В помещении Архива Российской академии наук (г. Москва) состоялся Международный круглый стол «Неокружническое движение в истории старообрядческой Белокриницкой иерархии: к 160-летию издания „Окружного послания“». В мероприятии приняли участие около двадцати ведущих специалистов по теме исторического старообрядоведения. Идея этого круглого стола родилась во время Международного старообрядческого форума, состоявшегося в мае 2021 года. Свое благословение на мероприятие дал патриарх современного старообрядоведения, директор музея истории и культуры староверия (г. Боровск) В. И. Осипов.
Ведущий круглого стола историк Г. С. Чистяков выступил с сообщением «Актуальные вопросы истории неокружнического движения». Он отметил, что движение старообрядцев-неокружников (или более старый термин — противоокружников — прим. авт.) является крупнейшим духовным явлением в истории старообрядчества в целом и в истории Белокриницкой иерархии в частности. В это движение были вовлечены целые старообрядческие епархии, общины, приходы и монастыри, массы клириков и мирян. Неокружникам принадлежало множество храмов, ценных реликвий и артефактов древнерусского и старообрядческого наследия. Без истории неокружничества невозможно представить историю Белокриницкой иерархии и старообрядчества второй половины XIX века.
В докладе был поднят вопрос терминологии. С научной точки зрения правильнее было бы вовсе отказаться от словосочетаний «неокружнический раздор» и «окружнический раздор» в пользу термина «неокружническое движение», как более нейтрального и не имеющего в себе оценочного суждения. Тем более, что в своем историческом развитии неокружники не были монолитным явлением. Впоследствии они сформировали несколько направлений и течений, таких как, например, «необщинники», «иовцы», «даниловцы» и т.п.
Важной научно-методической задачей является периодизация истории неокружнического движения. Сюда могут войти события, предшествующие появлению «Окружного послания», его подготовка и публикация. Даты создания неокружнической иерархии и возникновения разделений в ней. Акты об уничтожении «Окружного послания» и мирные акты разных лет.
Также среди научных задач находится инвентаризация и аудит наследия неокружнического движения. Это касается письменных исторических источников, корпуса литературных и иконографических артефактов, уточнения принадлежности недвижимости — бывших неокружнических храмов и монастырей.
Далее был представлен совместный доклад В. И. и А. В. Осиповых «Боровские неокружники: люди, община, храм». В нем указано, что старообрядцы в конце XIX века составляли не менее 44,1% от населения города Боровска. Боровское староверие было представлено различными согласиями, поэтому представляется совершенно естественным то, что «Окружное послание» вызвало в среде поповцев дискуссии, а затем и разделение на «окружников» и «неокружников».
Известный священник Максим стал собирать своих сторонников на богослужения в моленной, которая не имела постоянного адреса и кочевала по домам прихожан. В 1860-е гг. неокружническая молельная располагалась в доме активного прихожанина, боровского мещанина Алексея Ларионовича Томилина. В статье «Сборища раскольников в Боровске», опубликованной в «Калужских епархиальных ведомостях» в 1864 году, указывается, что отцу Максиму 70 лет, а в Боровске он служит уже 20 лет. Когда священнику Максиму понадобилась помощь при совершении таинств и богослужений, Томилин рекомендовал своего работника Ивана Ермиловича Слемзина, отличавшегося знанием устава и службы. Последний раз о. Максим упоминается в 1871 году, как повенчавший 8 ноября 1871 года купеческого сына Михаила Андреевича Молчанова с дочерью купца Ивана Онисимовича Томилина, Ольгою. Сама же моленная Томилина благополучно использовалась неокружниками до 1872 года. В этом году, ввиду доносов, все старообрядческие моленные подверглись проверке. В поле зрения властей попала и моленная неокружников: сам Томилин по суду был оправдан, но устроенная им моленная закрыта и опечатана.
О ее дальнейшей судьбе сведений обнаружить не удалось, а в документах начинает фигурировать другая неокружническая моленная — Манефы, располагавшаяся на улице Нижней (ныне улица Циолковского).
После указа 17 апреля 1905 года «Об укреплении начал веротерпимости» боровские старообрядцы начали регистрировать свои общины. Наибольший вклад в строительство будущего Покровского собора сделали предприниматели братья Ждановы, которые внесли сразу 25 тысяч рублей. Достаточно крупные суммы пожертвовали и другие прихожане: Е. Е. Шевелев — 5 тыс. рублей, И. А. Голофтеев — 2 тыс. рублей, П. М. Шестов — 2 тыс. рублей. На храм предполагалось затратить до 80 тыс. рублей (в действительности было затрачено 113 тысяч).
Освящение храма Покрова Пресвятыя Богородицы 2-ой общины состоялось 18 июня 1912 года на улице Троицкой (ныне улица Коммунистическая). В храме также был придел, освященный во имя святителя Николы. В заметке, опубликованной в журнале «Церковь», описание храма сопровождалось эпитетом «великолепный». Освящали церковь два архиерея: недавно рукоположенный на Москву епископ Конон и Калужский епископ Иоасаф. На освящении присутствовали не только члены неокружнической общины, но также были приглашены и представители окружнического прихода, последователи господствующей церкви и светские официальные лица: судебный следователь, член окружного суда, воинский начальник, бывший исправник, городской голова и надзиратели частей города.
В 1925 году общины заключили договоры с государством на право владения своими же храмами. Однако в 1928 году начинается планомерная кампания по закрытию церквей. Службы в Покровском храме продолжались до 1928–1929 годов. Он был закрыт в 1929 году. Тогда же с колокольни храма стали сбрасывать колокола.
Судьба Покровского собора была решена лишь в 1998 году, когда он был передан Введенской старообрядческой общине РПсЦ.
С докладом «„Жили по Писанию… соблюдая все предания Церкви…“ — полемическое сочинение неизвестного противоокружника» выступил к.и.н., научный сотрудник сектора археографии ФГБУН Института истории СО РАН (г. Новосибирск) Н. А. Старухин. Сочинение неизвестного противоокружника вышло в одной из первой газет белокриницкого согласия в России под названием «Старообрядец», печатавшейся в Австрии. Издание этого печатного старообрядческого органа проходило на фоне общественного подъема в России, давшего импульс развитию периодики и книжной культуры в целом. Но надо сказать, что свое влияние на издание оказала экономическая и культурная ситуация в самой Австрии, в разных частях которой в этот период начинает выходить огромное количество периодических изданий, включая издания на национальных языках. Наибольший интерес имеет анонимное сочинение из Минусинска «Разсмотрение Окружнаго послания».
На сегодняшний день это единственный известный полемический трактат, вышедший из среды сибирских неокружников.
Авторская идея, изложенная в «Разсмотрении», выглядит достаточно просто. Во-первых, это определенная идеализация дониконовского периода русской истории («жили по писанию… соблюдая все предания церкви…»). Но образ «святой старожитности», преемственности с ней, соотносится писателем и с идеей социальной справедливости: «…при сем еще не забывали и ближних…мы (!) всеми силами старались любить друг друга…».
Делается и несколько политически заостренных выводов: о противоречивости реформ Александра II в России («крепостное право духовно еще не уничтожено»), о предрасположенности духовенства господствующей церкви к новым преследованиям «…резать, если бы дана была ему воля, подобно былым временам…». С точки зрения автора, с этим и связана вся непоследовательность в реализации майского закона 1883 г. (давшего некоторые свободы старообрядцам — прим. ред.).
Также Н. А. Старухин указывает на еще одно важное событие, происходившее в одно время с обнародованием «Окружного послания» и придававшее ему политический оттенок. Речь идет о польском восстании 1863–1864 гг. Восстание практически совпадало с учреждением архиепископской кафедры в Москве, и, помимо некоторых других причин, делало крайне нежелательными любые контакты с митрополией в Белой Кринице. Уже после 1905 г. возможное учреждение митрополии в Москве рассматривалось в Белокриницкой иерархии в качестве «оплота» и «благонадежности пред лицом Российской державы». На необходимость этого указывал в свое время министр внутренних дел Плеве старообрядческой депутации 9 февраля 1903 г.
Свой доклад на круглом столе представила культуролог, историк, аспирант СмолГУ М. Н. Волоскова: «Богословская дискуссия вокруг „Окружного послания“ во второй половине XIX века». По мнению докладчика, диспуты между старообрядцами разных согласий были частью повседневной духовной жизни старообрядчества XIX–XX вв. После 1862 года начались диспуты окружников с неокружниками. Так, 5 июня 1866 года в доме московского купца Ивана Петровича Бутакова проходил богословский диспут, на котором присутствовал весь российский старообрядческий епископат. Позицию окружников представлял начётчик Рогожского кладбища Семен Семенов, а противоположную сторону — Давыд Антипов и Ефим Фёдорович Крючков. Семен Семенович указывал, что все разделы «Окружного послания» написаны в полном соответствии с писанием святых отцов и должны считаться правильными, не подлежащими сомнению. Давыд Антипов, напротив, заявлял, что пункты «Окружного послания», которые касаются имени «Иисус», четырехконечного креста, приношения пятой просфоры за царя не соответствуют православному учению и поэтому должны быть отвергнуты. Также неокружники уверяли, что «безпоповские тетради», которые осуждаются в «Окружном послании», самими неокружниками не принимаются.
20 марта 1880 года в доме С. М. Муравьева состоялась беседа архиепископа Антония (Шутова) с неокружническим епископом Иосифом. Архиепископ Антоний начал диспут с упоминания о том, что в среде стародубских слобод со времени Петра I слобода Злынка была населена выехавшими из Польши беспоповцами, которые считали, что наступила власть самого последнего антихриста. Бытовавшие в среде старообрядцев Белокриницкой иерархии «безпоповские тетради» способствовали распространению взглядов о последних временах. Издание «Окружного послания» стало ответом на эти «тетради». Епископ Иосиф возражал, отметив, что «безпоповские тетради» являются выдумкой, их никогда не было. Но архиепископ Антоний уверял, что держал «безпоповские тетради» в руках и найти их не составит особо труда. Затем епископ Иосиф заявил, что Иисус, в которого верует Греко-российская Церковь, есть иной бог. Далее продолжился спор о молении за царя и приношении за него пятой просфоры. Епископ Иосиф ссылался на то, что до святителя Василия Великого не было семи просфор на Литургии.
В общем, неокружнический раздор положил начало богословской дискуссии по ряду вопросов в отношении государства, господствующей Церкви и толкования отдельных церковных преданий.
Доклад историка Р. И. Перекрестова был посвящен истории бытования беспоповского мировоззрения внутри старообрядческого поповского согласия и Старообрядческой Церкви. В нем исследователь выразил мнение, что беспоповское «учение» издавна распространялось в среде поповства. Беспоповское «учение» выросло из вольного толкования западнорусскими богословами пророчества Иоанна Богослова о «тысячелетнем связании диавола» и их собственных рассуждений о поэтапном завоевании христианского мира последним антихристом. Всплеск эсхатологических ожиданий у христиан, особенно у православных христиан, начался в конце XVI в. когда Католическая Церковь в 1595 г. принудила православных епископов Западной Руси заключить в Бресте унию с Римской Католической Церковью. В эти же годы на Русь стали проникать сочинения писателей, свидетелей окатоличивания православного населения. Эти сочинения, пронизанные эсхатологическими ожиданиями и предсказаниями, были переведены на русский язык и опубликованы. В 1644 г. типография Московского печатного двора издала сборник статей «Кириллова книга» («Книга Кирилла Иерусалимского»), а в 1648 г. вышел сборник игумена киевского Михайловского монастыря Нафанаила «Книга о вере», составленный из произведений Захария Копыстенского. По мнению Перекрестова, эти книги и предопределили популярность эсхатологических идей в будущем беспоповстве. К началу 1690-х годов беспоповские представления обрели характер целостного «учения». Беспоповцы федосеевского согласия на соборах 1692 и 1694 годов определили свое отношение к государству и к Греко-российской Церкви на основе представления о наступлении «последнего времени» и воцарении антихриста. Речь шла об «окончательном воцарении антихриста в мире… Духовный антихрист уже пришел и царствует в Греко-российской Церкви, которая вместе с поддерживающим ее государством сделалась „воинством антихристовым“. Благодать иссякла, священство прекратилось и вместе с ним прекратились и таинства евхаристии и брака, совершаемые священством».
Поповцы отвергают мысль о духовном антихристе, иначе они не смели бы принимать священство от «антихристовой» церкви. Так называемые «безпоповские тетрадки», несущие «учение» о духовном антихристе, появились в конце XVII в. Сочинители «безпоповских тетрадей», претендуя называть свои домыслы «учением», выдавали их за старинные тексты, переписанные якобы из старописанных книг, при этом всегда скрывали свои имена. Особое распространение эти «тетрадки» получили на Стародубье.
Собор старообрядческих епископов 1862 г. после рассмотрения десяти «безпоповских тетрадок» объявил об их запрещении в Старообрядческой Церкви. Беспоповское «учение» может принадлежать беспоповцам, а Старообрядческая Церковь должна очиститься от беспоповских зломудрований и занять своё достойное место в ряду Православных Церквей.
Затем выступил историк С. С. Михайлов с докладом «Неокружничество в Коломне: вопрос о преемственности истории поповских старообрядческих общин города».
Автор исследует неокружническую тему в уголках Подмосковья, прежде всего в Гуслицах, где до начала ХХ в. неокружники являли собой большую часть местного старообрядческого мира. Окончательный конфессиональный выбор гусляков произошел к середине XVIII в., причем какое-то время численность поповцев в крае была относительно небольшой — не более 10%. Южная часть Гуслицкого региона была в основном спасовской, север (прежде всего Запонорье) и восток (Раменье, после 1862 г. — Дорховская волость), граничащие с Патриаршиной, были преимущественно поморскими. Поповский выбор произошел здесь в период активного развития на востоке Подмосковья текстильной промышленности, которая оказалась в руках адептов Рогожского кладбища. Именно при помощи экономических рычагов рогожане мотивировали большую часть староверов-гусляков. По некоторым сведениям, зафиксированным автором в беседах со старожилами гуслицких, прежде неокружнических деревень на рубеже 1990-2000-х гг., некоторые элементы беспоповской духовной традиции сохранялись здесь достаточно долго. Так, к примеру, в деревне Ляхово еще в начале ХХ в. на деревенских службах в моленной или по домам сохранялись следы наонного произношения молитв. Одним из центров подмосковного неокружничества являлся город Коломна. В 1860-х гг. моленная Титовых, а с ней и поповский мир Коломны и часть ее окрестностей, оказались в стане неокружников. Согласно архивным данным, с Рогожским кладбищем разорвал фактически весь коломенский приход, ушедший вместе с молитвенным зданием. Во второй половине XIX ст. верность Рогожскому кладбищу в городе сохраняли только переселившиеся из подгородного селения Бобренево купцы Рыбаковы. В 1890 году в городе Коломна на тот момент проживало 368 душ старообрядцев-поповцев, из которых не менее 200 человек, т.е. большая часть, были прихожанами Титовской моленной. Однако всего в неокружническом приходе было не менее 2000 прихожан, большинство из которых обитало в разных селениях вокруг города. К началу ХХ столетия коломенское неокружничество относилось к пастве епископа Иова, т.е. принадлежало к т.н. иовцам. Они, единственные из трех имевшихся к тому моменту течений противников «Окружного послания», признали после объявления вероисповедных свобод в 1906 г. регистрацию общин. В 1907 г. прихожане неокружнической моленной первыми в городе зарегистрировали официальную общину, воспользовавшись новыми вероисповедными свободами. Она получила название «Коломенско-Покровская старообрядческая община». Окружники, в небольшом числе группировавшиеся вокруг домовой моленной купцов Рыбаковых, легализовали свой приход только через два года, зарегистрировав в 1909 г. «Коломенскую старообрядческую общину». Жизнь окружнического общества для нас более известна, поскольку ей было посвящено какое-то число заметок в белокринцикой периодике того времени. У неокружников периодических изданий не было, посему о них мы знаем более по скудным архивным документам и редким воспоминаниям старожилов, каковых удалось застать еще в 1990-х гг.
В середине XX века неокружники продолжали составлять большинство в коломенском поповском старообрядческом мире. В 1949 г. сюда для венчания пары приезжал из с. Чулково Раменского района единственный более-менее легализованный в то время неокружнический священник о. Даниил Золотарев. В Коломну, по рассказам его потомков, регулярно приезжал последний подмосковный неокружнический священник — о. Мартиньян Салин (умер в 1977 г., осуществлял неофициальную пастырскую деятельность до 1972 г.).
К 1990-м гг. прежняя историческая память у потомков неокружнических семей в значительной степени стерлась, и многие семьи, которые ранее входили в число прихожан Коломенско-Покровской общины, кто сохранил верность старообрядчеству, оказались в приходе открытого в 1992 г. храма Николы на Посаде, который был передан белокриницким старообрядцам, поскольку обе старинные церкви (окружная и неокружная) к тому моменту были утрачены. Сюда же пришли потомки последнего настоятеля городского неокружнического храма — о. Романа Алькина.
Коломенский неокружнический приход, являвшийся важным элементом местного древлеправославного мира, а также мира неокружнического, также представляет собой важную иллюстрацию для понимания истории и судьбы этого явления в общероссийском масштабе. В силу определенных причин, в нашей старообрядческой исторической традиции неокружникам, причине их разделения с рогожским толком, судьбе этого явления, никогда не уделялось должного внимания.
Продолжение следует
Комментариев пока нет