Пастырь и доносчики

Во вторую Неделю по Пятидесятнице совершается память святых священномученик, мученик и исповедник, иже в Русстей земли за веру Христову от безбожник пострадавших. Это празднование установлено решением Освященного Собора РПсЦ в 2001 году. В XX веке на старообрядческую Церковь обрушились новые жестокие гонения — гонения от богоборческих властей. Тоталитарное государство добивалось не столько отречения от веры, сколько физического уничтожения верующего народа. Были раскулачены, сосланы в лагеря или расстреляны многие старообрядцы, в том числе и священство. Многочисленные лишения претерпели и родственники «врагов народа». Судьбы многих наших соотечественников, пострадавших в XX веке, до сих пор неизвестны. Когда сегодня говорят о политических репрессиях, гонениях на религию в 20–40-е годы XX века, то их виновниками обычно называют Ленина, Сталина, Ежова, Берию, ну, быть может, еще несколько лиц высшего советского руководства. Однако, как однажды выразился Сергей Довлатов:

Если во всем виноват Сталин, то кто тогда написал 4 миллиона доносов?

Нынешний наш рассказ посвящен судьбе священника, погубленного подобными деяниями простонародных доносчиков и «доброхотов». Возможно, такие продолжают жить среди нас и только ждут исторического шанса, чтобы донести на соседа, коллегу, знакомого.

 

Начало священнического пути отца Михаила

Михаил Сергеевич Карпов родился 8 ноября 1894 года в селе Брынь Думиничского района Орловской области (ныне Калужская обл.) в семье крестьянина, старообрядческого священника — отца Сергия Карпова. У Карповых был и старший сын — Григорий, который уже в 1924 году был рукоположен во священника противоокружническим епископом Филаретом Московским к старообрядческой церкви родного села Брынь. Михаил же задумал заняться крестьянским трудом.

Вскоре он взял себе в жены девицу Марию. В 1917 году у них родился первый сын Николай, а в 1920 году — второй, Алексей. С 1916 по 1918 гг. Михаил Карпов служил рядовым в царской армии, а с 1918 по 1920 гг. — в рядах Красной армии. Хозяйство Михаила и Марии Карповых было достаточно большим: «45 десятин земли, 4 лошади, 5–6 коров, большое количество мелкого скота и  птицы, один большой кирпичный дом, для работы в с/х применялась наемная рабочая сила, как постоянная, так и поденная, 15–20 человек» [1]. В 1928 году Михаил Карпов был рукоположен во священника к старообрядческой церкви города Луга Плюсского района Ленинградской области. Данных о рукоположении нет. В этом же году у Карповых родилась дочь Ксения. Отец Михаил всегда заботился о верующих своего прихода, помогал советом, поддержкой, делом.

 

Первые репрессии против семьи священника

В 1929 году виток сплошной коллективизации настиг и Карповых, хозяйство которых было раскулачено. Но это было только начало. Спустя некоторое время на Михаила Карпова было заведено первое уголовно-следственное дело. Он обвинялся в контрреволюционной агитации. После тщательных проверок Карпов все же был освобожден. В том же 1929 году против него возбудили второе дело, по той же 58 статье п. 10 УК. Обвинений отец Михаил не признал. Приговор ему был вынесен незамедлительно: «минус 15», т.е. на постоянное выселение из зоны центральных городов и пограничной зоны [2].

 

Служение во Ржеве

В 1930 году отец Михаил Карпов был назначен священником II Покровской старообрядческой церкви в городе Ржеве Калининской области. В этом же году у Карповых родилась дочь Анна, а в 1933 году сын Виктор. Проживала семья старообрядческого священника на ул. Калинина, д. 42, квартал 186.

В августе 1937 года брат отца Михаила, отец Григорий, был арестован и приговорен:

Тройкой УГБ УНКВД Западной обл. 28 августа 1937 г., обвинению: по ст. 58 п. 10 УК РСФСР к высшей мере наказания. Предъявленных обвинений не признал. Приговор был приведен в силу 12 сентября 1937 года.  

Последний арест. Подставное следствие

23 ноября 1937 года в дом отца Михаила заявились сотрудники Ржевского ГО Управления НКВД СССР по Калининской области — Плешаков, с понятыми. Сотрудник Ржевского ГО Управления НКВД Плешаков предъявил отцу Михаилу небольшую бумажку, на которой черными буквами горела роковая надпись:

Народный комиссариат внутренних дел Союза ССР. Управление НКВД по Калининской области. Ржевское райотделение. ОРДЕР № 13527.

Во время обыска ничего антисоветского энквэдэшники не нашли. «Взято для доставления в УГБ Управления НКВД СССР по Калининской обл. следующее: 1. Паспорт на имя Карпова Михаила Сергеевича выданный Ржевским паспортным столом РКМ 21/VII – 36 г. № 727754 серия ББК, 2. Разная переписка» [3]. Последовал арест. То, что сотрудники УНКВД являлись в дома невиновных граждан, — это общеизвестный факт, так же как и то, что являлись они туда с подачи «доброжелательных» соседей, коллег по работе, знакомых, а порой — друзей и родственников. Так было и на этот раз. 22 ноября, за день до ареста Михаила Карпова, в Ржевское ГО УНКВД поступил донос от сортировщика ржевской фабрики «Красная звезда» Федора Васильевича Балобанова, 1903 года рождения, проживавшего на Смольной улице, д. 8. Клевета Балобанова Ф.В., по правде говоря, решила судьбу отца Михаила и его детей, впрочем, и остальных потомков старообрядческого священника, связь которых со старообрядчеством была порвана. Только подумать: один человек сломал судьбы многих:

Попа Карпова Михаила Сергеевича я знаю с 1936 года. Мне известно, что Карпов М. С. был судимым за активную к-р (контрреволюционную — прим. ред.) деятельность по мнению органов НКВД по ст. 58 п. 10 УК. Карпов к-р враждебно настроен против всех проводимых мероприятий партией и Советским правительством. Систематически проводил свои к-р враждебные настроения среди верующих города Ржева. Мне приходилось слышать самому, как после церковной службы, в сторожке с несколькими остальными верующими женщинами Карпов говорил: «Что теперь за колхозы, нет ни одного зажиточного хозяйства, все один-одного беднее, верьте что они и не будут зажиточными, хотя власть и восхваляет зажиточную колхозную жизнь — это только на бумаге, пустые слова» и прочие клеветнические измышления по адресу колхозного строя.
 

Карпов враждебно настроен против руководства ВКП (б) и Советского правительства, в это время как к расстрелянным врагам народа выражает веру и соболезнование, Карпов говорит, — это было в церковной сторожке, числа 17 октября с/г, в присутствии меня «Радек, Пятаков, Тухачевский, и др. хотя их и расстреляли, но все же это не верно, они правильную вели политику, они видели что так не надо жить, а их взяли да и расстреляли, выходит что теперешнее правительство что хочет то и делает, ему уже нельзя поперечить», и прочие к-р высказывания по адресу руководителе ВКП(б), и Сов. правительства.
 

Или по части конституции говорил: «Нам разрешается быть избранным и избираемым, а вот попробуйте попасть в Совет СССР, — никак нельзя, собраний нам не дают устраивать, а если где и послушаешь собрание, то каждый выступает и кричит: если у нас попадет поп в Совет, то мы все шляпы, надо агитировать больше чтобы не попали бывшие, попы — прочая сволочь, значит мы еще сволочи, а не избиратели» и прочее Карпов все свою к-р пораженческие, а-с настроения проводит в своих целях, и при исполнении религиозных предрассудков, и главным образом среди остальных верующих женщин [4].

Таким вот образом и сочинялись доносы для того, чтобы подписать невиновному человеку смертный приговор. Спустя какое-то время самому Ф.В. Балобанову было предъявлено обвинение в даче ложных показаний по ряду дел и он был осужден. Следует отметить, что клеветнические показания Балобанова в некоторых архивно-следственных делах совпадают практически слово в слово. Возможно, он был секретным сотрудником местного УНКВД и «профессионально» занимался стукачеством и клеветой. Донося на других, возможно, и небескорыстно, сортировщик фабрики «Красная звезда», наверное, не полагал, что вскоре сам окажется на месте осужденного. Но если бы не его клевета, то не были бы вырваны с корнем старообрядческие династии Ржева, целые семьи, потомки которых сейчас, увы, мало что знают о вере своих предков. Остается отметить, что подобная судьба ожидала и многих других осведомителей, независимо от ранга, должности или сана. Использованные во время политических процессов, они через некоторое время оказывались ненужными свидетелями и вскоре сами исчезали в кровавом молохе репрессий.

 

«Я убежденный до смерти религиозный фанатик и пастырь верующих…»

В показаниях отца Михаила Карпова прослеживается его стойкость и непоколебимая вера, которая для нас, ныне живущих, является добрым примером:

С 1930 года я являюсь служителем культа — попом II Покровской старообрядческой церкви в гор. Ржеве до сих пор и утверждаю, что я убежденный до смерти религиозный фанатик и пастырь верующих старообрядчество [5].

Из этого отрывка видна не только безграмотность сотрудников УНКВД, составлявших протокол, но и желание вложить в уста арестованного выдуманные самообвинительные тезисы, приправленные соответствующей политической терминологией. Невооруженным глазом можно увидеть страстное желание поскорее «состряпать» очередное уголовное дело и вынести приговор. Предъявленных обвинений Михаил Карпов не признал.

Вопрос:

Следствием установлено, что Вы систематически проводили антисоветскую агитацию и занимались контрреволюционной деятельностью. Признаете себя виновным в этом?

Ответ: 

Виновным себя не признаю, так как я контрреволюционной деятельностью не занимался» [6].

Доносы вершили судьбы

Среди доносчиков были не только представители, как тогда говорили, пролетариата или рабочего крестьянства, но и даже духовные лица. Так, например, вторым человеком, кто донёс на отца Михаила Карпова, был не кто иной, как сын земского чиновника, священник одной из новообрядческих церквей города Ржева Виктор Геннадьевич Иванов. Уже пожилой, он очень рьяно приступил к даче показаний против старообрядческого иерея:

Во первых Карпова Михаила Сергеевича знаю, как сильно убежденного религиозным фанатизмом до мозга костей, человек антисоветский, враждебно настроен к Советской власти, действительно среди верующих своей общины проводил КР террористические намерения в адрес ВКП/б/ и Советского правительства, высказывался  антисоветскую, антиколхозную агитацию против проводимых мероприятии партии и правительства [7].

Приговор старообрядческому священнику

23 ноября 1937 года дело по обвинению Карпова Михаила Сергеевича в контрреволюционной  деятельности было передано на рассмотрение Тройки УНКД по КО. Сержант Госбезопасности Красиков лично подписал это роковое постановление, впрочем, это был его не первый и не последний «труд». 25 ноября 1937 года Тройка УНКВД Калининской области слушала дело № 9906 Ржевского НКВД по обвинению:

Карпова Михаила Сергеевича, 1894 г. рожд., ур. с. Брынь, Думиничского р-на, Орловской обл., служитель культа — поп старообрядческой церкви, до 1929 года  кулак — раскулачен. В 1929 году трижды арестовывался за к-р деятельность органами ОГПУ: и в том же 1929 г. судим по ст. п. 10 УК — приговорен к высылке и запрещению проживания минус 15. Срок отбыл. Обвиняется в том, что будучи враждебно настроен к Соввласти выражал к-р террористические намерения против руководителей ВКП (б) и советского правительства. Систематически занимался антисоветской агитацией против проводимых мероприятий партии и Советского правительства»[8]. «Тройка УНКВД по КО постановила: Карпова Михаила Сергеевича  расстрелять [9].

Выписка из акта

Уже через два дня, 27 ноября 1937 года, была готова выписка из страшного акта:

Постановлением Тройки  УНКВД по Калининской области от 25 ноября  1937 г. о расстреле  Карпова Михаила Сергеевича 1894 года р. Приведено в исполнение «27» XI мес. 1937 г. Начальник 8 отдела управления КО — Станкенич, начальник УНКВД КО — Курдин, начальник внутренней территории — (неразборчиво). Инспектор отдела УГБ НКВД  КО, сержант Госбезопасности — Александров [10].

Изломанные судьбы потомков

Матушка о. Михаила Карпова умерла в 1942 году. После войны дети о. Михаила, кроме двух совершеннолетних сыновей — Николая и Алексея, были отправлены в разные детдома. Если бы не беспощадные репрессии, то не лишились бы пятеро детей своего отца, человека, который мог бы не просто воспитать своих детей, а воспитать истинно верующих, православных христиан…

 

Реабилитация

14 июля 1989 года Карпов Михаил Сергеевич был реабилитирован Калининской областной прокуратурой. 4 июня 2005 года в г. Твери во время восстановления пострадавшего от поджога храма РПЦ на старинном Волынском кладбище при устройстве фундамента трапезной части были найдены останки около 100 человек, среди которых каждый десятый — священник. Хорошо сохранились не только кости, но даже фрагменты обуви (кирза, галоши кустарного производства) и одежды. Большинство черепов имеют характерные механические повреждения, свидетельствующие о том, что людей убивали одиночными выстрелами в голову. 27 сентября 2005 года РПЦ на Волыни был установлен Поклонный крест. 30 октября, в День памяти жертвам политических репрессий, на западной стене храма, на Волынском кладбище в Твери, была открыта мемориальная доска в память о расстрелянных и погребенных здесь в 30–50-е годы XX века.

Предположительно, среди покоящихся на Волыни священников, убиенных от рук энквэдэшников, и есть старообрядческий иерей, настоятель Ржевского Покровского храма — отец Михаил Карпов.

Вечная память!

__________________________________________

Примечание: Цитаты из архивного дела № 21796 в тексте использованы без грамматических исправлений, чтобы читатели могли видеть уровень образования, политической грамотности и добросовестности следователей и других участников процесса (включая лжесвидетелей и доносчиков), стряпавших дела на тысячи и миллионы своих сограждан.

__________________________________________