Сергей Нелипович: «Война сделала революцию необратимой»

Сто лет назад началась Первая Мировая  война. Столь страшной войны не было еще никогда: война превратилась в мясорубку, убитых стали исчислять миллионами. 

Для Европы Первая Мировая война — это эпоха перемен и героизма, для России — полузабытые страницы: память об этой войне была напрочь стерта, для героев Первой Мировой места в новой истории не было. О Великой войне, о ее значении в современном мире, о достижениях военных технологий этой войны, о тайных геополитических альянсах и событиях, послуживших причинами передела мирового господства в начале ХХ века, сегодня рассуждает кандидат исторических наук, автор ряда трудов, посвященных Первой Мировой войне, член Ассоциации историков Первой Мировой войны Сергей Геннадьевич Нелипович.
 

Готовность к войне Российской империи оценивалась историками всегда отрицательно. Но надо заметить, что в других странах готовность была не лучше. По многим показателям русская армия превосходила вероятных противников не только количественно, но и качественно. Это авиация, радиостанции, легкая артиллерия, горная артиллерия. По производству патронов Россия опережала все воюющие страны вместе взятые.

Но слабость была в способности к затяжной войне, в возможностях внедрения новых технологий. Так, в армии в 1915–1917 гг. находилось большое количество бронеавтомобилей (а у наших противников их были единицы), но все они были на зарубежных шасси. Авиамоторы выпускались лицензионные или закупались за границей. То же можно сказать об оптике, резине. Эти факторы и оказали решающее влияние.

Что же касается «автомата Федорова», то и здесь проявилась зависимость от зарубежных поставок: патрон 3-лн. винтовки Мосина не подходил для автоматики перезаряжения. Поэтому русский автомат был разработан под японский патрон. Он был принят на вооружение, но его производство и применение было связано с поставками боеприпасов из Японии.

Война всегда предусматривает две стороны, у каждой из которых своя «правда». Я не был в сегодняшней Сербии, но думаю, что и там сейчас оценки Сараевского убийства очень различаются. Если объективно взглянуть на развитие Сербии за 100 лет, то окажется, что силы сербского народа были потрачены исключительно на захваты сопредельных земель и их удержание.

Созданная в результате Первой Мировой войны Югославия именно в силу искусственности и великосербского национализма распалась при первой же военной неудаче в 1941 г., затем была опять воссоздана на крови и существовала более или менее спокойно только до смерти Иосипа Броз Тито (кстати, хорвата), который смог на время обуздать и великодержавников, и сепаратистов.

Кровавый распад страны привел Сербию в состояние на 1912 год, когда была развязана Первая  Балканская война. Сохранен в ее составе только бывший венгерский Банат (Воеводина), из которого было депортировано венгерское население. Не будь гегемонистских устремлений, каких высот могло бы достичь сербское общество за столетие!
 

Война на два фронта не была нужна Германии. Ее военное руководство прекрасно осознавало отсутствие перспективы в войне с Россией, учитывая ее потенциал. Даже весной 1918 года, когда теоретически немецкие войска могли дойти до Владивостока, кайзеру это было совершенно не нужно. Вторжение на Украину уже стало большой ошибкой,  и было связано только с договором с украинским правительством (кстати, тогда советским, но не коммунистическим) из-за начавшейся агрессии большевиков (захват Киева). Поэтому и в 1914 г. в Германии не было сколь-либо разработанного плана войны на восточном фронте. Это прекрасно знали в русском военном ведомстве, и решение о мобилизации было принято только после получения достоверной информации о том, что в случае войны главные силы Германии будут действовать против Франции.

Это неверно, просто нам хуже известна военная литература Запада. Обычно все, что не укладывалось в созданную в Советском Союзе схему Великой Отечественной войны, объявлялось если не «неонацизмом» и «шовинизмом», то, по крайней мере, «буржуазной фальсификацией». При этом собственная военная литература развивалась по немецким лекалам 20-30-х годов (централизованное издание военно-мемуарной литературы и историй армий, корпусов и дивизий). Так что только немногие произведения доходили до советского читателя, причем зачастую в чужом вольном пересказе (наиболее яркий пример — Ирвина Шоу в переложении Валентина Пикуля).

 

Эффективность химического оружия носила временный характер. Можно было добиться небольшого тактического успеха, отбить атаку, но затраты на создание необходимых запасов превосходили создание обычных боеприпасов артиллерии. Общие потери погибшими от химического оружия не превышают 1% от общего числа жертв первой мировой войны. В то же время от воздействия артиллерии погибло до 7 млн. человек.

Примерный паритет в средствах химической обороны и нападения и вызвал отказ от его применения — дорого, неэффективно, вызывает ответные действия, в том числе и пропагандистского характера. Можно сказать, это первый пример взаимного, практического, «тихого» отказа от использования оружия массового поражения.
 

Безусловно, события последующей гражданской войны и затем  Великой Отечественной заслонили в общественном сознании и в практической памяти первую мировую войну. Хотя в определенной мере и Великая Отечественная, особенно ее итоги, представлялась иной раз как реванш за «германскую войну».

Не только шансы России на победу, но и шансы ее союзников были в данном случае весьма сомнительными. Начнем с того, что США никогда не вступили бы в войну на стороне царской России. Вплоть до весны 1917 г. Америка отчасти дипломатически, отчасти экономически поддерживала Центральные державы, как по лоббистским причинам, так и потому, что та же Германия совершала то, чего не могла совершить тогда Америка — подрывала мощь Британской империи. Можно поэтому сказать, что Антанта «променяла» Россию на более мощного и надежного с экономической точки зрения союзника, и не прогадала.

После февральской революции русская армия, утратившая в 1914 — 1916 г. г. кадровый костяк, положившая наиболее обученное пополнение в летне-осеннем наступлении 1916 г., стала стремительно терять боеспособность. Это показало наступление летом 1917 г., закончившееся полным провалом. На западном фронте германские войска весной-осенью 1917 г. также успешно противостояли натиску франко-британских армий, а в ноябре нанесли сокрушительное поражение Италии.

Но даже в случае успеха в войне Россию ждали те же проблемы, которые не были решены до 1917 г. и обострились в ходе войны: пришлось бы выплачивать проценты по кабальным займам у союзников, «размежевываться» с восстановленной Польшей, определяться с правами автономии Финляндии, Украины, Закавказья, Средней Азии. Земельный вопрос тоже с повестки дня никто не снимал, и захват сопредельных областей не мог разрешить этой основной русской проблемы. Да и в проливы бы дорогие союзники Россию бы не пустили, а собственных сил для продолжения масштабного конфликта с партнерами по Антанте вряд ли бы хватило. Не война вызвала революцию. Война сделала ее необратимой.

Беседовала Марина Волоскова