Мы продолжаем публикацию о личности и творческом наследии городецкого каллиграфа и художника, старообрядца-беглопоповца Ивана Гавриловича Блинова (1872–1944).
В конце 1900-х гг. работа и связи в среде старообрядческих предпринимателей привели И. Блинова в Москву. Здесь он посещает Московский публичный и Румянцевский музеи, работает в хранилищах Исторического музея и Третьяковской галереи, изучает Синодальную библиотеку и библиотеку Троице-Сергиевой лавры, штудируя манускрипты, переписанные лучшими средневековыми мастерами. Шлифуя собственный стиль, особое внимание художник уделяет книгам, созданным в кремлевских мастерских в XVI — начале XVII в.
Не будучи заядлым коллекционером, Иван Гаврилович в то же самое время иногда и сам охотно приобретал рукописные книги, поддерживая с этой целью постоянный контакт с известным московским антикваром С. Т. Большаковым — одним из богатейших представителей белокриницкого согласия.
Милостивый государь Иван Гаврилович! <…> Не угодно ли, я Вам вышлю только что приобретенную книгу, лицевую, на синеватой бумаге екатерининского времени с 138-ю картинами хорошо исполненными. <…> Одной руки, одинаково хорошее исполнение, с прекрасными заставками. Рисунки оригинальные, богато и подробно иллюстрирующие текст, — как-то раз писал Большаков И. Блинову [1].
Первоначально художник не планировал оставаться в Москве надолго, однако вскоре обстоятельства изменились, о чем он оповещает жену в своем письме от 20 июня (3 июля по н. с.) 1909 г.:
Веруша, я теперь ищу квартиру другую, побольше, для всего нашего семейства. Вам придется со мной ехать в Москву и жить здесь со мной. Меня очень просят остатся в Москве. Из деревни вам придется уехать. Я приеду дватцать седмова июня [2].
Теперь летом домашние Блинова жили в деревне, занимаясь хозяйством, а зиму проводили в Москве. Вот как вспоминала о своем детстве одна из старших дочерей каллиграфа Александра Горячева:
Детство наше прошло неплохо, но больше всего нас приучали с малотнева возраста трудится, нас приучали летом ухаживать за садом, мы с сестрой Надей копали около яблоней и поливали, и ухаживали за цветами <…> Потом, когда отец Иван Гаврилович уехал в Москву, в 1907 году, летом мы жили в деревне, а зимой нас мать Вера Павловна увозила с собой в Москву. И нас в Москве устроили в школу в первый клас. Учительница у нас была немка, звали ее Парасковья Федоровна Сперанская: учительница нас посадила на передьнюю парту, она думала, что мы приехали из деревни, ничево не знаем! Дома нас отец учил букварь. Начинает нас спрашивать учительница, мы все отвечали, и Прасковья Федоровна нас пересадила на задьнюю парту. Вот так шло наше детство! [3].
С начала 1909 по 1916 г. (с небольшими перерывами) Иван Гаврилович работает в Московской старообрядческой книгопечатне, принадлежавшей беглопоповскому предпринимателю и коллекционеру Л. А. Малехонову, который по рекомендации Г. М. Прянишникова пригласил Блинова на должность старшего корректора славянского шрифта с окладом 25 рублей в неделю. В процессе работы над изданиями книгопечатни художник много времени проводит в рукописных собраниях. Основное внимание Блинов уделял хранилищу Исторического музея: в 1909 г. он изучает рукописные тексты «Жития св. блгв. княгини Анны Кашинской» и копирует иллюстрации лицевых Апокалипсиса и Синодика, в 1911-м штудирует рукописные хронографы, а в 1913 г. изучает и зарисовывает «картины» Лицевого летописного свода.
Под наблюдением Блинова в малехоновской типографии было напечатано множество лицевых книг, в числе которых Апокалипсис с Толкованием Андрея Кесарийского XVII в., Библия со 150-ю иллюстрациями, различные жития. Наиболее известным изданием книгопечатни явился Толковый Апокалипсис. В 1909 г. один из экземпляров этой книги был передан Иваном Гавриловичем в Исторический музей. Во многом благодаря таланту Блинова уже в 1910 г. на проходившей в Екатеринославе выставке печатня Малехонова была награждена большой серебряной медалью за стильность и изящество изданий при недорогой цене.
Судя по письмам, часть типографского жалования Иван Гаврилович получал в форме издававшихся книг. В своем письме Вере Павловне от 14 (27 по н. с) января 1910 г. Блинов сообщал:
Верашинька, я тебе послал почтой каноны и счета. Мелки каноны положили по десяти коп. <…> Книги, Вераша, продавай подешевле, как можно выручай деньги для расходов. За книги деньги в типографии платить не нужно. При ращете, когда кончу год, там мы с ним зделамся [4].
Из писем жене и родителям мы узнаем и прочие подробности его работы у Малехонова. В одном из таких писем художник извещает родных:
Меня на Пасху Лев Алексеевич не отпустит домой, в типографии начнем заниматься со среды на Пасхе. На Пасху мне нужно нарисовать 6 картин. Ключи от типографии находятся у меня. Присмотр над работами поручен мне [5].
Помимо основной работы в типографии, Иван Гаврилович параллельно занимался различными подработками, выполняя частные заказы, причем профессиональная репутация Блинова как каллиграфа и мастера-книгописца была к тому времени уже столь высока, что в числе его заказчиков был и Императорский двор. В письме жене от 12 (25) марта 1913 г. художник, в частности, писал:
Меня сейчас рядят писать адреса пять штук или семь, Государю Императору, я выпросил по 30 руб. за адрес, ежели поряжусь, то зделаю по ночам, а в день я в типографие занимаюсъ, в типографие за стару цену 125 р. в месяц. Ежели поряжусь писать адреса, 7 адресов, то я могу заработать в одну неделю 225 р. Кроме жалованья типографскаго [6].
Работая в Нижнем Новгороде, Казани, Москве и Санкт-Петербурге, художник с лихвой пользовался теми возможностями, что предоставляли ему книжно-рукописные собрания вышеперечисленных городов: мастерство Блинова, а вместе с ним и качество выполняемых им произведений росли год от года.
На рубеже 1900-х — 1910-х гг. И. Г. Блинов знакомится с художником Д. С. Стеллецким. Плодом их общих творческих усилий стал лицевой список «Слова о полку Игореве», завершенный в начале января 1911 г. Текст «Слова» был написан И. Блиновым, а иллюстрации выполнены Д. Стеллецким. В феврале того же года работа была куплена Третьяковской галереей за 3500 рублей. К сожалению, данный манускрипт был утерян во время эвакуации в годы Второй мировой войны.
В 1912 г. вместе с другим художником, А. И. Савиновым И. Г. Блинов работает под Харьковом, в усадьбе Натальевка, принадлежавшей известному коллекционеру и меценату-сахарозаводчику П. И. Харитоненко, выполняя надписи в возводившейся в 1911–1913 гг. по проекту А. В. Щусева церкви Всемилостивейшего Спаса. В шейке главы храма надписи были выполнены вязью в стиле XIV в. 24 мая (4 июня) 1912 г. в своем письме жене Иван Гаврилович оповещает ее:
Я прибыл вчерась в имение Харитоненко. <…> я здесь пробуду до 29 числа, а потом поеду домой. <…> Мне жить здесь ужасно хорошо, лучьше требовать некуда <…> писем больше в имение не посылайте, пошли скорее только одно, а потом пошли в Москву, я как приеду из имения и тогда получу, пиши ко мне на квартиру в комнату в Машков переулок, квар. 14 [7].
К 1912–1914 гг. относятся созданные Блиновым 3 списка «Слова о полку Игореве», 1-й из которых приобрел московский купец 2-й гильдии Е. Е. Егоров, а 3-й — известный ценитель старины, член Государственного совета князь А. А. Ширинский-Шихматов. Вышеперечисленные рукописи весьма близки между собой по стилю письма и оформлению. В качестве примера рассмотрим экземпляр 1912 г., купленный федосеевским предпринимателем Е. Е. Егоровым. Манускрипт, состоящий из 64-х листов плотной бумаги большого формата (26,6×39 см), переписан крупным стилизованным уставом, напоминающим устав первых русских кодексов. Книга содержит 27 акварельных миниатюр, включая выходную на фронтисписе с изображением князя Игоря Святославича, и украшена тератологическими орнаментами.
Лицевые манускрипты «Слова» за авторством Блинова известны тем, что являются первыми иллюстрированными списками «Слова о полку Игореве». Художнику нечего было копировать, не на что опереться: все миниатюры к рукописям от начала и до конца были созданы самим Иваном Гавриловичем, исходя из текста памятника и накопленного опыта работы со средневековой изобразительной манерой (в особенности с иллюстрациями «Лицевого свода» и памятников Куликовского цикла). Стоит особо отметить, что на сегодняшний день И. Блинов — единственный художник-иллюстратор «Слова», образцом для которого послужила русская средневековая миниатюра, то есть он иллюстрировал памятник так, как это гипотетически мог бы сделать миниатюрист, живший в XVI–XVII вв.
В 1910-х гг. И. Блиновым был также написан ряд художественных полотен: «Протопоп Аввакум и боярыня Морозова», «Жалованная грамота Григорию Орлову», «История Городецкой старообрядческой часовни». Помимо Д. С. Стеллецкого и А. И. Савинова, Иван Гаврилович сотрудничал с В. М. Васнецовым, вырисовывая «вязи для Варшавского собора и мозайческих работ», М. В. Нестеровым, которому «рисовал малинькие рамочки и текст», «работал Б. В. Зворыкину» [8].
С 1916 г. Блинов трудится в «Товариществе скоропечатни А. А. Левенсон», выполняя заказы для Императорского двора. В частности, им были созданы «в древневизантийском и русском стиле» рисунки 3-х статутов к учрежденному в 1915 г. дамскому ордену св. блгв. княгини Ольги: для императора Николая II, императрицы Александры Феодоровны и вдовствующей императрицы Марии Феодоровны.
Для выполнения заказа художник был затребован в Царское Село, где 3 недели прожил во дворце у начальника Царскосельского дворцового управления князя М. С. Путятина. За эту работу Блинов получил 500 рублей, золотую медаль на Андреевской ленте с надписью «За усердие» и письменную благодарность от императрицы. В том же 1916-м году Блинов был мобилизован на службу в Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны.
В период прохождения воинской службы в Царском Селе Иван Гаврилович знакомится с рядом известных современников: художниками И. А. Шарлеманем и П. С. Наумовым, поэтом С. А. Есениным.
Социально-политические потрясения февраля — октября 1917 г. застали Блинова в расцвете творческих сил и на пике карьеры: благоприятные арт-рыночные тренды и заказы от богатейших предпринимателей и аристократов, сотрудничество с известными художниками и покровительство высших сановников, престижная служба в Царском Селе и блестящие перспективы дальнейшей работы вместе с не менее одаренным сыном… — все это исчезло буквально за несколько недель. Для новой власти его талант оказался не просто не востребован, но чужд по самой своей природе. Тем не менее, несмотря ни на что, художник продолжал активно творить…
1918 г. стал, пожалуй, наиболее плодотворным в творчестве мастера. В это время художник всецело отдается работе, находя в ней отдушину посреди хаоса и творящихся беззаконий. Острой ностальгией по «Руси уходящей» пронизаны такие его работы, как «Мудрость Менандра Мудрого», «Краткое нравоучение», «Слово на Рождество Богородицы», «Житие Анастасии Узорешительницы» — все они также были подарены Блиновым Румянцевскому музею. С сентября по декабрь 1918-го Иван Гаврилович вместе со старшим сыном Иваном трудится над созданием лицевой рукописи «Повесть Аммония мниха о свв. отцах, в Синае и Раифе избиенных», своеобразной аллюзии на происходившие вокруг события. Сами за себя свидетельствуют и остальные произведения, созданные в тот год: миниатюры «Убиение Авеля» и «Страшный суд», цикл «Страсти Христовы». И при новых правителях художник продолжает подписывать свои рукописи в традиционном стиле. Так, например, выходная запись «Мудрости Менандра Мудрого» гласит:
Сию книгу, Мудрость Менандра Мудраго, писал и рисовал кр. Ниж. г. Балахнинскаго у. Б-cкой вол. дер. Кудашихи Иван Гаврилович Блинов в лето 7426 — 1918. с перг. рук. XIV века, хранящейся в Императорской публичной библиотеке, в Петрограде. Во времена Советской власти [Большевиков] [9].
В плане материального положения особенно тяжелым выдался для Блинова 1919-й. В тот год он пишет картину «Симоне Ионин, любиши ли Мя?» (Ин. 21:15–17), образ которой, согласно воспоминаниям Ивана Гавриловича, нарисовался в его голове во время молитвы за службой.
14 марта 1919 г. И. Г. Блинов становится членом Ученой коллегии Российского Исторического музея. Специально для музея художник иллюстрирует «Повесть о Горе-Злосчастии», «Повесть о Савве Грудцыне» и «Повесть о Фроле Скобееве». В апреле того же Иван Гаврилович пишет «Автографию жизни моей» для представления в Архивную комиссию Городца. Совместно с хранителем рукописей Румянцевского музея Г. П. Георгиевским Блинов в качестве сотрудника того же музея приобретает и перевозит в Москву коллекции рукописных книг Г. М. Прянишникова и П. А. Овчинникова, фактически спасая их от разграбления и уничтожения.
В марте 1920 г., после увольнения К. П. Смирнова, И. Г. Блинов назначен директором и по совместительству научным сотрудником Городецкого краеведческого музея, одним из организаторов которого он являлся. Уже немолодой человек, Иван Гаврилович всецело посвящает себя работе по сохранению местного культурного наследия — спасению того, что еще можно было спасти. Через 5 лет, в 1925-м, художник по семейным обстоятельствам возвращается в родную деревню.
Во второй половине 20-х — 30-х гг. Блинов сменил несколько профессий: работал в колхозе, был лектором и оформителем в сельском клубе, ответственным редактором выходившей в Городце газеты «Колхозный ударник», учителем в колонии. Постоянно находясь под подозрением властей, Иван Гаврилович то и дело возвращается к любимому занятию — переписке и оформлению рукописей: в 1926 г. он работает над «Поучением об антихристе» прп. Ефрема Сирина, в 1929-м — над «Словом о полку Игореве», в 1930-х — 1940-х гг. пишет для детей и внуков маленькие книжечки с канонами. Однако в новых условиях книгописный труд не только не приносит Блинову какого-либо дохода, но лишь усиливает его репутацию «неблагонадежного».
Творчество И. Блинова как составителя и редактора-книжника отражает законченная им в 1937 г. «История города Городца Горьковской области», написанная четким полууставом, стилизованным под XVI в., в новой орфографии, но с использованием букв «ѡ», «ѧ» и «а» йотированного. Манускрипт украшен 10-ю замечательными очерковыми миниатюрами. Кроме того, тексту сочинения предпослана заставка в стилизованном тератологическом стиле. В послесловии к «Истории» художник написал:
Стиль и характер письма и рисования эпохи Ивана Грозного XVI в. [10].
Незадолго до кончины И. Блинов получает письмо от Г. П. Георгиевского (к тому моменту они не виделись уже 20 лет). Это письмо, в котором Георгиевский предлагал Блинову выполнить для него новую книгу, «Слово о полку Игореве», чрезвычайно взволновало и приободрило художника.
Дорогой и любезный друг мой Григорий Петрович! — пишет Блинов в ответном послании. — Только что получил от Вас Ваше дорогое письмецо. Во-первых, не могу выразить той радости, какую Вы мне прислали. Я окончательно был уверен, что Вас нет в живых. Друг ты мой великий! Григорий Петрович! Я давно бы Вам описал о моем житье-бытье, но меня уверили, что Вы не жив. Желательно с Вами поговорить лично. Эту работу, какую Вы мне предлагаете, я с полным удовольствием берусь и рассчитываю ее выполнить. Только не знаю, какие взять сюжеты из «Слова о полку Игореве» и какой размер и для чего это нужно. Это хорошо бы с Вашим советом. <…> Сейчас срочно пишу краткий ответ, я очень взволнован и рад Вашему письмецу (я Вас не видел 20 лет) [11].
Но, к сожалению, принявшись за новую работу, Иван Гаврилович так и не успел ее завершить.
«Дние лет наших в нихже седмьдесят лет…». И. Г. Блинов скончался в своей родной Кудашихе 8 июня 1944 г. на 72-м году жизни вскоре после смерти любимой жены, оставив после себя 7-х детей и многочисленных внуков. В 1985-м кладбище, на котором покоился Иван Гаврилович, было уничтожено. Могила самого Блинова по настоянию родственников и общественности Городца восстановлена в 1988-м; а 7 сентября 2005 г. на здании Городецкого краеведческого музея была открыта мемориальная доска, посвященная его выдающемуся директору.
За свой творческий период Иван Гаврилович переписал и оформил около 200 древнерусских книг самых разных жанров, некоторые из которых до сих пор не выявлены и не описаны. Среди выполненных мастером произведений средневековой литературы — всевозможные гимнографические сочинения, многочисленные жития, средневековые хроники, дидактические сборники, синодики и т. п. Подражая старорусским образцам шрифта, живописи и орнамента, И. Блинов в то же самое время творчески развивал их: на основе древних устава и полуустава выработал индивидуальные почерка; используя средневековые инициалы, заставки, концовки и маргинальные украшения, изобретал по их образцу собственные; книжная живопись за авторством Блинова также представляет собой авторское явление, хотя и являющееся органичным продолжением многовековых традиций.
В силу исторических обстоятельств И. Блинов оказался последним крупным представителем традиционного кириллического книгописания на территории бывшего СССР. Иван Гаврилович прошел путь от увлекающегося каллиграфией подростка глухой поволжской деревни до состоявшегося мастера, получившего всероссийскую известность. Масштаб заказчиков Блинова — от анонимного городецкого книготорговца до Императорского двора. А сами его работы явились своеобразным итогом развития восточнославянской каллиграфии и книжной миниатюры, вобрав в себя многочисленные художественные элементы предыдущих столетий.
Сегодня труды мастера хранятся в отделах рукописей Российской государственной и Российской национальной библиотек, в Историческом музее, в Городецком краеведческом музее, в Нижегородской областной библиотеке и в Нижегородском историко-архитектурном музее-заповеднике. Некоторое количество работ находится также у родственников Ивана Гавриловича и в других частных собраниях, включая зарубежные.
В наши дни художественное наследие И. Блинова обретает особую значимость, поскольку творчество Ивана Гавриловича явилось для нас той живой ниточкой, что протянулась в современность из чарующего мира Средних веков, ниточкой, благодаря которой обрели второе рождение многие выдающиеся творения каллиграфов и миниатюристов далекого прошлого. Кроме того, произведения Блинова являют нам замечательные образцы творческого подхода к традиции — подхода, обусловленного безупречным вкусом, опытом и блестящим знанием ремесла.
Напоследок предоставим слово самому Ивану Гавриловичу — слово это не потеряло своей значимости и сегодня:
В заключение граждани еще раз напоминаю вам. Нужно хранить и изучать искусство и старину, не стесняться тем, что некоторые мало имеют понятия о ней. Это постепенно постигается. Я тоже не проходил классного курса учения, но только практически, своими стараниями и трудами [12].
Примечания:
1. ГКМ. 2549/4.
2. НИОР РГБ. Ф. 491. К. 4. Ед. 3. Л. 7.
3. Там же. К. 5. Ед. 15. Л. 1.
4. Там же. К. 4. Ед. 3. Л. 10–10об.
5. Там же. Ед. 7. Л. 7об.
6. Там же. Ед. 3. Л. 31.
7. Там же. Л. 30.
8. Блинов И. Г. Автография моей жизни / Юхименко Е. М. Иван Гаврилович Блинов — крестьянин, книгописец, художник // Искусствознание. 2013. №№ 1–2. С. 437.
9. НИОР РГБ. Ф. 491. К. 2. Ед. 3. Л. 44.
10. Там же. Ед. 16. Л. 39.
11. Цит. по: Аксенова Г. В. И. Г. Блинов — городецкий книгописец и изограф // Городецкая старина. Вып. 3. Городец, 1997. С. 18.
12. Блинов И. Г. Обзор городецких храмов и некрополя (публикация С. В. Сироткина) // Городецкие чтения: Материалы научно-практической конференции 23–24 апреля 2004 г. Вып. 5. Городец, 2004. С. 51.
Комментариев пока нет