По разным оценкам сегодня в Российской Федерации насчитывается от 700 000 до 900 000 детей-сирот. Даже если брать меньшую цифру, то количество сирот запредельно и сопоставимо с демографическими последствиями Великой Отечественной Войны, когда в СССР проживало 678 000 сирот.
При этом в нашей стране сегодня беспрецедентное для Европы количество отказов от своих детей. При живых родителях дети живут в детских домах и интернатах. К этому следует добавить и детей из неблагополучных семей. Фактических беспризорников насчитывается порядка 1-2 миллионов.
В прошлом году тема сирот стала активно обсуждаться в связи с так называемым «законом Димы Яковлева» — российским дипломатическим ответом на американский «закон Магнитского». Помимо других мер дипломатического характера, закон № 272-ФЗ ввел запрет на усыновление гражданами США российских сирот. Острая дискуссия вокруг этого закона вновь заострила внимание общества на проблемах сирот. Выяснилось, что российские граждане не торопятся усыновлять, и сегодня каждый год в усыновлении нуждаются около 30 000 детей.
Особенно же в сложном положении находятся дети, страдающие различными заболеваниями. С большими сложностями сталкиваются семьи все же решившие усыновить ребенка, а некоторые даже возвращают детей обратно в детские дома. Сайт «Русская вера» начинает серию публикаций, посвященных опыту усыновления детей в верующих семьях. Редакция надеется, что эти материалы помогут россиянам решиться на такой важный шаг, как усыновление.
Сегодня мы беседуем со старообрядческой семьёй из Белоруссии, прихожанами Гомельской старообрядческой общины во имя св. пророка Илии. Они согласилась рассказать нам историю усыновления в их семье (по их просьбе в интервью даются только имена детей).
Спокойная уютная обстановка за чашечкой чая. Всё располагает к намеченной беседе. (Для справки: в этой семье трое своих детей, 18-ти, 16-ти и 13-ти лет. А также 3 года назад усыновили ещё двоих: Аглаю и Матфея, которым сейчас 4 и 6 лет соответственно).
Рассказывает мама:
Я по образованию бухгалтер, после окончания учёбы работала в контрольно-ревизионном отделе. Первая моя ревизия пришлась на Гомельский Детский Дом, мне тогда было 18 лет. Я увидела этих детей, и тогда меня посетила мысль: я могла бы усыновить ребёнка.
Уже в зрелом возрасте у нас с мужем появилась мысль об усыновлении, жили мы с ней примерно год. За это время прочитали очень много специализированной литературы, изучали, какие проблемы нас коснутся и т. д. И только спустя год озвучили эту мысль вслух нашим детям.
Самое трудное было-это озвучить вслух. Не для домашних, а для общества. До последнего пугало, как оно это воспримет. На работе никто не знал до момента, когда прошёл суд. Когда уже было решение суда, мы попросили о формулировке к немедленному исполнению (обычно же до момента вступления решения суда проходит 14 дней). Здесь немного оговорюсь. Я не боялась того, как отнесутся окружающие, что будут осуждать, просто утомляла необходимость что-то кому-то объяснять, доказывать. Ведь в обществе к усыновителям, как, впрочем, и к многодетным семьям относятся с предубеждением. Неприкрытое любопытство, двусмысленные замечания и открытое недоумение: «Зачем вам это надо?» — вот этого было очень много.
В Беларуси это начинается с Управления образования. Смотрят домашние условия, психолог тестирует, подходишь ли ты для усыновителя. Очень много таких формальностей, которые оставляют не совсем хорошие впечатления. Также мы проходили специальные курсы. Показалось странным, что они абсолютно одинаковы для семей, у которых есть дети, и для семей, которые впервые берут ребёнка. Я считаю это неправильным.
Усыновить может абсолютно любой человек, незамужний или разведённый, если только подходишь по определённым условиям (жилплощадь, доходы, постоянная работа, согласие всех членов семьи и др.) Хотя даже съёмная квартира подходит. Очень важно суметь мотивировать, зачем берёшь ребёнка. В этом вопросе как раз оказалось много подводных камней.
Я уже изучила много литературы и знала, что есть правильная и неправильная мотивация. Например, чувство жалости-это неправильная мотивация, в этом случае могут и отказать. Хотя для верующих это понятное чувство милосердия.
Так вот, я знала, что нельзя говорить о жалости к этим детям, это неправильное чувство. Нужно было говорить, что хочешь подарить эти детям любовь и сделать их счастливыми. Но всё-таки движущим, самым первым, у меня было чувство жалости. Трудно представить, что есть дети абсолютно ничьи. Очень тяжело видеть эти глазёнки.
Когда мы прошли все эти многочисленные процедуры, когда были получены все разрешения, только тогда нам предоставили доступ к базе детей. Было ужасно думать, как буду выбирать. Ты должен листать журнал с записями о ребёнке и выбрать.
Фактически должно быть интернет-досье на ребёнка, но этого нет. Ты их ни разу не видел и не знаешь, кого берёшь. Ты не можешь просто так зайти в детдом и встретиться с ребёнком. Таковы условия усыновления в России, а здесь предоставляют только досье. Нам предложили вначале неприемлемые варианты, девочку 4-х лет с ВИЧ-инфекцией. Я понимала, что не смогу справиться, что это ноша свыше сил.
Направления дают одновременно не более чем на трёх детей, можно с ними познакомиться. Приходишь в Детский Дом и тебе по очереди их приводят. Если чувствуешь, что не прирастает, пишешь отказ. Тогда дают следующее направление.
Всё это очень тяжело и длительно. Было бы проще, конечно, если бы можно было на каком-то этапе посетить это детское учреждение и пообщаться с детками, какая-то симпатия всё равно к кому-то возникнет. В России проще, там Детские Дома не являются закрытыми. А в Беларуси это режимное учреждение с охраной, куда свободно не пройдёшь. Даже имея направление на посещение детей, мы не могли свободно пройти, только по предварительному звонку директору и согласованию времени визита. Причём охрана-это совершенно другая структура, не подчиняющаяся директору Детдома. Могут не пустить, и всё. В России проще, можно прийти, пообщаться, и даже есть сайты детских учреждений, где есть фото и история детей, здесь этого нет.
Мы получили направление на 8-ми месячную девочку с врождённым гепатитом С, неизлечимым заболеванием. Нам дали один день подумать, согласны ли мы её удочерить. Дома мы почитали, что это не фатально и с этим живут, решили дать согласие. Назавтра я пришла в Национальный центр усыновления за направлением к этому ребёнку. Когда я уже, собираясь уходить, расписывалась в журнале, то Господь так устроил, что в это время звонит сотруднику центра, в кабинете которого я как раз нахожусь, главврач Детдома и сообщает, что у этой девочки, насчёт которой вчера звонили, есть абсолютно здоровый братик. А усыновить одной процедурой можно только родных брата и сестру, нельзя усыновить двух разных детей сразу. Оказалось, что мальчику 2 года. А мы хотели усыновить двоих деток, но понимали, что второй раз по этим всем мероприятиям не пойдём. Это примерно так же тяжело, как родить двоих своих. Я понимала, что двое детей-это отчасти легче, что они друг другу составят компанию. Я сразу взяла направление на двух детей.
Вот здесь хочется добавить, что уже дома, при обследовании, диагноз гепатит не подтвердился.
(продолжение следует)
Комментариев пока нет