Ткань судеб

Изодранная ткань нашей жизни

Странное дело… Мне всегда казалось, что я вырос в полноценной семье. Мой дедушка погиб на фронте, но я рос рядом с бабушками, мы постоянно встречались с семьями бабушкиных детей и племянников и зачастую всех родственников с трудом могли вместить новые 3-х комнатные «брежневские» квартиры.

В 19 лет я узнал, что у меня есть еще один дядя — Исаев Александр Иванович (сын Ивана Кондратьевича, расстрелянного в 1938-м), позже узнал о еще одном дяде — Викторе Исаеве (сыне Михаила Кондратьевича, также расстрелянного в 1938 году). И только в 37 лет я впервые попытался связаться с другими родственниками, носящими неизвестные мне дотоле фамилии, родственниками, о существовании которых я ранее даже и не предполагал…

Я чувствовал себя человеком, обнаружившим под слоем земли уникальную и обладающую для меня невыразимой ценностью ткань. Но ткань истлевшую, разорванную и распадающуюся прямо в моих руках на отдельные кусочки, рассыпающиеся в прах. Я пытался заново связать уцелевшие ниточки, повторить сложный рисунок текстуры, заново восстановить утраченные фрагменты. И я даже не думал, что во время столь увлекательного и важного процесса меня будет ждать столько разочарований…

Исаевы, Федосеевы, Хахаевы, Хазовы, Бариновы, Степановы… Почти все потомки многочисленных ветвей нашего гуслицкого рода рассеяны и не знают о существовании друг друга. И даже те, на кого изредка удается наткнуться, далеко не всегда идут на контакт. Следствием сложных и травматичных процессов в нашем обществе в XX веке стало то, что сейчас наши фамилии — срезаны под корень.

Ткань, связывающая старообрядческие роды, ткань, которая создавалась веками, живая ткань, подкрепленная как родственными связями, так и религиозной и хозяйственной деятельностью — изорвана в клочья. Мы — люди без корней, перекати-поле, которое ветер случайности бессмысленно носит из стороны в сторону, а потом уносит во тьму кромешную.

Да, наши предки, в отличие от нас, жили совершенно другой жизнью. Практически все купеческие старообрядческие фамилии были связаны между собой тесными родственными, либо хозяйственными узами. Сейчас этого уже не вернуть…

Неожиданное открытие

Важным событием в моих поисках стало восстановление связей с потомками брата прапрадеда — Федора Моисеевича Исаева. Его праправнук Сергей Владимирович Мозалев, прочтя одну из моих статей в «Старообрядческом Подмосковье», нашел меня,  дополнил мой фотоальбом и рассказал много интересного. Он и поведал мне о трагической судьбе представителей собственной линии и о трагедии еще одной очень известной среди старообрядцев Белокриницкой иерархии фамилии.

Итак, сын Федора Моисеевича, о котором уже шла речь в предыдущей статье о сельце Богородское, Никифор Исаев, с начала века управлял отцовской фабрикой, сначала как хозяин, а с 1918 по 1927 год как арендатор. После раскулачивания он уезжает в Москву и, по показаниям его сестры Феодосии Федоровной Исаевой, арестованной в числе богородских начетчиков, занимается утильсырьем. У Никифора Ивановича был сын Иван и две дочери Клавдия и Анна.

Анна Никифоровна Исаева (бабушка Сергея Мозалева) обвенчалась с сыном известного фабриканта из деревни Губино Никитой Васильевичем Ешковым. (Эта деревня находилась по соседству с Гуслицами,  в исторической области Патриаршина, которая входила в состав Кудыкинской волости Покровского уезда Владимирской губернии).

Фамилия Ешковых (или Ежковых) также хорошо известна среди купцов-старообрядцев. В Справочной книге о лицах, получивших на 1913 год купеческие и промысловые свидетельства по городу Москве отмечены крестьяне братья Ешковы Иван и Платон Константиновичи торгующие ткацко-бумажными товарами под фирмой «К.Ф.Ешкова сыновья и племянники», имевшие контору на Николаевской линии Теплых Торговых рядов Москвы.

А другая дочь — Клавдия Никифоровна Исаева, по словам Сергея Владимировича, вышла замуж за Сергея Ивановича Трегубова. Меня заинтересовала до боли знакомая фамилия, а также коллективное фото, на котором бородатый мужчина в центре мне кого-то очень напоминал.

Как оказалось, действительно, Никифор Федорович Исаев выдал свою дочь за сына известного купца Ивана Петровича Трегубова, видного деятеля старообрядчества, одного из главных жертвователей Рогожской старообрядческой общины.

Род Трегубовых

Иван Петрович, в отличие от вышедших из крестьян Исаевых, был продолжателем уже известного купеческого рода. Его дед, Трегубов Осип Егорович (1798-1856) уже значится московским купцом 3 гильдии. Известно, что жену Осипа Егоровича звали Дарья Тимофеевна (1807-1862), детей: Иван (р. 1820), Егор (р. 1827), Алексей (р.1834) и  Петр (р. 1836-1913) — отец Ивана Петровича.

В некрологе, опубликованном в журнале «Церковь», 1913, №27, с.861 упоминается, что московский купец Петр Осипович Трегубов (отец Ивана Петровича), тихо скончавшийся 25 июня сего года, 78 лет от роду: «был известен, как выдающийся ревнитель старообрядчества. Являлся постоянным прихожанином в молитвенном доме братьев Шибаевых, на Немецком рынке, в Москве. Когда в 80-х годах дом был передан Обществу, беспрерывно в течение 25 лет состоял попечителем храма.

Был очень усердным богомольцем, …принимал горячее участие в делах старообрядческой общины Рогожского кладбища, состоял все время членом Совета. Неоднократно избирался на Освященный собор. Жертвовал много средств на благотворительные нужды, помогал призреваемым. Имел почетный мундир в дамском попечительстве о бедных. По делам и по жизни был истинным христианином».

Шибаевы в Богородском

Петр Осипович Шибаев был попечителем Шибаевской моленной на Немецком рынке  (затем членом Совета старообрядческой Покровско-Успенской общины). Этот молитвенный дом существовал с 1784 г. В 1877 г., за год до смерти владелец моленной Семен Иванович Шибаев оставил дом своему брату Ивану Ивановичу, который в 1878 г. передал дом обществу верующих. Общее собрание прихожан избрало попечителей, в числе которых был и Иван Осипович, и постановило именовать храм «Покровским старообрядческим молитвенным домом».

В начале 1880-х гг. приход испытал много притеснений от властей, но благодаря И. И. Шибаеву испытания эти закончились благополучно. Известно, что И. И. Шибаев отличался большой начитанностью и был одним из образованнейших людей своего круга. За свою активную деятельность по защите старообрядчества в начале 1860-х гг. был даже арестован и два года томился в Петропавловской крепости.

Будучи одним из главных попечителей Рогожского кладбища, он постоянно ходатайствовал перед властями о ремонте храмов, много работал над законом о старообрядчестве 1883 г., выступал за освобождение старообрядческих епископов из суздальского Евфимиева монастыря.

После смерти Ивана Ивановича множество уникальных документов по истории старообрядчества, часть книг библиотеки и старинные иконы из шибаевского дома были переданы в храмы и библиотеку Рогожского кладбища.

Надо сказать, в Богородском уезде фамилия Шибаевых также была на слуху. Одним из ярких представителей этого купеческого рода был Сидор Мартынович Шибаев, основатель Истомкинской мануфактуры, первый российский нефтепромышленник, которому принадлежали «Товарищество производства русских минеральных масел и других химических продуктов Шибаев С. М. и Ко», группа «ШИБОЛЕУМ» («Шибаев С. М. и Ко» и Олеум), компания «Шибаев Petroleum Co».

Были Шибаевы и в деревне Цаплино, расположенной совсем не далеко от сельца Богородского. С ними связана целая семейная легенда семьи Кочетковых, пращур которых Петр якобы из-за ссоры с отцом Елисеем Шибаевым, имевшим некое солидное состояние, по каким-то причинам отказался носить фамилию отца, и взял фамилию жены.

Однако давний исследователь гуслицких родословных, директор Ильинской школы Юрий Александрович Карякин, считает, что род Кочетковых никак не связан с Шибаевыми. Прослеживая генеалогическую ветвь, он опирается на ревизские сказки Богородского уезда, исповедальные книги Ильинской церкви села Гуслицы.

Так это или нет, ещё предстоит узнать. Тем не менее, известно, что в Цаплино жил Евпл Елисеевич Шибаев, о судьбе которого Карякин подробно излагает в одной из своих статей (Альманах «Гуслицы» №8, 9 за 2013 г.).

Пока остается загадкой, связаны ли эти Шибаевы или Шибаевы из Цаплино, с Марюшей Шибаевой, фото которой часто встречается в семейном альбоме Исаевых-Федосеевых из Богородского. Неизвестно также, где жила Марюша и кем она приходилась моим предкам — Федосеевым.

Но неоспоримым фактом является то, что жизнь старообрядческой общины в XIX-начале XX века, несмотря на несовершенство транспорта, не ограничивалась рамками одного села или волости. Старообрядцы, особенно те из них, кто был связан с активной хозяйственной или церковной жизнью, поддерживали и развивали тесные отношения с единоверцами по всей стране (например, в голодные годы (1920-е) Федосеевы и Исаевы уезжали к каким-то родственникам в Хабаровск). И зачастую те же самые церковные или хозяйственные связи перерастали в родственные.

В наших семейных альбомах встречается еще одна известная в Гуслицах фамилия: Прусовы. Прусовых ещё много было в старообрядческой деревне Алексеевской, что рядом с селом Хотеичи . Сохранилась информация, что  Прусов Лазарь Петрович — крестьянин деревни Сенькиной, на 1893 г. получил купеческое свидетельство в городе Богородске, временно, без перемены звания (ЦИАМ, ф. 51, оп. 7, д. 1807, л. 6-об-13).

После революции тесные связи между старообрядцами, активно занимавшимися религиозными и хозяйственными делами в предреволюционный период, сохранялись еще долго. И родственники, и друзья часто встречались, помогали друг-другу, обсуждали новую жизнь. Новая власть заподозрила в этой органичной общинной системе общения и взаимопомощи что-то опасное для себя, «контрреволюционное». Вникать в сложную культурную составляющую старообрядческого социума, впитавшего наследие почти двухтысячелетней христианской культуры и сформировавшего уникальные механизмы выживания общины в экстремальных условиях гонений, власть не стала. 

Она все вокруг мерила «со своей колокольни», все подгоняла под свои упрощенные и убогие индустриальные схемы. Это было столкновением двух противоположных миров, двух сознаний. Сама уникальная старообрядческая общинная культура, построенная на разветвленных родственных, дружеских и хозяйственных связях по всей стране и за ее границами, гарантировавшая выживание во время гонений в царской России и формировавшая яркие и сильные характеры, в новых условиях ускоренной модернизации страны, «находящейся во враждебном окружении», стала основным фактором риска для старообрядцев.