О всенощном бдении по старому обряду

От редакции:

В своей новой статье игумен Кирилл (Сахаров), настоятель московского храма святителя Николы на Берсеневке (РПЦ), размышляет о мистическом смысле всенощного бдения — вечерней службы, совершаемой накануне воскресных и праздничных дней. Игумен Кирилл подробно описывает уставные особенности службы по старому обряду и сравнивает их с современной практикой РПЦ. Особенное внимание он обращает на самое большое отличие — знаменный распев. По мнению игумена Кирилла, это не просто древнее пение, но концепция жизни, где человек «связан родственными узами с миром, Богом и себе подобными».

Подготовка ко всенощному бдению

Всенощное бдение — одно из самых любимых мною чинопоследований Православной Церкви. Не помню такого случая со времени переезда в Москву (1974 г.), чтобы мною было бы пропущено хоть одно всенощное бдение в канун воскресных дней и двунадесятых праздников. Испытываю шок, когда слышу про случаи, когда кто-то из священников совершает Литургию без всенощного бдения или даже без утрени. Как же так? Ведь в церковных правилах говорится, что поступая так, священник смертно согрешает.

Мистический смысл всенощной — напоминание о сотворении мира, блаженстве в раю, грехопадении, изгнании из рая и раскаянии. Параллельный смысл, как мы можем воспринимать — грехопадение России и грехопадение каждого из нас. И мир был сотворен не таким, какой он есть сейчас (Бог «не пощадил первого мира» /2 Петр.2:5), и страна наша была не такой разоренной, как сейчас, и человек был задуман на Троическом совете не таким, каким стал каждый из нас…

Вот наступила суббота. Позади напряженная рабочая неделя, а сегодня у многих выходной. И по Уставу, даже если пост, послабление в пище. Раздается удар в колокол. На часах 14.30. Рановато? На то оно и всенощное бдение.

После каждого удара звонарь читает 50-й псалом. Стало быть, не надо опрометью бежать в храм, есть время «на раскачку». Да, совсем другой ритм, все не спеша, с серьезным настроем. Не суетясь, входишь в алтарь. Совершаешь три земных поклона и, приложившись к престолу, в положении ниц читаешь «прощение». Оно будет читаться еще не раз: и перед облачением, когда все священные одежды на плече, и в конце малой павечерницы, и по окончании всенощного бдения, и при выходе из алтаря.

До начала всенощной служится малая вечерня и малая павечерница — службы, предшествующие всенощной, которые были предусмотрены Уставом, но затем как-то «выпали» из него, и теперь не служатся не только в приходских храмах, но даже и не во всех монастырях.

15.00. Пора начинать малую вечерню. Совершается она при закрытой завесе и только в патрахили и поручах. Из уст священника звучит Исусова молитва и, повернувшись лицом к народу, он глаголет: «Бог благословит начал молиться». Начал, начальные молитвы. Они предваряют и общую молитву. и частную. Этими же молитвами и завершается любое молитвословие (в этом случае они называются «исходные поклоны»).

Как известно, малая вечерня совершается без ектений и каждения. Только в самом ее конце — краткая сугубая ектенья. Малая вечерня, как и следующая за ней малая павечерница, настраивают на всенощное бдение. Они духовно разогревают.

Пение 103 псалма

Звучит красивый благовест. В храме мерцает море лампад, горят пока только три свещи — у Спаса, Богородицы и иконы праздника. Люди стоят в несколько стройных рядов, поклоны совершают все одновременно, как одна волна: священник, хор, прихожане — все как единое тело Христово. Так молились наши благочестивые предки. Отверзаются Царские врата, начинается каждение алтаря. Клубы пахучего смолянистого ладана наполняют святая святых. «Земля же была безвидна и пуста и Дух Божий носился над водою» — эти минуты в храме напоминают первые строки Библии.

«Восстаните! Господи благослови. Слава Святей Единосущней Животворящей и Неразделимей Троице…». Священник или уставщик запевают: «Приидите поклонимся…». Сколько в распеве этих призывных слов умиления, смирения, благоговения! «Благослови душе моя Господа», — начинает читать чтец на середине храма псалом 103-й, а хоры попеременно поют его избранные стихи («Дати пищу им во благо время» и др.).

В конце псалма звучат совершенно особенные музыкальные звуки, сохранившиеся только в крюковых рукописях: «Ай-нэ-нэ!» («Анэнайки» от греческого «А-ни-на», — объяснил нам на лекциях Б.П.Кутузов, головщик собора Спаса Нерукотворного Образа бывшего Андроникова монастыря). Это экстатические восклицания, сохранившиеся у каждого народа от древности. Существует мнение, что это архаизмы, и петь их не надо. Эти восклицания и восторг — от сошествия Святаго Духа на апостолов, когда над ними все смеялись и говорили, что они напились сладкого вина: «И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян., 2: 3-4). «И вси начаша глаголати… странными учении, странными повелении Святыя Троицы» (стихера Троице на хвалитех, гл.4).

Хор поет фиты: на одной гласной букве, на одном слоге пропевается от 20 до 50 звуков. По мнению Б.П.Кутузова, «фиты — самые красивые элементы знаменного распева, которые совершенно отсутствуют в партесном западном пении, которое процветает сейчас в нашей Церкви. Фиты передают состояние мистического восхищения».

Можно добавить еще, что эти анэнайки и фиты поются в начале всенощного бдения, в конце 103псалма, в котором красочно изображается сотворенный Богом мир. При этом живописании у псалмопевца, а вслед за ним и у поющих как бы дух захватывает, и уже не хватает слов, а только раздаются восклицания восторга, подобно тому, как это было у апостолов в день Пятидесятницы.

Знаменный распев — не просто древнее пение, а концепция соборности

Нам открылась утраченная звучащая красота Святой Руси, для нас воскрес из небытия голос, которым Святая Русь несколько веков общалась с Богом. Что же произошло с Россией, если она утратила своё мощное одноголосье, если даже в монастырях прижилось многоголосное партесное пение, пришедшее с Запада? Чем оно отличается от знаменного, которое Россия почти забыла и утеряла? Не утеряла ли она с ним самое главное — свою душу, бытийную основу и внутреннюю сущность?

Вопрос восстановления древнего богослужебного пения — вопрос эсхатологический, — считает И.В.Мартынов, композитор, распевщик, преподаватель Московской духовной академии. Вот его позиция: «Сейчас у нас в Церкви существует многоголосное гармоническое пение, которое дано нам по грехам нашим. Все первое тысячелетие православное пение было одноголосым. В многоголосье молитва одебеливается материей, а одноголосное пение не материально. Одноголосие — ряд звуков, образующих линию, которая в нашем восприятии неизбежно вызывает образ чистой длительности, не связанной ни с каким материальным объектом. А одновременно звучащие звуки вызывают пространственные, телесно-материальные ассоциации. Любое многоголосие чревато телесностью. Партесное (многоголосное) пение возникло вследствие церковных нестроений, расколов, когда от полноты Вселенской Церкви откололась сначала католическая, а затем протестантская церковь. Впоследствии это западное влияние проникло через Украину и в Россию. Партесное пение — это душевный, а не духовный уровень, как одноголосное. В партесном пении мелодия идет за эмоцией. Такой образ молитвы — чувственно-мечтательный, экзальтированный — осуждается святыми отцами и приводит к прелести»…

«Знаменный распев — это духовное делание, очень здоровое в мистическом плане, здесь минимальная возможность впасть в прелесть, — объяснял на своих лекциях Борис Павлович Кутузов. — Знаменный распев устраняет всё, что связано с телесностью. Задача знаменного распева не вызывать переживаний, а направить человека на путь преображения, очистить от аффектов, страстей. Знаменный распев — мужественный, без хроматизмов, строго диатонический, с удобной тесситурой, так что удобно петь всем голосам. В отличие от партесного пения, где происходит постоянное соперничество и конфликты между тенором, сопрано, басом. Регенту приходится всё гасить, задавая такую высоту, на которой было бы удобно петь одному из голосов и на которой остальные неизбежно должны ломать себя и срывать голоса, поэтому каждый поёт свою партию. Какая уж тут молитва! Это уже не церковное пение. В партесном пении происходит разделение певцов, поскольку каждый хочет солировать. В унисонном одноголосном пении певцы братски поддерживают друг друга, это и есть церковное соборное пение»…

Россия утеряла соборность в церковном пении: в большинстве храмов и монастырей поют «партиями», как в миру, лишь изредка услышишь отдельные песнопения знаменным распевом как вставные номера.

Вот где корень многих бед! Русский человек давно расстроил исконный лад своей жизни под влиянием Запада, которое коснулось и сердцевины духовной жизни — молитвы. Знаменный распев — это не просто древнее пение, это концепция жизни: органическая концепция, в которой человек существует не сам по себе, как атомизированный индивид на Западе, а связан родственными узами с миром, Богом и себе подобными.

В знаменном распеве певцы «братски поддерживают друг друга», а их вразумляет и наставляет Господь. Певцы становятся соработниками Богу и ангелами, восстанавливается реально звучащая иерархическая лестница, которая возводит человека на Небеса. В своем храме мы услышали, как за богослужением сливаются земной и небесный хор. Мы поняли, что такое «ангелоподобное пение»: когда вместе с хористами поют ангелы, и мир обретает на время богослужения давно утраченную цельность, мир становится единым собором, соединяющим всех живших на земле со всеми живущими на Небесах. Мы слышим хор, который не поет, а молится: истово, бесстрастно, строго…

Правильное духовное пение вырастает из правильного строя жизни

Россия утратила соборную органическую традицию — как концепцию жизни, как мироощущение, и извратила ее партесным пением в богослужении. Кто мы, если мы можем молиться под партесное пение? На уровне нации мы давно уже выпали из средневековой органической традиции, на которой держалась Святая Русь, разорвали родственно-иерархические связи любви между Богом, миром, людьми. На рубеже веков Россия не смогла, к счастью, сменить свое универсальное органическое мировоззрение на атомистическое западное. Либерализм не укоренился. Затем в течение 70-ти с лишним лет Россия пыталась выработать ложное органическое тоталитарное мировоззрение и создать новую, принудительную соборность: безликий и усредненный коллективизм, который держался на насилии. Какие пути открываются перед Россией после падения тоталитарного режима? Неужели мы хотим пойти по пути Запада и превратиться в атомизированных индивидов, находящихся в конфликтно-консенсусных отношениях между собой и окружающим миром и устанавливающих отношения с Богом по своему произволу? Чем же мы тогда не католики или протестанты? В области церковного пения мы к ним уже приближаемся: где наше исконное одноголосие? Мы можем гордиться лишь отсутствием органа в наших храмах.

Знаем ли мы, православные, как надо правильно славить Бога? Правильное духовное пение вырастает из правильного строя жизни. Для Православия — это соборность, но тогда Россия не должна идти по пути имитации западного либерализма, на который ее толкают демократические власти и демократическая пресса. А матрица соборности — это знаменный распев (соборный по своей сути) и «малое стадо» — малая община в миру, управляемая духовными лицами. Но что происходит сейчас в наших церквях и большинстве монастырей? Партесное пение (соперничающие партии разных голосов) и индивидуальные предстояния каждого перед Богом: рядом все чужие или малознакомые, случайные лица.

Мы выпали из ложных вертикальных структур, не желая вписываться в горизонтальные западные. Восстановление соборности означает восстановление во всей полноте вертикальных иерархических личных связей каждого с Богом и горизонтальных с ближними, с миром. Оно также предполагает переход из категории изолированного субъекта, в которой мы все оказались по недоразумению, в более высокое нерасчлененное состояние вертикальных и горизонтальных линий, скрепляющих всех невидимыми духовными нитями любви к Богу и между собой.

Нам предстоит сплести заново эту духовную систему координат и занять в ней свое место; восстановить истинный иерархический строй жизни, который всегда был присущ России, после 70-ти лет ложного тоталитарного иерархизма, основанного на насилии и страхе. От страха перед всесильным государством — к страху Божьему. Знаменный распев — живой голос средневековья, символ и утерянный ключ к православному устроению духовной и общественной жизни русского человека и России, если она преодолеет искушение Западом и обратится к своим истокам, если каждый из нас преодолеет это искушение на индивидуальном уровне и все мы вместе — на братском. Мы привыкли к партесному, душевному, почти оперному пению в приходских храмах и даже монастырях, к наёмным хорам с разговаривающими, когда не поют, певцами, выходящими покурить на шестопсалмии, не скрывающими своих честолюбивых притязаний на солирование, расстраивающих этим соборную молитву братии и прихожан. Партесное пение в монастыре — какое извращение святоотеческих традиций!

Отличия всенощного бдения по старому чину от новообрядческого

Отвлекся я на тему церковного пения. Вернусь снова к основной теме.

На великой ектенье — особое прошение о «пособити и покорити под нозе ея всякого врага и сопостата». Речь идет о державе нашей. Сколько молитвенной силы в пении «Блажен муж», «Господи возвах»! Нет «пулеметной очереди» в пении «Положи Господи хранение устом моим»; звучит неспешный распев с припевами: сначала «Услыши ны Господи», «Воззвах Тебе, спаси мя», а потом «Христе Спасе помилуй нас».

Каждение совершается не механически по кругу, а вырисовывается восьмиконечный крест. Два взмаха кадила (первый раз повыше) и третий раз крестообразно с поклоном. Если кадишь людей, то произносишь слова: «Дух Святыи найдет на вас и сила Вышняго осенит вас». Молящиеся на третий взмах кадила отвечают поклоном со словами «Дух Твой Благии наставит мя на землю праву». Есть древняя традиция, которая сохраняется у безпоповцев, при каждении разводить руки и после слов «Дух Твой Благии…», крестообразно сложив руки, поклониться.

Символическое значение каждения — указание на ветхозаветные жертвы, изображающие страдание и смерть Спасителя. Одновременно каждение для каждого стоящего — для укрепления и ниспослания благодати в его каждодневной готовности принести в жертву ветхозаветную, падшую часть своего «я», отречься от неё…

На сугубой ектенье ряд прошений, которых нет в обычном чине: «Об отцех наших духовных», «о всех служащих и о послуживших во святем храме сем», «о творящих милостыню» и т.д. и неизменно в конце каждого прошения — «о здравии и о спасении». Можно помянуть имена «всех благотворящих ко святому храму сему» — это необычно, в обычном чине этого нет. Всегда совершается лития, если под праздник, то и с хлебами. И все это время от «Господи воззвах» до шестопсалмия (эксапсалмов — по-старому) возжены все свещи.

Эксапсалмы. В храме погашены все свещи. Абсолютная тишина. По преданию время чтения эксапсалмов — время Страшного Суда. Как проникновенно звучат эксапсалмы, когда их читают погласицей!

После великой ектеньи — «Бог Господь», естественно, каждый стих отдельно. Тропари на «Бог Господь» читаются; пропеваются только их окончания. Кафизмы обычно читаются, но могут и пропеваться их избранные стихи, остальное содержание при этом читается «втай». Это поморская традиция, которая в нашем храме применяется изначально. Дело в том, что первым уставщиком нашего храма был А.Н.Соколов — известный исследователь древнего пения. Во многом благодаря именно ему перед нами раскрылся духовно прекрасный мир древнего благочестия.

Особенности службы по старому чину

Теперь о таком важном моменте всенощной, ее кульминации — полиелее (полиелеосе — по-старому). Здесь есть существенные различия с новообрядческой практикой. Дело в том что «Хвалите Имя Господне» в воскресные дни по церковному уставу поется не всегда, как это повсеместно бывает, а только в определенные периоды. Это первое. Второе — воскресные «непорочны» (стихеры с припевом: «Благословен еси Господи научи нас оправданием Твоим») по старому уставу поются не после, а до «Хвалите Имя Господне». Так бывает всегда.

Отмечу ещё две особенности праздничных служб. Каждение всего храма на полиелеосе всегда совершается на «Хвалите Имя Господне», а на пении величаний — поклонение иконе праздника или чествуемого святого. Логичнее, не правда ли? Допустим, престольный праздник в честь какого-либо святого приходится на воскресный день. Как было бы по новому уставу? Прикладывались бы одновременно и к Евангелию, и к иконе праздника. Не так по старому уставу. Вначале идёт прикладывание к иконе святого (при пении величаний ему, на полиелеосе), а потом уже к Евангелию. Если народу много и не все успели приложиться к иконе, её переносят в придел, где после прочтения Евангелия продолжается поклонение. Нужно отметить, что Евангелие в этом случае читается празднику или святому, а собственно воскресное Евангелие читается после великого славословия.

Каждение всего храма совершается при пении «Хвалите Имя Господне», а если оно не поется, то тогда священник начинает кадить после воскресных «непорочных». Евангелие, если даже служба совершается с диаконом, как и прокимен перед ним, читается в алтаре. После прочтения Евангелие ставится на престоле до конца пения «Воскресение Христово видевше…», а не держится диаконом лицом к народу.

Интересно отметить практику подхода к Евангелию. К Евангелию подходят парами, по два человека, ограждая себя крестным знамением, произносят молитву: «Со страхом и любовию приступаю Ти, Христе, и верую словесем Твоим» и совершают земной поклон. Затем произносят вторую молитву: «Страхом убо греха ради, любовию же спасения ради» и совершают второй земной поклон. Затем, оградив себя крестным знамением (без поклона), произносят Исусову молитву: «Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй мя грешнаго», целуют Святое Евангелие и правую стопу изображенного на нем Исуса Христа. Поклон священнику со словами: «Прости мя отче святый». Поклон друг другу со словами: «Христос посреде нас» — «и есть и будет». Поясной поклон всем молящимся.

Помазание освящённым елеем на обычной всенощной в субботу не совершается. В праздники же помазание бывает на первом часе от лампады праздника. Помазывает священник подходящих к нему двумя перстами.

Устав предусматривает несколько чтений в течение всенощного бдения, например, после кафизм. На практике эти чтения (толкование на воскресное Евангелие, святоотеческие поучения) читаются редко. В нашем храме они читаются по шестой песни канона.

«Богородицу песньми возвеличим» — священник или, если есть, диакон возглашает не у иконы Богородицы справа от царских врат, а у престола.​

Два слова о поклонах во время всенощного бдения. Они строго регламентированы. Не принято креститься на ектеньях. Обязательно крестятся трижды на «Приидите поклонимся», на «Святый Боже», «Аллилуиа» (за исключением середины эксапсалмов), в конце прошений, заканчивающихся словами «Рцем вси», при пении и чтении «Воскресение Христово…» и великого славословия, во время чтения «Сподоби Господи», «Буди Имя Господне». Крестимся без поклонов в начале молитв «Царю Небесныи…», «Верую…», при возгласе «Вонмем» перед чтением Евангелия. Крестимся и кланяемся один раз: на словах «Слава Тебе, Господи…» перед и после чтения Евангелия; на первом и последнем величании празднику (земной поклон); на первой и девятой песнях всех канонов при первых запевах; после каждого запева «Честнейшую Херувим…» (после последнего — земной поклон).

Многократно в течение всенощной оба хора сходятся на средине. Во-первых, это подчёркивает важность момента и, во-вторых, думается мне, позволяет певцам «не закисать» на одном месте во время долгой службы. Перечислим моменты, когда совершается сход певцов на средину храма.

На вечерне:

• в конце стихер на «Господи возвах» — «Яко утвердися милость Его на нас» — и стоят до прокимна включительно;
• на литии и на стиховне.

На утрени:

• на последнем величании праздника или святого;
• на каждой катавасии;
• на великом славословии.

Вот так, неспешно помолясь, духовно насыщенные, под колокольный звон (если день праздничный) расходимся восвояси, благодаря Подателя всех благ Господа.