Положение женщин в Московии и «Домострой»

В простом народе затворничества женщин не было

«Говоря о затворничестве женщин, следует иметь в виду лишь представительниц знатных фамилий и привилегированных сословий. Терем существовал не во всех слоях общества. Среди крестьян он не мог быть популярен, да и о каком затворничестве могла идти речь, если крестьянки весь день занимались делами во дворе. Среди посадского населения также было непопулярно сидеть дома: доля участия женщин в хозяйстве была существенной»[1].

«Женщина-крестьянка участвовала в полевых работах наравне с мужчиной»[2]. «Женщины простого звания, мещанки и крестьянки, выполняют большие и трудные работы как в доме, так и в поле»[3].

«В крестьянском быту, хотя женщина находилась под гнетом тяжелых работ, хотя на нее, как на рабочую лошадь, взваливали все, что было потруднее, но, по крайней мере, не держали взаперти»[4].

Причины теремного затворничества знатных женщин

Теремное затворничество женщин высшего общества на Руси XVI – XVII вв. было вызвано несколькими причинами.

«Возможно, само отстранение женщин от общественной жизни вызвано желанием противостоять тенденциям к активизации женщин»[5].

«Существует и мнение, что затворничество женщин является следствием татарского влияния»[6].  

«С середины XVI в. можно говорить об ухудшении положения женщины в связи с общей атмосферой в русском обществе: опричниной, связанной с ней террором и земским разорением»[7].

«Обычно с влиянием православия связывают появление в середине XVI в. в зажиточных кругах тенденции к затворничеству женщин»[8].

За этим стояло стремление оградить женщин от нравственных пороков своего времени и влияние византийской аскетической литературы, под влиянием которой в образованных кругах русского общества сложилось представление о какой-то врожденной греховности женщины.

 

Активность женщин

Самостоятельность женщины на заре русской истории

«На заре русской истории «женщина пользовалась самостоятельным положением в обществе, её общественная доля уравновешивалась с долей мужчин. <…>

Не могло быть, чтобы рядом с мужественным, сильным и отважным мужчиной, каким он был в первый век нашей истории, стояла женщина слабая или ослабленная нравственно, умственно и даже физически. <…> Женщина, находясь в сфере, где мужественное дело и отвага составляют стихию жизни, воспитывалась под сильным влиянием этой стихии, несмотря на физиологические условия её пола, и располагала свободой действий. <…>

О мужестве женщин в языческую эпоху засвидетельствовали византийские летописцы, которые рассказывают, что во время войны Святослава с греками после одной жестокой битвы между трупами нашли и убитых женщин, которые в мужском одеянии мужской храбростию с греками сражались. <…>

Мудрость и хитрость — в глазах языческого общества свойство женской личности вообще, которая обладала вещей силой, приближавшей человека к богам. <…> Женщина обладает даром гаданий, чарований, пророчества; она знает тайны естества, и поэтому в её руках по преимуществу хранится врачевание от болезней, а следовательно, колдовство, ведовство, заговоры и заклинания. <…> На особую высоту вещего значения ставит языческий идеал вещую деву»[9].

Отзвуки этих представлений сохранились в русских сказках, например, про Василису Премудрую.

 

Своеобразие русского женского характера: «Я и баба, и мужик»

«Говорят, например, об относительной слабости мужского характера в России и усилении женского. Это вовсе не означает, что мужчины в России бесхарактерны или безвольны.

Русская женщина, правда, порой имеет более положительный, более уравновешенный, более решительный и стойкий характер, который хочет и может играть авторитетную роль.

Своеобразие русского женского характера <…> находится в тесной связи с русским военным прошлым.

Только представьте себе: столетиями уходил мужик в поход, а женщина оставалась хранительнице очага, хозяйственно организующей силой, воспитательницей детей, образом волевого начала. Затем ей, может быть, приходилось выхаживать раненого или больного мужа, а при плохом исходе, возможно, заменить его.

Мужчина, на долю которого выпадают войны и страдания, хочет видеть в женщине не просто возлюбленную, не просто приятную спутницу жизни, он ищет твердый характер, ему нужен ангел-хранитель, «сивилла».

Вот почему в России появился полный значимости тип женщины. Достаточно вспомнить о знаменитой Марфе Борецкой, градоначальнице (посаднице) в Новгороде, регентше Софье Алексеевне, Иулиании Праведной»[10].

«Одним из ярких примеров участия женщин в политической жизни является деятельность Елены Глинской, супруги Василия III. В 70-х годах XVI в. Царица Ирина Федоровна активно участвовала в посольских делах, сама беседовала с иностранными послами, давала им дары от себя. В начале XVII в. мы видим активное участие женщин в дворцовых интригах.

Очень активна была мать Михаила Федоровича — инокиня Марфа: она могла позволить себе не соглашаться с мнением мужа, тогда уже патриарха Филарета»[11].

«Ни былинная Авдотья-рязаночка, ни историческая Марфа-посадница, ни обе Алены (некрасовская и лермонтовская) не похожи на забитых, неравноправных или приниженных.

Историк Костомаров, говоря о «Русской правде», <…> пишет: замужняя женщина пользовалась одинаковыми юридическими правами с мужчиной. За убийство или оскорбление, нанесенное ей, платилась одинаковая вира.

Грамотность или неграмотность человека в Древней Руси также не зависела от половой принадлежности. <…>

Равноправие, а иногда и превосходство женщин в семье были обусловлены экономическими и нравственными потребностями русского народного быта»[12].

 

Нравственные пороки и пьянство женщин

Испорченность нравов

Были женщины благочестивые, но были и такие, к которым применимы слова: «Как ни строго запирали русскую женщину, она склонна была к тайной измене, чтоб положить мужа под лавку, как выражались в тот век»[13].

«Простые женщины распутного поведения доходили до потери всякого стыда: например, голые выбегали из общественных бань на улицы в посадах и закликали к себе охотников. <…>

Иностранцы единогласно говорят, что русская женщина не была неприступна и для них, несмотря на всеобщее омерзение, внушаемое нехристями, к которым в России причисляли всех вообще неправославных. На эти случаи у женщин образовались свои собственные догматы. «Женщине соблудить с иностранцем, — говорили они, — простительно; дитя от иностранца родится — крещеное будет; а вот как мужчина с иноверкою согрешит, так дитя будет некрещеное, оно и грешнее: некрещеная вера множится»»[14].

 

Пьянство женщин

К сожалению, существовала и проблема женского пьянства.

«На пирах <…> у разгульных людей <…> иногда не удаляли и женский пол; мужчины и женщины подавали друг другу питье и целовались, брались за руки и играли между собою. Хозяин приглашал гусляров и скоморохов: тут-то пелись старинные геройские песни; потом, когда хмель далеко заходил в голову, начинали петь песни удалые, срамные; скоморохи тешили компанию непристойными фарсами; часто забавлялись соблазнительными анекдотами, шумели, свистали, плескали один в другого вином, а иногда и дрались; и часто хозяин вместе с слугой выталкивал их, облитых кровью. Случались и убийства»[15].

«Кроме этих водок делалась водка сладкая, насыщенная патокой: эта водка назначалась единственно для женского пола»[16].

«Женщины, в то же время пировавшие с хозяйкой, также должны были уступать угощениям хозяйки до того, что их отвозили домой без сознания. На другой день хозяйка посылала узнать о здоровье гостьи. «Благодарю за угощение, — отвечала в таком случае гостья: — мне вчера было так весело, что я не знаю, как и домой добрела!»»[17].

«Часто женщина напивалась пьяна, и тогда, если только представлялся случай, предавалась первому мужчине»[18].

То, что в XVI в. существовала проблема злоупотребления русских женщин крепкими напитками, подтверждает и книга «Домострой», 40-я глава которой так и называется: «Наказ женам о пьянстве и пианом питии…»: « А у жены бы отнюдь никако ж <…> пьяное питие не было: <…> пила бы безсмельную (безхмельную) брагу и квас <…>. Аще приидут отколе жены <…> тем пития пьяного не давати»[19]. Есть там и другие наставления на эту же тему: «… а отнюдь беречися жене от пияного пития: муж пиан — дурно, а жена пьяна и в миру не пригожа»[20],  «а сама бы (жена) хмелново пития отнюд не любила, и дети и слуги у ней того не любили же <…>. А в гостях будет или у ней гости, отнюд бы сама пьяна не была»[21].

 

«О злых женах»

«Принятие Христовой веры в древней Руси <…> смиряет и смягчает языческие нравы и обычаи. Но вместе с благовестием евангельского учения приносится к нам нашими учителями греками <…> тот склад понятий, какой в ту эпоху господствовал в умах византийского духовенства. <…>

Только монашеский идеал, <…> аскетизм беспощадный и всесторонний стал исключительным идеалом высоконравственной жизни, <…> единым путем спасения. <…>

В византийской литературе вырастает образ злой, вообще греховной жены, тип всякого нравственного безобразия», из чего следует «аскетическое омерзение вообще к женскому существу» как «источнику великого и неисчерпаемого соблазна для аскетической мысли. <…>

Такие-то идеи, которыми пропитана была литература Византии, переносятся вместе с грамотностью на нашу литературную почву и воспитывают ум и нрав нашего младенчествующего общества»[22].

В древнерусской литературе необычайное распространение получили собрания текстов «О злых женах». В основе этих текстов лежат хорошо известные по Притчам царя Соломона (Притч. 2:16-19) и Книге премудрости Исуса сына Сирахова (Сир. 25-26 гл.) слова о злой жене.

От первой жены Евы книжник переходит к блудной жене и жене злоязычной и описывает весь ужас жизни с такой женой: «О зло зла злее жена зла».

Во многие древнерусские сборники входит статья «Чесо (чего) ради рече апостол: учити жене не повелеваю». Но в библейском тексте «злую жену» уравновешивает «мудрая жена», которая удостоена высших похвал; Новый завет также содержит притчу о мудрых и неразумных девах.

Иначе все обстоит в русской литературе. В древнерусской литературе «злые жены» явно доминировали. Афористичность высказываний о злой жене превратило их в народные пословицы»[23].

«Такие-то идеи, которыми была пропитана литература Византии, переносятся вместе с грамотностью на нашу литературную почву, воспитывают ум и нрав нашего младенчествующего общества»[24].

При этом не стоит забывать замечательное высказывание о роли женщин прп. Ефрема Сирина: «Евой утрачена прекрасная и вожделенная слава; Марией возвращена сия слава, погибшая для Адама и Евы»[25].

Справедливости ради надо добавить, что в «Домострое» есть глава 23 о праведных женах, которая называется «Похвала мужем», так как «о добре жене хвала мужу и честь». Это библейская цитата[26] из «Слова о добрых женах» Иоанна Златоуста. Текст «о добрых женах» заимствован из сборника «Измарагд», был широко известен и часто использовался в древнерусских сборниках.

 

Теремное затворничество женщины

 

Живет моя отрада
В высоком терему,
А в терем тот высокий
Нет хода никому.

Народная песня

 

Женщина взаперти

Терем представлял собой созданный общественными условиями и нравами образ жизни женщины, согласно которому она не могла появляться где-либо, жила обособленно в своем доме, общалась лишь с прислугой. Даже в церкви она должна была стоять за закрытой перегородкой.  

Не исключено, что принуждение приняло острые и болезненные формы начиная с XVI в. Оно основывалось на теремном существовании семьи, сложившемся именно в это время.

«По понятиям и порядкам жизни, какие повсеместно господствовали в русской земле, <…> почиталось весьма зазорным всякое обстоятельство, где женская личность приобретала какой-либо общественный смысл. <…>

Одному мужчине исключительно принадлежали интересы общественности. Он один обладал правом жить в обществе, жить общественно.

<…> Женская личность своим появлением в обществе нарушала как бы целомудрие публичного общежития, не говоря уже о том, что собственное ее целомудрие при таком подвиге, в глазах века, погибало окончательно.

Женщине оставалась обязанность жить дома, жить семейно, быть человеком исключительно домашним и в существенном смысле быть вместе с домом и домочадцами только орудием, средством для жизни общественного человека — мужчины»[27].

 «В начале XVI века затворничество женщин было делом окончательно уже решённым и не подлежащим никакому сомнению и колебанию. <…> Терем сделался не только монастырем, но и крепостью, которая защищала уже не от одних грехов, но и от всяких лиходеев и врагов»[28].

«В XVI в. сложился терем, который предполагал закрытость семьи от постороннего взгляда и как следствие этого большую власть главы семьи. Замкнутость семейной жизни гармонировала с общественной жизнью России XVI – XVII вв. Одной из немногих форм общественной жизни была церковная служба и религиозные праздники»[29].

 «Иностранцы отмечают стремление полностью исключить женщину из участия в общественной жизни, изолировать её от внешнего мира так, что даже посещение церкви становится необязательным»[30].

 «Разные иностранные гости писали о русской жизни одинаково. По традиции знатные вельможи воспитывали дочерей в никому недоступных теремах, скрывая от людей и не приучая к ведению хозяйства. Будучи замужем, они мало чем занимаются, сидят взаперти в своих комнатах и обыкновенно шьют или вышивают.

Побои — обычная форма воспитания жен мужьями»[31]. 

«Но в то же время нельзя забывать, что роль женщины в хозяйстве оставалась по-прежнему очень значительной: забота о семейной трапезе, об одежде домочадцев, о воспитании детей, о поддержании дома в порядке — всё это лежало на женщине»[32].

«Роль женщины в средневековом обществе исключительно важна, поскольку для большинства — для младших членов коллектива — она мать. Русская история показывает твердый характер русской «матерой вдовы» — от княгини Ольги до былинной Амелфы Тимофеевны; под их руками ходили такие мужчины, как князь Святослав или Васька Буслаев»[33].

 

Дух рабства в семье

«Между родителями и детьми господствовал дух рабства, прикрытый ложною святостью патриархальных отношений. Почтение к родителям считалось по нравственным понятиям ручательством здоровой, долгой и счастливой жизни. О том, кто злословит родителей, говорилось: «Да склюют его вороны, да съедят его орлы!» Была и есть на Руси пословица: «Отчая клятва иссушит, матерняя искоренит». Впрочем, отец, как мужчина, и в детском уважении пользовался предпочтением. «Имей, чадо, — поучает отец сына, — отца своего, аки Бога, матерь свою, аки сам себе». Несмотря на такие нравственные сентенции, покорность детей была более рабская, чем детская, и власть родителей над ними переходила в слепой деспотизм, без нравственной силы»[34].

Наружное благочестие

«Несмотря на глубоко нравственное значение, какое вообще придавали строгому подчинению церкви, русское благочестие основывалось больше на внимании к внешним обрядам, чем на внутреннем религиозном чувстве. Духовенство почти не говорило проповедей, не было училищ, где бы юношество обучалось закону Божию. <…> Коль скоро нет внутреннего благочестия, наружное соблюдается только до тех пор, пока действующие извне обстоятельства поддерживают привычку; в противном случае и самые обряды нетверды, и человек гораздо легче их нарушает, нежели как кажется, судя по той важности, какую он придает им»[35].

 

Женщина-вдова

«Женщина получала больше уважения, когда оставалась вдовою и притом была матерью. Тогда как замужняя не имела вовсе личности сама по себе, вдова была полная госпожа и глава семейства. Личность вдовицы охранялась религиозным уважением. Оскорбить вдовицу считалось величайшим грехом. «Горе обидящему вдовицу, — говорит одно старое нравоучение: — лучше ему в дом свой ввергнуть огонь, чем за воздыхания вдовиц быть ввержену в геену огненную»»[36].

«В одном только случае самостоятельность женщины являлась законной и неоспоримой — в том случае, когда она становилась главою дома; а это могло произойти лишь при том обстоятельстве, когда по смерти мужа она становилась матерою вдовою, то есть вдовою — матерью сыновей. Матерая вдова в древнем русском обществе играет в некоторых отношениях мужскую роль; мы видим, что тип этой личности приобретает сильные самостоятельные черты и в общественной жизни, и в исторических событиях, в былинах и песнях. Она пользуется и значительными юридическими правами.

Но матерая вдова всё-таки была явлением случайным, исключительным <…> представителем дома, семьи.

Вдова бездетная, у которой <…> со смертью мужа разрушалась и семья, по убеждению века равнялась в своем значении с сиротою, и вместе с сиротами, убогими, калеками и всеми беззащитными личностями поступала под покровительство церкви, причислялась к людям церковным, богодельным, забота об участи которых была делом Божьим, потому что не была делом общественным.

Вот почему вдова без сына почитает себя сиротой»[37].

 

«Домострой»

«Домострой» — литературный сборник XVI века, автором которого считается сподвижник митрополита Макария и молодого Ивана Грозного протопоп Сильвестр Адашев, активный участник Стоглавого собора. Является сводом уставов о домашней молитве и посте, душеполезных текстов — цитат из Библии и святоотеческих поучений, советов богатому горожанину по управлению семьей и слугами, ведению домашнего хозяйства, сборников кулинарных рецептов.

И теремное затворничество женщин, и «Домострой» отражают попытку создания одной из первых русских утопий — стремления на основе представлений византийской аскетической литературы о врождённой греховности женщины исцелить нравственные пороки своего времени, создать благочестивый, праведный семейный быт как своего рода «монастырь в миру».

При этом стремились его достичь через внешний чин, устав, образ жизни с помощью свойственных той эпохи методов: запретов и принуждения как семейного (Домострой), так и церковно-государственного (Стоглав). В чём-то это стремление московских книжников XVI века было похоже на попытку их современников, европейских протестантов-пуритан, создать «праведный святой народ Божий». Однако, к сожалению, Русь не стала светлым православным царством, а погрузилась в опричный террор Ивана Грозного, за которым последовало Смутное время, реформы патриарха Никона и окончательное отступление от идеалов Святой Руси при Петре I[38].

«Домострой» — идеал или действительность?

«Высказываются мнения, что так называемые домостроевские нравы, замкнутость семьи, жестокость отца семейства, запрещение плясок, игр, развлечений вызваны «Домостроем» и Стоглавом»[39].

«Памятник церковного законодательства Стоглав не предписывает каких-либо мер, которые бы вели к ухудшению положения женщины»[40].

Некоторые историки считали, что в «Домострое» отражены идеальные взаимоотношения супругов, которым советовали следовать; другие — что «Домострой» усердно читали многие, но его советам не следовали»[41].

«Однако, вероятно, большинство подданных не только не читало Домострой, но даже и не знало о его существовании. Домострой, скорее всего, записал образец семьи, которая сложилось к этому времени»[42].

««Домострой» не отражает собственно христианского понимания проблемы полов, а лишь указывает на современное автору положение вещей в обществе, причём автор «Домостроя» сознательно старался смягчить существующие нравы, указывая варварам на принципы евангельской любви»[43].

 «Предписания Домостроя носят чисто умозрительный характер, хотя во многом опираются на уже имевшуюся литературную традицию, это моделирование идеальной семьи, а не описание практики»[44].

«Домострой рисует нам образ женщины-домохозяйки и именует её «государыней»»[45]. В XVI–XVII вв. женщина должна была выйти замуж и довольствоваться этим». В «Домострое» она выступает в роли хозяйки, занятой домом и бытом; все интересы обращены на искусное приготовление трапез, соблюдение порядка в доме, умение принимать и развлекать гостей. Женщина должна была советоваться с мужем по всем вопросам и подчиняться ему»[46].

«Домостроем определялись наилучшие жены и мужья, предписывалось, каким образом следовало вести себя дома, в гостях, как принимать гостей, о чём с ними беседовать, какой стиль одежды предпочитать. Домострой рекомендует женам советоваться с мужьями по всем вопросам семейной жизни.

В целом, в Домострое нет ничего устрашающего, за исключением побоев»[47].

 

Муж обязан «учить» жену

«Для плохой жены предусматривались телесные наказания»[48].

«Муж обязан её учить: «наказывать», но не на глазах у всех, а «пользовати страхом наедине»»[49].

«Домострой человеколюбиво советует не бить жены кулаком по лицу, по глазам, не бить ее вообще железным или деревянным орудием, чтоб не изувечить или не допустить до выкидыша ребенка, если она беременна; он находит, что бить жену плетью и разумно, и больно, и страшно, и здорово»[50].

 

Помощница мужа, хозяйка дома

 «Навязчивая идея церковника: взгляд на женщину как на потенциальную пособницу дьявола сохраняется и в тексте Домостроя.

Тем не менее, в Домострое женщина — хозяйка дома и в иерархии семейных отношений занимает своё особое место. Права и обязанности хозяина и хозяйки находятся как бы в дополнительном распределении, почти не пересекаясь, а это определяет и ранг хозяйки в частной жизни дома. Только совместно муж и жена составляют «дом». Без жены муж не является социально полноправным членом общества, он остаётся при другом (отцовском) доме.

И.Е. Забелин распределяет функции государя и государыни дома по известной правовой формуле средневековья: слово и дело». Последнее слово всегда остаётся за государем, но делом в доме занимается государыня («делодержец дому»), так что многим из женщин были присущи «крепкое мужество и непреклонный разум — качество безусловно мужские»[51].

 

Женщина в нравственном смысле есть ребёнок

«Вообще женщина считалась существом ниже мужчины и в некоторых отношениях нечистым»[52]. «Равновесия отношений между мужем и женою Домострой и не предчувствует. Доля жены в нравственном смысле есть доля детская. Она, с одной стороны, первый из домочадцев как первый и ближайший слуга мужа, на обязанностях которого лежит весь домашний обиход. С другой стороны — она старший из детей, правая рука мужа.

Конечно, на самом деле положение жены могло быть и в действительности бывало лучше. Но лучшим это положение бывало уже по требованию самой жизни, но не по учению Домостроя»[53].

 «Вот идеал семейной жизни, как он был создан древним русским обществом. Женщина поставлена здесь на видном месте, её деятельность обширна. Но нет по общественным условиям необходимого для восстановления нравственных сил развлечения, перемены занятия, перемены предмета для разговора.

У (автора) Домостроя нет приличных невинных удовольствий, которые бы он мог предложить женщине. Поэтому он принуждён отказать ей во всяком удовольствии, принужден требовать, чтобы она не имела минуты свободной, которая может породить в ней желания удовольствия неприличного, или, что ещё хуже, желания развлекать себя хмелем.

Сколько женщин по доброй воле могло приближаться к идеалу, начертанному Домостроем, скольких надобно было заставлять приближаться к нему силою, и скольких нельзя было заставить приблизиться к нему никакой силою, сколько женщин предавалось названным неприличным удовольствиям? На этот вопрос мы отвечать не решимся»[54].

 

«Муж един попечение имеет»

Согласно Домострою муж и глава дома «не о себе едином попечение имеет к Богу», но один за «жену, чад и домочадцев» должен «ответ дати в день страшного суда. Эта священная  обязанность и страшная ответственность давала владыке дома самые полные, беспрекословные, самые широкие права». Он один в доме, в делах «домашнего, нравственного и хозяйственного строя» мог проявлять свою волю и «как можно заботливей определять волю жены, чад и домочадцев. <…> Перед его лицом все были детьми, не исключая и их матери, и его жены. <…>

От детей Домострой, по заповеди Господней, требует повиновения и послушания родителям во всем. <…>

Вообще именем гордости, кроме нравственного порока, обозначалось и всякое независимое и самостоятельное деяние, где бы оно ни обнаружилось. <…> Стремление к самостоятельности и независимости приравнивается, с точки зрения родового идеала, к детской глупости. <…> Известная повесть «О горе-злосчастии» живыми красками изображает «ослушание родительское», безнравственное, по тогдашним понятиям, стремление личности жить <…> свободно, самостоятельно, независимо от родительской опеки, ибо, по понятиям века, жить без опеки значило то же, что жить гулящим путем, развратно» [55].

 «Домострой переносит на семью монастырские формы, а главу семьи делает «игуменом», которому монастырская традиция требовала безусловного подчинения»[56].

 

Домашний монастырь

По мнению историка И.Е. Забелина, появление «теремных затворниц» и нормы «Домостроя» «было плодом постнической идеи, действие которой, и в довольно сильных чертах, обнаруживается в нашем древнем обществе очень рано.

С одной стороны, Забелин отмечал ведущую роль женщины в доме и её решающую роль в создании из дома монастыря, с другой — роль игумена в этом монастыре «Домострой отводит главе семейства». Перенесение монастырских черт в домашний быт привело в XVI в. к тому, что даже посещение церкви для женщины становилось не обязательным»[57].

 

Женщина в храме

«Женщины входили в особые двери и стояли в особом притворе; знатные госпожи становились в церквах за решетками, стояли, потупя глаза в землю, и старались особенно показывать вид скромности, когда мимо них проходил священник. Простые женщины не так часто ходили в церковь, как мужчины, и обыкновенно на короткое время, чтоб поклониться иконам»[58]. 

«Женщины в средневековье находились в левой (северной части) храма. Эта традиция сохранилась у старообрядцев, где женщины находятся на левой стороне, которая называется «женской»[59].

Появляется так же «запона» — завеса, отделяющая цариц и прочих знатных женщин от пространства церкви[60].

В XVI-XVII в. встречались новые способы отделения женщин. Иногда женщины находились в притворах храма.

Павел Алеппский отмечал, что царица и сестры царя во время службы «стояли в нартексе (притворе), дверь заперли за ними, чтобы никто не входил, и они смотрели на нас из-за решеток и маленьких окон».

Женщин причащали не у алтаря, а у дверей, ведущих из храма в притвор.

Из быта цариц известно, что они старались посещать церковь и монастырь в ночное время, к иконам царица прикладывалась после того, «как удалили из церкви всех мирян и затворили двери». Павел Алеппский упоминает, что в церкви их встретили женщины, которые пришли до начала службы» [61].

 

Допускаемая для женщин активность в церковной жизни

«Однако при этом женщины играли особую роль в церковных делах, участвовали в церковной жизни, выполняя роль просвиропек. В отсутствии образованного клира «девицы» при церквах выполняли самые широкие функции, в том числе и переписывания книг. В женских монастырях женщины совершали и часть службы, и проповедовали, и являлись наставницами»[62].

Допускаемая для знатных женщин активность в церковной жизни — быть основательницей или попечительницей женских монастырей, в идеале, потом самой принять монашеский постриг.

«Летописецы ни о каких других женских подвигах и не рассказывают, как о пострижении, о построении монастырей и церквей, потому что в их глазах эти-то подвиги одни только заслуживают и памяти, и подражания»[63].

«Вообще с XI в. «иноческий образ» становится высшей целью жизни не только для женщин, княгинь и княжон, но и мужчин-князей, которым само духовенство толковало, что Бог им велит так быть, правду делать на этом свете, в правду суд судить, т.е. оставаться князьями, ибо и без того велика и священна их обязанность перед Богом, и которые, однако ж, всеми силами стремились избавиться от суетного, мимотекущего и мятежного жития сего и постригались в монахи и даже принимали схиму, по крайней мере на склоне дней или же перед самой смертью.

Что же касается княгинь <…>, то в последующих поколениях идеалы девства и иночества распространяются в женском быту все больше и больше».

Для княжеских дочерей, у которых «брак становился исключительно делом родительской воли и воли старших родичей», «благочестивый образ постничества и  иночества <…> указывает им» единственно доступный путь «подвижничества, самостоятельный и независимый от мирской жизни»[64].

Путь, на котором они имели право выбора своей судьбы, получали доступ к образованию, книгам, творчеству.

---

Автор: Алексей Шишкин

---

[1] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с.13-15
[2] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[3] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67
[4] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 200.
[5] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[6] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[7] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[8] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[9] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях». Новосибирск, 1992, стр. 44-45.
[10] Иван Ильин. «О русской культуре». Собрание сочинений, том 6 книга II. М. 1996. стр. 492-495.
[11] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[12] Василий Белов «Лад. Очерки о народной эстетике». М. 1989 г. Стр. 168-170.
[13] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.203.
[14] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 203-205.
[15] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 229.
[16] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 189.
[17] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 227.
[18] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.203.
[19] «Домострой» М. 1990. Глава 40 «Наказ женам о пьянстве и пианом питии…» стр. 66.
[20] «Домострой» М. 1990. Глава 39 «По вся дни жене с мужем…» стр. 66.
[21] «Домострой» М. 1990. «Послание и наказание ото отца к сыну». Стр. 106.
[22] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 46-47.
[23] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.118-122.
[24] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 47.

«В одном старинном поучении так отзываются о прекрасном поле: «Что есть жена? Сеть утворена прелыцающи человеки во властех, светлым лицем убо и высокими очима намизающи, ногама играющи, делы убивающи, многы бо уязвивши низложи, темже в доброти женстей мнози прельщаются и от того любы яко огнь возгарается… Что есть жена? Святым обложница, покоище змиино, диаволь увет, без увета болезнь, поднечающая сковрада, спасаемым соблазн, безъисцельная злоба, купница бесовская»».

Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 200.

«В аскетических наставлениях речь идет не о том, что женщина хуже мужчины (или наоборот), а о том, что у нормального человека всегда есть эротический интерес к противоположному полу. И одна из первых, начальных задач монашества состоит в том, чтобы взять под контроль этот инстинкт.

А теперь вспомним, что литература (как и политика, как и культура) была мужской. И поэтому советы мужчины-игумена тиражировались, а аналогичные советы игуменьи («аммы») оставались лишь в устном предании, не выходя за стены женской обители. Оттого у нецерковных книжников и создалось впечатление, будто Церковь что-то имеет против женщин как таковых».

Протодьякон Андрей Кураев «Женщина в Церкви». Сборник «Ребро Адама. Женщины в Церкви» М. 2013. стр. 19-21. https://pravoslavie.ru/6031.html

[25] «Творения святого отца нашего Ефрема Сирина». Издание пятое. Сергиев Посад 1912. Репринт. Часть 5-я. стр. 191. http://www.odinblago.ru/sirin_tom5/163

«Церковь приняла в свое богослужение Рождества и Страстной Седмицы песнопения, написанные в IX веке монахиней Кассией. Кстати, с этой Кассией произошел замечательный случай. В 830 году византийский император Феофил выбирал себе невесту. 11 прекраснейших знатных дев были представлены ему. Феофил вошел в зал, держа в руках золотое яблоко, которое он должен был вручить своей избраннице. Подойдя к Кассии, он сказал: «От жены произошло все злое» (намекая на грехопадение Евы). Кассия же быстро отмела богословские инсинуации императора и ответила Феофилу: «От жены же произошло все лучшее» (имея в виду рождество Христа от Марии). Тут император здраво рассудил, что с такой женой править будет скорее не он, а она. В итоге яблоко было подано Феодоре, которая стала императрицей. Кассии же не оставалось другой дороги, как в монастырь… Такова легенда. А Феофил и в самом деле кончил плохо: он стал еретиком, уничтожавшим иконы».

Протодьякон Андрей Кураев «Женщина в Церкви». Сборник «Ребро Адама. Женщины в Церкви» М. 2013. стр. 25. https://pravoslavie.ru/6031.html

[26] Притчи Соломона 31:10-31.
[27] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 7.
[28] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 55.
[29] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[30] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[31] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67.

«Все иностранцы поражались избытком домашнего деспотизма мужа над женою. <…> У знатных и зажиточных людей Московского государства женский пол находился взаперти, как в мусульманских гаремах. Девиц содержали в уединении, укрывая от человеческих взоров; до замужества мужчина должен быть им совершенно неизвестен; не в нравах народа было, чтоб юноша высказал девушке свои чувства или испрашивал лично ее согласия на брак. Самые благочестивые люди были того мнения, что родителям следует бить почаще девиц, чтобы они не утратили своего девства. <…>

При отдаче замуж девицу не спрашивали о желании; она сама не знала, за кого идет, не видела своего жениха до замужества, когда ее передавали в новое рабство. Сделавшись женою, она не смела никуда выйти из дома без позволения мужа, даже если шла в церковь, и тогда обязана была спрашиваться. <…> Даже и тогда, когда муж поручал жене смотреть за хозяйством, она была не более как ключница: не смела ни послать чего-нибудь в подарок другим, ни принять от другого, не смела даже сама без позволения мужа съесть или выпить.

Обращение мужьев с женами было таково: по обыкновению, у мужа висела плеть, исключительно назначенная для жены и называемая дурак; за ничтожную вину муж таскал жену за волосы, раздевал донага, привязывал веревками и сек дураком до крови — это называлось учить жену; у иных мужьев вместо плети играли ту же роль розги, и жену секли, как маленького ребенка, а у других, напротив, дубина — и жену били, как скотину.

Такого рода обращение не только не казалось предосудительным, но еще вменялось мужу в нравственную обязанность. Кто не бил жены, о том благочестивые люди говорили, что он дом свой не строит и о своей душе не радит, и сам погублен будет и в сем веке и в будущем, и дом свой погубит.

Это нравственное правило проповедовалось православною церковью, и самим царям при венчании митрополиты и патриархи читали нравоучения о безусловной покорности жены мужу. <…>

Привыкшие к рабству, которое влачить суждено было им от пеленок до могилы, женщины не имели понятий о возможности иметь другие права и верили, что они в самом деле рождены для того, чтоб мужья их били, и даже самые побои считали признаком любви. <…>Женщины говорили: «Кто кого любит, тот того лупит, коли муж не бьет, значит не любит»; пословицы эти и до сих пор существуют в народе».

Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.201-202.

[32] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[33] В.В. Колесов «Домострой без домостроевщины». Цитата по книге: «Домострой» М. 1990. стр. 14.
[34] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.206.
[35] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XXI «Верования» стр. 299-300.
[36] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.205.
[37] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях. Новосибирск 1992 стр. 7.
[38] Впоследствии, в XVIII и XIX вв., подобные Домострою попытки построения благочестивого семейного быта были у старообрядцев. Но в старообрядчестве ни о каком приниженном положении женщины говорить не приходится, роль женщины была очень велика, в том числе и в вопросах церковных, религиозных.

Связанно это с тем, что в средневековой Руси вера, Церковь через храм проявлялись и воспроизводились в официальном, публичном пространстве, в котором господствовали мужчины.

Для старообрядцев Церковь стала гонимой, покинувшей публичное пространство, храмы на городских площадях, и таившаяся в домах. Семья стала основной ячейкой Церкви, местом сохранения веры и религиозного воспитания. А в семье роль женщины была определяющей, и поэтому стала велика её роль в старообрядческих общинах.

[39] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[40] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[41] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67
[42] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[43] Священник Сергей Свешников «О роли женщины». В сборнике «Ребро Адама. Женщины в Церкви». М. 2013. стр. 99.

О роли женщины в церкви: https://osergii.wordpress.com/2009/12/04/on-the-role-of-women-in-the-church/ 

[44] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.631
[45] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[46] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67
[47] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[48] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67
[49] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[50] Домострой человеколюбиво советует не бить жены кулаком по лицу, по глазам, не бить ее вообще железным или деревянным орудием, чтоб не изувечить или не допустить до выкидыша ребенка, если она беременна; он находит, что бить жену плетью и разумно, и больно, и страшно, и здорово.
[51] В.В. Колесов «Домострой без домостроевщины». Цитата по книге: «Домострой» М. 1990. стр. 14.
[52] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 200.
[53] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 30-32.
[54] Забелин И.Е. «Домашний быт русских цариц». М. 1869. стр. 48. Цитата по книге: «Домострой» М. 1990. стр. 14.
[55] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 30-32.
[56] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[57] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.97-98
[58] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 295.
[59] За этим разделением стоит как понимание оппозиции «правого» и «левого» («правое» более сакральное, более достойное, так и приоритет мужчин перед женщинами). В местном ряду иконостаса справа для молящихся помещалась икона Спасителя, а слева — Богородицы. Размещение женщин в левой части храмов соответствует и размещению изображений преподобных жен в арках в левой части церквей.

Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.89-91

[60] «Все жены бояр и служанки стали слева подле северных дверей церкви и опустили за собой шелковую занавеску от колонны до стены, чтобы никто их не видел, так что они были как бы в закрытом со всех сторон помещении». В старообрядческом монастыре на Выгу завеса употреблялась и в столовой для отделения мужчин от женщин, а также при отпевании».

Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.89-91

[61] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.89-91
[62] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.89-91
[63] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях. Новосибирск 1992 стр. 51.
[64] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях. Новосибирск 1992 стр. 49-50.