В Московском Международном Доме Музыки 2 мая 2014 г. прошел уникальный концерт «Распевы святой Руси», в котором приняли участие семь хоров (почти 200 певцов). Зрители и участники делились своими впечатлениями от этого необычного концерта.
В начале ХХ в. в Московской консерватории проходили концерты знаменитого Морозовского хора — старообрядцев, исполнявших эту, казалось бы, забытую хоровую музыку Древней Руси. И вот теперь эта традиция возрождается. Старообрядческая Церковь получила президентский грант на развитие и популяризацию старообрядческого знаменного пения. Институт проблем гражданского общества поддержал и концерт в Доме музыки. Постоянный автор сайта Полит.ру старообрядец Алексей Муравьёв встретился с одним из ведущих регентов — теоретиком и практиком знаменного пения из Новосибирска Александром Емельяновым.
Два года назад в Доме музыки в рамках Рождественского фестиваля проходил концерт знаменного пения, в котором принимал участие нижегородский старообрядческий хор, но они там выступали одни. А чтобы столько хоровых коллективов знаменного пения выступило за один вечер в таком знаковом месте, на такой серьезной столичной площадке — это, конечно же, впервые.
Мне приходится активно «мониторить» социальную среду интернета, где можно сделать вывод, что нестарообрядцам, обычным любителям классической камерной музыки знаменное пение неизвестно. Для них это всегда открытие. Популяризация этого древнего вида пения, которой мы сейчас занимаемся, тоже нас в этом убеждает. Нецерковные люди, приходящие на наши выступления, получают огромный заряд впечатлений и эмоций, потому что до того, как выясняется, они ничего подобного не слышали.
Этот вопрос правомерно задать представителям музыкальных училищ, колледжей и ВУЗов. Но, насколько мне известно, курс дирижерско-хоровых отделений и факультетов предполагает обучение хоровому исполнительскому искусству в его поздней классической традиции. Знаменное пение отчасти изучается в курсе теоретических музыкальных дисциплин. И надо сказать, что в процессе обучения многие студенты-теоретики заинтересованы в контакте со старообрядцами, с общинами, с хорами, чтобы это искусство ощутить, если можно так выразиться, вживую, а не просто где-то о нем прочитать и сделать какие-то выводы.
Они стараются не просто послушать, но услышать пение, записать, вникнуть, сделать сравнительный анализ. Кстати, такой вот «студенческий» интерес к старообрядческому пению и дал нам замечательных учёных и исследователей как Т.Ф. Владышевская, Н.Г. Денисов, Б.А. Шиндин, Т.Г. Казанцева, И.В. Дынникова и других.
Для ученых и большинства людей светского общества — это раритет. Для нас, старообрядцев, это живая молитва, воплощенная в музыкальных звуках. Но здесь нужно учесть вот что. Дело в том, что на сегодняшний день сложились две основные направленности бытования знаменного распева. Первая — это, конечно же, старообрядческая среда, где ни на минуту не прерывалась традиция. Она, со времен Древней Руси в наших общинах и приходах сохраняется. Она, естественно, развивается. Об этом немало уже было написано и сказано. Но есть другая среда.
Это среда новообрядческая, которая со времен Раскола успела забыть, что такое знаменный распев, и сейчас осуществляет попытки его реконструкции. Они делают эти попытки, зачастую не учитывая опыт старообрядческой церкви. Большое количество людей пытаются реконструировать службу с древним пением, расшифровывают крюковые старые записи, переводя их на современную пятилинейную нотацию, пытаются возродить архаическую «более аутентичную» манеру исполнения. И, как им кажется, не в обиду будет сказано, восстанавливают, спасают это полузабытое искусство. На самом деле это есть реконструкция, а не спасение. Пение это спасли старообрядцы.
Дело в том, что та традиция, которая у новообрядцев называется знаменной, имеет в себе, как правило, основную мелодию знаменного распева, записанную, конечно же, нотами современными, но потом гармонизированную (гармонизация — присоединение к основной мелодии связной последовательности аккордов — прим. ред.). Если мы послушаем такое песнопение, даже если там будет написано «знаменный распев», мы знаменный распев там сразу и не обнаружим из-за гармонизации. Хотя в ряде мест в новообрядческой церкви продолжалась традиция исполнения знаменного распева, но по нотам.
Знаменное распев был в новообрядческой церкви, но не являлся господствующим. Господствующим с конца XVII века стал киевский распев в многоголосном изложении. Именно киевские спеваки его утвердили во второй половине XVII века.
Это возможно. Существует большое количество знаменных Азбук, разных веков. Переиздаются старообрядческие Азбуки, вышедшие в печатном виде в начале XX века, которые можно купить практически в любой старообрядческой книжной лавке. В светских музыкальных учебных заведениях факультативно открываются разного рода знаменные школы. Изучается знаменное пение в духовных училищах и семинариях. Можно обучиться самостоятельно и при помощи стороннего человека, который хорошо знает пение — самый распространённый пример среди старообрядцев.
Конечно, можно научиться петь, можно овладеть этим искусством, можно исполнять какие-то песнопения, но… Знаменный распев — это все-таки молитва. Молитва в музыке, молитва в пении. И здесь нужно почувствовать грань. Кстати, очень тонкую грань, и почувствовать ее может далеко не каждый. Есть музыкальное исполнение, а есть живая молитва. Не в каждом исполнении можно отыскать то зернышко духовности, благодаря которому действительно из простых звуков получается божественная песнь. То есть, конечно, для полноты этой молитвы человек должен быть верующим и воцерковлённым.
Знаменный распев по сравнению с тем, что сейчас поют в большинстве православных храмов, — это абсолютно другая музыкальная система. Это целый музыкальный мир, из которого позже вышла хоровая многоголосная музыка. На западе за основу был взят грегорианский хорал. Это древний вид одноголосного пения католической церкви. Здесь, на Руси, был знаменный распев, который пришел в свое время из Византии. Конечно же, человеку неподготовленному, не слышавшему знаменного распева, это покажется довольно необычным. Пение действительно характерное. Это одноголосие, это примарный либо октавный унисон, сдержанно-строгая манера исполнения.
В нем исключаются художественные излишества, оттенки, нюансы, которыми изобилует современная хоровая музыка. Знаменный распев называют аскетичным, но, он очень возвышен и торжественен. Поэтому человеку, который в первый раз придет на концерт, либо в храм послушать знаменное пение, нужно, по крайней мере, быть готовым к тому, что он идет слушать не обычную музыку, не ту, которую принято слушать в концертных залах и филармониях, а совсем другую. В чем-то, я бы даже назвал искусство знаменного распева элитарным. Но, если находятся знатоки, ценители среди обычных рядовых людей, конечно, для них это будет находка, для них это будет подарок, каковым и был, например, прошедший 2 мая концерт в Москве.
Видимо да. В современной музыке много течений с опорой на фолк и этнонаправления. Я не могу сделать достаточно профессиональный анализ, потому что я этим направлением просто не занимаюсь. Я подвизаюсь исключительно как знаменщик. Знаменное пение, вероятно, используется и современными композиторами в их творческой деятельности. Но, очевидно одно, я могу об этом сказать с уверенностью на сто процентов. Если бы старообрядчество после Раскола церкви в сер. XVII века, не сохраняло знаменный распев, не сохраняло эту традицию, то сейчас современные музыканты и певцы из РПЦ не имели бы возможности воспользоваться живой традицией для восстановления и реконструкции в своей практике.
Это, прежде всего, манера произнесения слов и манера исполнения. Музыкальный материал практически одинаковый. То есть, распев и там, и там практически один. Эти две традиции до сих пор живут параллельно. Староверы-беспоповцы, в частности федосеевцы, поморцы, практикуют именно наонное, хомовое пение. Они давно сохраняют эту традицию. У поповцев-старообрядцев, в частности у белокриницких, а также в Русской древлеправославной церкви, пение наречное. Мы не можем сказать, что это новшество какое-то. Оно в XVII веке уже существовало.
Единственное, что тут нужно различать: опять-таки — традицию и реконструкцию. Если кто-то хочет реконструировать хомовое пение в каких-то приходах — ну пожалуйста. Но это, опять же будет реконструкция. А там, где есть живая традиция хомового или наречного пения, то эту живую непрерывную традицию и нужно поддерживать.
Думаю что нет. Уровень грамотности в области теории крюков никому еще никогда не помешал. Я имею в виду современных певцов в нашем старообрядческом певческом обществе. Однако, есть уникальнейшие виды пения, например, пение по по напевке, где всё поется наизусть. Люди, не владея крюковой грамотой, из поколения в поколение запоминая напевы, распевы, мелодии, воспроизводят и тоже поют их, — это, на мой взгляд, уникальная вещь. Я всегда восхищаюсь традициями богослужебного пения казаков-некрасовцев.
Это очень, если Вы слышали, колоритное пение, народно-фольклорная манера. Конечно же, там определённо знаменная мелодия, но от крюковой записи их манера отличается обилием мелизматических украшений, то есть, попевки у них абсолютно своеобразные. Такие же особенности наблюдаются и у старообрядцев Молдавии, Украины, Румынии. У них свои местные традиции, и этот метод изустного обучения, изустной подготовки церковных певцов как раз сосуществует параллельно с методом, который практикуют наши современные старообрядцы у нас в России. И наряду с напевом еще изучается крюковая грамота, и певцы могут разучивать самостоятельно те или иные песнопения.
Как показывает практика, обучение начинается без нее. Родители приводят ребенка с собой на клирос. Куда его девать-то во время службы? И он с младенчества воспитывается в богослужебной певческой среде. Он каждую неделю сталкивается со службой, с пением, он это слышит, он это как губка впитывает. Когда он начинает что-то сознательно воспроизводить, он по слуху начинает подпевать хору, начиная с простого «Господи помилуй» или «Аминь».
Когда ребенок становится старше, уже в младшем школьном возрасте, например, он уже по слуху поет уверенно несложные песнопения. Иными словами, именно здесь закладывается основа обучения знаменному пению по традиции, по слуху, изустно. А потом уже, если певец желает развивать свои знания дальше, он с помощью крюковой азбуки, при помощи опытных певцов, уставщиков-головщиков начинает постигать и теорию.
К сожалению, в последнее время наблюдается очень нерадостная тенденция, когда глядишь на старообрядческую молодежь и видишь, что процесс обмирщения захватывает постепенно и ее. Дело в том, что в каких-то провинциальных приходах, в глубинке, там, где более сильны традиции, где слово отца или священника — закон, там и религиозное воспитание более серьезное.
А так, смотришь на некоторых молодых людей и сразу не понимаешь, церковные это люди или абсолютно светские. Манера поведения, их интересы, увлечения, даже речь… грани, видимо, размываются. И проблема в том, что человек, в душе которого светский мир занимает больше места, чем духовный, не сможет приподнять пение до уровня непраздной молитвы. Чтобы развивалось пение, должно, скажем так, развиваться или быть в тонусе религиозное чувство души человека.
Конечно, это действительно так. Наряду с древнерусской иконописью, словесным книжным наследием, храмовой архитектурой, знаменное пение — это сокровище, это история, это целый мир. И, что самое главное — это живет. Традиция живет. И каждый раз, когда на службе в храме мы поём знаменные песнопения, ощущается внутренняя радость и торжество от того, что мы соприкасаемся с великой культурой, которая исчисляется веками, десятками веков. И что мы к этому тоже прикладываем и руку, и сердце.
Спаси Христос за статью, интересно было прочесть!