Сегодня стало общим местом утверждение, что старообрядчество внесло большой вклад в сохранение и развитие русской культуры. Память услужливо называет фамилии: Морозовы, Рахмановы, Рябушинские, Солдатенков, — им же несть числа. Однако вклад каждого отдельно взятого старовера в культуру бывает удивителен и поучителен одновременно. Славу Сергея Тимофеевича Морозова несколько затмевает его брат Савва, о котором говорят и пишут чаще, чем о Сергее. Именно поэтому, восстанавливая историческую справедливость, хотелось бы немного рассказать о незаурядном человеке, которого мы назвали «адмирал культуры».
Сначала поясню название. Дело в том, что старообрядцы, многие из которых вышли из крепостного крестьянства, добились в жизни многого, что отмечалось государством званиями и чинами. Некоторые староверы, будучи попечителями богоугодных и учебных заведений, получили звание «почетного гражданина» города, кто-то получил личное дворянство. Высочайшего чина действительного тайного советника достигли только двое старообрядцев — Михаил Абрамович и Сергей Тимофеевич Морозовы. Действительный тайный советник — это гражданский чин второго класса по Табелю о рангах. Он соответствовал военным чинам генерал-аншефа и адмирала. Не каждый министр российского государства имел чин действительного тайного советника. Сергей Тимофеевич, удостоенный высокого чина, был настоящим «адмиралом культуры» в бурном житейском море.
Надо сказать, что когда С. Т. Морозов приехал ко мне в фонд, я и не думала писать о нем никаких статей. Конечно, не сам он лично приехал, а в виде бюста, выполненного придворным скульптором мэра Москвы Салаватом Щербаковым. Сергей Тимофеевич встал в углу, как наказанный, переехав из музейного холла, который так и назвали — «морозовский». На мой вопрос «надолго ли?» главный хранитель с оттенком печали ответила: «Боюсь, навсегда». Теперь вы понимаете, что не написать о нем я не могла.
Любовь ко всему русскому, к русской культуре, истории, искусству прививалась Сергею с детства. Его отец, Тимофей Саввич, как большинство купцов-старообрядцев, был истовым ревнителем старины. Он состоял в Обществе любителей древней письменности. Сыновьям — Савве и Сергею — отечественную историю преподавал молодой тогда историк В. О. Ключевский. А рекомендован главе семейства он был не менее известным историком С. М. Соловьевым.
В начале 1860-х годов Т. С. Морозов ходатайствовал об учреждении художественно-промышленного музея при Строгановском училище художественного рисования. Он стал одним из попечителей музея, при этом участвовал в пополнении музейного собрания. Не удивительно, что сын, Сергей, увлекся живописью. Он был продолжателем отцовского дела, переняв эстафету и став не только членом совета Строгановского училища, но одним из деятельных организаторов и попечителей Кустарного музея в Москве. Но обо всем по порядку.
Сергей Тимофеевич предстает перед нами как легендарный герой, у которого не может быть точной даты рождения. Называют две даты — то ли 1860-й, то ли 1863 год. Доподлинно известно, что Сергей окончил юридический факультет и стал кандидатом права, проще говоря, юристом. Уже в студенческие годы у Сергея проявилась тяга к живописи, которая привела к дружбе с художником И. И. Левитаном. Дружба эта имела вполне зримые черты. В Большом Трехсвятительском переулке, в родовом владении Морозовых-Тимофеевичей, был построен дом-мастерская. Позже он подарен (!) художнику И. И. Левитану, который жил здесь с 1892 по 1900 годы. Сергей Тимофеевич снабжал художника красками, холстами, подрамниками, а также брал уроки живописи у Левитана, ездил вместе с ним на этюды. Левитан неоднократно бывал в морозовской усадьбе Успенское-Вяземское. Примечательно, что в усадьбе побывал и А. П. Чехов, но дом ему не понравился. Зная о тяжелой болезни Левитана, Сергей Тимофеевич дал ему деньги на лечение в Италии.
Упомянув об имении С. Т. Морозова, нельзя не сказать о том, как оно попало к нему. Село Успенское Звенигородского уезда куплено Сергеем Тимофеевичем у Н. А. Арапова. Село это очень древнее, известно со времен Ивана Калиты. В 1624 году вместе с селом Иславским имение принадлежало братьям Борису и Глебу Морозовым. После смерти последнего село отошло к его вдове Феодосье Прокопьевне Морозовой. Думается, что Сергей Тимофеевич выкупил село недаром, сделав его своей загородной усадьбой.
Возвращаясь к увлечению Сергея Морозова живописью, надо сказать о том, что он помогал и другим художникам, например, Валентину Серову. В мастерской в Трехсвятительском Серов написал известный портрет Левитана (1892). Благодаря помощи С. Т. Морозова смог окончить московское Училище живописи, ваяния и зодчества художник В. И. Соколов, талантливый ученик Поленова.
Впоследствии по рекомендации Морозова Соколов работал в земской мастерской Сергиева Посада. Но благотворительность Сергея Морозова простиралась куда шире. Художники из народной среды, кустари нуждались в помощи не меньше, а, может, и больше, чем профессиональные художники. Реформы 60-70-х гг. XIX века привели к большим переменам в Российской империи. Отмена крепостного права заставляла крестьян выживать и приспосабливаться к новым условиям. Кустарные промыслы, бывшие подспорьем земледельцу, становятся для некоторых крестьян чуть ли не единственным средством дохода. Именно в это время в среде русских передовых людей появляется интерес ко всему, что связано с проявлением национального начала в отечественной культуре. Российская интеллигенция начинает собирание и коллекционирование предметов крестьянского искусства.
В 1882 году в Москве прошла Всероссийская промышленно-художественная выставка. Столичной публике впервые были представлены изделия ремесленников Московской и других губерний Центральной России. Критик В. Стасов так писал о ней:
«Из всех русских выставок, какие у нас до сих пор бывали, это самая великолепная выставка».
Раздел кустарных промыслов имел огромный успех. Сергей Тимофеевич Морозов приобрел всю выставочную коллекцию изделий народных промыслов, которая и легла в основу будущего Кустарного музея.
Сначала коллекция размещалась в съемных помещениях, не приспособленных для ее демонстрации. Но в 1903 году коллекция переехала на новый адрес — Леонтьевский переулок, 7. Дом в Леонтьевском в русско-византийском стиле был построен на средства С. Т. Морозова по проекту архитектора С. У. Соловьева. В 1911 году здание музея было расширено за счет пристройки для магазина. Музей стал не только центром кустарных промыслов, но и центром культурной жизни Москвы, выполняя научно-просветительскую функцию. Деятельность музея была направлена на оказание помощи и поддержки кустарям как носителям традиционной народной культуры. На личные средства С. Т. Морозова появились первые земские учебные мастерские — корзиночная близ станции Голицино в 1891 г., игрушечная в Сергиевом Посаде в 1892 г. Для этих и других мастерских Морозов строил здания, за свой счет командировал за границу специалиста для изучения техники лозоплетения.
Московский вице-губернатор В. Ф. Джунковский в своих воспоминаниях писал:
«26 января Н. Ф. Рихтер довел до сведения собрания, что от почетного попечителя земского Кустарного музея С. Т. Морозова поступило заявление о новом крупном пожертвовании:
Придя к убеждению в крайней необходимости организации широкой постановки кредита для возникающих в Московской губернии кустарных артелей, складочных, потребительно-складочных и других товариществ и думая, что потребность эта не удовлетворяется существующими в губернии учреждениями и едва ли будет удовлетворена предполагаемыми земскими кассами мелкого кредита, которые должны будут действовать в точных рамках нормального устава, я желаю прийти на помощь земству в деле организации кустарного кредита взносом 100 тысяч руб.
Далее С. Т. Морозов в своем заявлении указал условия, на которых он жертвует эту сумму, и в заключение выразил пожелание, чтобы выдача ссуд из фонда началась в течение наступившего 1910 г.
Н. Ф. Рихтер предложил собранию принять пожертвование на указанных условиях и выразить С. Т. Морозову глубочайшую благодарность, присвоив учреждаемому фонду имя С. Т. Морозова. Собрание единогласно без баллотировки приняло это предложение. Гласный H. H. Хмелев сказал по этому поводу обширную речь, в которой изобразил деятельность С. Т. Морозова по укреплению и поднятию кустарной промышленности, отметив, что Сергей Тимофеевич не только оказывал земству помощь в этом деле крупными пожертвованиями, доходившими в общей сумме до полмиллиона рублей, но и принимал самое живое участие в осуществлении мероприятий земства, влагая в это дело всю свою душу. Гласный предлагал поручить губернской управе при выражении глубокой благодарности Сергею Тимофеевичу отметить, что земское собрание не столько благодарит его за крупные денежные пожертвования, сколько за его личное участие в делах поднятия кустарной промышленности в губернии. Собрание единогласно приняло предложение H. H. Хмелева». В числе первых артелей, созданных при поддержке фонда имени Морозова, были Вяземское общество, объединение кустарей-лозоплетельщиков, Хотьковская артель резчиков.
Забота Морозова о московском Кустарном музее проявлялась не только в финансовой поддержке. Он, дабы снабжать ремесленников-кустарей образцами и рисунками, пополнял коллекцию музея памятниками прикладного искусства XVII-XIX веков, причем купленную на свои средства. К развитию Кустарного музея Сергей Тимофеевич привлекал также пожертвования членов своей семьи, в частности, своей матери, Марии Федоровны Морозовой. В 1916 году «Вестник кустарной промышленности» писал, что С. Т. Морозов «за время своей кустарной работы отдал на кустарное дело, вероятно, не один миллион рублей, а сколько отдал он ему души и мысли — это лучше нас в свое время сумеет оценить беспристрастный историк кустарного дела».
О кустарном музее можно говорить долго. Не лишним будет сказать, что он продолжил работу и после Октябрьской революции, несколько трансформировавшись. В 1931 году на базе Кустарного музея был создан научно-исследовательский институт, с 1941 года именовавшийся НИИ художественной промышленности (НИИХП). Музей стал его структурным подразделением на правах отдела и получил название «Музей народного искусства». Позже его коллекции влились в фонды Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства, где теперь и «живет» бюст С. Т. Морозова скульптора С. А. Щербакова.
В 1890-1900-е годы Морозов принимал активное участие в художественной жизни России. Он финансировал известный журнал «Мир искусства». Как попечитель Кустарного музея, был среди организаторов Выставки архитектуры и художественной промышленности нового стиля 1902 г. в Москве. В деле создания Музея изящных искусств (известный ныне как ГМИИ имени А. С. Пушкина) И. В. Цветаева поддержал, в том числе, и С. Т. Морозов, правда, не сразу. Когда пишут о создании Московского Художественного Театра, говорят о ключевой роли в его строительстве Саввы Морозова. Однако в состав «Товарищества для учреждения Общедоступного театра в Москве» вошел и его брат Сергей Тимофеевич, попав с братом в компанию К. С. Станиславского и В. И. Немирович-Данченко. Скульптор А. С. Голубкина исполнила по заказу Станиславского и Сергея Морозова знаменитый рельеф для фасада нового здания МХТ, который называется «Пловец» (1903, гипс тонированный). Не лишним будет сказать, что Голубкина сделала портрет самого С. Т. Морозова из гипса.
Сергей Тимофеевич оказывал финансовую помощь Обществу возрождения художественной Руси. Общество, существовавшее с 1915 по 1917 гг. под председательством А. А. Ширинского-Шихматова, ставило своей целью «распространение в русском народе широкого знакомства с древним русским творчеством во всех своих проявлениях и дальнейшего преемственного развития в применении к современным условиям». В него входили известные художники: И. Я. Билибин, В. М. Васнецов, М. В. Нестеров, И. С. Остроухов, Н. К. Рерих, а также историк Н. П. Лихачев, министр А. В. Кривошеин и т. д. Кстати, последний был братом жены С. Т. Морозова, Ольги Кривошеиной. Увы, но Сергей Морозов женился очень поздно, уже в эмиграции. «Ему всегда казалось, — пишет Н. А. Филаткина, — что женщины ищут в общении с ним лишь материальных выгод, возможности удачно устроиться в жизни». Примечательно, что Сергей Тимофеевич основал самый крупный в Москве (более 100 мест) родильный приют в Старо-Екатерининской больнице (ныне МОНИКИ, ул. Щепкина, 61/2). При этом у самого С. Т. Морозова в силу позднего брака детей не было.
И еще один интересный факт из жизни. Савва и Сергей Тимофеевичи Морозовы, по воспоминаниям В. А. Гиляровского, участвовали в создании Русского гимнастического общества. На внесение их в состав учредителей оба отнеслись положительно, однако на просьбу о финансовой поддержке отреагировали по-разному: Савва отказал, а Сергей дал ссуду в 1 тысячу рублей под честное слово просителя. Ссуду через год вернули.
После смерти брата, в сентябре 1905 года, Сергей Тимофеевич был избран директором-распорядителем Никольской мануфактуры и пробыл в этой должности до 1917 года, когда в России стали активизироваться революционные настроения. После революции владения и имущество Морозовых были национализированы, а сам Сергей Тимофеевич жил и работал в качестве консультанта по кустарному делу в здании Кустарного музея. Директорство мануфактурой чуть не стоило Сергею Тимофеевичу свободы и жизни: по воспоминаниям орехово-зуевских старожилов, 54-летний С. Т. Морозов едва спасся бегством от преследующих его казаков в районе нынешнего лагеря «Луч». Несмотря на трудное время, в «Вестнике промысловой кооперации» в 1919 году Морозов публикует статью «Значение красоты в жизни человека и красота в кустарной промышленности». В 1925 году, по настоянию родственников, он уехал во Францию, где умер в 1944 году и был похоронен на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
Чтобы не заканчивать на грустной ноте, расскажу о недавнем открытии, сделанном в 2014 году во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства. На оборотной стороне одного из резных деревянных фризов, украшавших фасад крестьянской избы, была обнаружена полустертая надпись, сделанная музейными хранителями Кустарного музея в начале XX века: «Коллекцiя С. Т. Морозова № 1». На лицевой стороне фриза крупными буквами в высоком рельефе вырезано: «Упование мне Бог».
Комментариев пока нет