Тропой Капитона

…пожаловали мы под пустыню затворнику старцу Капитону
нашего дворцоваго села Даниловскаго пустошь Колясниково
да пустошь Маремьянин починок…

Из царской грамоты Михаила Федоровича

Старец Капитон — один из наиболее таинственных персонажей русской истории. Память о старце жива и сегодня. Мы пообщались с московским старовером, собирателем старины Денисом Валерьевичем Пересторониным, уже не первый год совершающим поездки по местам, связанным с жизнью основателя Колясниковой пустыни. В одну из таких поездок, осенью 2017 г., мы отправились вместе с ним. В пути Дионисий поведал нам не только о самом старце, но и об истории основанных им обителей, а также о своем личном отношении к таинственному подвижнику.

***

Рассказывает Денис Пересторонин:

— Старец Капитон происходил из крестьян села Данилова (ныне город — прим. ред.) на севере нынешней Ярославской области, что на границе с Вологодчиной.

Точная дата его рождения неизвестна. Вначале своего иноческого пути, на заре XVII столетия, Капитон подвизался на Ветлуге. Здесь его посетил тогда еще совсем юный Корнилий Выговский — один из основателей Выголексинского общежительства. Впоследствии упоминание о Капитоне мы встретим в его Житии, составленном в 1720-х гг…

В 1634 г. на отлогой возвышенной горе в четырех верстах от Данилова в пустоши Колясниково Капитон основывает мужскую пустынь во имя Святыя Троицы, получив от царя Михаила Федоровича жалованную грамоту на две пустоши — Колясникову и Маремьянин починок. Вероятно, уже на момент официального основания обители Капитона окружала ревностная, твердая в убеждениях и преданности старцу братия, что подтверждается дальнейшим ходом событий.

Сразу по получении жалованной грамоты в монастыре развертывается строительство. Строится церковь во имя Живоначальной Троицы с пределами в честь Вознесения Господня и Иоанна, мученика Белоградского. Последнее, кажущееся несколько необычным для храмов Севера посвящение, очевидно, связано с рождением в 1633 г. у царя Михаила Федоровича первого сына, крещенного Иоанном в честь Белоградского мученика.

Помимо мужской пустыни, около этих же лет на пустоши Маремьянин починок, отстоящей от Колясниково около двух верст, Капитон устраивает и женскую обитель в честь Рожества Христова. По документам XVII в. известно, что при Капитоне в пустыне было пострижено двенадцать стариц.

Некоторое время спустя по неизвестным обстоятельствам между строителем Капитоном и неведомо как оказавшимся в Данилове, уволенным от должности неким Преображенского Рязанского монастыря архимандритом Герасимом произошел конфликт, следствием которого явились неоднократные доносы Герасима патриарху Иоасафу о якобы «неистовствах затворника Капитона». Ответом на эти доносы явилась грамота царя Михаила Федоровича Порфирию Секирину от 22 августа 1639 г., по которой тому следовало привезти Капитона в Ярославль и взять в Спасский монастырь архимандриту Никанору «под крепкий надзор старца духовного и искусного». Монастырем же велено было заведовать строителю соседнего Даниловского Преображенского монастыря старцу Пимену, с тем, чтобы старцы этой пустыни «капитоново ученье и устав оставили». Но черный поп Мирон и старцы не согласились оставить ни учения, ни устава своего наставника. Все они покинули обитель, оставив ее пустой. Вследствие этого царским указом было предписано Пимену с братиею переместиться из Данилова Преображенского монастыря в Колясниково, а Преображенский монастырь упразднить.

Так закончился даниловский этап жизни старца Капитона, а для основанной им Колясниковой пустыни — первый, наиболее яркий и драматичный период ее существования. Дальнейшая ее история не отличается приметными личностями или событиями. Разбирались и строились строения, менялись настоятели, пока обе пустыни не были окончательно упразднены в 1764 г. по знаменитому указу Екатерины II о секуляризации церковных земель. В дальнейшем храмы существовали как приходские церкви при возникших поселениях Морозово и Троице-Колясниково до их закрытия и разрушения советской властью. Ныне же ничего не осталось и от самих деревень. Лишь поросшие деревьями два холма битого кирпича, а кругом вековечный лес, затянутые молодыми деревьями поля и бесконечная тишина берегут покой этих мест…

Возвращаясь в XVII в., для понимания инцидента со старцем Капитоном и рязанским архимандритом, весьма интересной оказывается история соседнего Даниловского Преображенского монастыря, развивавшаяся почти в эти же годы. Он был выстроен строителем старцем Сергием Булычевым в 1626 г. на прежнем дворцовом месте царя Михаила Федоровича.

Старец Сергий Булычев, усердный и деятельный основатель монастыря, завел в обители общежительство, нашел многих вкладчиков и был, как сказано впоследствии в челобитье к патриарху Филарету, «духовен и крепкожителен, хмельнаго ничего не пил и монастырское строение ему было за обычай». Видя благоустройство и достаток монастыря, стали постригаться в нем и посадские люди села Даниловского. Но «учали жить не по монастырского чину: пить хмельное и ходить за монастырь и по сестрам и к дочерям, и ко многим посадским людем, и работать стали на себя. И как он, строитель, учал тем старцем, старцу Васьяну Антипычу и старцу Антонию Жареному, о том говорить, и те старцы с племенам своим и с советники села Даниловскаго с посадскими людьми учали ему, строителю, многия пакости творить и к патриарху нарядныя челобитья подавать».

Вследствие таких доносов в 1632 г. по грамоте патриарха Филарета велено было «старца Сергия выслать из монастыря вон», а на его место был избран писавший доносы Антоний Жареной, «не страдавший духовностью и крепкожительством», при коим в монастыре начались различные беспорядки. Не правда ли похожая история?

Смещение деятельных, духовных и крепкожительных, строгих к себе и братии настоятелей и замена их аморфными Антониями Жаренами — общий поток русской церковной жизни этого периода, стремительно мчащейся к трагедии Раскола. Деятельность таких, как Капитон или Сергий Булычев, выбивалась из уютного мирка удобной и послушной миру Церкви, вызывая смутное подозрение, а то и неприкрытую ненависть многих — от посадских даниловских челобитчиков до церковных властей. Как в этой связи не вспомнить «Житие протопопа Аввакума»? Сколько раз его побивали, да и вовсе хотели убить, еще будучи ему в служении, в частности, в Юрьевце? При этом люди с обостренным духовным чутьем ясно сознавали общий вектор развития церковной жизни и общества в целом и провидели стремительно грядущую катастрофу. Для некоторых, видимо, сознание этого было непосильной ношей, а у иных же, наоборот, вырабатывало адамантову крепость в вере и готовность к любым испытаниям, передающуюся даже окружающим. К числу таких и относился старец Капитон.

Отправленный в Ярославский Спасский монастырь под строгий надзор, Капитон оставался там недолго и вскорости бежал, можно думать, воссоединившись со своей братией. В последующее десятилетие жизнь Капитоновой обители не оставила после себя ясных свидетельств (по крайней мере, выявленных по документам на настоящий момент). По некоторым сведениям Капитоновы скиты существовали непродолжительное время в Костромском уезде на реке Шаче и около Шуи (в Ивановской области — прим. ред.), часто перемещаясь. Если это соответствует действительности, то, очевидно, что, живя на казенной или частной земле и не имея жалованных грамот, скитяне периодически сгонялись властями и вынуждены были уходить на новое место. События уже ожидаемой церковной смуты застали Капитона с учениками в Вязниковских лесах. Эти леса и доныне представляют собой дремучий и безлюдный лесной массив в среднем течении реки Клязьмы, уходящий за ее левый берег на 70 и более километров.

В Вязниковские леса, также как и в Заволжские и в Керженские, бежали многие несогласные с церковными новинами. Слава и подвижническое житие старца Капитона многих привлекали в его обители. В своих проповедях старец резко выступал против перемен, слухи о чем доходили до московских властей, но все попытки поймать Капитона оказывались безрезультатны. Как пишет о нем Симеон Денисов в «Винограде Российском»:

«Коль часто посланием воинов иском бяше всюду, следим по градом и пу-стыням, но никакоже обрестися можаше, самому Богу того покрывающу. Иже во оной пустыни добре пожив, благочестне ревновав, святопреподобне преставися».

Можно думать, что старец преставился около 1662 г., хотя точное время и место кончины, тщательно скрываемое его учениками, остались неизвестными. Став легендой еще при жизни, таковым он остался и отойдя в вечность — до XVIII в. в народе ходило преданье, что Капитон жив и, тайно преходя с места на место, проповедует Старую веру.

Карательная экспедиция московского правительства 1665 г. под началом полковника А. Н. Лопухина, пройдя Вязниковские леса огнем и мечом, «имала из лесу» ряд учеников и последователей старца Капитона. Претерпев после жестоких пыток мученическую кончину, они явились достойными учениками достойного учителя. Имена их вписаны в «Староверский синодик» под главою «Вязниковские страдальцы»: Прохор, Вавила, Леонид и Ияков.

Биографии некоторых из них поистине удивительны. Так, Вавила, родившись в Западной Европе, будучи «веры люторския», много лет обучался в Парижской Академии, был искусен во многих науках, также и «языки многими; греческим, латинским, еврейским и немецкими всеми, напоследок и словенским добре и всеизрядне ведый глаголати». Приехав в Россию в царствование Михаила Федоровича, Вавила искренне обратился в Православие, был крещен и постригся в иночество, более 30 лет смиряя себя постом и молитвою. Также как и прочие старцы, будучи пытаем, он отказался принять новины и в 1666 г. был сожжен в срубе.

По староверческим источникам, близким ко времени жизни Капитона, он был привержен сугубой аскезе, подобно древним инокам: строгому посту, молитве, носил на себе вериги в виде двух каменных плит.

Это был выдающийся человек, обладавший тонким чувством времени, воспринимаемым многими как пророческий дар. Еще до Раскола Капитон предвидел грядущее социальное разложение, распад, оскудение веры. А, точнее сказать, он просто умел увидеть эти процессы в настоящем и понимал по Писанию, к чему они должны неизбежно привести. Собственно, он готовился к этому времени и готовил к нему своих учеников.

Большое, мягко сказать, недоразумение вызывает оценка личности Капитона современными, даже весьма уважаемыми, людьми от науки, построенная на доверчивом использовании известного набора противостарообрядческих сочинений XVII–XVIII вв., единственной задачей которых являлось вылить как можно больше словестных помоев на староверцев. Если всерьез рассматривать как источник по истории Староверья опусы Игнатия Римского-Корсакова или Шушерина, то почему бы не ссылаться историкам на «Деяние на Мартина Армянина», а литургистам — на «Феогностов Требник»? И, уж точно, в источниках отмечено, что преображенские федосеевцы в 1812 г. поднесли Наполеону блюдо золотых червонцев и быка с золотыми рогами, а незаконорожденных младенцев массово топили в Хапиловском пруду. Ну а череда гарей XVII–XVIII столетий вызвана распространением странниками хлебцев, испеченных с золой сожженных специально для этого поморскими расколоучителями новорожденных младенцев — утверждает глава «О делех раскольнических» известного сочинения «Розыск о раскольнической брынской ве-ре». Сомневаюсь, что кто-то из уважающих себя ученых сегодня станет всерьез утверждать такое, даже со ссылками на авторитетные источники прошлого. Так почему можно утверждать подобные же нелепицы про старца Капитона?..

Только лес и ветер, да лесные звери хранят покой некогда бурлящих жизнью Колясников. Пустыня вернулась в первоначальное свое состояние. Может, так и лучше, и Капитон не оставил это место своим вниманием? А в десятке верст от Троицкой пустыни находится урочище с ключами, которое местное предание также связывает с именем Капитона. Вот к ним вначале и отправимся.

***

По прибытии в Ярославль наш путь лежал в деревню Чурилово Даниловского района, где в одном из четырех домов, составляющих ныне деревню, жил старый друг Дионисия — художник по дереву Сергей Саар. Кажущаяся необычной для коренного жителя Ярославщины фамилия объясняется тем, что Сергей — потомок эстонских колонистов, поселившихся на Ярославщине еще в царское время.

Сергей встретил нас на своем фирменном авто — сделанном на заказ гибриде УАЗа, Джипа и Тойоты. «Машина-зверь» не боится ни полей, ни лесов, ни болот.

После чашки крепкого утреннего чая, с которой Сергей начинает каждый свой день, мы отправились в урочище, к новооткрытым ключам. В XIX в. близ ключей Капитона располагалась усадьба.

К усадьбе примыкал парк с пихтовыми насаждениями. Если внимательно присмотреться, то кое-где еще виднеются следы регулярной посадки. У дома художника можно наблюдать остатки былого архитектурного великолепия: фундамент усадьбы, развалины храма во имя Казанской иконы Божией матери и величественную колокольню в стиле ампир начала XIX столетия, которую Сергей украсил деревянной статуей ангела. Сегодня приусадебный парк превратился в лес — вдоль заросшей тропы регулярно встречались кабаньи лежбища и медвежьи метки.

Уханье филинов, карканье воронов, повизгивание вепрей…— таковы звуки, сопровождавшие нас в пути. Где-то вдалеке послышался глухой треск — по спине невольно пробежал холодок: уж не хозяин ли здешних мест Михаил Потапыч идет «встречать» незваных гостей? — Позапрошлой зимой Денис обнаружил здесь обитаемую берлогу. Наконец, мы выходим на небольшую поляну.

Два небольших источника, отмеченные ныне деревянными голбецами, вначале были «открыты» Сергеем, о чем тот не преминул сообщить московскому другу. Приехав на место, Денис обнаружил здесь остатки древних строений. В 2014 г. совместными усилиями поляну облагородили: расчистили родники, смастерили желоб, вырезали из сосны пару голбецов. Так Капитоновы ключи стали местной достопримечательностью — теперь время от времени сюда наведываются за водой жители окрестных сел.

Следующей целью нашего паломничества были Троице-Колясникова пустынь и располагавшаяся близ нее Морозовская — вернее то, что от них осталось. Утром второго дня чудо-техника доставила нас до асфальтированной дороги, а затем на такси мы отправились в ближайшую точку, откуда до монастырей оставалось шесть километров пешего пути по полю и небольшому пролеску. Впереди почти полное отсутствие тропы, трава с человеческий рост, редкие кустарники, кабаньи следы…

Прошло уже более часа, и слева от нас показался соответствующий ландшафт — то был заросший пустырь на месте женской Морозовской пустыни. Никаких признаков былой жизни здесь уже не было, а потому останавливаться мы не стали. Вскоре пред нами предстали более внятные очертания: небольшой заросший березами холм с вросшими в землю кирпичами XVII столетия, поляна, поклонный крест. Этот крест был поставлен в 2008 г. местными краеведами в память о бывшей здесь пустыни и существовавшем до 1920-х гг. Колясниковско-Морозовском приходе. 
Наконец-то привал. 

После небольшого отдыха Дионисий пропел литию по старцу Капитону и его ученикам.

Поминальная песнь смешивалась со звуками леса — шумом деревьев и пением птиц: казалось, что сама природа вторила «божественным словесам»…

На этом основная часть нашего путешествия закончилась. Обратная дорога вывела нас к Данилову. Впереди ждал не менее интересный путь домой — через Данилов, Любим, Ярославль.
 

---

Приложение

(Тексты царских грамот XVII в., относящихся к истории Троице-Колясниковой и Морозовской обителей, приводятся по изданию: Титов А. А. Город Любим и упраздненные обители в Любиме и его уезде // На реке Обноре: Любим и его окрестности. Ярославль, 2005. С. 53–55.)

№ 1. «От царя и в. князя Михаила Феодоровича всея Русии в Ярославль воеводе нашему Порфирью Ивановичу Секирину да дьяку нашему Филатову. В нынешнем 143 году писал к отцу нашему и богомольцу к великому господину к святейшему Иоасафу, патриарху Московскому и всея Русии, Преображенского монастыря, что на Рязани, бывшей архимандрит Герасим села Даниловскаго Троицкаго монастыря на затворника Капитона в его неистовстве. И по нашему указу про то обыскивано и нам то ведомо, и мы указали затворника Капитона из села Даниловскаго взять в Ярославль и отдать в Спасский монастырь под начало, а Троицкий монастырь, где Капитон жил, указали отписать и ведать Преображенскаго монастыря строителю старцу Пимену со всяким церковным и монастырским строением. И как сия наша грамота придет, и вы б в село Даниловское в Троицкий монастырь послали дворянина или сына боярскаго добра да подьячева от места добра ж и из посадских людей человека лучшаго и велели затворника Капитона взять и привести в Ярославль; а как привезут, и вы б его отдали в Спасский монастырь архимандриту Никандру да строителю старцу Антонию и велели его отдать под крепкое начало старцу духовному и искусну, который бы грамоте был горазд и хмельнова питья не пил, чтоб ево в вере и в иноческих правилах поразсмотрил и в чувство привести, и к церкви Божией к пению ему велели ходить и с братиею вместе всегда и божественным иконам поклоняться подобно, по заповеди святых апостол и святых отец и жить по монастырскому чину и церковному правилу был навычен гораздо, и никово сторонних людей к нему не пускали и беседовать с ним мирским людем ни о чем не велели. А Троицкий монастырь, где он, Капитон, жил, приказали б ведать Преображенскаго монастыря, что в селе Даниловском, строителю старцу Пимену и велели ему в том Троицком монастыре описать церкви и в церквах образы и книги, и ризы, и сосуды церковные, и кадила, и паникадила, и свечи, и на колокольнице колокола, и в казне деньги, и на монастыре кельи, и старцев, и служебников по именам, а описав все подлинно, велели написать в книги имянно и приказали ему, строителю, и старцам жить по преданию и уставу монастырскому, к церкви Божией к пению приходить всегда и пост имети, как в иных прочих монастырях Российскаго государства бывает, и Капитоново учение и устав велели оставить и тово велели беречь, чтобы в старцах и ни в ком никаких плутень, что делалося при Капитоне, не было. И как затворника Капитона под начало отдадите и Троицкий монастырь Преображенскаго монастыря строителю старцу Пимену велите отписать, и вы б о том отписали и отписныя книги прислали к нам, к Москве, и велели подать в приказ Большаго дворца боярину нашему и князю Алексею Михайловичу Львову да дьякам нашим Григорью Нечаеву да Максиму Чиркову. Писан на Москве лета 7147 года августа в 22 день». (У подлинной государевой грамоты припись дьяка Григорья Нечаева. Справка подьячего Собакина.)

№ 2. «От царя и в. князя Алексея Михайловича всея Руссии на Кострому воеводе нашему Ивану Григорьевичу Судакову да подьячему Родиону Борзову. Били нам челом Костромскаго уезда Живоначальныя Троицы и чудотворныя иконы Пречистыя Богородицы Казанския Колесниковы пустыни строитель старец Пимен с братиею: 20 братьев, все древние, в нашем богомолье живут и питаются Бога ради и земли распахали сторонними людми, а нашего жалованья вотчины ни единаго бобыля за ними нет; а близко де их живут старицы на Морозове от них с версту, 15 стариц, а все древния ж, питаются Бога ради; и они де строитель с братиею из монастыря для их скудости хлебом и дровы и иною земною пищею по силе Бога ради зделяются, и нам бы их, строителя старца Пимена с братиею и старцами, пожаловати нашим жалованьем милостынею на одежду. А на челобитной их помета думнаго нашего дьяка Семена Забородскаго 159 года генваря в 22-й день. Пожаловали мы, велели им чернецам и черницам из Костромския четверти на год по рублю человеку. И как к вам сия наша грамота придет, и вы б велели костромскому земскому старосте и таможенным целовальникам Костромскаго уезда Живоначальныя Троицы и чудотворныя иконы Пречистыя Богородицы Казанския Колесниковы пустыни строителю старцу Пимену с 20 человеками да черницами, что на Морозове, 15 старицам, на год по рублю человеку из наших из костромских из таможенных доходов выдать. А в тех деньгах у строителя Пимена с братиею велели земскому старосте и целовальником имети отписи впредь спору для. А прочтя сию нашу грамоту, велели с нея списать список слово в слово, да тот список держали у себя в съезжей избе, а сию нашу подлинную грамоту дали бы есте, Костромскаго уезда Колесниковы пустыни строителю старцу Пимену с братиею для иных наших воевод и приказных людей. Писан на Москве лета 7159 февраля в 20-й день».