Откуда были заимствованы многие свадебные обряды? Как проходили царские свадьбы? Почему даже великий князь Российский не дозволял женихам видеть своих дочерей прежде заключения сватовства? С каких пор жених получил возможность видеть невесту до сговора? Какова была частота и практика разводов на Руси? Обо всем этом читайте в описании историка и географа Г. П. Успенского из книги «Опыт повествования о древностях Российских».
***
Заимствование свадебных обычаев
По принятии россиянами Христианской веры приняли они от греков и весьма многое относительно браков и бывающих при них обрядов, к которым потом присовокупили немало татарских обыкновений. При всем том и ныне существующие чины и обыкновения, известные при браках, суть большею частью древние, заимствованные от греков, как то: сваха, дружко, девичник, кольца или перстни при всех браках, так сказать, необходимые. И в них первая есть древних pronuba, второй paranymphus или parochus; девичник рroteleа, перстень Arrha и проч.; ибо должности, знаменования и употребления их у нас доселе суть те же самые, какие были и у греков.
Браки россиян соответствовали образу тогдашнего их воспитания, и многие при них обряды заимствованы потом, как уже сказано, от татар, как, например, жених не только не имел власти выбрать себе невесту, но не мог ее и видеть до сговора. Все зависело от воли родителей. Они, условясь между собою, не сказав о том детям, заключали брачные договоры. Cиe обыкновение было строго наблюдаемо не только между чернью, но даже и самыми Государями. Когда присланный от Римского Императора Фридерика III посол к В. К. Иоанну Васильевичу в 1498 году для испрошения дочерей его в супружество за Императорских родственников просил, чтобы позволено было ему видеть Российских В. Княжен, на это послу ответили, что В. К. Российский не дозволит видеть своих дочерей прежде заключения сватовства; ибо это было бы противно издавна принятому в России обычаю, против которого В. Князь поступить никак не намерен.
Петр Beликий, усмотрев по врожденному своему остроумию, что таковой обычай был приличен одним только неверным, коим позволено многоженство и браки которых в случае неудачи легко расторгаются по их воле, а не Христианам, коим законом предписано иметь только одну жену, но и ту привязанную только крепкими узами, что разорвание оных делается невозможным, в 1700 году повелел, чтоб впредь жениху и невесте прежде сочетания своего несколько раз видеться и одному у другого требовать согласия к брачному союзу, без чего отнюдь никого не венчать. Таковое преполезное установление сколько, с одной стороны, возмутило родителей, столько же, с другой, как легко можно себе представить, приятно было их детям.
Кто в семье главный
Трудно, кажется, представить себе, чтоб таким принужденным образом, как бывало в старину, сочетавшиеся могли любить друг друга; но при всем том почтение к вере и к таинству супружества было столь велико, что редко слышно было как о разводах, так равно о явных или публичных жалобах между мужем и женой.
Похвальное обыкновение, что жены беспрекословно повиновались своим мужьям, продолжалось у нас ненарушимо во все времена. Великий Владимир Мономах, скончавшийся в 1125 году, в духовном завещании своим детям между прочим говорит: «Жену свою любиme, но не дайте им над coбою власти». И подлинно, до тех пор, как говорит один отечественный наш писатель, пока мужья содержали жен своих в повиновении, не давали им воли следовать во всем своим склонностям, своенравию, исполнять беспрепятственно свои прихоти, до тех пор мир, благоустройство и порядок водворялись в домах, хозяйство процветало, дети воспитывались в страхе Божием, взаимная польза супругов ненарушимо сохранялась. Со временем модное воспитание эту спасительную связь, этот священный союз между мужем и женой, утвержденный на любви мужа к жене и на повиновении жены мужу, расторгнуло, разрушило, уничтожило, и дом воспитанных по новому образу обратился, как говорят простолюдины, вверх дном. Сколько появилось от того разводов, о которых прежде не было почти и слышно, сколько несчастных детей, сколько поводов к соблазну, к высшему развращению нравов и пр.?
О возрасте вступления в брак
Достойно примечания, что наши предки имели обыкновение женить своих сыновей в малолетстве, что продолжалось даже и в XVIII столетии; между чернью же и ныне еще нередко случается, несмотря на строгие запрещения и взыскания с церковнослужителей, которые в совершении таковых браков принимают участие. Государь Петр I, 5-м пунктом данного им 1714 года Марта 23 дня указа, запретил Дворянству вступать в браки мужскому полу прежде 20, а женскому до 17 лет от роду; Екатерина же II указом 1775 года повелела венчанных мужского пола ниже 15, а женского ниже 13 лет от роду, разводить и попов лишать сана.
Царские свадьбы
Не входя в подробное описание всех обрядов, какие были наблюдаемы нашими предками при сватовствах, сговорах и свадьбах, для показания тогдашних нравов, сообщается сокращенное описание свадьбы В. К. Василия Иоанновича c Княжною Еленою Васильевною Глинских, что происходило в 1526 году. Оно заимствовано из второй части опыта трудов вольного Российского coбрания при Императорском Московском Университете[1] и в некоторых местах пополнено нужными примечаниями.
Лета 7034 (1526) января в 21 день, в неделю, жениться В. К. Василию Ивановичу вся Руси и, нарядясь, В. Князю пойти в брусяную избу столовую. А брат его, Князь Юрий Иванович, и тысяцкий[2], и весь поезд, и Бояре, кому с ним идти. А место в средней палате нарядить по обычаю, да обернуть бархатом и камками, как К. Великий велит. А на место положить изголовья шитые, а в изголовьях положить по сорок соболей, а третий сорок держать кому К. Великий велит, чем опахивать Великого Князя и Великую Княжну. А у места поставить стол, и скатерть наслать, и калачи положить, и стол поставить. А Княжну Олену нарядить, как ей идти на место; а сидеть ей в своих хоромах. А жене тысяцкого, и свахам, и Боярыням — всем готовым быть у нее, и свечам обоим и караваям тут же готовым быть. А как В. К. пришлет к Боярыням и велит Княжне идти на место, и Княжне пойти из своих хором в среднюю палату, направо в сенные двери; а с нею жене тысяцкого, и свахам обеим, и боярыням. А перед Княжною идти Боярам, кому К. В. велит. А за Боярами перед Княжною нести свечи, В. Князя свечу и Княжнину, и караваи. А на караваи положить две девять пенезей больших серебряных широких, гроши по два один пенезь, в одну сторону золоченые и чеканные, а в другую сторону белые и гладкие; а на каравае положить по девяти пенезей. Придя в среднюю палату, Княжну посадить на место. А на место В. Князя посадить Княжну Настасью — меньшую ее сестру, а жене тысяцкого и всем свахам сесть по своим местам у Княжны Олены. A со свечами и караваями стоять у свах на левой стороне. А Боярыням всем сесть за большим столом по лавке, да как сядут все, и им послать весть к В. Князю. И К. В. пошлет кому сидеть на большом месте Князя Юрия Ивановича, брата своего, а с ним Бояр и детей Боярских, кому велит.
И Князь Юрий, войдя в палату, сядет на большом месте, и Бояр и детей Боярских посадит; да пошлет к В. Князю Боярина большего. А речь ему В. Князю говорить: К. Великий Государь? Князь Юрий Иванович велел тебе говорить: прося у Бога милости, время тебе Государю идти к своему делу. И Князь В. пойдет из брусяной избы в среднюю палату, а с ним тысяцкий и весь поезд, и все Бояре. Да войдя в палату, поклонившись святым пойдет к своему месту, да, подняв Княжну Настасью, сядет на своем месте; да, посидев мало, велит священнику говорить молитву. А жена тысяцкого станет В. Князю и Княжне голову чесать. А свечу В. Князя и Княжнину свечу в ту пору зажгут водоосвященными свечами, что в навечерие Богоявления Христова, и положат на них обручи, и обогнут соболями. Да как В. Князю и Княжне голову исчешут, и на Княжну кику положат и покров навесят, и жена тысяцкого начнет осыпать В. Князя и В. Княжну; да после осыпанья соболями опахивать. А осыпалу быть на мисе на золотой; а на мисе первое хмелю всыпать на три угла, в трех местах, да на три же места положить тридевять соболей, да тридевять платков бархатных и комчатных и атласных с золотыми или без золота в один цвет пять разных шелков; а мера платков в длину четверть, а ширина с вершком, (а поперек четверть), да тридевять пенезей меньших, на три места по девяти, а величеством в золотой или мало меньше. А на другой мисе осыпала нарядить к постели по тому же. А В. Князя дружка, благословившись, станет резать перепеча и сыры. Да поставит на блюдо перед В. Князем и перед Княжной, и во все столы, да и в рассылку посылает; а Княжнин дружка подает ширинки.
И, посидев мало, едет В. Князь к венчанию ко Пречистой; и как В. Князь встанет с места, и на его место на изголовье положит сорок соболей. Да приехав ко Пречистой пойдет в церковь в сторонние двери от площади; a брат его, и тысяцкий, и весь поезд и Бояре с ним. А за ним поедет Княжна Олена к церкви в санях. А как Княжна встанет с места и пойдет к Собору, и Великого Князя изголовье положить тогда на Княжнино Оленино изголовье, и два сорока соболей положить на изголовье наверх. А с Княжною Оленою ехать к церкви жене тысяцкого да cвахе большой; сядут в тех же санях со Княжною, а другие свахи сядут на отдельные сани. А за санями у Княжны Олены пойдут Бояре и дети Боярские, и Дьяки, кому Князь В. велит; а свечи и караваи несут перед санями. А Княжна Настасья и Боярыни тогда пойдут из средней палаты Великой Княжны в хоромы. Да как приедет Княжна Олена к Пречистой и, выйдя из саней, пойдет в церковь в те же двери в сторонние от площади. Да войдя в церковь станет Князь В. на правой стороне у столпа у Митрополичьего места, по леву столпа; а Княгиня Олена станет от Великого Князя на левой стороне. А со свечами и с караваями станут у другого столпа налево по праву у столпа. Да у того же столпа поставят скамью, и на скамье ковер постелют, да и положат два красных изголовья. А как пойти к венчанью В. Князю и Княжне Олене, а дружки постелют им под ноги комку да сорок соболей положат. И Князь В. и Княжна Олена станут на том месте, а Митрополит их венчает, а в склянице держат вино Фряское. И, венчав, Митрополит даст вино пить В. Князю и В. Княжне, а в другие Князь В., выпив вино, ударит скляницею о землю, да и ногою потопчет сам Князь В, а иному никому не велеть топтать[3].
А после венчания пойдет Князь В. да сядет у столпа на левой стороне на изголовье с правой стороны. И Митрополит придет к В. Князю и к В. Княгине желать здоровья на многие лета. А братья В. К. Великому Князю и В. Княгине здоровья желают, и Бояре, и дети Боярские, и дьяки певчие на обоих клиросах поют многолетье В. Князю и В. Княгине. И от церкви[4] пойдет В. Князь в те же сторонние двери на площадь и поедет к себе завтракать, а В. Княгиня от церкви поедет в тех же санях, и жена тысяцкого и обе свахи с нею. Да пойдет из саней в свои хоромы; а в сани сядет на место В. Княгини Ясельничий, да отъедет в санях на конюшню. А свечи и караваи несут к постели; а поставят караваи оба в одну кадь в пшеницу у постели в головах; а обручей с них не снимают все три дня, а как отойдут все три дня, ино свечи обе вместе скрутить, да поставить в церкви.
А сенник постельный[5] обернуть изнутри запоном, да по четырем углам воткнуть стрелы, а на них по сороку соболей, или по одному соболю, как Князь велит, да по калачу. А на лавках по углам же поставить по оловенику меду. А постель слать в сеннику на сноповьи на ржаном, по обычаю войдя в сенник на правой стороне. А послать под постель тридевять снопов. Да после завтрака К. Великий поедет по монастырям и по церквам; а братья его и тысяцкий, и весь поезд с ним, и Бояре, кому велит с собою ехать. А объездив монастыри, пришлет весть, и велит В. Княгине идти к столу. И В. Княгиня из своих хором пойдет к столу, а жена тысяцкого, и свахи, и Боярыни с нею. Да придя В. Княгиня к столу, сядет на своем месте, а у ней жена тысяцкого и свахи сядут по своим местам; а Бояре все сядут за большим столом по лавке. А как придет К. Великий, и он пошлет за стол Князя Юрия наперед себя, да с ним кому велит Боярам и детям Боярским. И Князь Юрий, войдя, сядет на большом месте; а тут кто придет с ним, посадит на окольничем и кривом столе. А Князь Великий как сам приедет и с коня сойдет, да тотчас велит на конь сесть конюшему, да ездить конюшему весь стол и вся ночь круг подклета, с саблею с голою и с мечом; а сам К. Великий пойдет к столу, а, войдя в палату, сядет на своем месте, а тысяцкому и дружкам велит сесть по своим местам, а Бояр, Князей и детей Боярских посадит по всем столам. Да как рассадит всех, и поставят пред В. Князем и пред В. Княгинею куря вечернее, и большой дружка, встав, обернет куря с блюдом и с калачом, и с солонкою, и со скатертью верхнею, да отнесет к постели. А Князь Великий велит в столы есть ставить. И как по поре, Князь Великий, встав из-за стола, пойдет к постели с В. Княгинею; а с ним пойдет тысяцкий и дружки, и все свахи, и кому Князь Великий велит идти. С ним идет до дверей той палаты, кому выдавать, а как В. Князь и В. Княгиня придут к дверям у той палаты, да станут у дверей: и кому выдавать В. Княгиню, и он тут выдает в дверях, и говорит речь. И как придут к постели, и жена тысяцкого положит на себя две собольи шубы, одну положит наверх по обычаю, а другую шубу положит наверх, на изворот шерстью вверх, да осыпает В. Князя и. В. Княгиню у дверей у сенника. И курой В. Князя кормить и В. Княгиню свахе большой да дружкам. И на завтра после мыльни В. Князя у постели кашею кормить, да В. Княгиню вскрыть[6], кому Князь Великий велит.
А в сенях у сенника поставить на всех четырех стенах по иконе, да на двери изнутри и с надворья кресты поставить, да и над окнами в сенник уже поставить кресты. А у постели в головах положить две подушки, сшив; а в ногах положить на ковер одеяло кунье да шубу, да накрыть простынею. А Боярыни приговорили о караваях: караваи нести утром рано из той избы, где их пекли, да принести их в наугольную палату от Пречистой, да тут их на носило положить, и шлем положить, да свечи тут же принести. Да как Княжну нарядят и как уж ей пойти на место: ино пред нею караваи и свечи нести. Да велел Князь Великий взять свечу новую у ключника с погреба, да нести ее к месту в фонаре зажечь. Да кому Князь Великий велит водокщеную (свеча, изготовленная ко дню Богоявления — прим. ред.) свечу вечернюю нести, как зажигать свечи большие: ино свечу водокщеную зажигать от той от новой свечи, да тою водокщеною свечой большие свечи зажигать. А как уже нести в сенник постель слать, ино нести перед постелью два рождества, рождество Христово, да рождество Пречистой, да крест воздвизальный поставить у постели в головах и проч. Кроме сих обрядов в древности наблюдаемо было еще множество и других, а особливо простым народом. В числе, так сказать, необходимостей и в то время считалось иметь при свадьбах музыку, как вокальную, так и инструментальную. Кроме сего при таких случаях певали иногда и разные церковные песни и псалмы, как это можно видеть из следующего: «да на прежних же Государских радостях бывало в то время, как Государь пойдет в мыленку, во весь день до вечера и в ночи, на Дворце играли в сурны, и в трубы, и были по накром; а ныне Великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея России, на Государевой радости (во время бракосочетания его с Наталиею Кирилловною) накром и трубам быть не позволил. А велел Государь в свои Государские столы, вместо труб и органов и всяких свадебных потех, петь своим Государевым певчим Дьякам всем станицам пepeменяясь, строчные и демественные большие стихи, из праздников, и из триодей дорогие вещи, со всяким благочинием».
Государи Российские по принятии Христианской веры вступали иногда в брачные союзы с иностранными принцессами; по разделении же России на многие Княжества по большей части с княжнами единоплеменными; но после соединения удельных Княжений под одну державу выбирали себе невест из своих подданных, что продолжалось до времен Государя Петра Великого. Выбор сей производим был таким образом: собирали в столицу всех достойных девиц, уважая токмо доброту лица и разума, о чем разведывали наперед тайно. К сему определялось несколько знатных Господ и Госпож, которые принимали их в государев дом, каждой отводили приличные покои, угощали всех за одним столом, увеселяя притом приличными забавами. Между тем Государь, приходя тайно, смотрел их и слушал разговоры, а по ночам и сам осматривал их, как то видно из Истории Царя Михаила Феодоровича, помещенной в No I. Русского Вестника, на 1811 год. По многократном примечании и прилежном разведывании и испытании разума, права и склонностей, и когда уже Государь полагал решительное намерение, то, придя к ним во время стола, отдавал своей избранной невесте платок и перстень. В тот же день всех прочих, пожаловав платьями, отпускал в дома, а имя избранной провозглашалось всенародно, нарицали ее Великою Княжною, и до брака по церквам в ектениях именовали ее нареченною невестою. Число собранных для сего девиц было неопределенно; при избрании Натальи Кирилловны в невесты Царю Алексею Михайловичу было их шестьдесят. По свидетельству одного иностранного писателя, когда В. К. Василий Иоаннович вознамерился вступить в брак, то собрано было 1500 девиц, из которых избрал он тогда Соломонию Юрьевну Сабурову.
В заключение описания браков и супружеств нужно упомянуть здесь о так называемых венечных памятях. Венечною памятью назывался тогда даваемый духовными властями письменный вид, коим дозволялось совершение не подлежащего никакому сомнению брака. Обыкновение давать сии виды существовало у нас с начала Христианства, и собиравшиеся за оные пошлины принадлежали сперва к Епископским доходам. Петр I указом от 25 Генваря 1709 года повелел пошлины сии обратить на госпиталь; а Екатерина II, указами 1765 года Июня 20 и Июля 14-го чисел, повелела венчать впредь по обыскам.
[1] Описания многих старинных русских свадеб можно видеть как в сем сочинении, так особливо в XIII части древней Российской библиотеки.
[2] Тысяцкий здесь означает то же, что дружка
[3] Скляница, как кажется, значит здесь стеклянный или хрустальный сосуд, употреблявшийся для питья. Олеарий говорит, что в бытность его в России употреблялись для сего позлащенные кубки, с которыми точно так же поступали, как здесь со скляницею. Он присовокупляет, что якобы новобрачный, бросив на землю и попирая ногами сосуд сей, говорил: тако да будут ногами нашими попраны те, кои имеют намерение всеять между нами вражду и несогласие. Сие обыкновение, чтоб сосуд, из которого сочетающиеся браком пьют в церкви вино, бросать и топтать ногами, хотя более не существует, при всем том подавать в чаре вино сочетающимся прикушивать попеременно одному после другого, каждому по три раза, продолжается неизменно. Обычай сей предки наши приняли от Греков вместе с Христианством. Ибо известно, что пить из одного сосуда и губами своими прикасаться к тому же месту было у греков и римлян знаком изъявления любовной страсти. Они думали, что через то возбуждается любовь к особе, которая будет пить после, к той, которая из того же сосуда пила прежде, через приложение губ к тому месту, к которому прежде пившая прилагала. Сие бывало некогда знаком волокитства и надеждою в том успеха. Лукиан, in Dialogo Deorum, заставляет Юнону упрекать Юпитера, что он пьет опивки Ганимедовы и прикладывает губы свои точно к тому месту чаши, как и Ганимед. Во время Овидиево женщины не давали мужчинам того сосуда, из которого они сами пили, но волокиты старались оный перехватывать, дабы приложить свои губы к тому же месту, к которому их были приложены. Овидий делать то учит сими словами: Fac primus rapias illius tacta labellis pocula, quaque bibit parte puella bibas. De arte amat. Lib. I. v. 575. Покойный Болшин в примечаниях своих на Леклерка полагает, что у нас при венчании дают пить из одной чарки сочетавающимся не в другом намерении, как чтоб приложением губ к одному месту сопрячь взаимною страстью сердца сочетающихся.
[4] В древности в России было обыкновение, что сочетавшихся браком при выходе их из церкви осыпали рожью, что значило желание им изобилия. При свадьбе Лжедмитрия с Мариною Мнишек вместо ржи употреблены были золотые медали. Дополн. К деян. Петра Великого I. 273.
[5] Новобрачных никогда у нас не клали спать в жилом покое, но в пустом и нетопленом, как бы холодно ни было, а некоторые на такие случаи строили нарочно деревянные комнаты, не насыпая даже на потолок земли, как обыкновенно бывает в Великороссии. Постель была из соломы, покрыта полотном, и сие обыкновение во многих местах продолжается и ныне.
[6] Вскрывать новобрачную, или свидетельствовать девическую ее непорочность, есть обыкновение, общее всем восточным народам. У евреев законом было повелено, в предосторожность невинного порицания невесте, отдавать брачную сорочку для сохранения родителям невесты. Хотя Государь Петр Великий таковые исследования строжайше запретил, так что даже некоторых знатных людей за преступление сего наказывал, при всем том обыкновение это не только в селениях, но даже и во многих Губернских городах продолжается и ныне.
Комментариев пока нет