Игумен Кирилл (Сахаров): «Диспуты — это давно используемый инструмент в арсенале защиты своих взглядов»

Во второй половине XIX — начале XX века старообрядческие апологеты-начетчики в диспутах с представителями иных конфессий отстаивали правоту своего вероучения. Собеседования были как организованные, так и стихийные. Но вне зависимости от того, приехал ли синодальный миссионер на беседу со старообрядцами или староверы разных толков встретились на озере Китеж, диспут проходил по определенным правилам. Существовал определенный порядок проведения таких бесед, озвучивалась тема диспута, участники подкрепляли свои высказывания ссылками на письменные источники.

В настоящее время также происходит обсуждение вероучительных вопросов, чаще всего в интернете, на форумах. К сожалению, культура проведения диспутов уже утеряна, иногда беседа о высоком заканчивается руганью. Примером иного, традиционного обсуждения вероучительных вопросов стали диспуты между старообрядцами и ныне покойным о. Даниилом Сысоевым (РПЦ) в 2008 году. Их инициатором и ведущим был игумен Кирилл (Сахаров) (РПЦ). Представляем интервью игумена Кирилла о диспутах со старообрядцами порталу «Русская вера».
 

Диспуты — это давно используемый инструмент в арсенале защиты своих взглядов. Убежден, что они должны иметь место и в настоящее время. Естественно, по возможности в спокойном тоне, без экзальтированного полемического задора — стремления во что бы то ни стало «пригвоздить к позорному столбу», «загнать в угол» оппонента. Отстаивать свою правоту можно и без этих крайностей. Важно, как мне кажется, сохранять доброжелательность, «не отвергать с порога» очевидное, признавать и соглашаться с достаточно аргументированными доводами. Важно также заранее договориться о формате диспута, правилах его проведения, недопустимости оскорблений и перехода на личности. Из диспутов, с материалами которых мне довелось познакомиться, особенно запомнились те, которые проводил знаменитый старообрядческий начетчик Ф.Е. Мельников.

Также интересны диспуты между представителями поповцев и безпоповцев в начале прошлого века. Здесь можно привести в пример записи четырёхдневной беседы Ф. Мельникова и Д. Варакина с безпоповским начетчиком Л. Пичугиным. Еще несколько имен: поморский начетчик Дионисий Батов, известный рижский старообрядец-поморец Иван Никифорович Заволоко; Михаил Иванович Чуванов, председатель Московской Преображенской общины, обладавший огромной библиотекой, знаток старообрядческой письменности.
 

Эти диспуты показали достаточно высокий уровень грамотности наших предшественников в канонических и уставных вопросах. Богатый фактологический материал, использованный в диспутах, — обильная пища для размышлений и выводов. Что касается тональности этих мероприятий. Есть разница между диспутами, которые проходили до выхода Указа о веротерпимости и после. До 1905 года над старообрядцами, участниками диспутов, довлела «государственная дубина», репрессивный механизм. Для старообрядцев участие в диспутах было делом, сопряженным с риском. После 1905 года заметен более свободный, смелый, «раскованный» стиль.
 

Идея возникла во время работы Международной конференции по старообрядчеству, проходившей в Старообрядческом духовном училище на Рогожском. Поводом была нашумевшая статья о. Даниила Сысоева, опубликованная в журнале «Русский дом». В позиции отца Даниила Сысоева отразилось широко распространенное в лоне МП и даже усиливающееся представление о широчайших полномочиях епископов. Если они формально законные, то на своих формально законных соборах они могут в канонической и богослужебной сфере делать различные изменения на благо Церкви.

Вспоминается тезис известного церковного историка XIX века В.В. Болотова:

Канонично все, что полезно Церкви.

Эти слова стали просто девизом для епископов никодимовской школы. А насколько они убедительны? Не соответствие истине, а полезность. Сколько здесь простора для релятивизма, относительности всего и вся, для произвола — «аще изволит настоятель…». К тому же формально законными были и епископы, и соборы у еретиков — примеров в истории множество, те же иконоборцы…

Инициируя проведение диспутов, мне хотелось придать определенный динамизм проблематике церковного раскола, вывести ситуацию из застойного состояния. Я исходил из того, что убежденному человеку нечего опасаться вступления в диспут с оппонентом. Мне хотелось, чтобы доводы сторон максимально громко были озвучены и чтобы как можно больше наших соотечественников познакомились с ними и сделали бы для себя выводы. Актуальность диспутов была еще в том, как мне кажется, что они могли дать импульс и для официальных церковных инстанций. С тем, чтобы процесс диалога на этом уровне был более интенсивным, чтобы не закрывали глаза на острые моменты, не оставляли их за скобками.
 

Я сам подвергся массированной атаке на НСФ (Независимом старообрядческом форуме). Объем полемики вылился в 150 страниц. В течение значительного времени эта полемика держала меня в напряжении, что сказалось на состоянии здоровья. В принципе, я ни о чем не жалею: что произошло, то произошло. Всегда полезно взглянуть на себя со стороны. Полемика способствовала внесению некоторых корректив в наши подходы, взгляды, стиль и манеру выражаться. Например, я теперь избегаю говорить «община семейного типа». Понятно, что речь идет о сплоченной общности людей, где царит любовь, уважение и взаимопомощь. Однако в устах монашествующего священника это действительно звучит как-то двусмысленно. Каждый выпад в наш адрес обсуждался, по каждому пункту делался вывод, вносились коррективы.

Теперь что касается диспутов. На диспутах в Доме Прессы я выступал в роли своеобразного «технического модератора», старался сохранять объективность, следил за соблюдением регламента и предварительных договоренностей относительно формата встреч. Что касается участников диспута. Гораздо легче было их найти в старообрядческой среде. Для этого нужно было просто обратиться к двум-трем старообрядцам, и далее шла цепная реакция — те, в свою очередь, обращались к кругу своих знакомых. В результате старообрядцы были представлены довольно солидно.

Первый и самый волнительный диспут со стороны старообрядцев представлял Г.С. Чистяков, в этот раз стороны сошлись в споре о соотношении внешнего и внутреннего в таинствах и обрядах и вообще о природе христианских таинств. Во втором диспуте, посвященном Символу Веры, дискуссию со стороны РПСЦ возглавил А.В. Муравьев. В третьем диспуте было ценным обстоятельное выступление А.В. Шишкина о древности и достоинстве старых обрядов и двуперстного перстосложения, о необходимости именно погружения при совершении таинства крещения. Также реплики прозвучали из уст А.В. Антонова, А.В. Езерова, А.Ю. Рябцева и других.

С новообрядческой стороны говорили в основном о. Даниил Сысоев и А.Люлька. Здесь были сложности, так как в лоне РПЦ не так много специалистов по данной тематике. К сожалению, кроме о. Даниила и меня не было священнослужителей. Это, однако, объяснимо: представителям духовенства нужно было присмотреться, представить, во что это выльется, какие есть подводные камни и впоследствии определиться. К сожалению, диспуты прервались — а ведь мы были только в начале пути. Убежден в полезности и целесообразности их возобновления, расширения круга участников. Повторюсь, что главная проблема заключается в сложности нахождения именно в новообрядческой среде тех, кто в теме, кто готов лицом к лицу встретиться с носителями древнего благочестия.
 

Не припомню никаких особых сложностей и препятствий и неприятных последствий такожде. В целом все прошло мирно, конструктивно. Правда, у о. Даниила, в силу его эмоциональности и присущей ему прямолинейности, несколько высказываний и сравнений резали слух и в некоторой степени накаляли обстановку. Нужно отметить, что старообрядцы в целом проявили выдержку, не поддались искушению ответить тем же, перейти на «бой без правил».
 

Нужно сказать, что трагически погибший священник (о. Даниил Сысоев был убит в ноябре 2009 года, предположительно за критику ислама — прим. редакции) не ставил под сомнение возможность использования старых обрядов в лоне РПЦ, включая двуперстие. Миссионерский тезис, озвученный отцом Даниилом — меньшее может быть отменено большим — применительно к Стоглавому собору и так называемому Большому Московскому 1666-1667 гг. — тоже слишком формален, безотносителен к главному: а насколько доказательны, аргументированы эти решения, насколько они соответствуют истине?

После слов отца Даниила о том, что обряды — вещи относительные, могут изменяться, непонятно, почему же тогда гнали ревнителей старины?! Теперь и старые, и новые обряды признаны «равноспасительными и равночестными», а как же пролитая кровь? «Ошибочка» вышла? И потом, кто виноват в гонениях? У отца Даниила прозвучало, что это государственная власть, что официальная Церковь не имеет к этому отношения. А вот, например, отец Александр Панкратов в своей статье в газете «НГ-религия» привел конкретные факты прямого участия духовенства в этих гонениях. Далее. Были ли прокляты сами обряды или, как утверждает отец Даниил, те, кто, придерживаясь их, отпал в раскол? Отец Даниил отстаивает вторую позицию, оппоненты приводили формулировки из официальных документов в пользу первого…

Главное его возражение было против использования Символа Веры в старопечатной редакции. О. Даниил отстаивал необходимость придерживаться кальки перевода с греческого, в частности, в члене Символа Веры, где говорится о Духе Святом с прилагательным «Истиннаго». Пожалуй, это было главным содержательным моментом в полемике. Основным оппонентом о. Даниилу в этом вопросе выступил А. Муравьев. Он приводил аргументы в пользу логичности и оправданности перевода, сохраняющего смысловое наполнение терминов. На мой взгляд, о. Даниил был излишне прямолинеен и резок. Мой личный опыт показывает, что в таких случаях оппонентам лучше сдерживаться и стараться как можно спокойнее и аргументированней реагировать. Именно эту сторону наших ответов на НСФ отметили наблюдавшие за полемикой старообрядцы. Эта полемика позволила нам в концентрированном виде ответить на бытующие негативные стереотипы представлений о модели нашей общиной жизни и моей деятельности. А оскорбления и скабрезности пусть остаются на совести тех, кто их допускал.
 

Еще раз скажу: убежден в необходимости и полезности таких диспутов. Они неизбежно будут работать на просвещение, вразумление, изменение отношения к нашему древнему наследию. А это будет способствовать формированию более благоприятного контекста для уже существующих старообрядных приходов и появлению новых в лоне Московского Патриархата.

Что касается их тематики. Я за рассмотрение самого широкого спектра тем исторического, канонического, литургического характера. В последовательном рассмотрении — как я, например, делаю это на вашем портале. Начал с темы крещения, потом о всенощном бдении. В портфеле вашей редакции мои статьи о Литургии и об архиерейском служении по старому обряду. В «загашнике» у меня еще несколько статей. Важно еще, чтобы участники диспутов «не растекались по древу», не перескакивали с темы на тему, а доводили рассмотрение поднятого вопроса до логического конца. Чтобы после каждой встречи был бы итоговый документ, в котором фиксировались как точки соприкосновения, так и пункты разногласий. В заключении хотел бы выразить пожелание, чтобы диспуты возобновились в ближайшее время и чтобы носили они регулярный характер. На мой взгляд, инициатором их возобновления должна быть старообрядческая сторона. Нужны инициативные люди, которые бы начали подготовку. Со своей стороны готов оказывать всяческое содействие.

Главным на сегодня, как мне кажется, является необходимость покаяния с нашей стороны за кровавые гонения на ревнителей древнего благочестия. То, к чему призывал А. Солженицын и что было совершено Зарубежной Церковью в 2000 году. Невозможно о чем-то продуктивно говорить, не сделав этого. Я обычно привожу такую аналогию. Представьте себе: поссорились два соседа, один другого оскорбил и избил, а потом говорит: «Забудем, давай дружить». Будет ли такой подход плодотворным? Не нужно ли вначале попросить прощение и примириться. За правило мы взяли испрашивать прощение у всех тех старообрядцев, с кем приходилось общаться.

Кстати, об этом говорим не только мы. Так, несколько лет тому назад, сопровождая проф. МДА А. И. Осипова на Рогожское, я услышал от маститого профессора после осмотра им выставки — конкретно стенда, рассказывающего об осаде Соловецкого монастыря, когда было казнено несколько сот иноков, — слова о необходимости покаяния за пролитие крови ревнителей древнего благочестия.

В своих книгах воспоминаний я отвожу значительное место размышлениям о путях Святой Руси, аккумулирую значительный опыт изучения древнего благочестия рассказами о встречах с его живыми носителями. Опыт прикосновения к живым родникам святорусской старины, несомненно, является главным делом моей жизни. Практический вывод, который я сделал, углубившись в родную духовную стихию: необходимо поднять вопрос о покаянии за пролитие крови ревнителей древнего благочестия, чтобы тем самым объём зла в мире и грехов, вопиющих к Небу, существенно уменьшился.