Огромный вклад в нашу великую победу внесли медики. Все годы войны они были рядом с бойцами и возвратили в строй более 70% пострадавших в боях и 90% больных воинов. И среди прихожан-старообрядцев Калуги есть фронтовой врач-хирург Зоя Борисовна Пименова (в девичестве — Чичкина), заслуженный врач РСФСР. Она родилась в 1922 г. в Калуге. Избрав профессию врача, она окончила ускоренный курс института и в 1943 г. была призвана на фронт. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями: «За боевые заслуги», «За трудовое отличие» и многими юбилейными наградами.
Мирное детство
— У нас была большая верующая семья, — начинает рассказ Зоя Борисовна Пименова. — До войны ходили в храм Сошествия Святого Духа. К нам в гости часто приходил отец Паисий. Он жил при церкви и вел строгую жизнь, заварной чай не пил, но только с листвой. Я училась в одном классе с Ниной Маркеловной — дочерью о. Маркелла. Мы дружили семьями. Когда у матери о. Маркелла была рожа, он обратился ко мне, как к врачу. Это уже после войны было. Я выписывала красный стрептоцид.
До войны жили тяжело. Нам иногда в школе помогали — давали ботинки, пальто. Но училась я хорошо и с детства мечтала стать врачом. В 39-м, после окончания школы, сразу же поступила в Московский областной клинический институт (МОКИ). Жить приходилось на стипендию в 62 рубля. Из дома мне ничего не присылали. А тогда сливочное масло стоило 16 рублей, сахар — 5. Питаться приходилось сладким чаем. Мы, студенты, прямо туда крошили хлеб и добавляли масло, еще и поправляться умудрялись. Но в 1940 году отменили стипендию и ввели плату за учебу — 400 рублей в год.
В МОКИ были организованы курсы медсестер, которые я закончила, не бросая института. Подготовка на курсах была очень хорошей (преподавали те же профессора и врачи, что и в институте), и по их окончании нам, студентам МОКИ, дали работу в клинике. График работы был построен так, что мы могли учиться и работать.
О войне узнала в «Детском мире»
— 22 июня я пошла в гости к своему дяде. У него были маленькие дети, и мы решили сходить в зоопарк. По дороге зашли в «Детский мир» на Таганке — посмотреть на игрушки. А тут по радио сообщение: «Сейчас будет выступать Молотов». Так в «Детском мире» мы и услышали о том, что в два часа ночи фашисты начали бомбить наши города.
Я как медик состояла на учёте, но нужно было доучиваться. В августе 1941 г. я поехала домой повидать родных. Отец сказал: «Война идет большая, может быть, кто-то не доживет до Победы, давайте сфотографируемся все вместе». Мы сделали фото. В октябре, когда Калугу оккупировали, отец передал мне через знакомого эту фотографию с надписью на обратной стороне: «Спешу сообщить — мы все здоровы».
Когда немцы подошли близко к Москве, начались бомбежки. Мы ходили ночами дежурить на крышах, сбрасывать «зажигалки», строили противотанковые укрепления.
Военная учеба
— Наш институт эвакуировали, до сих пор с ужасом вспоминаю. Но мы в эвакуацию не попали. Тех студентов, которые остались в Москве и не были эвакуированы, с 1 января 1943 г. приняли на учебу в первый медицинский. Жили мы на территории МОКИ и по собственному желанию помогали тем раненым, которые с фронта попадали к нам в институт. Мы учились без каникул и праздников. В 1943 году мы окончили ускоренный курс института. 21 августа у нас был выпускной бал в Центральном доме работников искусств. А 22-го — военная комиссия. Один спрашивает: «На что-нибудь жалуетесь?». А другой говорит: «Нечего жаловаться. На фронт!». 25 августа призвали в армию.
Полевой подвижный госпиталь
— Но на фронт мы попали не сразу. Долго были в резерве. Очень отощали за это время. Крапивные щи, в которых плавают три листочка да три кусочка картошки, на второе резаная редиска — вот наш обед. Кто-то на новобранцах хорошо наживался.
Отправили нас в конце сентября в город Белев. Его только что освободили. В здании, приспособленном под госпиталь, в рамы вставили стеклянные тарелки. Затем нас, 10 врачей, отправили на 1-й Белорусский фронт. Холодно, а я без зимнего обмундирования. Хорошо еще, в Туле купила валенки. Нашли мне какую-то большую шинель, подвязали — ну прямо мужичок с ноготок. Госпиталь в Речице был рассчитан на двести человек, а там, на полу, лежали две тысячи. Сразу с машины — в обход, со мной два санитара и медсестра. Расспросить, перевязать, тяжелораненых отправить в операционную. Шаг за шагом по длинному коридору. И так целый день. Начинали мы в 6 утра, а заканчивали в 2 часа ночи.
Начальник отделения
— Прифронтовой госпиталь должен за 20 дней привести бойца в божеский вид, потом отправить в тыл на долечивание. Было у нас целое отделение, 80 человек, тяжелых больных, раненых в живот и грудь. Это было в Пинске, Западная Белоруссия. Перевязки приходилось делать по 3 раза в день. Им стало легче. Их пора отправлять, а они кричат: «Никуда не поедем, она знает, как лечить». Но начальник госпиталя был хитрый — перевел меня в другое отделение. А как-то раз попали к нам разведчики. Прибегает от них медсестра: «Это не раненые, это бандиты какие-то. Один на меня с табуреткой пошёл. Требуют начальника отделения». Пошла я к разведчикам, а они все бородатые, лохматые. «В чем дело?» — спрашиваю. «Что это она приказывает наголо бриться, не дадим». Пришлось объяснить, что можно заразиться тифом: чтобы вшам негде было прятаться, нужно бриться и сверху и снизу. «Ну, так бы и объяснила по-человечески. Давайте бритву, мы сами сделаем».
Мне один раненый как-то говорит: «Вы такая маленькая, хрупкая, как мальчишка 14 лет, а работа у Вас — врач-хирург, да еще начальник отделения, 200 человек раненых на Вас». Все считали меня строгой. Хотя строгой я не была, но порядок был, что надо. А что я, девчонка — 21 год!
Молитвы я знала еще с детства. Операцию делать — всегда «Господи, благослови!». Мама благословила меня иконой Благовещения. Она всегда была со мной. Помню, мы в землянках были, чемодан с вещами было утонул в воде, а иконка осталась!
Фронтовая семья
— Женщине на войне нелегко. Хорошо, если есть мужчина, который подставит крепкое плечо. Своего суженого я на работе и повстречала. Николай служил фельдшером в нашем госпитале. Он был моей охраной и надежной опорой во всем.
Стояли мы в Речице. Раненых ходили забирать в лес. На станцию эшелон пригонять было нельзя: все время бомбили. В день в госпиталь поступало по 300 человек. Один раз привезли нам детей и женщин из концлагеря. Все худые, больные, с отмороженными ножками. Осматриваю девочку лет четырех: «Ты кто?» — «Я женщина». Мальчишка смотрит на меня: «Тетка, я хочу бульбу с юшкой», т.е. суп, как я после узнала у местных жителей. Вечером иду на обход, а у каждого солдата в ногах по ребятенку. Много было деток, и до года, и постарше, до 8 лет. Много их умирало. Мы с Николаем взяли к себе в землянку одну девчушку лет шести, Верой звали. Как-то случился сильный ливень, я возвращалась из Гомеля. Муж пошел меня встречать, босиком, штаны по колено засучены. А тут Веруська из столовой выбегает: «Тетя Борисовна, я кошечку взяла с котятами». Николай меня на руки взял, я Веру, она свою кошку с выводком. Девочка пожила у нас полгода. Потом — вот чудо — ее мама поступила поваром в наш госпиталь, считая свою дочь пропавшей без вести. Так Господь вернул ребенку мать.
Во вторник была Победа
— День Победы мы встретили в Польше, в городе Калеш. Хорошенький чистый городок. Многие приводили своих детей ко мне, как к доктору. Ребятишки благодарные вились вокруг меня стайкой. Но были и недовольные тем, что советские войска квартируют в их городе. Бывало, что убивали наших солдат. На меня тоже как-то пистолет навели. Но все обошлось.
А девятое мая я встретила на дежурстве. Девушки наши мне говорят: «Давай мы за тебя в воскресенье подежурим, а ты во вторник поработаешь». А во вторник с утра объявили: «Победа!» Всех отпустили в город, а я на работе, не отойти.
После войны я вернулась в Калугу. Здесь родились мои сыновья, внуки и правнуки.
Много пришлось в жизни поработать. Операции делала и взрослым, и детям. А для врача главное, когда пациент выздоровел. Работали честно, а не так, как сейчас: сестра, например, приходит домой брать кровь, и с улицы даже перчатки не снимает, никакой асептики. Сегодня по состоянию здоровья я уже не могу приходить в храм, однако не оставляю молитвы, поста и святого Причастия, всегда в курсе дел нашей общины. Хожу еще к соседке, уколы ей делаю. Чем могу людям помогаю. Всегда отговариваю людей ходить к «бабкам» лечиться: я столько видела осложнений после их «лечения» — очень тяжелые язвы, никак не заживают. Я 40 лет проработала хирургом, и за это время на столе у меня никто не умер. Я за это очень благодарна Богу!
Вечная память!
07.10.2010 упокоилась Зоя Борисовна Пименова. Верная христианка, замечательный человек, хирург. В последние годы она сильно болела и не могла приходить в церковь, но сохраняла ясный ум и интерес к жизни. Незадолго до смерти она причастилась Святых Таин и пособоровалась. Да упокоит Господь душу ее в селех праведных!
Материал предоставлен редакцией газеты «Калугарь» (г. Калуга)
Комментариев пока нет