Начало болезней и духовное состояние современного старообрядчества

О духовно-исторических вопросах, связанных с эпидемией коронавируса, размышляет старообрядческий публицист, преподаватель МСДУ РПсЦ в 2009–2011 годах, лектор вечерней школы при старообрядческом храме свт. Николы у Тверской заставы Андрей Викторович Езеров.

***

Чумной мор и старообрядческие центры

Сейчас что ни говори, но, пожалуй, главной темой является эпидемия. И она не первая и не самая страшная в истории нашей многострадальной родины. Про две из предыдущих, более страшных, нам придется вспомнить. Как известно, в Москве к концу XVIII века возникло два старообрядческих духовных центра всероссийского значения и масштаба: Рогожский и Преображенский. И оба были связаны с кладбищами: Рогожским и Преображенским.

Обратимся к событиям далекого для нас 1771 года. В Москве тогда свирепствовало моровое поветрие — чума, унесшая тысячи жизней. Основная часть населения вымерла или бежала. В древней столице произошел «чумной бунт», унесший жизнь Московского архиепископа господствующего исповедания Амвросия (Бентыш-Каменского). Странно, что в нынешней ситуации он еще не канонизирован РПЦ.

По городу медленно передвигались фуры мрачных фурманов, подбиравших многочисленные трупы жертв чумы. Их-то и помогали захоранивать староверы за городскими заставами и валами, т.е. «городской чертой», в местах массовых захоронений. Так и появились эти кладбища, а вместе с ними и поселки «похоронных команд» и их семей. За Рогожской заставой «окопались» тогдашние беглопоповцы, разделившиеся впоследствии на «австрийцев», сторонников Белокриницкой иерархии, собственно беглопоповцев (ныне РДЦ) и лужканов. На Преображенке же «окопались» федосеевцы, сторонники самого большого тогда беспоповского согласия. Почему такие места? — Да потому что массовые захоронения зачумленных трупов должны были быть за валами, т.е. вне города. Кстати, у Доргомиловской заставы возникнет и еврейское кладбище. Увязка старообрядческих духовных центров с валами и заставами оказалась столь актуальной, что духовный центр филипповцев, так же популярного тогда беспоповского согласия, переместился с Балчуга на Братский двор, т.е. опять же к Рогожскому валу, но уже с московской, а не с загородной стороны, и без тесной увязки с кладбищенской темой. Но мы вернемся к кладбищенской теме.

---

Будь на месте тогдашних нынешние старообрядцы, никакого Рогожского и Преображенки как духовных центров не было бы вовсе. По причине нашего малодушия.

---

Могут возразить: а чего автор начинает вещать от лица духовных предков? Дескать, как если бы человек, увлекшийся военной историей, вещал от трехсот спартанцев или героических защитников Славянска. Вот так именно поступал Плутарх и его эпигоны, когда писали об Александре и Евмене, тех же трехстах спартанцах, Камиле и Сципионе, Помпее и Цезаре, Константине I Великом и т.д. и т.п.

Почти всё, что мы знаем об этих и подобных им, мы знаем именно от античных историков. Поэтому, задрапировав себя в тогу Плутарха, автор берет на себя смелость подобных выводов и обобщений: на Рогожке и Преображенке есть то, что есть. И всё это потому, что старообрядцы тогда были другие. Более богобоязненные, что ли? Скажут: политические обстоятельства тому способствовали. Еще в царствование императрицы Елизаветы Петровны в конце тяжелой Семилетней войны, несмотря на засилье малоросского по происхождению архиерейства и фаворита (и сибарита) князя Разумовского, история выдвинула новых людей, типа графа Шувалова или будущего фельдмаршала Румянцева и прочих поборников «просвещенного абсолютизма», для коих гонения за собственно религиозные убеждения являлись «средневековой дикостью». При Петре III и Екатерине II эта тенденция лишь усилилась. И для легализации в глазах «просвещенного общества» необходимо было продемонстрировать самоотверженность. А самоотверженности староверам той поры было не занимать.

Что же до кладбищенских центров, то они в считанные годы отстраивались и обустраивались, прогремев на всю Россию. Так, на Рогожском кладбище уже в 1779 году состоялся исторический и судьбоносный Московский Перемазанский Собор. Но это уже другая история.

 

Холера и чудотворные иконы

Вернемся к эпидемиям, а точнее, эпидемии холеры 1830–1831 годов, жертвой коей пали в Европе и Российской империи многие тысячи людей. Не пережил эпидемии знаменитый философ Гегель, в Российской империи от холеры скончались великий князь Константин Павлович и фельдмаршал Дибич, только что громивший поляков под Варшавой и при Остроленке. Политическая ситуация изменилась в те годы, увы, отнюдь не в пользу староверия. Николай I и его правительство не только «закручивало гайки», но и вело дело к явным гонениям, в ходе которых будут разгромлены и уже никогда не оправятся от них Керженец и Выг, Иргиз и Ветка. В ходе страшного мора и полицейских репрессий 1830–1831 годов старообрядцы прославились и отличились крестными ходами с чудотворной иконой Губинской Казанской Богородицы по Гуслицам и Патриаршине, например.

Автор этих строк некоторое время проживал в ближнем Подмосковье. В единоверческом храме и по сей день хранится список чудотворной Иерусалимской иконы Богородицы, от коего в те годы получили исцеления тысячи людей. Губинская же Богородичная икона стала поистине главной местной гуслицкой святыней. Таких случаев и подальше от Москвы бывало немало. В ту прискорбную холерную пору, как правило, все они так или иначе были связаны со старообрядчеством.

 

Не страх человеческий, а страх Господень

Я вовсе не против мер гигиены и карантина. Нет, отнюдь. Но хочу сказать, что «начало премудрости — страх Господень». Не страх моровой язвы. Не страх человеческий. А страх Господень. А при чем «начало болезней»? Притом, что «начало болезней» сидит в нас самих. Внешние «вызовы», угрозы активируют то, что заложено в нас, как сигнальный «маячок» активирует заложенную мину.

---

Современное старообрядчество более привыкло к юбилеям, чем к моровым язвам. И это понятно. Но не очень понятно, зачем так бояться?!

---

Надо смиренно и вместе с тем твердо идти узким путем, как шел по нему тяжело болеющий св. Мартин, папа Римский, пока не добрался до Херсонеса (ныне республика Крым), как шел своим прискорбным узким путем, в том числе и в буквальном смысле слова, нынешний «юбиляр» священномученик протопоп Аввакум и другие святые. Начало болезней «в нас» самих, а начало исцелений от Бога.

В жизни России наступил когда-то этап, эпоха, когда люди перестали бояться попасть в рабство (имеется в виду плен, но и крепостную неволю можно вспомнить), умереть от моровой язвы (казалось бы, советская медицина победила все: от чумы и черной оспы до Колхидской малярийной лихорадки), впасть в нищету и т.д. и т.п. Но сегодня надо понять, что мы свидетели «конца прекрасной эпохи» и находимся перед серьезными испытаниями, которые всем нам предстоит пережить.

В утешение, однако, напомню, что карантины и времена болезней имеют обратную сторону. Например, скажу, что для А. С. Пушкина «болдинская осень» была не только временем карантина во время эпидемии холеры, а временем наивысшего расцвета его творчества. Чего и вам я всем желаю, и помнить не только о «начале болезней», но и «начале премудрости». Скажут: страх Господень, страх Божий — это хорошо, но а как же страх наказания от власть предержащих, общественного мнения и т.п.?

Отвечу «историческим анекдотом». И. В. Сталин после войны пригласил к себе в кремлевский кабинет представителей РПЦ (кстати, велся журнал личных встреч вождя, и уже поэтому не могло быть «встречи с блаженной Матронушкой»). Сталин достоверно встречался с митрополитом Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским), Николаем (Ярушевичем) и протопресвитером Николаем Колчицким, каталикосом (патриарха) Грузии Каллистрататом (Цинцадзе). Так рассказывают, что представители РПЦ побоялись предстать перед вождем в рясах… и явили себя в «гражданском платье», костюмчиках. Это вызвало некоторое удивление у вождя, спросившего:

«Кого они все-таки боятся более, его или Бога?»

Для нас лучше, чтобы этот вопрос задал внутренний вождь — наша совесть.