Иностранные лексические заимствования как следствие влияния внешней культуры

Тщательное изучение заимствованных слов может служить
интересным комментарием к истории культуры.

Эдвард Сепир
 

Если сдержать на короткое время стремительный жизненный бег, вырваться из суетного коловращения наших будней, вслушаться и вдуматься в то, что мы говорим и каким языком, то нам откроется неприятная правда: наш язык из «великого и могучего» превратился в загрязненный жаргонизмами, примитивизмами, сквернословием и иноязычными заимствованиями говор русского человека первой половины XXI века.

 

Языковое вторжение происходит только в культуру зависимую

Заимствование чужих слов одним языком из другого языка — дело обычное. Лексические заимствования есть, были и будут. Давно уже не режут слух современного человека такие слова, как гамбургер, йогурт, мерчандайзер, маркетинг, клипмейкер, менеджер, бизнес, супермаркет, чипсы, киллер, принтер… Вроде бы ничего страшного в этом нет. Как говорят специалисты в области языкознания: «Процесс заимствования иноязычной лексики в большей или меньшей степени присущ любому языку во все периоды его развития, потому что языки не существуют в полной изоляции» [1]. Но это если не задумываться. Известный лингвист Эдвард Сепир утверждал: «Естественно, что у языка страны, на которую смотрят как на средоточие культуры, больше данных оказывать заметное влияние на другие языки… Когда есть на лицо культурное заимствование, есть полное основание ожидать соответствующего заимствования слов» [2].

Проще говоря, только под влиянием и давлением одной культуры на другую происходит языковое вторжение в культуру зависимую. Культурный уровень народа и язык, на котором этот народ разговаривает, безусловно, взаимосвязаны. Наша речь — слова, которые мы используем для выражения наших мыслей и чувств, отражают нашу культурную составляющую. Процессы, происходящие в нашем языке, и особенно, что касается заимствования иностранной лексики, сигнализируют нам, что наша культура находится под влиянием внешней культуры и претерпевает чудовищные по своим масштабам изменения. Да, нет ничего страшного в заимствовании иноязычной лексики. Да, это дело обычное, для любого языка, который не бывает статичным, но всё время находится в состоянии развития.

——————

Однако страшно то, что заимствование иностранных слов становится следствием поклонения чуждой культуре.

——————

 

Болезнь «европейничанья» началась с Петра I?

Ни для кого не является секретом, что под «средоточием культуры» мы воспринимаем культуру западноевропейскую. И воспринимаем её так уже достаточно давно. Уже давно мы испытываем невыносимое желание стать европейцами. Русский философ и мыслитель Николай Яковлевич Данилевский называл это болезнью:

Болезнь эту, вот уже полтора столетия заразившую Россию, всё расширяющуюся и укореняющуюся и только в последнее время показавшую некоторые признаки облегчения, приличнее всего, кажется мне, назвать европейничаньем [3].

Уважаемый Николай Яковлевич относит начало болезни русского общества к реформам Петра I. Но на самом деле первые симптомы болезни начали проявляться ещё в царствование Алексея Михайловича Тишайшего, когда царь Алексей в соавторстве с русским патриархом Никоном, преследуя некие политические цели, насильственно вводят новины в Русскую Церковь, стремясь подогнать её под  искажения, которые укоренились на тот момент в церкви греческой. Тем самым разделяют русский народ на две неравные части: принявших новины и воспротивившихся им. Не следует оставлять того, что в расколе Православной Церкви Христовой и русского народа непосредственное участие принимали иноземцы. Вот как об этом хлёстко говорит единоверческий священник, русский мыслитель и богослов отец Иоанн Верховский в своей «Докладной Записке правительствующему Синоду» в 1881 году. Объясняя Синоду, что есть старообрядчество, о. Иоанн пишет: это «народный протест против посягательств чужеземности на русскую народность, так возмутительно обнаруживших себя в запретительной клятве, продиктованной греческими проходимцами и киевскими латинистами, господствовавшими тогда в Москве» [4].

До правления царя Алексея иностранцев на Русь пускали и даже звали, дабы поучили в том, что знали лучше нас. Но не пускали их, как говорится, «дальше порога». «Нужда заставляла правительство звать иноземцев. Но, призывая их и даже лаская, правительство в то же время ревниво оберегало от них чистоту национальных верований и жизни» [5].

В царствование же Алексея Михайловича влияние западноевропейской культуры становится очень заметным. Носителями и проводниками её были чужеземцы, оседающие в Немецкой слободе в Москве. Для одной части русского народа они были распространителями «прелести бесовской», а для так называемых «западников» — представителями иной, более развитой культуры. «Два основных течения общественной мысли при Алексее Михайловиче: одно — национально консервативное, направленное против реформ, как в церковной сфере, так и в гражданской, и одинаково неприязненно относившееся к грекам и немцам как к иноземному, чужому элементу. Другое направление было западническое, шедшее навстречу греческой и киевской науке и западной культуре» [6].

В то время уже переводили и читали западноевропейскую литературу. Для высших слоев русского общества явился театр. Эта новина — «комедийное искусство», зародившаяся на Руси посредничеством главы Посольского приказа Артамона Сергеевича Матвеева, стала очень модной и востребованной в Москве. (К слову сказать, в доме этого поборника и ценителя западноевропейской культуры росла и воспитывалась мать Петра I Наталья Кирилловна Нарышкина). Киевско-богословскую мысль, замешанную на католической и униатской ереси, тащили на Русь через близкого царю боярина Фёдора Михайловича Ртищева такие деятели того времени, как Епифаний Славинецкий и Симеон Полоцкий.

Конечно же, всё это (и не только это) сопровождалось заимствованием чужеземных слов. К примеру, появились в русском языке такие слова: лагерь, солдат, капитан, шанцы, мушкет, концессия, новация, апостроф, ракета и т.д. Но это, как говорят у нас в народе, была только «присказка». Мощнейшее, массированное наступление западноевропейской культуры напрямую связано с реформаторской деятельностью сына Алексея Михайловича — царя Петра. Не считаясь ни с чем, Петр навязывал чуждую русскому народу культуру. Ломался и перекраивался весь народный русский лад. Реформы, по замыслу ведущие к государственному величию России, затронули практически все важнейшие стороны русской жизни. По мысли Н. Я. Данилевского, был нанесен «величайший вред будущности России (вред, который так глубоко пустил свои корни, что до сель еще разъедает русское народное тело)» [7]. Царь Петр, страстно влюбленный в Европу, в европейский порядок и устройство, остро ненавидящий всё искони русское, взял и разломал русскую жизнь, как ломают старый сарай, чтобы выстроить на его месте дворец. Только вот старого сарая не было, а было самобытное мироустройство, которое по неведомой причине царь Петр люто ненавидел.

«Но деятельность Петра до сих пор не имеет в нашем общественном сознании одной твёрдо установленной оценки» [8]. И поныне в нашем обществе в отношении реформ Петра преобладающей является позиция, упирающая на чрезвычайную дикость и отсталость русского народа и русской культуры. Это позиция «западников». Вот как точно представляет эту позицию талантливый русский историк Сергей Фёдорович Платонов: «Эту «азиатскую страну» (так называл ее Белинский) Пётр Великий своей реформой приобщил к гуманной цивилизации, создал ей возможность прогресса… До Петра у нас не было истории, не было разумной жизни. Пётр дал нам эту жизнь, и потому его значение бесконечно важно и высоко. Он не мог иметь никакой связи с предыдущей жизнью, ибо действовал совсем противоположно ее основным началам» [9].

Получается, если верить сторонникам западноевропейского пути развития, то до Петра I у нас не было ни истории, ни разумной жизни — полная пустота. Куда же нам девать весь исторический допетровский период? Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, связанные с этими именами великие победы… Все это, что было? И не только это: несколько столетий побед и поражений, взлетов и падений; своего пути к величию государства Российского. Вызывает недоумение такое отношение к нашему прошлому, к нашей истории.

Вызывает недоумение и та странность, с какой нечеловеческой свирепостью совершал реформы царь Петр. Недаром некоторой частью русского народа Петр был воспринят как «антихрист». В связи с этим Карамзин ставил в пример Иоанна III. «Этот последний (Иоанн III) сделал свое княжество сильным государством и познакомил Русь с западной Европой безо всякой ломки и насильственных мер. Пётр же насиловал русскую природу и ломал старый быт. Карамзин думал, что можно было бы обойтись и без этого» [10].

Вдобавок ко всему прочему, задуманное Петром складывалось не очень гладко, часто принимая уродливые, карикатурные формы. Зачастую перенималось худшее и порочное, чуждое русской душе. С. Ф. Платонов в своём труде «Лекции по русской истории» упоминает об этом очень осторожно:

Усвоение западноевропейской образованности, начатое при Петре, превращалось часто в простое переименование культурной внешности… Знакомство с Западом с пользой приносило к нам часто и пороки западноевропейского общества [11].

Эта волна западноевропейской культуры выплеснула в наш язык огромное количество чужеземных лексических заимствований. «Громадный приток новаго содержания, новых неслыханных понятий принес с собою и целый словарь иностранных слов» [12]. В своей работе «Западное влияние на русский язык в Петровскую эпоху» Н.А. Смирнов отмечает, что одна из значительных частей заимствований относится к языку управленцев. Если раньше чиновничий аппарат состоял из воевод, старост, сотских, окольничих, дьяков, подьячих, то теперь им было наименование: губернатор, министр, администратор, инспектор, камергер, канцлер и т.д. Дела они свои ведут теперь в канцеляриях, синоде, сенате, комиссиях. Они не просто рассматривают жалобы и челобитные, учитывают, руководят, распределяют и контролируют, а апробируют, конфискуют, штрафуют, пишут рапорты, сверяются с тарифами, рассматривают вопросы аренды, составляют акты, из уст их вылетают: векселя, облигации, ордера, апелляции и т.д. и т.п. По мнению Н. А. Смирнова, основной поток административных заимствований пришел к нам из Германии через Польшу. Англия и Голландия дарят нам морскую терминологию, которая занимает четвертую часть, составленного Смирновым словаря иностранных заимствований при царе Петре.

Всего в словаре Смирнова содержится около 3000 заимствованных слов. Ниже будет приведена небольшая часть слов из массива тех заимствований Петровской эпохи, которые настолько прижились в нашем языке, что мы уже не воспринимаем их как слова, пришедшие к нам из иностранных языков.

Абсолютный, авторитет, автор, адвокат, администратор, адмирал, академик, адрес, аккорд, аккуратный, аксиома, акт, акция, алгебра, аллея, амнистия, амуниция, анатомия, антреприза, аппетит, аптека, аргумент, аренда, арест, армия, архитектура, астроном, атака, атеист, аудиенция, аффект, багаж, база, баланс, балласт, баллон, банкет, банкир, барак, баржа, барьер, билет, биржа, библиотека, блокада, брак, боцман, брешь, бутылка, бульон, вакансия, вербовать, визит, волонтер, вымпел, гавань, газета, галантерея, галерея, галстук, гарантия, генерал, ипотека, геодезист, гимназия, гипотеза, гитара, глобус, гонор, госпиталь, горизонт, градус, грунт, губернатор, деградация, депутат, десант, дефект, диплом, директор, диспут, дистанция, дисциплина, документ, экипаж, эконом, экспедиция, эксперимент, эмблема, эхо, журнал, империя, инженер, инстанция, инструкция, инструмент, интервал, интерес, интрига, информация, кабинет, кавалер, кадет, каземат, камин, канал, канарейка, капитал, картина, кастрюля, каштан, квадрат, квартира, квитанция, киянка, климат, кодекс, коллега, колонна, комиссар, коммерция, компания, комплект, комплимент, консул, контора, контракт, конфета, концерт, коридор, кредит, крендель, криминал, кубик, куранты, кураж, лампа, легион, лейтенант, лекция, лимонад, линия, локоны, люстра, магазин, магнат, маршрут, материя, масштаб, мебель, медаль, медицина, мемориал, металл, метеор, минута, модель, момент, монархия, монета, музыкант, натура, нация, номер, обелиск, опера, орден, оптика, оратор, орнамент, особа, офицер, параграф, пароль, партизан, партия, паспорт, пассажир, патриот, патруль, пенсия, персона, пират, пистолет, плакат, план, политика, полиция, порция, портрет, почтальон, президент, приз, принцип, провинция, продукт, ранец, ревизор, революция, резон, ремонт, репутация, рисунок, салфетка, салют, секрет, секта, сервиз, сигнал, система, слесарь, спекуляция, спирт, станция, сталь, стиль, студент, табель, таблица, темп, теория, термин, транспорт, туфли, труп, университет, фабрика, фактор, факт, фамилия, фантазия, фарфор, фельдшер, физика, флаг, фонд, фонтан, фрукты, футляр, центр, церемония, циркуль, шарф, шахта, швабра, шпион, шприц, штаб, эрмитаж, юбилей, юрист, яхта, театр.

 

Заимствованные слова — это искажение русского языка или его обогащение?

Следует ещё раз обратить внимание на то, что вышеприведенные слова — лишь малая часть из огромного объема заимствованной лексики, которая присутствует в нашем языке практически полноправно. То есть мы уже не определяем эти слова как заимствованные и пользуемся ими, не осознавая их, как пришлые. Возможно ли рассматривать это лексическое вторжение как искажение русского языка? Или это следует воспринимать, как обогащение нашего языка? Сложно ответить на эти вопросы. На каждый из этих вопросов будут свои ответы и своя правда. Одно можно сказать точно: язык, которым мы пользуемся сегодня, вряд ли можно назвать истинно русским. Мы выражаем свои мысли и чувства в большей мере занесенной в наш язык иностранщиной.

——————

Но если язык и культурная составляющая народа имеют неразрывную связь и взаимодействие, то выходит так, что и наша культура уже не является по настоящему русской.

——————

В этом нет ничего удивительного, поскольку влияние внешней культуры на культуру русскую продолжалось и после Петра, и часто в большей мере, нежели при нем. Всё русское подвергалось осмеянию, поруганию. Была в моде неприкрытая брезгливость и отчётливое презрение к варварской дикости русских. Нашествие западноевропейской культуры в разных формах продолжалось, и как следствие этого нашествия — изменялся русский язык.

После Петра наступили царствования, в которых правящие государством лица относились к России уже не с двойственным характером ненависти и любви, а с одной лишь ненавистью, с одним презрением, которым так богато одарены немцы ко всему славянскому, в особенности ко всему русскому [13].

Возрастала и болезнь русского общества — поклонение западноевропейской культуре. Н. Я. Данилевский приводит три главных симптома этой болезни: «1) Искажение народного быта и замена форм его формами чуждыми, иностранными; 2) Заимствование разных иностранных учреждений и пересадка их на русскую почву; 3) Взгляд, как на внутренние, так и на внешние отношения и вопросы русской жизни с иностранной, европейской точки зрения…» [14].

Хотелось бы добавить, что все указанные симптомы утяжелялись изменениями русского языка. Сказать, что все эти процессы не встречали сопротивления со стороны русского народа из числа наиболее его ярких представителей, было бы неправдой. Многие возвышали свой голос в защиту русского языка и в защиту русской культуры. Привычно все эти защиты встречали насмешку, презрение и ненависть со стороны прозападной правящей элиты. На защитников клеили ярлыки консерваторов, шовинистов, пуристов. Но, тем не менее, защитники всего русского были, есть и будут. Обратим свой взор на наиболее выдающихся из них.
 

На защитников русского языка клеили ярлыки консерваторов и шовинистов

Василий Кириллович Тредиаковский — талантливый филолог, реформатор русского стихосложения, поэт, в своей острой эпиграмме «Не знаю, кто певцов в стих кинул сумасбродный…» «предупреждает против употребления «странных», т.е. заимствованных слов, причем противопоставление славянизмов и заимствований (европеизмов) осмысляется, видимо, в плане оппозиции книжного и разговорного начала: славянизмы относятся к книжной языковой стихии, а европеизмы к разговорной» [15].

Интересно, что Тредиаковский в раннем своём творчестве приветствовал иностранные заимствования в русском языке и вообще всё европейское. С годами его точка зрения изменилась.

Другой русский поэт, современник Тредиаковского и Ломоносова, Александр Петрович Сумароков в своей статье «О истреблении чужих слов из Русского языка» говорит очень замечательно: «Восприятие чужих слов, а особливо без необходимости, есть не обогащение, но порча языка… Честолюбие возвратит нас когда-нибудь с сего пути несуменного заблуждения; но язык наш толико сею заражен язвою, что и теперь вычищать ево трудно; а ежели сие мнимое обогащение еще несколько лет продлится, так совершеннаго очищения не можно будет больше надеяться. Какая нужда говорить вместо "плоды" — "фрукты"?, вместо "столовой прибор" — "столовой сервиз"?, вместо "передняя комната" — "антишамбера"?, вместо "комната" — "камера"?, вместо "верхнее платье" — "сюртук"?..» [16] и т.д.

О Михаиле Васильевиче Ломоносове сказано немало. Какими только восхваляющими эпитетами его не называли. Лучше, пожалуй, и не скажешь. Действительно, очень русский, очень гениальный человек, оставивший нам огромное наследство своих знаний, открытий, изобретений. М. В. Ломоносов не только ратоборствовал против заимствований, но и действовал, стараясь оберегать русский язык. Показательный пример — разработка Ломоносовым русской технической и научной терминологии. В этом своем нелегком труде великий русский учёный старался всегда переводить иностранные научные слова и термины и отказывался от перевода, если не мог подыскать соответствия в русском языке, или когда иностранный научный термин был уже широко распространен.

«Пуризм — (книжн.) чрезмерность требований к сохранению строгости нравов, к чистоте языка, консервативное ограждение от всего нового» [17]. Это французское слово purisme происходит из латинского языка от слова purus — чистота. Заимствованным иностранным словом обозначается деятельность неравнодушной части русского общества в защиту родного языка. В словаре C.И. Ожегова говорится о чрезмерности и консерватизме деятельности, подходящей под понятие пуризм, то есть имеются в виду крайние формы этой деятельности. Но, похоже, в России пуристом может прослыть любой, возвышающий свой голос в защиту чистоты русского языка. Другая часть нашего общества, а именно тот научный ее круг, составленный из филологов и лингвистов и подвизающихся при них на разных расстояниях специалистов в области русского языка, как правило, имеющих западноевропейскую ориентацию, с огромной предвзятостью смотрят на проблему искажения русского языка иноземными лексическими заимствованиями. И на тех, кто об этой проблеме вопиет.

Обратимся к Александру Семеновичу Шишкову (1754-1841). Это был удивительный человек. Очень талантливый, дар его был разносторонним. Добрый слуга своего Отечества. Православный христианин. К прочим своим дарам присовокупивший ещё и дар глубокой веры. Служивший верой и правдой Родине своей при четырёх русских царях: адмирал Российского флота, госсекретарь, министр просвещения, президент Российской Академии Наук. Величайший филолог, литературовед и писатель. Незаслуженно забыт своими потомками. Его богатое наследие в области изучения родного языка осталось практически невостребованным. В стане западников А. С. Шишкова оценивают как предводителя лагеря пуристов, такого старика с чудинкой, который пытался переделать галоши в «мокроступы», бильярд в «шарокат», фортепиано в «тихогром» и т.д. и т.п.

Александр Семенович, не скрывая, считал, что состояние русского общества, уже к его времени характерное всеобщим падением нравов, необратимой деградацией, напрямую связано с заимствованием внешней культуры и с заимствованием чужой лексики. И связывал это с целенаправленной деятельностью враждебных России сил.

Иногда, как многим кажется, А. С. Шишков был очень категоричным. К примеру, свою речь, будучи президентом РАН, на ежегодном торжественном собрании Академии он озаглавил так: «Хочешь погубить народ — истреби его язык». На самом деле Александр Семенович призывал беречь свой язык и пользоваться иноземными словами только в случае действительно необходимом. Т.е. он не был тем воплощением нетерпимости к иностранным заимствованиям, каким его пытаются представить недоброжелатели. Как человек разумный, он не был против разумного нового, но был против общего состояния русского общества, русского языка, русской культуры, к какому привело псевдопросвещение русского народа, предложенное русской (часто по названию) правящей элитой, находящейся в состоянии тупого поклонения западноевропейской культуре. Но дадим же слово самому Александру Семеновичу: «Сто лет тому назад начали мы учиться у иностранцев. Что ж, велики ли наши успехи? Какие плоды от них собрали? Может быть, скажут: расширение земель, победы, завоевания! Но этому не они нас обучили. Без природной храбрости и любви к Отечеству нам бы не одержать Полтавскую победу. Нет!» [18].

«Где чужой язык употребляется предпочтительнее своего, где чужие книги читаются более, нежели свои, там при безмолвии словесности всё воняет и не процветает» [19].

«Иностранцы часто жалуют нас именами des barbares (варвары), des esclaves (рабы). Они врут, но мы подаём им к тому повод. Может ли тот иметь ко мне уважение, кто меня учит, одевает, убирает, или лучше сказать, обирает, и без чьего руководства не могу ступить я шагу?» [20].

«Свергнув иго чужого языка и воспитания, нужно сказать им: «Как? Мы, имея коренный, древний, богатый язык, станем предпочитать ему ваше скудное, из разных языков составленное наречие!» [21].

А. С. Шишков считал, что русский язык должен опираться на собственную традицию, основываться на фундаменте церковнославянского языка, а также языка древнерусских литературных памятников. «Славенский древний, коренный, важный, великолепный язык наш, на котором преданы нам нравы, дела и законы наших предков, на котором основана церковная служба, вера и проповедание слова Божиего, сей язык оставлен, презрен. Никто в нём не упражняется, и даже самое духовенство, сильною рукою обычая влекомое начинает от него уклоняться» [22].

——————

На сегодняшний день мало что изменилось. Несмотря на существующее движение за чистоту русского языка, проблема не менее остра, чем в прошлом. Наш язык всё дальше уходит от своей традиции. Изменяется язык — изменяемся и мы. Изменяемся мы — изменяется наш язык. Такая нерадостная взаимосвязь.

——————

В своей статье «О русском языке наших дней» известный русский лингвист, наш современник Леонид Петрович Крысин выделяет две основных проблемы современного русского языка. Первая из них — это жаргонизация литературной речи, а вторая — «усиление процесса заимствования иноязычных слов» [23].

Об одной из тенденций, которая стимулирует рост употребления иноязычных слов, уважаемый Л. П. Крысин очень осторожно говорит так: «В области экономики, политической структуры государства, в сферах культуры, спорта, торговли, моды, музыки характерна открытая, иногда чрезмерная ориентация на Запад» [24].

Не  пытаясь сгустить краски и кого-то напугать, хочется сказать так: не «чрезмерная ориентация», а грандиознейшая и планомерная переделка русского общества, лишенного истинного православия, которое было незыблемым фундаментом при строительстве государственного здания. Русскому народу подрезали корни и освободили его от традиции. А с таким народом делай что хочешь — он всё предложенное примет. Духовное в открытую подменяют материальным, и этот процесс мало кого тревожит. Западноевропейская культура с искаженными духовно-нравственными ориентирами предлагается русскому народу как нечто ценное. Одновременно особенно очевидные процессы, изменяющие русскую культуру, маскируются псевдодуховными и искусственно порожденными движениями в различных сферах общественной жизни, которые успешно реализуются и выполняют свою задачу в среде деморализованного и плохо образованного русского народа. Уже, к сожалению, утратившего свою исконную самобытность.

Вот и повторяем мы вроде попугаев: чизбургер, триллер, брокер, мэр, бутик, опен-эйр, да тайм-менджмент, ток-шоу, да шоу-бизнес. Вожделея безмерно стать европейцами уже несколько столетий, да всё как-то неудачно. «Просвещенный» западноевропейский мир вовсе нас не замечает, ему смешны наши потуги и, как правило, мы для них всё те же «barbares» и «esclaves», не глядя на наше «европейничанье».

На самом деле сейчас мы настолько близки к необратимости, что становится страшно. Есть ли рецепты, способные излечить больного? Конечно же, они есть. Господь не без милости. Для начала необходима самоидентификация. Мы должны понять, кто мы есть на самом деле. Не опираясь, как сейчас принято, на героический советский период, а заглянуть дальше и глубже. А когда разглядим, что там находится, тогда и явится непреодолимое желание остановиться и обратиться к Тому, через Которого «ВСЁ НАЧАЛО БЫТЬ», с покаянием:

Боже, милостив буди мне грешному! Создавыи мя, Господи, и помилуй мя! Без числа согреших, Господи, помилуй и прости мя грешнаго!

«Ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир; сия есть победа, победившая мир, вера наша!» Из 1-го соборного послания святаго апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
 

Вынужденное послесловие

Автор не смог избежать иностранных заимствований, поэтому просит прощения у своего читателя за возникшую двойственность.

 

---

[1]. Бондарец О.Э. Иноязычные заимствования в речи и в языке: лингвосоциологический аспект.// Таганрог 2008 год (стр. 6)
[2]. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии.// Издательская группа «Прогресс», «Универс». Москва 1993 год (стр. 173-174).
[3]. Данилевский Н.Я. Россия и Европа.// Благословение. Институт Русской цивилизации. Москва 2011 год. (стр. 320).
[4]. Мельников Ф.Е. Что такое старообрядчество.// Фонд поддержки строительства храма Покрова. Барнаул 2007 год (стр.6).
[5]. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории.// Высшая школа. Москва 1993 год (стр.406).
[6]. Платонов С.Ф. Там же (стр.410).
[7]. Данилевский Н.Я. Там же (стр.319).
[8]. Платонов С.Ф. Там же (стр.446).
[9]. Платонов С.Ф. Там же (стр.450).
[10]. Платонов С.Ф. Там же (стр.449).
[11]. Платонов С.Ф. Там же (стр.448).
[12]. Смирнов Н.А. Западное влияние на русский язык в Петровскую эпоху.// Типография императорской академии наук. С-Петербург 1910 год (стр.3).
[13]. Данилевский Н.Я. Там же (стр.320).
[14]. Данилевский Н.Я. Там же (стр.321).
[15]. Успенский Б.А. Избранные труды. Том II.// Язык и культура. Гнозис. Москва 1994 год (стр.277).
[16]. Сумароков А.П. Цитата из издания: «Полное собрание сочинений, в стихах и прозе, покойного Действительного Статского Советника, Ордена Св. Анны Кавалера и Лейпцигскаго Ученого Собрания Члена, Александра Петровича Сумарокова. Собраны и изданы в удовольствие любителей Российской Учености Николаем Новиковым Членом Вольного Российскаго Собрания при Императорском Московском Университете. В Москве, в Университетской Типографии у Н.Новикова, 1787 года. Издание второе. Чч. I-X.”
[17]. Ожегов С.И. и Н.Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка.// РАН Институт Русского Языка им. В.В. Виноградова. Москва 2007 год.
[18]. Шишков А.С. Славянорусский корнеслов.// Фонд славянской письменности и культуры. Санкт-Петербург 2002 год (стр.11).
[19]. Шишков А.С. Там же (стр.12).
[20]. Шишков А.С. Там же (стр.12).
[21]. Шишков А.С. Там же (стр.12).
[22]. Шишков А.С. Там же (стр.10).
[23]. Крысин Л.П. О русском языке наших дней.// Изменяющийся языковой мир. Пермь 2002 год.
[24]. Крысин Л.П. Там же.

————————-

Автор: Александр Попов