12 марта 2019 года в конференц-зале Библиотеки Российской академии наук состоялись научные чтения «Федор Антонович Каликин и его коллекции», посвященные деятельности одного из самых легендарных собирателей древностей. Участники чтений обсудили вклад Федора Антоновича Каликина в изучение и сохранение древнерусской и старообрядческой культуры, а также его личное участие в формировании предметных и рукописных коллекций в собраниях музеев, библиотек и хранилищ Санкт-Петербурга.
Краткая справка: Федор Антонович Каликин (1876–1971) — старообрядческий иконописец, реставратор, ученый, собиратель, благодаря которому до нас дошли уникальные памятники древнерусской литературы и культуры. Он был посредником между миром древлеправославия и научным сообществом. В круг его общения входили такие выдающиеся личности XX в., как В. Г. Дружинин, И. Н. Заволоко, В. И. Малышев и другие. Его собрания икон и рукописей, описание которых приводится в ряде специальных исследований, в настоящее время хранится в фондах крупнейших музеев и архивов Российской федерации (Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, Государственный Эрмитаж, Государственный Русский музей, Библиотека Академии наук, Институт истории материальной культуры РАН, Государственный музей истории религии). Весьма существенный вклад внес Ф. А. Каликин также в пополнение фонда русского отдела Российского Этнографического музея.
Особый интерес представляет коллекция фотографий Каликина. В конце 1950-х гг. часть своих Выго-Лексинских фотоснимков (некоторые из них полностью совпадают со снимками, поступившими в ЭО РМ) Каликин передал И. Н. Заволоко. Часть негативов своей фотосъемки 1910-х гг. Каликин передал в Российский институт истории материальной культуры. Организаторами научного мероприятия выступили Библиотека Российской академии наук, Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН и Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН при участии Невской Поморской старообрядческой общины Древлеправославной Поморской Церкви. Полный список докладов конференции опубликован в материале «Научные чтения «Федор Антонович Каликин и его коллекции».
∗∗∗
Открывая мероприятие, с приветственными словами выступили директор Библиотеки Академии Наук Ирина Михайловна Беляева, директор института русской литературы Валентин Вадимович Головин, директор Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской академии наук в Санкт-Петербурге Андрей Владимирович Головнёв. Последний, рассказывая о своем отношении к старообрядчеству и общению со старообрядцами, отметил: «Я благодарен моим собеседникам, которые вложили в меня душу, пусть они не сделали из меня старообрядца-часовенного, но что-то существенное в моей душе добавилось от этого общения. Я никогда так много не думал о Боге, я никогда не знал, что среди людей встречаются такие формы увлеченности и посвященности. Я никогда так не экспериментировал над собой, над привычками своего восприятия. Мне кажется, что старообрядцы — это люди книги. Таковыми являются мои друзья на далеком, таежном, скрытом Урале. Это люди уникальные, для них книга — это храм, пространство жизни. Я иногда удивлялся и даже упрекал своего духовного наставника за то, что он не столько видит реальность красоты уральской природы, сколько постоянно ощущает себя живущим в ином духовном и книжном мире. Мире, которому он посвящен, которому он работает. Богу работает! Я думаю, что это большое, высокое, объемное, наверное, безбрежное настроение является той самой проекцией книги, которой посвящена в широком смысле сегодняшняя конференция».
С первым докладом на чтениях выступил представитель Литературного музея института русской литературы в Санкт-Петербурге Глеб Валентинович Маркелов. В его сообщении «Федор Антонович Каликин в переписке с Иваном Никифоровичем Заволоко» было рассказано о некоторых малоизвестных страницах деятельности великого собирателя древностей. Г. Маркелов процитировал слова исследователя древнерусской литературы, знатока и собирателя древних рукописей В. И. Малышева, о Каликине: «С Пушкинским домом Каликина связывала давняя и тесная дружба. Еще в начале 1950-х годов от него стали поступать в древнехранилище старинные рукописи, образовавшие затем ценную коллекцию, которая в настоящее время насчитывает 92 рукописные книги XV–XIX веков. Каликин заботился о пополнении своего собрания, теперь в нем есть такие памятники, которым позавидует любое хранилище: это новгородский лицевой сборник XVII века, сборник сочинений Аввакума, переписная книга Соловецкого монастыря и ряд других».
Глеб Валентинович процитировал письма Федора Антоновича Каликина, адресованные другому известному старообрядческому ученому и собирателю — Ивану Никифоровичу Заволоко, в которых он сообщает о себе нечто важное, памятное, глубоко личное: «И вот таким образом с 1907 по 1914, то есть в довоенные годы, мною были собраны для Дружинина прекрасные собрания и поморского письма рукописи Выговских и Лексинских скитниц, отличающиеся от других рукописных книг своеобразным почерком. И хорошее получилось собрание медно-литых икон из латуни, а так как медным литьем тогда никто не интересовался, то и собирать хорошее литье было легко, я аккуратно ездил летом и зимой по два месяца, завел знакомства и по летам, и по зимам, гостил у них, как у хороших родных».
Маркелов отметил, что выговские экспедиции Каликина ярко запечатлелись в памяти собирателя и из письма в письмо Федор Антонович продолжал вспоминать отдельные подробности поездок. Например, он писал Заволоко: «Все, кто туда приезжал, останавливались у этого старца, и всякий старался что-либо от него в качестве трофея Выгорецкого общежительства увезти. А у него, бедного, уже ничего не было, все роздано. Один раз я приехал летом 1912 года, а у него в качестве гостей-туристов любителей выгорецкой старины были двое: купец-рыбник Иван Дмитриевич из города Данилова Ярославской области и купец-фабрикант Кашин из Ярославля, владелец валяльной фабрики, оба безпоповцы-филипповцы, и ими уже взяты и упакованы надвратные три иконы Деисус, а они большого размера. А у меня было задание их сфотографировать. И еще ими же упакованы несколько столбиков-намогильничков. Известен был и собиратель Богданов, вывезший из Данилова три подвода книг».
Далее с докладом «Ф. А. Каликин и староверческие общины Ленинграда» выступил Председатель Единого и Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви о. Владимир Викторович Шамарин. О. Владимир рассказал, что после Октябрьского переворота в Петрограде было зарегистрировано всего пять общин старообрядцев-беспоповцев, а именно две общины поморского согласия на Тверской и на Ушаковской улицах у Нарвских ворот, две общины федосеевского согласия на набережной Волховки, дом 3, там были более мягкие порядки. И довольно строгая община на улице Волковской, 19. Та община была более строгая, поскольку это была в прошлом филипповская община. В XIX веке федосеевцы активно склоняли филипповцев к объединению. И, как видим, некоторые общины пошли на это, и она уже считалась к этому времени федосеевской. Но некоторые филипповские обычаи там сохранялись.
В сталинские годы требовалась регулярная отчетность общин. Федор Антонович Каликин, официально являясь членом общины на Коломенской, занимался составлением этих отчетов, подписывал их, как секретарь всех заседаний, которые проходят в общине. И помимо своей общины на Коломенской также он являлся секретарем в общине на Волковской улице, 19.
Характерная черта этих отчетов, в отличие от отчетов поморских общин на Тверской, которые тоже приходилось видеть, что они очень краткие и формальные. Власти требуют некоторую информацию, только она и дается. В отчетах постоянно фигурирует одна и та же группа прихожан, около 10 человек, из отчета в отчет, как будто там больше никого нет. Эти люди несли риск возможных репрессий. Церковнослужители не вносились в эти отчеты, чтобы не подвергнуться репрессиям.
Помимо отчетов, Каликин, как сотрудник государственного музейного фонда, делал описи особо ценных икон в моленных. В частности, в 1924 году он сделал такую опись в поморском храме на Тверской, вот что он пишет: «Согласно поручению государственного музейного фонда, мной 11, 12 и 13 мая 1924 года проведен подробный осмотр молитвенного дома общины старообрядцев поморского согласия, что по Тверской улице, № 8. Указанным просмотром мной установлено большое присутствие в данном молитвенном доме памятников древнерусской живописи XV, XVI, XVII, XVIII веков. Здесь находятся представители почти всех за указанные века русских школ иконописи. В результате моего осмотра я зарегистрировал 52 иконы, на которые составил опись с указанием названия, размера и состояния памятника, кои подлежит государственному музейному фонду взять на учет».
В послевоенные годы Федор Антонович был связан с нашей общиной, которая с 1947 года располагалась в том же самом филипповском молитвенном доме на Коломенской улице. Тогда вынужденно произошло объединение староверов-беспоповцев Ленинграда в одну общину, и надо сказать, что несогласных было немного. Староверы-беспоповцы Ленинграда, а затем уже Петербурга ощущали близость своих корней, и поэтому это прошло довольно безболезненно, а в настоящее время в уставе нашей общины сказано, что она состоит из христиан старообрядцев, добровольно объединившихся в поморскую, федосеевского и филипповского согласий.
Когда общины в 1947 году объединились, то чиноприема как такового не было. Все положили «прощальный начал» и сказали: «Нечего нам делиться». Большую роль сыграл наш тогдашний настоятель общины: он был очень дипломатичный человек, пресек эти разговоры, направленные на раздор.
Доктор филологических наук, главный научный сотрудник ГИМ Елена Михайловна Юхименко выступила с докладом «Малоизвестные факты ранней биографии Ф. А. Каликина: «филипповская закваска». Юхименко отметила, что Федор Антонович был старообрядцем, и это неоднократно упоминалось в литературе. Однако не уточнялось, к какому именно согласию он принадлежал. Исключение составляет статья В. П. Бударагина 1994 года, обнаружившего и частично опубликовавшего два письма отца и сына Каликиных из архива Шестаковых и указавшего, что Каликин принадлежал филипповскому согласию.
Прошло уже 25 лет, но этот важный для биографии Федора Антоновича Каликина факт так и не получил должного толкования. Хотя именно «филипповская закваска», на наш взгляд, во многом определила жизненный пусть Федора Антоновича, даже оказала влияние на состав его рукописного собрания.
В истории староверия Кимры известны своей сильной филипповской общиной, которая имела свою точку зрения по многим важным вопросам и неоднократно полемизировала с московским братским двором. В Кимрах существовала собственная иконописная традиция, и Федор Антонович получил прекрасную возможность совершенствовать свое мастерство иконописца. В автобиографии Федор Антонович не называет имени своего наставника, а пишет так: «Направлен в село Кимры Тверской губернии на учение к художнику иконописцу, реставратору старых икон, у которого сначала обучался, а затем работал по найму по 1905 год». «Филипповская закваска» Федора Антоновича Каликина, начетничество его отца, духовная связь самого Федора Антоновича с иноком Варсонофием — настоятелем московского братского двора, годы работы в другом крупном центре согласия — Кимрах предопределили весь его жизненный путь. Эти факты биографии объясняют и некоторые особенности состава рукописного собрания Каликина. В частности, наличие в нем двух томов выговских Четий-Миней, которые можно было получить на руки только особо доверенному лицу, безусловно, иноку Варсонофию, а также наличие в его собрании нескольких хороших филипповских сборников с ценными материалами по истории этого почти исчезнувшего согласия.
С докладом «Ф.А. Каликин — корреспондент ЭО РМ» выступил сотрудник Российского этнографического музея в Санкт-Петербурге Александр Борисович Островский. Александр Борисович рассказал, что с Этнографическим музеем сотрудничали такие собиратели, как Билибин и Плотников. Для них это была возможность съездить на русский север. Билибин писал: «Каждый художник должен побывать в тех местах. То же самое, как для религиозных людей Иерусалим». В числе тех, кто перед Первой Мировой войной сотрудничал с Этнографическим музеем, был Федор Антонович Каликин. Его сотрудничество с этнографическим музеем продолжалось на протяжении шести лет, с 1908 по 1914 годы. Это был период, когда Федор Антонович Каликин активно собирал экспонаты для Дружинина. Ну и первая коллекция, которая поступила от Каликина, это как раз 1908 год, экспонаты из Архангельской губернии.
Каликин привозил разные предметы обработки льна, украшения и предметы религиозного культа: иконы, лестовки. То, сколь успешно Каликин собирал экспонаты, связано с тем, что вырос он в сельской местности, традиционная культура ему была известна, многими вещами он пользовался.
Сотрудник Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской академии наук в Санкт-Петербурге Денис Сергеевич Ермолин выступил с докладом «По маршрутам экспедиций Каликина: Кимры и окрестности». «Известно, что на рубеже XIX-XX веков Каликин жил и работал в Кимрах, обучался иконописанию и совершенствовал свои навыки, но после драматических событий XX века, в 1960-е годы, он возвращается в Кимры уже в качестве собирателя и работает в составе археографической экспедиции Косцовой. Известно, что в 1961 году отсюда было вывезено 20 экземпляров ранней средневековой книги, в том числе Острожская библия и другие ранние издания, которые пополнили фонды Эрмитажа. Не так давно был выпущен каталог старопечатной книги Эрмитажа, в котором эти издания представлены».
С докладом «О самом совершенном медном литье. Из переписки Ф. А. Каликина с И. Н. Заволоко» выступила сотрудник Музея-квартиры Н. С. Голованова Елена Яковлевна Зотова. В ходе доклада она цитировала переписку двух собирателей. «Хочется познакомить вас с выговским медным литьем», — эта фраза рефреном проходит в письмах, которые имеют значение для всех, кто изучает и интересуется старообрядческой медной пластикой. «Мне очень хочется, насколько возможно, научить вас видеть и чувствовать выговское литье медных икон. В наши дни оно встречается уже не часто, я бы сказал, даже очень редко, но все равно встречается», — это строки из письма Каликина 23 апреля 1970 года.
Высказывание Федора Антоновича Каликина, касающееся атрибуции поморского литья, не утратило своего значения для современной науки. И представляет, несомненно, интерес, как ценное наблюдение знатока, понимавшего, и что для меня очень важно, любившего памятники медного литья. Мы помним, что в 1980-х годах исследователи вновь обратились к теме медной иконы, оставленной больше чем на полстолетия. Известно, что за сравнительно небольшой период с 1694 по 1850-е годы в Выговском поморском общежительстве сложилась своя школа книгописания, иконописи и медного литья. Медное литье включает в себя складни, иконы и широкий ряд крестов.
В письмах Каликина, адресованных Заволоко, по моему мнению, заложены правила атрибуции крестов, складней, икон выговского производства. Формирование иконографии четырехстворчатого складня Каликин объяснял таким образом: «сначала они (складни) с изображением двунадесятых праздников были в три створки, можете представить себе, мы четвертую створку убираем, у нас остаются три створки без килевидного завершения. А затем они получили четвертую створку с четырьмя чудотворными иконами Божией Матери по сторонам с предстоящими».
Вот так благодаря сохранившейся переписке Федора Антоновича Каликина с Иваном Никифоровичем Заволоко стало возможным постепенно воссоздавать страницы истории поморского литья. Все эти представленные кресты и складни есть то самое выговское медное литье, которое «меднолитными художниками — по словам Федора Антоновича Каликина — доведено было до совершенства, какого еще ни древняя Русь, ни новая Российская Империя не знали». Глядя на эти изделия из простого металла, остается только согласиться с верностью этого определения.
∗∗∗
На конференции мы побеседовали с одним из организаторов мероприятия — Денисом Сергеевичем Ермолиным (Санкт-Петербург, Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской академии наук).
Эта идея родилась в Риге на последней конференции «Заволокинские чтения». В дискуссии возникла идея провести конференцию по Каликину именно после того, как был озвучен доклад Е. Я. Зотовой относительно переписки Каликина и Заволоко. Тогда встал Владимир Викторович Шамарин и сказал: «А давайте организуем что-нибудь связанное именно с личностью Каликина». Заволоко всем известен, о нем много писали, ему посвящено несколько конференций и издано несколько сборников, а личность Каликина оставалась в некоторой тени, несмотря на то, что это легендарная, многогранная личность. Нужно учитывать и его собирательскую деятельность: все, что сегодня говорится, мы можем, наблюдать воочию. С этой инициативой, высказанной Владимиром Викторовичем Шамариным, я пошел сначала в Пушкинский дом и там получил поддержку от коллег. Потом мы договорились с библиотекой Академии Наук и начали готовить эту конференцию. Честно скажу, что мы не выполнили одной задачи: мы не нашли могилу Каликина. Пока она является безвестной, но поиски мы не прекращаем.
То, что хранится в Пушкинском доме, — это, конечно, «сливки», это та часть, которая попала в библиотеки и в собрания. Какая-то часть хранится в общинах, и она используется и изучается. Книги сейчас применяются в богослужениях, изучаются уставщиками, иконы реставрируются, в том числе изучаются нашими учеными.
У нас есть свой круг ученых, которые действительно изучают наше сохранившееся в общинах наследие в качестве научного инструмента. Но мы понимаем, что книги, иконы — это не только искусство, но и святыня, которая нужна для богослужения. Соответственно, то, что сохраняется в общинах, используется по назначению, а то, что сохраняется в библиотеках, собраниях и хранилищах, является манифестацией нашей культуры для светского мира. Как раз эта конференция, издание сборников — это инструменты общения с научным сообществом и с обществом в целом, чтобы таким образом заявить нашу позицию и наши ценности.
Комментариев пока нет