«Фарфоровая» семья Кузнецовых

Судьбы многих российских промышленных династий удивительно похожи: в начале — разбогатевший таинственным образом основатель и национализация — в конце. История «фарфоровой» семьи Кузнецовых — не исключение.

Судьбы многих российских промышленных династий удивительно похожи: в начале — разбогатевший таинственным образом основатель и национализация — в конце. История "фарфоровой" семьи Кузнецовых — не исключение.

 

Прадед

Известно, что в конце XVIII века Яков Васильевич Кузнецов вместе с сыновьями Терентием и Анисимом держал кузницу и занимался торговлей. Откуда взялись деньги, позволившие начать фарфоровое дело, неизвестно. Одни источники говорят, что первоначальный капитал собирался по копейке, другие — будто бы Яков Васильевич убил и ограбил загулявшего купца, остановившегося переночевать в его доме. Так или иначе, но в 1810 году Кузнецовы начали строить недалеко от Гжели фарфоровый завод. Место было выбрано не случайно. В Гжели было главное для производства: прекрасная глина и лес.

Керамический промысел возник в Гжели еще в XVI веке. Изготовленную посуду везли в Москву, благо была недалеко. В 1710 году гжельские заводы были приписаны к Аптекарскому приказу "для дела алхимической посуды". В середине XVIII века на смену керамике пришел фарфор. В 1747 году Иван Гребенщиков разработал специальную технологию получения фарфоровой массы из гжельской глины.

 

Дед

Дело оказалось прибыльным, и уже в 1832 году сын Якова Кузнецова Терентий организовал производство еще и в Дулево. Вскоре в центральной России ему сделалось тесно. В 1843 году Терентий Кузнецов затеял строительство фабрики в Риге, на которой впоследствии выпускали не только посуду, но и электрические изоляторы. Создание рижского "филиала" было вполне логичным шагом.

Во-первых, он стал "окном в Европу", точнее, в западные губернии Российской империи. А во-вторых, в Лифляндии и самой Риге проживало много русских старообрядцев. Приверженцами старой веры были и Кузнецовы, на их заводах были сильны общинные традиции. И приехавшие мастера, легко найдя общий язык с единоверцами, смогли быстро наладить производство по образцу Гжели и Дулева.

Параллельно Терентий Кузнецов вел переговоры о покупке предприятия Сафонова. Несговорчивого хозяина пришлось уламывать в течение 20 лет. В 1851 году Сафонов сдался: сначала отдал свой завод в аренду, а затем и продал. В результате Кузнецов не только расширил дело, но и получил специальные технологии, а также штат замечательных художников по фарфору.

Во второй половине XIX века годовой выпуск кузнецовской посуды достиг 50 млн предметов, а оборот — 4 млн руб. На заводах работало около пяти тысяч человек.

Новая эпоха в истории фарфорового дела началась при внуке Тимофея Кузнецова — Матвее Сидоровиче.

 

Внук

Матвей Кузнецов с детства готовился взять семейный промысел в свои руки. В пятнадцатилетнем возрасте будущий заводчик был отправлен в Ригу, где управляющий фабрикой вводил его в курс дела.
После смерти отца в 1864 году 18-летний Матвей оказался единственным владельцем кузнецовских заводов. По российским законам совершеннолетие наступало по достижении 21 года — опекунами юного фарфорового короля стали мужья сестер (что не помешало ему жениться).
Матвей Кузнецов был рачительным хозяином. Решив создать на базе нескольких семейных заводов фарфоровую монополию, он начал скупать предприятия конкурентов. Из серьезных приобретений можно упомянуть, например, фарфоровый завод Ауэрбаха в селе Кузнецово (ныне Конаково). Это предприятие существовало с 1810 года, а его продукция неоднократно удостаивалась медалей на торговых ярмарках. Покупка завода Ауэрбаха укрепила престиж компании Кузнецова. Но, пожалуй, самой крупной его добычей стал фарфоровый завод Гарднера.

Английский купец Френсис Гарднер построил в России фарфоровый завод в 1766 году. Первоначально на нем выпускалась расписанная в светло-зеленых тонах "массовая" столовая посуда. В 1779 году Гарднер первым в России наладил выпуск статуэток ("фарфоровых кукол", как их называли покупатели), которые пользовались огромным спросом.
       
Гарднеровский завод не выдержал конкуренции с динамично развивающимся кузнецовским производством. В 1892 году Елизавета Гарднер, последний владелец предприятия, продала его Кузнецову за 240 тыс. рублей. Авторитет марки "Гарднер" был весьма велик, и ее было решено сохранить — право использования товарных знаков было закреплено в договоре о покупке завода. Поэтому не следует удивляться, обнаружив гарднеровское клеймо на предмете, выпущенном после 1892 года.

 

Фарфор для человека

К концу ХIХ века Кузнецов владел 18 предприятиями и был крупнейшим поставщиком фарфора, фаянса и майолики на российском рынке. Причиной столь впечатляющих успехов была грамотная рыночная стратегия. Продукция кузнецовских заводов всегда была ориентирована на конкретного потребителя. Ставку сделали на недорогую массовую посуду. При этом Кузнецов имел четкое представление о вкусах своих покупателей. Для крестьян выпускалась недорогая неброская посуда с традиционным фольклорным орнаментом, для горожан — упрощенный вариант "дворянских" сервизов. Круг потребителей продукции кузнецовских заводов был чрезвычайно широк. Это был "средний класс" XIX века или, как сказал бы Матвей Кузнецов, "справные хозяева".

Особым оформлением отличались изделия, предназначенные для продажи на восточном рынке. Кузнецов активно продвигал свой товар в Турцию и Персию — там кузнецовский фарфор успешно конкурировал с западноевропейскими марками. Экспортировалась как традиционная посуда (чашки и чайники, оформленные в восточном стиле), так и чисто восточные предметы: блюда для плова, пиалы, кальяны и т. п.

Матвей Кузнецов принадлежал к тем промышленникам, которые добивались на предприятиях жесткой дисциплины, параллельно создавая рабочим хорошие бытовые условия. Им отводилась земля под строительство домов, кроме того, при заводах имелись комфортабельные общежития, церкви, больницы, школы, магазины, торгующие по согласованным с администрацией ценам. При этом на заводских территориях категорически запрещалась продажа спиртных напитков.

 

Человек из фарфора

В изготовлении штучных изделий в то время вне конкуренции был Императорский фарфоровый завод. Только там умели делать декоративные вазы более метра в диаметре или посуду, на которой были воспроизведены картины старых мастеров (эскизы утверждал совет Академии художеств). Завод выпускал уникальные сервизы и получал медали на престижных международных выставках. Однако изделия такого класса не могли стать массовой продукцией.

Кузнецов же был "номером первым" в производстве массового фарфора. Не обладая технологическими возможностями Императорского завода, его предприятия могли чутко реагировать на изменения моды. Ведь для освоения новых орнаментов им не нужна была санкция Академии художеств.

Однако резкое увеличение объема выпуска неизбежно вело к упрощению технологии. Тщательная ручная роспись превратилась в "скоропись", работа художников была сведена к минимуму. Каждый вид такой "скорописи" получил свое название: "агашка" — цветочки и ягодки из нескольких мазков кистью; "мушель" — букетики в медальонах на белом или цветном фоне; "прозолоть" — цветочные гирлянды с использованием золотой краски.

Массовое производство подразумевает его механизацию. Но машинное воспроизведение декоративных элементов грозило снижением художественного уровня изделий. Кузнецову удалось избежать этой опасности. На его заводах "механическое" творчество сочеталось с ручной дорисовкой. В начале XX века стала активно внедряться многоцветная печать — декалькомания (что-то вроде переводных картинок), которая имитировала ручную роспись.
       
Внедрение машинного производства грозило смертью самобытным народным промыслам. Так, например, массовое тиражирование икон на жести чуть было не привело к полному разорению иконописцев Холуя, Палеха и Мстеры. Для спасения традиционного иконописания правительству пришлось издать специальные указы, ограничивающие ввоз и изготовление печатных икон.

 

Пределы возможностей

Начало века — время модерна. Изменение господствующей эстетики поставило в тяжелое положение Императорский фарфоровый завод, продукция которого долгие годы оставалась для русского фарфора эталоном высокой моды. Выполненные в традициях XIX века, его изделия стали восприниматься как анахронизм. Чтобы спасти положение, предприятие пригласило к сотрудничеству художников "Мира искусства". Дизайном фарфоровой посуды занялся, например, Константин Сомов.

Трудности, с которыми столкнулся Императорский фарфоровый завод, навели Матвея Кузнецова на мысль побороться с ним на его же поле. Момент был выбран удачно: новая стилистика Императорского завода только складывалась, что уравнивало шансы конкурентов.

В поисках новых дизайнерских идей Матвей Кузнецов обратился к Михаилу Врубелю, и тот некоторое время трудился на фарфоровом поприще (в частности, результат этого сотрудничества — знаменитое блюдо "Садко"). Кроме того, специалистов Императорского завода переманивали в Дулево. Однако большого толка из этого не вышло. Предприятие, ориентированное на массового потребителя, оказалось не в состоянии перестроиться на выпуск дорогих уникальных вещей. А академический стиль "императорских" мастеров плохо сочетался с полуфольклорной кузнецовской традицией.

 

Пролетарский фарфор

После революции ситуация с российским фарфором изменилась радикально. Императорскому заводу, можно сказать, повезло — его взял под свое покровительство Луначарский. Результатом такого покровительства стали серии агитационного фарфора. "Кто помнит Петроград тех лет,— вспоминала современница,— выщербленные пустыни мостовых, погруженные в тьму и холод безлюдные дома, а в окнах — иглистые звездочки, следы от недавних пуль,— тот помнит и фарфоровую витрину на проспекте 25 октября.

Там, на белых блестящих блюдах, горели красные звезды, серп и молот мерцали неярким фарфоровым золотом, сказочные цветы сплетались в вензель 'РСФСР'. Там стояли маленькие фарфоровые красноармейцы, матросы, партизаны и блестели шахматы 'Красные и белые'. Образцы советского фарфора на бывшем Императорском заводе разрабатывали Петров-Водкин, Кустодиев, Малевич, Кандинский…"

Судьба кузнецовских заводов была иной. Прежний потребитель кузнецовского массового фарфора исчез как класс, и на его место пришел другой. Пришлось делать посуду, которая хорошо смотрелась на коммунальной кухне. Появились фарфоровые фигурки рабфаковцев, кузнецов, гармонистов… На фоне этой безликой продукции старые изделия кузнецовских заводов стали восприниматься как нечто высокохудожественное и антикварное. Матвей Кузнецов, к счастью (или к сожалению?), до этого не дожил — он умер 9 февраля 1911 года.

Ныне существующие фарфоровые заводы — Санкт-Петербургский имени Ломоносова, Дмитровский и Дулевский — это бывшие Императорский, Гарднера и Кузнецовский.