В год 50-летия Поместного собора Русской Православной Церкви 1971 года (на котором были официально отменены клятвы на старые обряды, а сами они признаны, наконец, спасительными и «равночестными») самое время поговорить о единоверии, то есть о группе приверженцев древнерусского богослужебного стиля, находящихся в полном единстве с Московской патриархией.
Зададимся сегодня вопросом: есть ли вообще ценность в этом движении? Кому и зачем оно нужно, кто эти люди? Речь пойдет не о малочисленном духовенстве общин старого обряда в РПЦ, а больше о мирянах.
Приходя в храм старого обряда, мало кто из нас думает о том, что вступает в какую-то внутрицерковную партию или группировку со своей идеологией. Как правило, людей привлекают и пленяют вещи другого порядка: красота и неотмирность древнего пения, неторопливый, тихий ход службы, ее аскетическая строгость, сама атмосфера в церкви. Проще говоря, там иначе «идет молитва», и это резонирует в душах, призывает остаться и сосредоточенно учиться богообщению, обращению ума и сердца ко Христу. Не без оснований считается, что к этому особенно расположены русские люди, чьи прямые предки были старообрядцами (а в ряде регионов и у казаков таких до революции было большинство) — у них буквально просыпается генетическая память.
Но дело не сводится лишь к литургической эстетике! Очень скоро выясняется, что христиан, тяготеющих к старому обряду, объединяют и выделяют отчетливое единомыслие и общность духа. Вообще наличие продуманного религиозного мировоззрения. Как правило, в их психологическом облике и во взглядах на жизнь можно увидеть такие общие черты, как ясное отделение высокого от низкого, чистого от скверного, то есть правый консерватизм с присущей ему иерархичностью и трезвостью сознания, не допускающей смешения понятий и принижения ценностей. Сюда же можно отнести крепкий нонконформизм в вопросах совести, высокую требовательность к себе, любовь к порядку, неприятие небрежности по отношению к святыням веры, а также к личной духовной свободе. Эти черты были характерны и для прежних поколений староверов, которые (вопреки мифам и наветам) были верны Родине во всех испытаниях.
Очень часто можно видеть, что у единоверцев ярко акцентирована русская тема, боль за историческую судьбу России и поиск опорных точек в национальной мысли. Русское чувство может быть выражено тем сильнее, чем выше образовательный уровень, но очевиден тот факт, что к старообрядческой ветви Русской церкви тянутся «Алеши Карамазовы» — духовно ищущие «русские мальчики» и выросшие из них верующие мужчины.
Наконец, очень часто все вышеупомянутое суммируется в условно-старообрядческую идеологию или просто русскую тему (не выходящую, разумеется, за рамки православного христианского мировоззрения). Леволиберальные и неокоммунистические взгляды здесь практически не встречаются, как и в среде верующих вообще, но интерес и симпатия к старому обряду это, как правило, психологический маркер проявившегося и захватившего человека русского национального начала (даже если его/ее этническое происхождение вовсе неславянское), любви к неудержимой молитвенной устремленности русских ко Христу. Безусловно, это встречается и у верующих из приходов с общепринятым богослужебным стилем («новым обрядом»), но это менее специфично для них, ввиду большей численности и разнообразия, о чем «несть ныне глаголати подробну».
Также давно замечено, что у единоверцев РПЦ больше общего со старообрядцами других согласий, чем обычно считают последние. Причины же, по которым единоверцы не вступают в белокриницкие, новозыбковские и беспоповские общины, как правило, таковы: они не хотят противопоставлять себя русскому православному большинству, цедить сквозь зубы пренебрежительное «никонияне», отделяться канонически от Патриарха Всея Руси, разрывать с иерархией Московской патриархии, лишаться причащения от единой Чаши с большинством верующих страны. Это их личный духовный выбор, вполне заслуживающий уважения. Для них ценность — не только в исторической правде старой веры, но и в единстве верных разного обряда. Нельзя делать вид, что эта ценность неважна!
Итак, в приходах старого обряда находят себе место те, для кого дорого древнерусское — или проще говоря, собственно русское, исконно русское — наследие в православии. Древлеправославная красота притягивает единомышленников, близких по духу людей. На что это похоже? На клуб по интересам? На кружок любителей средневековой музыки? На костюмированную секту?
Более всего это похоже на тайный орден. Или на диаспору. Сравним: в зарубежье, в окружении людей другой культуры и языка, русские эмигранты, их дети и внуки не утратили (прежде всего, благодаря церкви) свою идентичность. Русская эмиграция в массе своей не влилась в балканские и греческие церкви, а сохранила свою традицию и создала несколько заграничных церковных юрисдикций (основные из них сейчас объединились вокруг Москвы).
В чем-то подобны им и верующие в постсоветской России, которые оказались сегодня меньшинством внутри безрелигиозного общества, и внутри этого меньшинства есть еще одно — православные старообрядцы (единоверцы).
И пусть их численность измеряется сотнями и тысячами, а не сотнями тысяч, как до катастрофы 1917 года! Однако это не маргинальная секта, не периферия, а по сути ядро нашей поместной Церкви, носители традиции и ревнители устоев, видимый знак того, что хотя древо национальной традиции поломано бурями реформ и революций, но корни его живы и питают оставшиеся ветви и побеги. Трагедия уже нынешнего, ХХI века для Русской Церкви в том, что энергия этого ядра распыляется, люди рассеяны по частям Российской Федерации и зарубежных стран, но именно в век интернета и сетевых технологий есть потенциал для того, чтобы оформить Единоверие в организованную церковную силу. О возможных направлениях, смысле и целях этого движения хотелось бы начать вдумчивый разговор.
Автор: Василий Клинцов, специально для «Русской веры»
От редакции: Данная колонка открывает авторский цикл, который будет публиковаться на «Русской вере» в ближайшие недели. Мнение автора не обязательно совпадает с позицией редакции. Призываем читателей откликаться комментариями.
Разговор, а особенно вдумчивый, хотелось бы иметь щавсегда не токмо уважаемому автору…
Проблема не только, а даже и не столько в том, что нет десятков тысяч, а даже и просто тысяч (реально практикующих) ныне несть.
Идея старообрядчества не только в том, что пишет автор.
Старообрядчество опирается на природу человека.
Природное одноголосое литургическое пение, органически соединяющее древнехристианское певческое наследие с элементами народной культуры, освященной церковным Преданием.
жизнь церковной общины органически вплеталась в жизнь народной общины крестьянской, и производных от нея купеческой или казацкой.
Эта синергия (соединение движения человеческой природы с действием Промысла в истории).
Посему еще сегодня можно наблюдать потомков единоверцев (даже не всегда сохранивших богослужебный обряд) — дружные и даже иногда и многодетные семьи, зачастую и не утратившие связь с землей.
От сего первейшая необходимость единоверческих приходов — в встраивании в эту естественную среду.
В выстраивании органической и прямой преемственности с историческим единоверием и старообрядчеством.
В прямом и непосредственном смысле сие возможно там, где есть реальная возможность сосредоточить в качестве ядра прихода живых носителей подлинно старообрядческой культуры — клиросно-певческой, народно-традиционной, сельской (прежде всего).
В сохранении и выявлении местных певческо-богослужебных традиций каждой местности.
Выявление наследия угасших, но быть может еще не совсем утративших силу остатков прежних единоверческих общин.
В этом смысле предложенное Вами может иметь место быть.
Значение интернет технологий не должно отменять реальное значение рутинной полевой работы. Выезда в деревни, поиска потомков носителей этой культуры.
«Сетевая» технология по русски говоря давно отработанная схема обычного православного братства.
С отделами везде, где есть хотя бы один живой старообрядец.
Это позволит не уводить разговор в заоблачные мечты о епископах, ставропигиях и пр.высоких материях.
Такое братство в силу гибкости его структуры может
включать как приходы и монастыри (старообрядные, двуобрядные или даже некоторые новообрядные), так и отдельных клириков и мирян, краеведов, культурно-этнических, казачьих деятелей.
Можно привлекать к его деятельности даже старообрядцев, а в отдельных направлениях даже и нецерковных людей. Напр. музейных работников.
Задачами могло бы быть
— учет состояния сохранившихся единоверческих храмов
— меры по их консервации
— возможность реализации в них исторических богослужебных обычаев, хотя бы на началах двуобрядности либо отдельных элементов (лестовка, иконочки дореволюционные)
— распространение богослужебной литературы, крестиков, лестовок
-помощь религиозным группам, сохраняющим элементы старого русского обряда (вне зависимости от юрисдикционной принадлежности)
— запись певческого материала (местных напевок)
Краеведческая деятельность.
Благословение на создание братства возможно со стороны любого священника или группы священников.
В отдельных случаях возможна целесообразность благословения местных архиереев.
Инициаторвми создания могут быть иереи, приходы и даже отдельные миряне
Свежо предание, да верится с трудом! Уже как 20 лет «разрабатывается» положение о единоверии. А насчет единоверческого епископа Митрополит Иларион прямо сказал: «Нет и не будет»
о том и речь. не надо никакого епископа. И положение при настоящем положении — это продал дом купил ворота.
И стал запираться. Кого оно полагать будет?
вы газетку пришлите в провинцию — где люди по сто лет не видели не то что епископа — попа не видели.
Тут лестовку достать негде, а вместо того положение, епископы… Совершенно несвоевременно. А между тем первичные меры вполне решаемы (если хотеть их решать те только «постами», «фейками» и «лайками») в общем-то не очень большими силами.
Автор статьи Василий Клинцов понятия не имеет о чем пишет, а тем более не понял, что-же такое старая православная вера? Начнем с «православного большинства». Во-первых православным христианином человек становится только после крещения в воде при троекратном погружении полностью с головой во имя Отца, Сына и святого Духа с выполнением чина крещения. А «никонияне» нарушают древлеправославный чин крещения и не погружают при крещении, а только обливают или кропят, поэтому никониан еще зовут «сквозь зубы пренебрежительное» обливанцами. Обливанцы это люди не принявшие крещения, естественно христианами их нельзя считать, а тем более никаким «православным большинством» они не могут быть.
Во-вторых «иерархия Московской патриархии» апостольской преемственности не имеет, так как рукополагают во первых обливанцев и рукополагают люди обливанцы, т.е. не крещеные. Поэтому староверы еще в 17 веке даже под пыткой отказывались причащаться «от единой Чаши с большинством верующих страны».
«Это их личный духовный выбор, вполне заслуживающий уважения. Для них ценность — не только в исторической правде старой веры»
Нельзя бессовестно обманывать людей и делать вид, что эта ценность неважна!
Что касается «Единоверие», я всегда вспоминаю эту статью (на английском, но ее можно перевести):
https://www.rocorstudies.org/?phrase=Old%20believe#
Чистый исторический ревизионизм и неприязнь к старой вере, несмотря на все соблазнительные слова и его собственный контакт с теми, кто придерживается этой веры.
Он следует старой модели больших ересей; когда верующие не поддаются огню и угрозе смерти, на смену приходит соблазн, так что истина и ложь могут ложно рассматриваться как одно и то же. Когда-то никониане и все новообрядцы обрушили на верующих страшные ужасы. Теперь, как показано в статье, они склоняются к тому, чтобы «пожалеть» «бедных, невежественных глупцов» и принять их «причудливые ритуалы».
Извиняюсь, правильная ссылка:
https://www.rocorstudies.org/2015/02/27/with-the-russian-old-believers-in-oregon/
большинство потомков старообрядцев давно уже стали обычными новообрядцами. Тут никакое единоверие и не нужно. Единоверие нужно чтобы сохранить хотя бы что-то