Орденов, медалей и других наград за участие в Великой Отечественной войне у уральского старообрядца Харлампия Шмонина немало. Пожалуй, главные из них — «За отвагу», медаль Балтийского флота и орден ВОВ второй степени…
Он родился в феврале 1924 года в глухой деревне Яр Свердловской области, почти на границе с Тюменской, в семье старообрядцев-беспоповцев. Когда учился в школе, началась война. Дергать учеников не стали — дали возможность доучиться, а в 1943 году, когда он и его сверстники окончили десятилетку, забрали на фронт. Дело в том, что в это время Харлампию (а по документам — Харламу) подошло время служить срочную службу. Конечно, Харлампия Шмонина отправили на фронт. Рядовым.
— Он служил дальномерщиком на эсминце «Отважный» на Тихоокеанском флоте в звании старшины, — рассказывает дочь фронтовика Феодосия.
Известно, что в годы войны он был контужен и получил инвалидность первой группы. Несмотря на это, службу свою Харлампий Александрович окончил только в 1946 году — тогда все «срочники» по три года служили, к тому же в условиях войны и в послевоенное время никто из вояк не стал бы проситься у руководства: «Отпустите меня домой». А когда приказ об окончании службы был подписан, Шмонин, конечно, сразу вернулся на родину.
Рассказывал, что деревня Яр изменилась до неузнаваемости: многие мужчины, ушедшие на войну, не вернулись — женами, матерям и сестрам оставалось лишь плакать над похоронками и как зеницу ока беречь немногочисленные письма-треуголки. Друзья, знакомые, соседи — многие, кого помнил Харлампий, с кем общался вечерами, кто делал ему замечания, рассказывал о чем-то, пали смертью храбрых. Возможно, поэтому к тем немногочисленным фронтовикам, кто все же вернулся, «бабоньки» в деревне относились с уважением и почтением.
Всю жизнь Харлампий Александрович дорожил верой в Бога — молился дома, собирались на моленье общиной. А после семидесятых все чаще то один, то другой стали размышлять о том, что в их общине «нет Церкви» — нет таинств, нет священства. «А ведь без Церкви несть спасения», — мудро рассуждали они. И однажды эта мысль так овладела умами нескольких местных староверов, в основном, кстати, весьма уже солидного возраста, что они стали разбираться в истории, и к концу восьмидесятых окончательно созрели. Единственным священником на Урале в те годы был молодой отец Иоанн Устинов, приехавший служить в храм на Пристань. К нему-то и отправились беспоповцы-поморцы, пообщаться и во всем разобраться.
Добрый пастырь не требовал, но мягко и мудро подвел их к мысли, что нужно переходить в Старообрядческую Церковь. Так в преклонном возрасте, осознав, что спасение только в Церкви, фронтовик Харлампий Шмонин со своей семьей — супругой и детьми, поехал на Пристань, где вскоре и присоединился к РПСЦ.
Кстати, этим своим решением он невольно подтолкнул и других своих деревенских земляков присоединиться к Церкви. И те, признав истину за РПСЦ, покинули поморскую общину, но продолжают и по сей день поддерживать с ней связи, считая ее колыбелью своей духовности и веры.
По словам Феодосии Харлампиевны, о войне отец вспоминал частенько, но только если его спрашивали о чем-то. «Скромный был, умница, очень корректный и деликатный, каких мало», — говорит она, добавляя, что упокоился папа десятого января 2009 года на 85 году жизни…
А в храме в Екатеринбурге, куда и приходил он на службу, о нем иначе и не вспоминают. То ли совпадение, то ли армейское наследие, но он и выглядел по-моряцки. Некоторые прихожанки его, любя, «боцманом» звали. Очень уж он походил на настоящего моряка — высокий, коренастый, с тростью.
Кстати, он был последним старообрядцем, участником войны, из числа екатеринбургских прихожан. Потому о нем и помнят тепло…
Комментариев пока нет