Публицист Василий Клинцов размышляет над тем, из какой идейной парадигмы родился замысел строить «копию цареградской Святой Софии» вблизи Переславля.
«Нео-Константинополь» в Годенове
На сайте Переславской епархии Русской Православной Церкви содержится информация о неординарном проекте — уже несколько лет строится новый вместительный храм на благословенной ростовско-ярославской земле. Местом строительства выбрано село Годеново, где хранится почитаемый чудотворный Крест, обретенный в 1423 году. К 600-летию чудесного явления, летом этого года планируется закончить строительство. Масштабы паломничества к древней русской святыне таковы, что намоленный старинный храм свт. Иоанна Златоуста, где находится Распятие, уже не может вместить всех желающих. В материалах указывается, что сам Крест планируется перенести на постоянное пребывание в строящийся собор во имя Святой Софии, Премудрости Божией.
Из интервью с настоятельницей Переславского Никольского женского монастыря игуменией Евстолией (Афониной) и из опубликованных проектов мы узнаем, что по утвержденному замыслу, «новый храм должен стать копией храма Святой Софии в Константинополе». Смысл этого в том, чтобы «подчеркнуть идею преемственности России от Константинополя».
Иг. Евстолия рассказывает: «Мы не стремились в точности воспроизвести внешний вид константинопольского собора, поскольку вокруг него очень много поздних пристроек, но проект внутреннего пространства храма в точности повторяет храм Святой Софии в Константинополе. Для этого мы ездили с архитектором в Стамбул и с рулеткой обошли весь собор. Храм уменьшен относительно оригинала в пропорциях золотого сечения, то есть примерно в 1,5 раза. Кроме того, в размерах храма учтены размеры Годеновского Креста: ширина купола ровно в 10 раз больше ширины Креста — 19,5 метров». Под «поздними пристройками» в Стамбуле, очевидно, подразумеваются в том числе минареты мечети, а также другие здания того же плана. Внутреннее убранство Айя-Софии, впрочем, тоже подверглось сильному архитектурному вмешательству, ведь мусульмане управляют этой землей уже без малого 600 лет, но следует думать, что архитектор при обходе с рулеткой учел эти обстоятельства.
Итак, наводя на ассоциации с построенным в Подмосковье патриархом Никоном «Новым Иерусалимом», на ярославской земле возводится «Новый Константинополь». Но ведь даже пресловутый Никон, при всех его амбициях и заморочках, не делал уменьшенную копию, но создавал нечто новое, исходя из своей идеологии, а не с оглядкой на Афон, Фанар и Иерусалим! Что же стоит за стремлением воспроизвести заморский первообраз?
Преемница или пленница?
Идея преемства, духовной «эстафеты» России от Византии воспринята русскими людьми давно и прочно. Вот как пишет об этом исследователь старообрядчества С. А. Зеньковский: «Падение Константинополя в 1453 году невольно привело к тому, что в умах русских людей зародилась мысль, что теперь сам Господь предназначил молодой Руси стать преемником византийских императоров в деле защиты православия, хранения самых чистых заветов Христа. К этому чувству гордости за политические успехи примешивалось и национальное удовлетворение за твердость в делах веры… В противоположность Константинополю Москва отвергла унию с Римом и осталась верной православию. Теперь русским казалось, что, наказав „изменников“-греков за их отступление, Господь наградил „светлую“ Русь за ее стояние за православие и вручил ей защиту судеб христианства».
Именно тогда, в XV веке, окрепла «вера в исключительную исторически-церковную роль русского народа», стали широко распространяться учения о Москве как о Третьем Риме из посланий инока Филофея, книга о «Белом Клобуке» и другие подобные тексты. Все это общеизвестно и хорошо изучено, но это только одна — а именно, русская — сторона сюжета. Греческий взгляд на Русь был не столь влюбленно-восторженным. Тот же Зеньковский справедливо подмечает, что «Русская церковь всегда считалась Византией чем-то вроде колониальной, но богатой, экономически очень выгодной, но духовно вовсе не такой уж ценной частью Константинопольского патриархата, от которой ожидали подарков, денежной помощи, почитания и послушания, а не равного с Византией культурного уровня… Патриархи Константинополя никогда не стеснялись подчеркивать духовное и политическое превосходство Византии над Россией…».
Как известно по выступлениям представителей Фанара, это отношение сохраняется и декларируется и по сей день, а историки подтвердят, что оно почти и не менялось на протяжении столетий. И конечно, нельзя обойти той зловещей роли, которую греческие «восточные патриархи» и другие выходцы из тех краев сыграли в ходе драматичных событий Раскола XVII века, взяв успешный реванш у «русских выскочек» за попытку утвердиться в качестве основных наследников погибшей Византии и восстановив не формализованную, но существующую де-факто и по сути колониальную схему духовного подчинения Москвы иностранной метрополии, внешним авторитетам. На материале «константинопольского преемства» произошла подмена — была внедрена концепция вторичности и несамостоятельности России, фактически возвращающая грекам пальму первенства в поствизантийском православии.
Именно поэтому, в рамках как раз этой, не преодоленной за столетия «провинциальной» парадигмы у проектировщиков нового храма для годеновской святыни не нашлось другой идеи, как создавать копию «греческого оригинала». И это несмотря на то, что к 2023-му году РПЦ оказалась в политико-каноническом конфликте со всеми, кроме Иерусалимской, грекоязычными поместными церквами, в ходе которого звучат грубые, на грани оскорблений заявления иностранных преосвященств о Москве и ее патриархе… И как же мы собираемся, не преодолев комплекса вторичности, не изжив униженного раболепия перед внешним духовным центром, вступать в противоборство с Фанаром за первенство во вселенском православии? Да еще и символически «переносить» Святую Софию из «неправильной» вселенской патриархии в свои пенаты, с берегов Босфора почти что на Плещеево озеро, еще и уменьшая пропорции «по золотому сечению»…
Несвобода ксерокса
Заметим, что непосредственные создатели и носители идеи преемства от Византии, еще не подкошенные «греческим реваншем» православные русские люди XV-XVI веков — не занимались архитектурным «ксерокопированием» греческой культуры. Их не терзали комплексы неполноценности и идея-фикс, что во всем, от общих пропорций до мельчайших деталей, надо подражать и воспроизводить шедевры «старших учителей» и «духовных господ», поскольку хватало и самобытности, и самоуважения, и самоуверенности, и творческой пассионарности. Ксерокопировальная машина размножает то, что в нее вложат, и не свободна в выборе материала.
Подражательство, копирование всегда свидетельствует либо о некоем бесплодии, либо о серьезной скованности в определенных, кем-то заданных рамках. Сложно сказать, чего больше в данном случае, но это очень симптоматично. Так бывает, если долгие десятилетия и века игнорировать свое, исконное… Наконец, с тем же греческим материалом можно работать не в жанре ксерокса, а творчески, как в конце XIX века при создании в Российской империи «неовизантийского» стиля, который интегрировал и балканские, и северные славянские традиции. Но для грамотной и деликатной апроприации нужно все же опираться на свою почву.
Некоторые представители сегодняшней РПЦ, не во всем восстановившей преемство даже хотя бы с дореволюционной синодальной российской традицией, не говоря уже о более древних старорусских истоках, испытывают благоговение к греческому стилю. Так, некоторые хоры, пресыщенные нетрадиционными для православия партесными песнопениями, переходят на неовизантийское пение (хотя существует в России свой старинный знаменный роспев), а иконописцы и архитекторы работают в новогреческой технике (хотя одновременно есть и прекрасные примеры работ в древнерусском стиле).
Верно и то, что греческая традиция, по сравнению с современной русской, во многом более внутренне цельная, сильная, аутентичная, устоявшаяся и живая — но для нас в этнокультурном плане она, хотя и родственная, но чужая, инородная. И греки, надо отдать им должное, свято блюдут границы своего культурного стиля и не копируют ни в чем ни Запад, ни русских, опираясь на собственные образцы. В чем им можно и нужно подражать, так это в верности своей идентичности и культуре…
Отчего-то в чудесном намоленном русском Годенове не возникло идеи воспроизвести «копийно» Успенский собор Ростова Великого или московский храм Покрова-на-Рву, хотя и в них выражена — да как убедительно! — идея православного Царства и духовной твердыни, но на органичном для нашего русского Северо-Востока и его ландшафта архитектурном «языке». Видимо, для обращения к русской традиции дораскольной эпохи нам пока чего-то не хватает. Или наоборот, что-то здорово мешает. Впрочем, если строительство завершится благополучно, значит, не «всуе трудишася зиждущии» (Пс.126). Посмотрим, что из этого выйдет — благолепная копия или аляповатый новодел, впишется ли импортное зодчество в нашу среду — как бы то ни было, в конце концов, храм это лишь во вторую очередь камни и архитектурный стиль, а в первую — место Евхаристии, богообщения и поклонения святыне… Факт в том, что уютное богомольное Годеново навеки потеряет свой прежний образ и облик, приобретя нездешнюю каменную доминанту. Лишь бы, по Божьей милости, проклятие «Царьграда на Босфоре» не перешло бы и сюда, а у нового храма не выросли бы в дальнейшем «более поздние пристройки», как у первообраза в турецком Стамбуле.
Автор: Василий Клинцов
Комментариев пока нет