Выходец из крестьянской семьи старообрядцев-беглопоповцев Иван Гаврилович Блинов родился 5 (18 по н. с.) ноября 1872 г. в деревне Кудашихе близ села Городца Нижегородской губернии. Этот район Нижегородчины издавна славился своими художественными промыслами: резьбой и росписью по дереву, ковкой, гончарным делом, иконописью, книгописанием и, конечно, известным на всю Россию пряничным производством.
Размеренный благочестивый быт местных жителей, наполненный праздниками и постами, красочными ярмарками и неспешной работой, веками созидал ту неповторимую атмосферу, в недрах которой рождалось множество талантов. Сама аура здешних мест способствовала естественному воспитанию художников и каллиграфов, гончаров и резчиков, кузнецов и кондитеров, звонарей и певчих. Так, дед и дядя И. Блинова прослыли известными в округе иконописцами, чьи работы сегодня выставлены в Городецком краеведческом музее и в Русском музее Санкт-Петербурга.
Свое детство маленький Ваня провел в деревне Косково, что на реке Узоле, у деда Клементия, человека набожного и аскетичного, который выучил его чтению, чистописанию и привил любовь к церковному пению. В довольно раннем возрасте у Ивана проявилась склонность к художеству. Первой его картиной стал срисованный с иконы пером и чернилами архангел Гавриил. Родители одобрили начинание сына.
В 15 лет И. Блинов начинает переписывать тетради с текстами канонов избранным праздникам и святым, которые он продавал одному из городецких книготорговцев по 20 копеек за штуку, стремясь доказать родителям, к тому времени уже журившим подростка за излишнее, по их мнению, увлечение художеством, что выбранная им профессия позволит прокормить его самого и его будущую семью. На написание каждого канона у Ивана уходило около недели. Свою первую крупную работу — Канонник объемом в 219 листов — И. Блинов создает в 1887 г., а год спустя юный художник переписывает лицевой Толковый Апокалипсис.
Стремление к повышению профессионального уровня и поиск заработка привели начинающего каллиграфа в Городец. Оказавшись там, Иван тотчас отправился в книгописную мастерскую своего троюродного дяди, купца-коллекционера Г. М. Прянишникова.
Первое знакомство с профессиональными книгописцами явилось для Блинова не вполне обнадеживающим: Григорий Матвеевич посоветовал ему попрактиковаться в переписке еще 3 года. Более плодотворным для юного художника стало знакомство с другим городецким купцом-коллекционером, П. А. Овчинниковым, предсказавшим Ивану большое будущее и сделавшим заказ на несколько рукописей по цене 10 копеек за лист.
Ты будешь замечательный писец и рисовальщик, так писали прежде только для царей, и вы помяните мое слово: будите писать для князей и царя, — сказал однажды молодому каллиграфу Петр Алексеевич и… через 20 лет его предсказание сбылось [2].
За последующие 16 лет И. Блинов переписал и оформил для Овчинникова 25 книг, среди которых «Изборник Святослава» 1073 г., «Андриатис» (собрание бесед свт. Иоанна Златоуста), «Жития русских святых» и пр.
В 1891 г., когда Ивану Гавриловичу исполнилось 19 лет, родители сосватали ему 18-летнюю крестьянскую девушку Веру Павловну — давнюю знакомую Блинова. Помимо прочего, решение женить Ивана было принято его родителями еще и с целью отвадить сына от книгописания, которое, как они считали, лишь отвлекало юношу от крестьянского труда. Хотя молодые люди и нравились друг другу, первые годы их совместной жизни протекали непросто, поскольку молодой жене так и не удалось отвадить Блинова от любимого занятия. Впрочем, со временем их отношения наладились, и впоследствии немало теплых писем будет написано Иваном Гавриловичем своей «Вераше» из разных мест, где ему приходилось работать.
Беру перо я залотое пишу писмо я дарогое, лети писмо мое възвивайся, и никому в руки нидавайся, только дайся тому, кто мил сердцу моему, — пишет жене молодой Блинов в сентябре 1900-го [3].
В другом письме:
Я не знаю как дождатся Христовой Пасхи и с тобой полюбоватся, и нихто не потушит горящей в моем сердце любви к тебе [4].
Почти каждое письмо супруге начиналось со своеобразного славословия, как то:
Здравствуй, нинаглядная моя и неоцененная Верашинька, Милая и дарогая моя супруга, Богом мне определенная. Посылаю тебе моя радость от всей души и сердца ниский поклон и заочно вас целую и ласкаю, мой цветик дарогой. Как тебя хранит Создатель и милует. Дай Бог тебе многолетнего здравия, а наипаче душевнаго спасения [5].
Вера Павловна отвечала взаимностью:
Я вас жалею очень крепко, с ума несходишъ никогда, ни в ден, ни ночью [6].
Или в другом письме:
С детства навсегда лежишъ ты у моего сердечка. Я вас крепко полюбили навсегда, Ванюшинка, мой ты сокол дарогой. У меня серцо взвалновалосъ по тебе, голупчик сизокрылой, нинаглядно мой светок. Увидала писмо ваше, взвалновалас по тебе, Ванюша <…> Милой, мне вас хочется домой. Справить жить будем вместе. Дома будет лучше. Вокруг дому лужок хорошой — прокормимся [7].
В письме от 22 марта (4 апреля по н. с.) 1911 г. художник, оправдываясь за случившуюся измену, восклицал:
Ангел мой неоцененный, Верочка, ведь я тебя люблю с четырнатцати лет и люблю тебя страстно, сердечно, всею душею! <…> хотя я и изменил тебе в пылу моей буйной жизни (в этом прости меня, моя ласточка!), но тебя я никогда не разлюблял, ты всегда берешъ пред всеми перевес [8].
С 1895 г., помимо П. А. Овчинникова и Г. М. Прянишникова, И. Блинов работал и на другого купца-библиофила — уроженца города Горбатова Н. П. Никифорова. В его письме родителям от 20 августа (2 сентября по н. с.) читаем:
Николай Порфирыч и семейные ево меня до страсти любят, потчюют точьно гостя [9].
К концу XIX — началу XX столетия, кроме уже упомянутых, относятся такие работы Блинова, как «Сказание о Мамаевом побоище» (1894), «Сказание о князе Михаиле Черниговском и о его боярине Феодоре» (1895), несколько списков «Повести о Петре и Февронии Муромских» (1895–1901), «Канон Честному Кресту» (1899), лицевой Канонник (1900) и многие др. Творения Блинова с охотой приобреталось многочисленными коллекционерами: Е. В. Барсовым, А. П. Бахрушиным, С. Т. Большаковым и пр.
Помимо книгописных произведений, в 1890-х гг. Блинов создает 2 огромных (75,5×276 см) настенных листа (лубка) с изображением Куликовской битвы под названием «Ополчение и поход великого князя Димитрия Иоанновича самодержца Всероссийского противу злочестивого и безбожного царя татарского Мамая, его же Божиею помощию до конца победи» [10]. Протографом для данных работ послужил не дошедший до наших дней (или до сих пор не выявленный) гравированный лубок, созданный между 1746 и 1785 гг. Необходимо отметить, что Иван Гаврилович проделал значительную творческую работу, создав во многом самостоятельные произведения. Во-первых, выбранный художником пространный размер листов позволил свободно изобразить все сцены композиции, избежав той тесноты, что наблюдается в соответствующих гравюрах. Во-вторых, Блинов внес определенные изменения в сюжет протографа, показав события более последовательно. Наконец, вместо условных, однообразных и часто небрежных персонажей печатных лубков перед зрителем предстают тщательно выписанные образы с индивидуальными характерами.
На исходе XIX столетия мастер начинает пробовать себя и в реставрации: досконально освоив манеру и технику всевозможных книгописных школ, Блинов дописывает утраченные фрагменты текста различных рукописей, украшает неиллюминированные произведения «картинами» и орнаментами. Свидетельством признания заслуг Ивана Гавриловича в качестве реставратора явилось приглашение каллиграфа на проходивший во Владимире в конце июня 1906 г. 3-й областной историко-археологический съезд.
В процессе работы Блинов параллельно изучает богатейшие книжные собрания своих заказчиков, знакомится с другими каллиграфами и художниками, еще более оттачивая свои профессиональные навыки… Таким образом, к концу 90-х гг. XIX в. Иван Гаврилович становится общепризнанным мастером — каллиграфом, миниатюристом и реставратором рукописей.
В 1905–1906 гг., готовясь по заданию Нижегородской думы к созданию лицевого списка «Иудейской войны» Иосифа Флавия, И. Блинов работает в библиотеках Казанского университета и Казанской духовной академии. Вере Павловне о своих занятиях он сообщал так:
Сам написал покуда сто девятнадцать листов. В день написываю по тринадцати листов, с девяти часов утра и до часу за полдень. Только всего позволяют писать четыре часа в день [11].
Список «Иудейской войны», завершенный Блиновым в 1909 г., был сделан с рукописи XVI столетия, хранящейся в библиотеке академии. В отличие от оригинала XVI в., не имевшего украшений и миниатюр, книга Ивана Гавриловича не только богато украшена инициалами и заставками, но и проиллюстрирована «картинами».
В марте 1907 г. Совет Всероссийского съезда старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию, через П. А. Овчинникова передал Блинову заказ на написание славянской азбуки.
Бóльшая часть манускриптов, вышедших из-под пера И. Блинова, переписана им характерным полууставным почерком, в основу которого были положены лучшие образцы полуустава XVI–XVII вв., в частности, почерк «Лицевого летописного свода» 1540-х — 1570-х гг. Некоторые из рукописей зрелого периода творчества (1910-гг.) написаны художником различными видами стилизованного устава собственного изобретения: «Слово о полку Игореве», «Мудрость Менандра Мудрого», «Краткое нравоучение» и пр. Иногда книгописец применял и обычный устав, почти идентичный оригинальным средневековым образцам. Уставное письмо каллиграф употреблял лишь тогда, когда хотел подчеркнуть сугубую древность копируемого текста.
Кроме того, Блинов великолепно имитировал поморский полуустав выголексинских манускриптов — пожалуй, лучший из шрифтов, выработанных старообрядцами. Например, выговским письмом каллиграф переписал фрагмент «Беседы на лихоимцев» Василия Великого в переводе Максима Грека. Помимо вышеозначенных почерков Блинов использовал различные виды скорописи и вязи, которыми владел не менее мастерски. Скоропись Ивана Гавриловича близка образцам XVII столетия. Однако переписку манускриптов одной лишь скорописью он не практиковал. Что же касается вязи, то в ряде случаев орнаментированная, вычурная, выполненная киноварью и золотом, она носит чрезвычайно изысканный характер.
В работах художника встречаются балканский (чаще всего), нововизантийский, тератологический и старопечатный типы орнаментов. Причем часто дизайнерское решение той или иной рукописи сочетало в себе декоративные элементы разных эпох, что требует от мастера не только соответствующего опыта, но и развитого чувства вкуса. Заставки и концовки в рукописях Блинова — настоящие произведения искусства, выполненные на высочайшем художественном уровне.
В качестве примера гармоничного сочетания самых разных почерков и стилей орнамента в одной работе приведем переписанный по заказу Г. М. Прянишникова «Канон Честному Кресту» — на страницах крупноформатной рукописи, испещренной изысканнейшими шрифтами, раскинулся самый что ни на есть райский сад с многочисленными цветками, окруженными утонченными веточками и лепестками, буквально утопающими в золоте. В декабре 1899 г. манускрипт демонстрировался на проходившей в Санкт-Петербурге палеографической выставке, о чем свидетельствует роскошно оформленная автором писцовая помета:
Сей Канон был в С. Петербурге на славянорусской палеографической выставке, бывшей там четыре месяца в 7408 году, а по новому счету в 1899 году с 1-го декабря [12].
Для живописи блиновских манускриптов более всего характерно использование близкой к графике очерковой (очерково-новеллистической) манеры, типичной в позднесредневековой и в старообрядческой традициях: вначале чернилами рисуется контур изображения, которое затем заполняется красками. Становление этого стиля относится ко второй четверти XVI столетия и связано с книжно-рукописной деятельностью митрополита Макария. Предшествовавшая очерковой иконописная манера применяется художником в меньшей степени. Данный факт вполне закономерен, поскольку и выработанный Блиновым полуустав, которым переписано большинство произведений мастера, ориентируется главным образом на манускрипты эпохи Иоанна Грозного, в особенности на уже упоминавшийся «Летописный свод», чье составление началось по благословению и при непосредственном участии свт. Макария. Впрочем, вне зависимости от выбранного стиля, Иван Гаврилович всегда брал за образец лучшие произведения книжной живописи соответствующего времени.
Рисунок Блинова тонкий, четкий, виртуозный. Во многих и без того миниатюрных «картинах» прописаны мельчайшие детали. Манера письма по большей части динамична и эмоциональна. Обилие декоративных элементов во множестве миниатюр не создает тем не менее впечатления перегруженности: несмотря на явную любовь к разнообразным украшениям, художнику ведомо чувство меры. Сама живопись отличается изяществом и благородством, приятным гармоничным колоритом, насыщенность которого от работы к работе довольно варьируется. Из всех красок Блинов предпочитал темперу, но в ряде произведений применял акварель и гуашь. Мастерски исполненные миниатюры, содержащие от 1 до 4-х сюжетов, могут располагаться в самых разных частях книжного разворота, но где бы их ни поместил художник, они всегда прекрасно скомпонованы.
Целый ряд рукописей Ивана Гавриловича открывается великолепными выходными миниатюрами в лист, отражающими основное содержание произведений, которым они предпосланы: тексту «Повести о Петре и Февронии Муромских», созданной по заказу Н. П. Никифорова в 1900 г., предшествует изображение стоящих рядом свв. Петра и Февронии в темных монашеских ризах; в 2-х других списках «Повести» — 1895 и 1901 гг. — на выходной миниатюре художник поместил образ Св. Троицы; на фронтисписе «Жития Феодора Студита» и его «Поучений» пред нами предстает изображенный в полный рост прп. Феодор, в левой руке которого изображена книга, а правая сложена в благословляющем двуперстном знамении; «Мудрость Менандра Мудрого» открывается изображением сидящего старца Менандра Мудрого с полуразвернутым свитком; «Краткое нравоучение» — изображением старца-наставника и юноши-ученика; тексту «Жития Анастасии Узорешительницы» предпослан образ вмц. Анастасии с чашей в левой руке и восьмиконечным крестом — в правой; на выходной миниатюре «Слова о полку Игореве» из собрания Егорова Блинов изобразил князя Игоря Святославича в полный рост в воинском облачении с копьем и мечом, заключив его фигуру в рамку тератологического орнамента.
Большинство из созданных Иваном Гавриловичем манускриптов содержат какое-то одно произведение, но некоторые объединяют в себе 2 или более. Например, рукопись «Сказания о Мамаевом побоище», занимающего основную часть книги, также включает в себя «Канон в неделю Вербную»; «Повесть о «Петре и Февронии Муромских» 1895 г. каллиграф объединил со «Сказанием об обновлении града Мурома и о рязанском епископе Василии»; «Сказание о князе Михаиле Черниговском и о его боярине Феодоре» соединено с «Житием первомученицы Феклы» и т. д.
Как правило, для создания книг художник пользовался современной ему плотной высококачественной бумагой, иногда — бумагой первой половины/середины XIX в. или конца XVIII-го; но в некоторых редких случаях Иван Гаврилович брал старую, средневековую бумагу с древними филигранями. Самым ярким примером подобного рода является одна из лицевых рукописей «Повести о Петре и Февронии Муромских», столь искусно стилизованная им под древность, что ввела в заблуждение целый ряд авторитетных исследователей древнерусского искусства и средневековой книжности, относивших ее ко второй половине XVII столетия. Более того, О. И. Подобедова даже предполагала, что манускрипт «мог выполнить сохранивший старинную выучку старик-писец (речь о мастере XVII в.! — прим. автора), живший в Муроме» [13]. Однако Блинов ни в коей мере не стремился создавать подделки: каждая такая работа, основанная на глубоком знании стиля и материалов соответствующей эпохи, была лишь проявлением одной из граней его таланта и никогда в точности не повторяла средневековый образец, всегда будучи авторской — подобной, но не тождественной. Кроме того, всевозможные упражнения в копировании старинных образцов всегда были неотъемлемой частью традиционной изобразительной культуры.
Созданные им книги И. Блинов как правило (но не всегда) завершал выходной записью, где кратко сообщал о себе и о проделанной работе, о заказчике (если он был), а порой и об оригинале, с которого переписывался манускрипт. Так, приписка к «Канону Честному Кресту» гласит:
Написася сей Канон честному и животворящему кресту Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа. По заказу Нижигородской губернии Балахнинским Второй Гильдии Купцом, Григорием Матвеевичем Прянишниковым. Жителя села Городца [14].
Почти все подобные записи имеют традиционную средневековую форму с оттенком самоуничижения. Например, в послесловии к рукописи «Иудейской войны» Иосифа Флавия, в числе прочего, говорится:
Написася сия книга Иосифа Матътафея Флавия в лето от создания мира 7417-е с древлеписъменъной рукописи 16 века. <…> Потрудися преписати книгу сию, з Божиею помощию, крестьянин Нижигородской губернии Балахнинскаго уезда Большепесошнинской волости деревни Кудашихи, Иван Гаврилов Блинов. А вы, любимая о Христе Исусе, отцы и братия, и сестры, аще обрящете в книге сей кия прегрешении от преписания в забытии ума моего, или от нерадения, то Господа ради исправьте, а мене, грешнаго, не поносите, ибо я человек весма окаянен и неоучен, земля и прах. Богу нашему слава, ныне и присно и во веки веком. Аминь [15].
Своих книг Блинов, по всей видимости, не переплетал. По крайней мере никакими свидетельствами этого мы не располагаем. Некоторые из переписанных им рукописей даже не сшиты, представляя собой отдельные тетради, а порой и вовсе листы. Переплеты манускриптов, созданных Иваном Гавриловичем, выполнялись теми владельцами, которые приобретали его работы.
Примечания:
1. Аксенова Г. В. И. Г. Блинов — городецкий книгописец и изограф // Городецкая старина. Вып. 3. Городец, 1997. С. 4.
2. Блинов И. Г. Автография моей жизни / Юхименко Е. М. Иван Гаврилович Блинов — крестьянин, книгописец, художник // Искусствознание. 2013. №№ 1–2. С. 436.
3. НИОР РГБ. Ф. 491. К. 4. Ед. 3. Л. 1.
4. Там же. Л 5.
5. Там же. Л 9.
6. Там же. К. 5. Ед. 3. Л. 1об.
7. Там же. Л. 2–3.
8. К. 4. Ед. 3. Л. 18–18об.
9. Там же. Ед. 7. Л. 5об.
10. Подробнее о них см.: Иткина Е. И., Кучкин В. А. Рукописный настенный лист с изображением Мамаева побоища // Куликовская битва в литературе и искусстве. М., 1980. С. 154–174; Иткина Е. И. Памятники Куликовского цикла в творчестве художника-миниатюриста И. Г. Блинова // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 219–224; Она же. Русский рисованный лубок конца XVIII — начала XX века из собрания Государственного Исторического музея. М., 1992. С. 13–15, 22–24, 222–224.
11. НИОР РГБ. Ф. 491. К. 4. Ед. 3. Л. 3 об.
12. Там же. Ф. 242. № 189. Л. 19об–20.
13. Подобедова О. И. Лицевая рукопись XVII столетия «Повести о Петре и Февронии» // ТОДРЛ. Т. 13. М.; Л., 1957. С. 402.
14. НИОР РГБ. Ф. 242. № 189. Л. 19.
15. Там же. Ф. 242. № 204. Л. 294.
Очень интерсноч спасибо вам, Абтор. Халина Бонтрубска