Цель данной статьи — показать, что в современном информационном обществе фигура начетчика является культурным феноменом прошлого. В связи с этим встает ряд проблем, которые автор ставит перед читателем, но не пытается решить их сразу, считая каждую темой для отдельной статьи. Одной из таких проблем является научное клише, что старообрядчество — это книжная культура. Ученые исследуют библиотеки и книжные собрания старообрядцев, круг чтения, типографии и скриптории. От внимания исследователей, занятых материальным носителем (книгой), ускользает главная цель данных собраний — отчет о собственной вере, своем уповании, проповедь и защита старой веры, которая является устным опытом христианства с многовековой историей.
***
Два типа культур — устная и письменная
Канадский философ и литературный критик Маршалл Маклюэн в монографии «Галактика Гутенберга» задает правомерный вопрос: почему до настоящего времени историки не попытались выяснить глубокие различия в организации устных и письменных обществ? Христианство формировалось как устное общество, основанное на постулате «в начале было Слово». С. С. Аверинцев отмечает, что если «Мухаммед писал свой Коран, то проповедь Иисуса Христа была от начала до конца только устной, только — живой голос» [1]. Христос послал учеников со словами «идите и научите» народы, тем самым заповедав проповедь из уст в уста — «имеющий уши да слышит». Визуальные виды искусств, такие как иконопись, фресковая живопись, мозаика были поддержкой этой проповеди, имели прикладное значение, служили дополнением слову божию и не рассматривались в отрыве от богословия.
Парадокс заключается в том, что с возникновением книгопечатания появляются предпосылки для культурного конфликта между устным и письменным опытом человека. Маршалл Маклюэн считает рукописную книгу продолжением устного опыта, в то время как печатная книга принадлежит уже визуальной культуре. А. М. Панченко отмечал особое отношение старообрядцев к книге. Человек и книга представляли собой некое «двуединство», причем книга стояла выше человека [2]. Она воспринимается не столько как предмет материальной культуры, сколько как авторитетный учитель. Причина сакрализации книги вполне очевидна — это следствие утраты духовных учителей после церковного кризиса, начавшегося с середины XVII века. Одной из интересных задач нам видится изучение отношения начетчиков к книге как живому человеку, наставнику и помощнику в деле защиты веры. Текст книги освящался именем, его написавшим, а начетчик выступал как голос того, кому принадлежит писание.
Начетчик как компромисс двух культур
Фигура начетчика носила в себе два вида опыта — устный и письменный, соединяя их в себе. Назревавший конфликт этих опытов хорошо виден в сложившейся практике религиозных диспутов. Диспут — яркое явление устной культуры. В ходе диспута (прений о вере) для подтверждения своих слов начетчик должен был не только ссылаться на конкретные сочинения святых отцов, законодательные акты и т. п., зафиксированные в книге, но и приносить на диспут сами книги. Их физическое присутствие было так же важно, как присутствие спорящих. При цитировании источника начетчик ссылался на конкретную страницу и абзац в подтверждение своих слов, подкрепляя их авторитетом книги. Наряду с этим начетчик был не просто начитанным в особого рода литературе человеком, но обладателем незаурядной памяти. Хорошая память и умение воспроизводить по памяти сложные тексты являлись достоянием дописьменной культуры древних славян, которую традиционно изучают фольклористы и этнографы.
Вплоть до середины ХХ века существовала особая группа людей — сказителей, способных удерживать в памяти и воспроизводить множество исторических и художественных по своему значению текстов. Михаил Пришвин в книге «В краю непуганых птиц» сделал интересное замечание, что сказители былин должны иметь не просто хорошую память, но обладать чем-то таким, что приближает их к «былинным временам золотого века», в том числе иметь строгие староверческие традиции. Влияние устного опыта в русской культуре Маршалл Маклюэн прослеживал вплоть до ХХ века: «Потому-то во время памятных "чисток" 1930-х годов в таком устном в своей основе обществе, как Россия, где шпионаж ведется с помощью уха, а не глаза, у многих на Западе вызывало недоумение то, что многие признавали себя полностью виновными не в том, что они совершили, а в том, что они подумали» [3]. Инерционное влияние устного опыта в советское время нам видится, в том числе, в существовании не затихавшей религиозной полемики, когда за веру (фактически за образ мысли и высказывания) староверов преследовали вплоть до тюремного заключения.
Роль книгопечатания в церковной сфере
Возникновение книгопечатания постепенно вытесняло устное слово. Функция памяти перестает главенствовать в культурной коммуникации. Ее роль взяла на себя печатная книга. Книга породила иную социальную структуру общества, основанную на визуальном восприятии информации, где звук превратился в печатное слово. В старообрядческой среде начетчик пользовался уважением, сочетая начитанность и риторические приемы, уравновешивая до времени конфликт устного и письменного опыта, где механизмом уравновешивания все еще выступала память.
Риторика, на наш субъективный взгляд, занимает некое пограничное состояние: она учит правилам устной речи, но вместе с тем является производной письменной, печатной культуры, где мысль отделена от звука. Именно поэтому наследник устной культуры протопоп Аввакум отмежевывался от философии и риторики. Хотя «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» явилось образцом разговорной речи горожанина XVII века, владеющего специфическими приемами риторики, но не западной, а «доморощенной». Уже в XVIII веке риторика как наука становится помощницей защитников старой веры, использовавших приемы барочной культуры Нового времени для утверждения истины времени Старого. Н. В. Понырко уточняет, что в центре старообрядчества, в Выговской пустыни, риторики не читали, а именно учили [4]. Деятельное чтение с пометками и приписками на полях переписываемых риторик свидетельствует о выработке навыков устной речи, богословской словесности. В дальнейшем появление института епархиальных начетчиков, съезды начетчиков, официальные отчеты о проведенных диспутах говорят о некоторой формализации процесса проповеди, когда роль начетчика (добровольного проповедника) превращается в должность (проповедь, как обязанность).
Несмотря на то, что интеллектуальный выбор сторонников как «старой», так и «новой» веры изначально был в рамках богословского просвещения, последующее развитие светских наук разделило их на две неравные части. Одна тяготела в сторону устного опыта человечества, буквально «Бого-словия», а другая стала сторонницей западной цивилизации, породившей «галактику Гутенберга», где «божье слово» — напечатанное слово. При этом искусство проповеди господствующей церкви больше связано, на наш взгляд, с печатным, письменным словом, нежели с устным. Попытки сочетать устную и письменную форму опыта в фигуре начетчика и тяготение к письменной культуре, гордившейся светским образованием, в фигуре церковного миссионера, ведущего диспуты со староверами, — это один из далеко не изученных современной наукой конфликтов культурной коммуникации.
Попытка возрождения диспутов и современные технологии
В 2000-х гг. в старообрядчестве наблюдалась тенденция к возрождению как самих диспутов, так и института начетчиков. Однако попытки носили формализованный характер, не соответствующий сложившейся исторической и культурной реальности. Маршалл Маклюэн одним из первых описал эту новую реальность. Он считал, что мы живем в эпоху электричества или постписьменную эпоху, превратившую человечество в «глобальную деревню». С появлением электронных средств связи земной шар сжался до размеров деревни. В век электроники и всякого рода «гаджетов», пришедших на смену печатному станку, не снившихся даже Маклюэну, люди сталкиваются с совершенно новыми формами самовыражения, с новыми видами коммуникации.
Все чаще термин «глобальная деревня» применяется к интернету, хотя понятие, введенное Маклюэном, было шире. Пространство и время уходят на второй план. Место собрания дискутирующих и слушателей перестало быть конкретно-географическим, а стало виртуальным. Сейчас не нужно куда-то специально ехать с возом книг, чтобы поспорить по вопросам веры. Достаточно в любое время зайти на соответствующий форум и иметь под рукой электронные книги или нужные сайты с архивом подобного рода книг. Технологическая революция фактически отменила функцию индивидуальной памяти, заменив ее электронными носителями. Тип ученого-самоучки из народной среды, выдвинувшийся благодаря хорошей памяти и большому объему прочитанных книг, стал достоянием прошлого. Современное старообрядчество поголовно грамотно: государственная структура среднего и высшего образования теперь доступна всем, независимо от религиозной принадлежности. Поэтому желание возродить институт начетчиков, базировавшийся на самообразовании в условиях государственного запрета на поступление старообрядцев в учебные заведения, видится как неосознанное желание вернуть былое.
Проповедь в век «сверхиндустриальной цивилизации»
Кардинальные изменения способностей и возможностей человека в связи с развитием науки и техники вовсе не отменяют главной задачи, поставленной Христом, — проповеди миру Его учения. Эволюция слова от устного к письменному, от письменного к печатному и от печатного к аудиовизуальному ставит перед христианским сообществом совершенно новые задачи. Сегодня стремительно меняется язык как средство коммуникации, технические носители информации, мышление человека, попавшего в информационный поток, нивелировавший не только авторитет книги как учителя, но и ценность получаемой информации. Автор концепции «сверхиндустриальной цивилизации» Элвин Тоффлер считал, что микроэлектронная революция, с одной стороны, увеличивает мощь человеческого интеллекта, но с другой — культура будущего основана на мелькании информационных образов. Идея «технических мутаций» Тоффлера получила признание в современной философии и социологии. Российский философ Федор Гиренок выдвинул понятие о «клиповом» сознании: «Клиповое сознание — это разрыв линии и хаос в сознании, допустимый обществом. Зачем нам этот хаос? Затем, чтобы поймать смысл, а не информацию» [5]. Клиповое сознание визуализирует мир. Клип — это часть, которая не отсылает к целому, но требует развития фантазии, заменяющей целое. Ярким примером сказанного может быть современная компьютерная технология «дополненной реальности». Форма подачи информации становится важнее самой информации.
Проповедь в таком обществе является испытанием и вызовом для проповедника. Однако фундаментальные изменения мира должны быть осознанны старообрядчеством, приняты как данность. Тактическое использование клипового мышления имеет целью стратегическую задачу христианской проповеди. На смену религиозным диспутам приходит интернет-радио, видеоблоги, личные страницы в соцсетях и т. п. Это данность. Наряду с этим мы должны констатировать, что за три с половиной века две ветви некогда единой русской церкви сложились в самодостаточные структуры. Имея общую начальную историю, каждая церковь развивалась по своему историческому пути: каждая имеет свой сонм святых, свои обычаи, традиции, свои религиозные и культурные институции. Возрождение практики религиозных диспутов — это нарушение статус-кво, ведущее к дестабилизации российского общества, претерпевшего немало кризисных явлений (войны, революции, репрессии и т. д.).
Сказанное вовсе не означает, что наша религиозная жизнь должна быть устроена по типу индийских каст, имеющих непроницаемые стенки: в какой вере кто родился, в той и пребывай до смерти. Однако проповедь должна быть направлена не столько на общество в целом, сколько на отдельного индивида. С другой стороны, развитие современной светской культуры, значительно потеснившей религиозную культуру предков, — факт, который тоже надо учитывать. Поэтому проповедь возможна и нужна средствами современной культуры: через документальные и художественные фильмы, выставочные проекты, интернет-ресурсы и т. п. Роль начетчика может выполнять и грамотный библиограф, и литературный критик, режиссер и писатель, в чьих работах преследуется благородная цель христианизации современного цифрового сознания. Сегодня как никогда нужны талантливые популяризаторы достижений науки, особенно физики и биологии, свидетельствующих своими открытиями, что наша Вселенная имеет божественную природу [6].
[1]. Аверинцев С.С. Другой Рим: Избранные статьи. СПб., 2005. С. 282.
[2]. Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ//Из истории русской культуры. М., 1996. Том III (XVII – начало XVIII века). С. 206.
[3]. Маршалл Маклюэн. Галактика Гутенберга. Становление человека печатающего. Киев, 2003. С. 30.
[4]. Понырко Н. В. Учебники риторики на Выгу // Труды Отдела древнерусской литературы. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1981. Т. XXXVI. С. 158.
[5]. Гиренок Ф.И. Клиповое сознание: клипы в науке, клипы в философии, клипы в политике, клипы в искусстве, клипы в образовании, неклиповое. М.: Проспект, 2016. С.7.
[6]. См. например: Липтон Брюс. Биология веры: Недостающее звено между Жизнью и Сознанием. М., 2008.
Комментариев пока нет