Соборность и единоначалие как основы церковного устройства

В управлении христианской Церкви всегда существовали два начала. С одной стороны, это соборность и общинность, обеспечивающие участие народа в делах Церкви, с другой — единоначалие епископа, который за счет своего иерархического положения и авторитета осуществляет надзор за благочинением богослужения вверенной ему церковной области и решает текущие вопросы. Таким образом, эти два начала позволяли уравновешивать друг друга, устанавливать взаимоконтроль в церковных делах. О соборности и единоначалии как основах церковного устройства размышляет историк Кирил Михайлов.

***

 

Церковь как организм

Церковь — это Богочеловеческий организм, водимый Духом Святым. Согласно православному учению, Спаситель оставил нам не свод учений или писаний, не Свой этический пример, а Самого Себя — Свое Тело, Церковь: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). В Церкви все верные обоживаются, становятся сопричастны Богу. В этом смысле Церковь — преддверие Царствия Небесного. Именно в этом плане имеют значение и церковные таинства, и предания, и обычаи, и внутренняя церковная структура. Повреждение каких-либо церковных компонентов может катастрофически отразиться на церковной сверхзадаче и нашей готовности к ней. Искажение церковных таинств (вплоть до безблагодатности), нарушение писаных и неписаных обычаев, уклада, выпадение из «общения верных» равнозначно нивелирует церковность. Согласно православному учению, нет «первостепенных» или «второстепенных» разделов в Священном Предании, поэтому нарушение церковных обыкновений может иметь характер духовного бедствия, столь же душегубительного, как и искажение догматического упования.

Особое значение для стяжания богочеловечества имеет церковная структура. В отличие от католического учения (de facto, а отчасти и de jure заимствованного новообрядцами [1]), Церковь — это не организация духовенства, не специфическая корпорация, ниспосланная осуществить особую миссию. Традиции чуждо и протестантское мировоззрение (усвоенное многими христианами, перешедшими из различных сект), сводящееся к восприятию Церкви как клуба единомышленников. Православное, традиционное восприятие Церкви находится посередине, в нем есть место и единоначалию, и общинности. Преувеличение или занижение значения одного из компонентов может увести в экклезиологическую ересь, с которой в свое время началось и католичество, и протестантство.

 

Единоначалие в Церкви

Как Бог един, так и вера едина, так и едино Тело Христово — Его Церковь (Кор. 1:13). «Без Меня не можете творить ничего» (Ин. 15:5); «Кто не со мной, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Лк. 11:23). На этих словах Спасителя основано представление о единственности Его Церкви.

Недопустимо смешивать церковность в организационном и в мистическом планах. С духовной точки зрения мы все «род избранный, царственное священство, народ святой» (1 Петр. 2:9). Эти слова указывают на особые дары и обетования, данные христианам, а также на внутреннее единство иерархии с народом. В организационном плане «дары Духа различны». Почему Спаситель выделил особую категорию Своих учеников — апостолов? Этот род верных имел особое, мистическое значение, доказательство чему — избрание апостола Матфея вместо отпавшего Иуды, для последующего сошествия Святого Духа на этих избранных (Деян. 2:3). Апостолы были не только свидетелями Распятия и Воскресения Спасителя, но они стали носителями и проводниками Святого Духа, почившего на них и их преемниках — епископах.

Епископы (греч. «блюстители») стали центрами Благовестия Христова в локальных общинах. Их значение было не только в контроле и организационном оформлении, но и в осуществлении евхаристического единения со Спасителем (они олицетворяли свою общину). Рукоположение пресвитеров и диаконов, финансовые и имущественные вопросы являлись производными от высшей миссии епископов. Архиереи венчали общину, но не противопоставлялись ей. Поэтому Лев Великий подчеркивал, что голос общины является ведущим в избрании архипастыря [2] (при этом именно св. Льва некоторые считают провозвестником идеи епископской исключительности и первенства Римского престола). Во многих случаях епископы самостоятельно (но не самочинно!) решали догматические вопросы, а по мере радикализации христианских общин превращались во все более авторитетных персон. Это и явилось причиной важнейшего искуса: при территориальной отдаленности и затруднении коммуникаций с прочими богословами, в атмосфере всеобщего почета и одиночества, архиереи подчас грешили либо изобретением собственных ересей, либо банальной диктатурой. Об этом пороке и его излечении писал выдающийся древлеправославный богослов еп. Арсений Уральский: «Иногда одним лицом по некоторым вопросам истина и не вполне верно постигается. Посему проповедники слова Божия, при своих уяснениях оному согласием своим с другими проповедниками того же спасительнаго благовестия, свидетельствуются во своей истине, по реченному: яко да при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол»(Мф. 18, 16) [3]. Катастрофическое положение Римской церкви, осажденной язычниками, привело к соединению этих греховных тенденций, к представлению о том, что римский первосвященник является «епископом епископов», а также к представлению о пирамидальной церковной структуре, о принципиальной отделенности образованного епископата от простецов (прихожан, монахов и приходских священников [4]). В дальнейшем этот «римский искус», плодотворно апробированный украинскими архипастырями для защиты православия под польско-католическим гнетом, стал причиной возникновения католичествующего «никонианства» и драматического Раскола XVII века [5].

Единоначалие — это условие почтения к Благой Вести, распространяемой архиереями от имени Господа, условие таинственного соединения паствы с Архипастырем посредством Евхаристии и прочих таинств. Св. апостол Павел уподабливает архиерея Самому Спасителю: «Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес» (Евр. 7:26)

Но, с другой стороны, принцип епископского единоначалия повсеместно стал причиной архиерейской диктатуры и отделенности высшего духовенства от «простых смертных».

 

Общинность как церковное основание

«Ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе» (Рим. 12:4-5) Все мы порознь — члены единого Тела Христова. Бог явился не к книжникам, а к простецам. И то, что организационное единство Церкви стартовало не с ветхозаветного храмового священства, не с фарисейского сообщества, а с собрания простых людей разных профессий, достатка и происхождения, — показательно. «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод» (Ин., 15:16). Различные призвания и дарования так же важны в Церкви, как и священство. В древности существовало множество обрядов посвящения в разные чины церковной деятельности. В современном старообрядчестве сохранены многие из них (посвящение в свещеносцев, чтецов, певчих, алтарников и пр.), некоторые перестали практиковаться (посвящение в учителей, пророков, диаконис). Все это свидетельствует о различности и взаимосвязанности богослужебной и организационной деятельности, объединяющей архипастыря, священство, диаконат и прочие мирянские чины в совокупный общинный организм. Свщмч. Киприан Карфагенский отмечал, что единство в вере и мире — это опознавательный признак Церкви Христовой: «Господь заповедал сперва единодушие, указал на согласие и научил верно и решительно соглашаться между собою. Как же согласится с кем-либо тот, кто не согласен с телом самой Церкви и со всем братством?» [6]. Первый русский митрополит и богослов Иларион еще в XI веке утверждал, что единая личность не может быть носителем Божественной благодати. Эта возможность есть только у «собора», то есть у «народа» [7].

«Апостольские правила» утверждают взаимозависимость паствы и пастыря, обусловленность избрания руководителя общины мнением ее членов: «Аще кто, быв рукоположен во епископа, не приимет служения и попечения о народе, ему порученнаго: да будет отлучен, доколе не приимет оного. Такожде и пресвитер, и диякон. Аще же пойдет туда, и не будет принят не по своей воле, но по злобе народа: он да пребывает епископ, клир же града того да будет отлучен за то, что таковаго непокоривого народа не учили» (пр. 36) [8]. В богословском плане основанием церковного вероучения является соборность, причем сосудами Св. Духа при определении догматов были не только, собравшиеся со всей христианской вселенной, архиереи, но и ученые миряне, иноки. По словам св. Климента Римского, только всенародное согласие и «проверенность» будущего архипастыря являются основаниями для его поставления в высший священнослужительский ранг: «поставлены <…> с согласия всей Церкви, и служили стаду Христову неукоризненно, со смирением, кротко и беспорочно, и притом в течение долгого времени от всех получили одобрение» [9].

Почему в Священном Писании и ранней святоотеческой литературе нет однозначного утверждения соборности как основания церковности? Почему почти всегда община была олицетворяема своим архиереем? Почему указания о необходимости единения пастыря и «сообщества верных» появились в истории Церкви сравнительно поздно? До VII Вселенского собора Церковь уточняла свое вероучение в ответ на вызовы нового времени, новых испытаний, новых искушений, пришедших много позднее апостольских времен. Ответим словами Арсения Уральского: «А так как святии апостоли не встретили лично всех тех обстоятельств, с которыми Святая Церковь встречается в продолжении настоящаго века, а потому и они не могли предрешить подробно всех могущих возраждатися в ней недоумений, но каждое из них более определенно решается в свое время от сущих наместников святых апостол и всех православных христиан. И посему явно, что и чрез них всех до скончания века во всяком уяснении сущей истины домостроительства Христова будет глаголати Христос» [10].

С самого начала своего просвещения Благая Весть не была уделом замкнутой и обособленной группы книжников или пророков. Бог открывает Себя Церкви, всей общине верных. Просто различие духовных, интеллектуальных и социальных способностей приводит к «специализации» церковного служения. В совокупности именно община, а не ее предстоятель, является сосудом Благодати Божией. Поэтому ни пастыри, ни паства не могут существовать в обособленности. «Глас общины — глас Божий», — первые Отцы неоднократно подчеркивали необходимость выборности священноначалия и контроля общины за деятельность пастырей и, с другой стороны, отеческого авторитетного руководства со стороны епископа, то есть взаимоконтроля [11]. Св. Отцы I Вселенского собора так обозначали основания для епископской хиротонии: «Если <…> они окажутся достойными, и если изберет их народ, впрочем с согласия и утверждения епископа…» [12].

Даже важнейшие символические элементы древлеправославия такие, как унисонное пение и традиционная иконопись проявляют священное наполнение соборности. Если о священнодейственном, богословском и даже терапевтическом влиянии соборного одноголосного пения неоднократно писали [13], то тема соборности в иконе замечена немногими. Так, философ П. А. Флоренский замечал, что нарушение линейной перспективы изображения на русских иконах («обратная перспектива») свидетельствует именно о глубинной соборности, стоящей за таким видением мира, поскольку являет собой «собирание точек зрения», чем утверждает «объективно сущее» и «вечное» [14].

Без преувеличения можно сказать, что во всей своей возможной полноте, сегодня первохристианская соборность сохранилась только в старообрядческих сообществах. Предстоятель предстоит перед Богом от лица общины, он ею руководит и ее направляет. Но он не «церковный князь», наделенный некими сверхполномочиями. Соответственно, самоуправство архипастырей в распоряжении общинной собственностью и финансами, в назначениях и перемещениях приходских священников, в самочинных догматических заявлениях от имени общины — это не просто социальные дефекты, а опасные еретические тенденции, которые неоднократно разрывали церковное тело даже в истории нашего упования [15]. Самый яркий из древлеправославных начетчиков, Ф. Е. Мельников, неоднократно утверждал, что именно волюнтаризм высшего духовенства является первопричиной трагического Раскола: богословское обоснование было придумано значительно позднее, чтобы оправдать амбиции иерархов [16].

Опасность «чрезмерной общинности» также имеет место в нашем грехопадшем мире. Показателен пример протестантизма, вместе с «водой» (ересью папской непогрешимости), выплеснувшего и «ребенка» (иерархию как таковую, а также все, связанные с ними, таинства). Но и в истории старообрядчества таких примеров достаточно. Когда амбиции горлопанов не могла усмирить деятельность даже таких видных архипастырей, как митрополиты Амвросий Белокриницкий и Иннокентий (Усов). Уточним, что и беглопоповство, и часовничество, и неокружничество начинались не столько с богословского протеста, сколько с организационного, то есть с недовольства чисто мирской деятельностью конкретных архиереев [17].

Сохранение общины всегда было Idée Fixe для староверов. Переселение в отдаленные места, соприкосновение с чуждыми культурами и мировоззрениями, экономическая деятельность, основой всего была старообрядческая община. Освоение Выга, Рогожского и Преображенского кладбищ, партизанская деятельность в пору Великой Северной войны, колонизация Дальнего Востока и Аляски, собирание грандиозных капиталов — все это осуществлялось силами общины [18]. Все элементы, которые могли своей деятельностью или взглядами помешать общинной консолидации, изживались безжалостно [19], потому что речь шла о выживании в «предконечные времена», требовались условия «благоприятствования» молитве и независимости от внешнего [20]. Церковная деятельность староверов никогда не отделялась от мирской, по слова Ивана Кириллова, «народ жил в приходе» [21].

Сообщество, в котором архиереи принимают решение за свою паству, — не соборное (следовательно, не Церковь) [22]. В вопросах вероучения соблюдается то же правило: архиерей-предстоятель имеет первенство (не деспотическое!) лишь в организационном вопросе, но никак не в догматическом [23]. «Народ святой» сам определяет себе путеводителя ко Господу. Если таковой не оправдывает назначения, народ может его и сместить: «Народ имеет наибольшую власть как для избрания достойных священноначальников, так и для устранения недостойных» [24].

 

Иерарх + соборное мнение

«Истина находится посередине» — гласит тысячелетняя народная мудрость. Гармоничный синтез принципа единоначалия и принципа соборности — это единственное условие бытования Церкви. И пытаться построить такое соотношение даже не нужно, так как оно изначально присутствует в древлеправославии. Оно было отмечено, как идеал, многими выдающимися русскими философами и даже официальным богословами и деятелями новообрядческих церквей. Вот сколь красноречиво писал о соборных началах древлеправославия выдающий русский мыслитель, основоположник славянофильства А. С. Хомяков: «… в вопросах веры нет различия между ученым и невеждой, церковником и мирянином, мужчиной и женщиной, государем и подданным, рабовладельцем и рабом, где, когда это нужно, по усмотрению Божию, отрок получает дар ведения, младенцу дается слово премудрости, ересь ученого епископа опровергается безграмотным пастухом, дабы все было едино в свободном единстве живой веры, которое есть проявление Духа Божия. Таков догмат, лежащий в глубине идеи собора» [25].

Старообрядчество строится на соборности, понимаемой в широком плане как соучастие в управлении Телом Христовым не только епископата и духовенства, но и мирян. Освященный собор РПСЦ, являющийся важнейшим уровнем принятия организационных и канонических решений, обязательно включает в себя всех важнейших деятелей древлеправославия, несмотря на их сан или его наличие. «Высшими органами управления Церкви являются Освященный Собор, Архиерейский Собор и митрополит. <…> Освященный Собор состоит из архиереев, представителей духовенства, иночества и мирян (под термином «мирянин» настоящий Устав понимает не имеющего духовного сана православного христианина-старообрядца, полноправного члена одной из местных религиозных организаций Церкви)» [26].

Нужно просто остеречься как «верхового соблазна» (амбициозного любования архиереев самими собой, как представителями Бога на земле), так и «соблазна низового» (патологического нежелания подчиняться «установленным Богом властям» (Рим. 13:1)).

Сегодня структура древлеправославия изменилась. Если в XIX веке основные опасности исходили от мирян, которые из-за своего богатства, авторитета или самомнения плодили раздоры и расколы, то ныне основные проблемы создают сомнительные персоны, жаждущие психопатологического самоутверждения в старообрядчестве. Кто-то из таковых не осилил сложности иерархического эскалатора в новообрядчестве и перешел в староверие, прельстившись кажущейся простотой и безыскусностью традиционной «карьерной лестницы», чтобы утвердить себя как «князей» в сообществе, не умеющем сопротивляться чуждому ему самовластию. У всех нас на слуху имена персон, для которых епископский чин был привлекательнее грандиозных расколов, последовавших за каноническим или богословским самовластьем.

Только гармония иерархии и общинности, авторитетности и товарищества, священства и мирянства — суть древлеправославной церковности. «Стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь игу рабства» (Гал. 5:1).

---

Автор: Кирил Михайлов

---

Литература: 

[1] Макарий, митр. Московский. Введение в православное богословие. — Минск: Харвест; М.: АСТ, 2000. — С. 446.
Leonis ep. 14. Col. 676 // Patrologiae cursus completus. Series Latina / Acc. J.-P. Migne. T. LIV. S. Leonis Magni Tomus I. P., 1846.
[2] Арсений Уральский (Швецов), еп. Оправдание Старообрядствующей Святой Христовой Церкви в ответах на притязательные и недоумительные вопросы настоящаго времени. Письма. — М.: Китеж, РАНКО-пресс, 1999. — С. 118.
[3] Тышкевич С. Церковь Богочеловека. — NY: Russian Center Fordham University, 1958. — С. 525-526.
[4] Флоровский Г. В. Пути русского богословия. — М.: Институт русской цивилизации, 2009. — С. 64-71.
[5] Киприан Карфагенский. Книга о единстве Церкви // Киприан Карфагенский. Творения. — М.: Паломник, 1999. — С. 232-251.
[6] Иларион. Слово о Законе и Благодати. Пер. В. Я. Дерягина. — М.: Столица, Скрипторий, 1994. — С. 29-31.
[7] Правила Святых Апостол, святых соборов, вселенских и поместных и святых отец с толкованиями. — М.: Изд-во Совр. Известий, 1876. — С. 79-80.
[8] Климент Римский. Первое послание к Коринфянам // Ранние отцы Церкви. Антология. — Боюссель: Жизнь с Богом, 1988. — С. 56 (42-79).
[9] Арсений Уральский (Швецов), еп. Оправдание Старообрядствующей Святой Христовой Церкви в ответах на притязательные и недоумительные вопросы настоящаго времени. Письма. — М.: Китеж, РАНКО-пресс, 1999. — С. 78.
[10] Сократ Схоластик. Церковная история. — М.: РОССПЭН, 1996. — С. 24.
[11] Соборное послание к церквам Божиим, находящимся в Александрии, Египте, Пентаполе, Ливии и всей поднебесной, клиру и мирянам, исповедующим православную веру // Деяния Вселенских соборов. Т. 1. — Казань: Изд-во КДА, 1910. — С. 84(82-84)
[12] Кутузов Б. П. Русское знаменное пение. — М.: Андрей Рублев, 2008. — С. 213-216.
[13] Флоренский П. А. Соч. в 2 тт. Т. 2. У водоразделов мысли. — М.: Правда, 1990. — С. 343-344.
[14] Михаил (Семенов), еп. Апология старообрядчества // Церковь. — 2002. — № 4-5. — С. 21-27.
[14] Мельников Ф. Е. История Русской Церкви (со времён царствования Алексея Михайловича до разгрома Соловецкого монастыря). — Барнаул: [15] Изд-во Фонда поддержки строительства храма Покрова Пресвятыя Богородицы РПСЦ, 2006. — С. 84 и слл.
[16] Мельников Ф. Е. Возможно ли объединение старообрядчества в одну церковь. — М.: Изд-во П. П. Рябушинского, 1913. — С. 70, 120.
[17] Агеева Е. А. Типология центров старообрядческой традиционной культуры (к постановке проблемы) / Электронная библиотека музея-заповедника «Кижи». — URL: http://kizhi. karelia. ru/library/ryabinin-2007/327.html.
[18] Панкратов А. В. Деятельность Федора Ефимовича Мельникова в старообрядческой Измаильской епархии в середине 1930-х годов // Духовные ответы. — 2000. — Вып. 13 — С. 66-82.
[19] Расков Д. Е. Экономические институты старообрядчества. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 2012. — С. 143-145.
[20] Кириллов И. А. Правда старой веры. — Барнаул: Изд-во Фонда поддержки строительства храма Покрова Пресвятыя Богородицы РПСЦ, 2008. — С. 355.
[21] Мельников Ф. Е. В защиту старообрядческой иерархии // Мельников Ф. Е. В защиту старообрядческой иерархии. Блуждающее богословие. Об именословном перстосложении. — Барнаул: Изд-во Фонда поддержки строительства храма Покрова Пресвятыя Богородицы РПСЦ, 2002. — С. 87.
[22] Михаил (Семенов), еп. Что такое Церковь и в чём её признаки? // Михаил (Семёнов), еп. Избранные статьи (из журнала «Церковь» за 1908-1915 гг.) — СПб.: Политехника, 1998. — С. 171-179.
[23] Киприан Карфагенский. Письмо 56 // Киприан Карфагенский. Творения. — СПб., 1891. — С. 316-318.
[24] Хомяков А. С. Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях. По поводу брошюры г. Лоранси // Хомяков А. С. [25] Соч. в 2 тт. Т. 2. Работы по богословию. — М.: МФФ, Медиум, Вопросы философии. — С. 56 (25-71).
[26] Устав РПСЦ / Русская Православная Старообрядческая Церковь: Официальный сайт Московской Митрополии. — URL: http://rpsc. ru/docs/ustav_rpsc/.