 по Софийской набережной нам пока неизвестна, вполне вероятно, что это произошло в самом начале XIX века. В те годы Софийская набережная выглядела примерно так.

В середине XIX века дом № 69 принадлежал супругам Матвею и Пелагее Павловым. Гораздо более точное представление о застройке Софийской набережной именно в это время нам дает Атлас столичного города Москвы, составленный топографом Алексеем Хотевым и изданный в 1852-1853 годах.

В 1852 году моленная была закрыта якобы по воле домовладелицы Павловой. Доподлинно обстоятельства этого закрытия пока не ясны. Полицией, однако, «было дознано, что в эту моленную, во время отправления службы на Рогожском кладбище, раскольники для богомолья почти не собирались, хотя моленная и оставалась в прежнем виде».

Но 7 июля 1856 года — в самом начале царствования императора Александра II (1855–1881) — были запечатаны алтари храмов на Рогожском кладбище. Чуть позже в полицейских рапортах будет отмечено, что «по закрытии же в Рогожском богаделенном доме алтарей и воспрещения там службы, в моленную эту раскольники снова стали собираться в особенности же в 1857 году». В этот период службу в моленной совершал иногда сам хозяин дома, купец Павлов, до своей смерти, произошедшей в 1858 или 1859 году, а иногда некий мещанин Мусорин [1].

После кончины Матвея Мироновича Павлова (1858/1859) домом владела его вдова Пелагея Архиповна Павлова. Моленная, соответственно, находилась в ее же распоряжении. Интересно отметить, что полиции было известно не только то, что «для моления в оную собираются раскольники поповщинской секты по воскресным и праздничным дням, но не в большом числе», но полицейским в деталях было известно внутреннее устройство молитвенной комнаты.

 Из секретного рапорта, отправленного обер-полицмейстером московскому военному генерал-губернатору, мы знаем, что при ней моленная выглядела следующим образом. Она состояла из одной комнаты. При входе со двора в квартиру на правой стороне находится комната величиною 8 аршин в длину и 4,5 аршин в ширину (примерно 5,5х3 метра). В комнате одно окно, выходящее в сени, ко входной лестнице. В комнате 2 двери: одна из небольшой передней комнаты, а другая из смежной с моленной большой комнаты, выходящей окнами на Софийскую набережную [2].

Как мы видим из этого описания, внутри особнячка домашняя моленная располагалась очень сокровенно, окруженная прочими помещениями: сенями, передней комнатой и большой комнатой с окнами на набережную. Моленная не граничила с входной лестницей и не выходила окнами непосредственно на улицу.

Тем не менее о домовом храме стало известно полиции, что повлекло за собой обыск с подробным составлением описи имущества моленной. Сейчас, в эпоху тотальной фото- и видео-фиксации, само собой разумеется, при подобных следственных мероприятиях помещение было бы тщательно сфотографировано, а фотоснимки рано или поздно попали бы в прессу. Однако в середине XIX столетия фото-фиксацию заменяло составление подробного описания. Две последние страницы такого документа представлены на иллюстрации ниже.

Приведем цитату из данного полицейского рапорта:

«В моленной иконостас простого дерева, окрашен темной краскою и устроен во всю заднюю стену, то есть 4,5 аршин в ширину и 4 аршина в вышину. В нем находятся 34 иконы на простых досках старинной живописи и разной величины, из них 13 икон в ризах аплеке и 21 икона без риз. Сверх того, одна большая икона помещена особо на стене моленной, а на другой противоположной стене имеются в простых рамках за стеклами четыре печатные молитвы.

При иконостасе три деревянные складные с кожаными верхами налоя, покрытые и обтянутые мишурною парчею, на них находятся складной медный образ, небольшой медный крест и Евангелие в бархатном переплете. Перед аналоями поставлены три больших подсвечника аплеке, величиною каждый 1,5 аршина, а перед иконами повешаны маленькие лампадки: одна аплеке, две медные, три стеклянных. Кроме сего в моленной находятся три деревянных налоя, складные, с кожаными верхами, для книг; четыре пелены разной материи, каждая в аршин; медная кадильница и пять книг: Псалтырь, часослов, ермосы, каноник и Златоуст» [3].

Купец Матвей Миронович Павлов умер в 1858 или 1859 году. Дом его на аукционе после 1859 года приобретают супруги Банкетовы: купец 1-й гильдии Григорий Григорьевич и его жена Мария Анисимовна (именно она стала официальной домовладелицей). Однако при продаже дома было важное обстоятельство: вдова Пелагея Архиповна Павлова продала дом и, соответственно, находившуюся в нем моленную, но «без икон, которые в числе тридцати хочет взять с собою» [4]. Новые же владельцы дома, супруги Банкетовы, не возражали и дали прежней владелице несколько месяцев времени, чтобы выехать и перевезти иконы. Пока Пелагея Павлова готовилась к переезду, купец Банкетов «привез в этот дом для моленной другой иконостас, подержанный, красного дерева, и поставил его подле той моленной в ближней комнате» [5]. Все эти обстоятельства пристав Якиманской части подробно доносил своему начальству в конце 1861 года.

Но уже спустя два-три месяца, в марте 1862 года, московский обер-полицмейстер сообщает московскому генерал-губернатору, что купец Банкетов в доме на Софийской набережной не находится, «а проживает Пятницкой части, 2 квартала». Дом же на набережной, по причине ветхости, Банкетов решил перестраивать с наступлением весны, «для чего уготовляется уже материал» [6].

Начатая поздней весной перестройка дома № 69 продлилась до августа. И именно этот факт стал той юридической зацепкой, чтобы закрыть моленную. Летом к борьбе с моленной подключился митрополит московский Филарет.

1 августа 1862 года он отправил Московскому военному генерал-губернатору Тучкову секретное послание. Приведем послание целиком [7].

«1 августа 1862 года

Его Высокопревосходительству

Господину Московскому Военному Генерал-Губернатору

Павлу Алексеевичу Тучкову

Секретно

Ваше Высокопревосходительство

Милостивый Государь!

В приходе Софийской, что на набережной, церкви издавна существовала раскольническая моленная в доме, принадлежавшем прежде Павловой, с 1860 же года принадлежащем купеческой жене Банкетовой. В сей моленной собиралось немало раскольников. В настоящее время дом сей фундаментально исправляется.

Поелику раскольнические часовни или моленные, устроенные ранее 1826 года, терпимы с таким ограничением, что не позволяется ни возобновлять их, ни перестраивать, то, доводя вышеизложенное до сведения Вашего Высокопревосходительства, долгом поставляю покорнейше просить, чтобы в капитально исправленном доме не была вновь устроена моленная.

С совершенным почтением и преданностью

имею честь быть Вашего Высокопревосходительства

Милостивого Государя

покорнейший слуга

Филарет Митрополит Московский»

Это послание митрополита Филарета задало работе московской полиции особый темп. 18 сентября полиция располагала точными сведениями о том, что «моленная, помещающаяся в доме купчихи Банкетовой, по случаю перестройки этого дома, перенесена из одной комнаты в другую, оставшуюся неразломанною, где раскольники по-прежнему сбираются для богослужения» [8]. Эта «неразломанная» комната находилась на первом этаже дома [9]. 19 сентября полиция уже имела предписание уничтожить моленную. А 25 сентября 1862 года изъятые при закрытии моленной иконы и богослужебные принадлежности были отправлены в Московскую Духовную Консисторию [10].

В разоренной моленной Банкетовых полиция оставила только пустые опечатанные (!) киоты, в которых ранее помещались изъятые иконы — в Консистории посчитали, что в изъятии киотов особой надобности нет [11]. Факт закрытия моленной в доме Павлова-Банкетова в 1862 году констатировал в отчете-донесении и протоиерей Софийского на набережной храма Александр Нечаев, Благочинный Замоскворецкого сорока [12].

Дом Банкетовых, капитально отремонтированный, но в связи с этим потерявший моленную, мы можем видеть на фотографии конца XIX века из знаменитых альбомов Н.А. Найденова. На снимке это трехэтажный дом с въездной аркой во двор. Окна второго этажа украшены прямоугольными каменными наличниками, окна верхнего этажа имеют полуциркульное завершение и тоже обрамлены в каменные наличники.

Двумя годами позже, в феврале 1864 года, Московская Духовная Консистория предписала протоиерею Софийского храма Александру Нечаеву «сделать дознание» о находящихся в его приходе старообрядческих моленных. Докладывая про моленную на Софийской набережной, о. Александр пишет: «в сентябре месяце 1862-го года сия моленная была закрыта, а иконы из нея взяты были полициею, и с тех пор до настоящаго года собраний раскольников в доме Банкетова или вовсе не было, или они происходили чрезвычайно скрытно» [13].

Вслед за этим о. Александр Нечаев описывает настолько замечательное происшествие, что имеет смысл привести это повествование дословно:

«С наступлением настоящаго (1864 – Т.И.) года начал я подозревать возобновление моленной и собрания раскольников в доме Банкетова, и только случая вполне удостовериться в том, чтобы немедленно донести о сем Вашему Высокопреосвященству [не было].

Сего же мая 9-го дня во время ранней Литургии, проходя мимо означеннаго дома в церковь, я встретил два посторонних лица, вошедшия в сей дом, а потом увидел еще два лица, приехавших в экипаже и туда же вошедшия.

Вслед за ними вошел и я до самой квартиры хозяина, во втором этаже дома, где на месте прежде существовавшей моленной увидел на восточной стороне комнаты поставленный из шелковой материи краснаго цвета иконостас с подобием Царских и северных дверей и с небольшими в нем иконами.

Вслед за последнеприбывшими лицами, вошедшими в северныя двери означаннаго иконостаса, вошел и я, и за иконостасом увидел подобие алтаря с Престолом и жертвенником, из коих из первых успел осязать лежавшее Евангелие. Прибывшие два лица по входе в свой алтарь скрылись за завесу, находившуюся против подобия престола, а я тотчас был выведен вон в темную прихожую комнату неизвестным мне лицем, который, затворив дверь в моленную, не допустил уже меня войти в нее опять, и я принужден был [уйти].

По прошествии не более 20 или 30 минут, когда я вместе со старостою нашей церкви и с несколькими из его людей вошел опять в означенное место, без всякаго препятствия со стороны хозяина дома, то не нашел уже ничего, кроме пустой, — даже без всякой мебели, комнаты, соседившейся с восточной стороны с другою посредством створчатых дверей».

Не вызывает сомнения, что в доме Банкетова о. Александр Нечаев «успел осязать» походную полотняную старообрядческую церковь. Особенностям устройства и бытования походных церквей мы посвятим следующую публикацию.

В завершении отметим, что в конце 1880-х годов 1-й квартал на Софийской набережной был значительно перестроен. Дома по Фалеевскому переулку и часть домов на самой набережной были снесены, а на их месте появился Дом бесплатных квартир для вдов с детьми и учащихся девиц.

Это колоссальное строение стена к стене граничило с домом № 69.

К сожалению, сегодня дом Банкетовых — трехэтажный, с каменными наличниками — дом № 69 мы не увидим. Он был снесен или до неузнаваемости перестроен.