В этом году исполнилось десять лет, как не стало Бориса Васильевича Ярошевича — старообрядца из Чернигова, председателя черниговской старообрядческой общины. Десять лет не могла найти в себе силы написать об этом человеке. Говорят: «Время лечит»… Неправда! Все так же больно и тяжело вспоминать о страдании и терпении этого человека, а еще его просто по-человечески не хватает. Не хватает его писем, слов поддержки, советов. Ушел, и осталась дыра в сердце, которую никто уже собой не заполнит. Каждый год, 15-го мая по н.ст., в день перенесения мощей святых мучеников князей Бориса и Глеба, во святом крещении Романа и Давыда, вспоминаю Бориса Ярошевича в его день Ангела.
Мы познакомились в 1991 году, еще до моего крещения, благодаря старообрядцу и художнику Виталию Григорьевичу Лукьянцу. Борис и Виталий были земляками, одноклассниками, оба выросли в Чернигове. Впоследствии Виталий уехал в Москву, а Боря остался в Чернигове и прожил всю жизнь в родном городе. Да и как могло быть иначе, если тяжелая болезнь не позволяла ему даже с постели-то встать? Мне был двадцать один год, когда я после посещения Киево-Печерской Лавры приехала на улицу Восточночешская 39. Но все по порядку.
Родился Б.В. Ярошевич в 1938 году. Великая Отечественная война оставила свой тяжкий след: в 1941 году, когда немцы бомбили Чернигов, на двор, где жил маленький Боря, упал фугас. Четырехлетнему мальчику осколок фугаса попал между лопатками. Пока был молодым, организм как-то справлялся с недугом. С возрастом становилось всё хуже. Сначала он ходил с палочкой, потом отнялась одна нога, за ней — другая, потом он слег в постель. Так я его и увидела лежащим на животе — сухонького человека с длинной бородой и длинными пальцами, вечно улыбающегося и отпускавшего шутки. Это было поразительно! Тогда у меня и появилась идея попросить Бориса стать моим крестным. Понятно, что он не мог бы присутствовать при крещении лично на Рогожском, но мысль о том, что за меня будет кто-то молиться, да не кто-то, а ТАКОЙ человек, — эта мысль ободряла и вселяла надежду, что прежняя, вполне себе языческая, светская жизнь останется в прошлом. Так с 1992 года Борис стал называть меня крестницей. Бог, посылая человеку испытания, посылает и помощь вынести испытания. Он послал Боре верную подругу и спутницу Таисию Григорьевну.
Они познакомились в 1972 году в больнице, когда Боря мог еще ходить с палочкой. Как шутил Борис, «она меня за муки полюбила, а я её — за состраданье к ним». Сама Тася повторяла: «У здорового мужчины и жена должна быть такая. Кому больная нужна? А здесь оба одинаковые». Еще до встречи с Борисом Тася тоже лежала прикованная к постели. В Киеве ей сделали операцию, она стала потихоньку поправляться, встала на костыли. Так вот они и встретились, подружились, а затем и поженились. Тася признавалась, что не сразу решилась стать женой Бори, немного пометалась. Но потом, подумав, решилась на этот шаг. Когда я жаловалась на свое одиночество, Боря писал:
Найти нынче человека для серьезной личной жизни — это так сложно, что и сказать невозможно. Это было всю жизнь, разве только Адам и Ева не знали этой проблемы. А так, надо уподобиться Диогену, зажечь в солнечный день фонарь и ходить в толпе людей, а если кто спросит: «Что ты делаешь?» отвечать: «Ищу человека».
Прожили Борис и Таисия вместе тридцать четыре года. Как муж и жена не жили ни одного дня, т.к. по болезни не могли иметь супружеских отношений. Брачные девственники — чудо нашего времени.
В юности Борис мечтал стать военным, собирался в Суворовское училище. В школе получал одни пятерки, бегал с ребятами на лыжах, учился стрелять на уроках военного дела. Даже успел призваться в армию (это при росте 1 м 49 см и весе 32 кг!). Однако болезнь брала свое. Мечте о военной карьере не суждено было сбыться, но до последних дней Борис любил носить форменную офицерскую рубашку цвета хаки. После школы Борис работал с геодезистами (осушали болота), потом шил сапоги в артели. Он вспоминал, как приятно было видеть на людях свою работу. Позднее Боря закончил Львовскую школу киномехаников, немного успел поработать в черниговском кинотеатре. Увлекшись, поступил в техникум на специальность «Строительство и оборудование кинотеатров и киноустановок». Мечтал Борис и о Ленинградском институте инженеров, а еще хотел увидеть Ленинград и Москву, но так и не смог. После женитьбы с Тасей Борис стал настаивать на том, чтобы и жена, по примеру мужа, училась. Очень беспокоился, что она, овдовев, не сможет жить без специальности, ведь у Таси тогда было всего семь классов. Так Таисия Григорьевна и выучилась сначала в вечерней школе, потом на заочных курсах кадровиков, а потом и газовиков. Когда в 2001 году я получила диплом по специальности «музейное дело и охрана памятников», первым делом поделилась радостью с Борисом. И вот что он написал (стиль письма сохранен — прим. автора):
Что касается твоей специальности <…> Действительно, специальность «музеевед-историк» вымирающий тип гомо сапиенса, как ты говоришь. Таисия имеет диплом и специальность «Общее руководство кадровой службы», тоже ныне никому ненужной специальности. Кто успел занять место начальника кадров, или даже обыкновенного работника в отделе кадров какого-либо предприятия, то он держится этого места, как вошь за овчинный полушубок, и поступить работать по этой специальности надо иметь счастье или «волосатую руку». Поэтому, зная свое здоровье, что я в любой момент могу покинуть этот мир, и только Господь не желая смерти грешника, держит меня, чтобы я покаялся. Боясь, что Таисия может остаться без хлеба насущного, я настоял, чтобы она кончила курсы кочегаров газовых котелен среднего давления. Работа не тяжелая и хорошо оплачивается. Ну, подумаешь, что тебя будут называть «оператором газового отопления», а не «начальником кадров». Эта мирская слава — она нам не к лицу. Поэтому я бы посоветовал тебе подумать над этим и попробовать приобрести специальность попроще, но более ходовую, скажем компьютерщика или что-то в этом роде. Ведь молиться можно и в кочегарке, там ты в уединении и время хватает.
Тогда я не послушала своего крестного, желавшего мне только добра, осталась в профессии, хотя было сложно и хотелось порой бросить музей, поменять специальность. Но, перечитывая эти строки письма, адресованного мне дорогим человеком, я всегда улыбаюсь, хотя чаще плачу над письмами.
Борис повторял, что главным девизом его жизни стала фраза:
Готовься к худшему, надейся на лучшее — и победишь.
Таисия, несмотря на то, что костыли остались в молодости, тем не менее лишилась одной почки, получила вторую группу инвалидности. Невзирая на свой недуг, она ухаживала за Борей, как за ребенком: мыла, одевала, с помощью катетора помогала ходить в туалет, раз в неделю делала клизму, неся на руках в туалетную комнату. Боря признавался: «Она — мой Ангел-хранитель». А она смеялась и говорила, что похожа на царевну-лягушку, которую забыли поцеловать.
Тася вспоминала, что в молодости, когда трудно было с деньгами, научилась делать гипсовые фигурки и продавать. В их доме на Восточночешской я видела гипсовую пепельницу, которую Тася оставила как образец своей работы, а еще гордилась гипсовым бюстом Шевченко, который ей особо удался. «Все могу об укрепляющем меня Господе!» — так могла бы сказать Таисия о своих способностях. Нужда заставила ее научиться и машину водить, и рыбу ловить. Долгое время они ездили на мотоколяске, которую Боре выдали как инвалиду. Но со временем супруги выпросили у местных властей «Запорожец» и радовались этому словно дети. В сентябре 2001 года Борис похвалился, что ездил за 200 км к Тасе на родину: «Я за 30 лет супружеской жизни впервые побывал в тещином дворе».
Насчет рыбалки Тася не без удовольствия замечала, что ловит не хуже мужчин. Стаж рыбака в 2005 году — двадцать лет! Она не признавала ловли сетями, только на удочку. Наживкой была вареная пшеница (плотва идет только на нее), можно и мотыля, а червяк годится на карася и окуня. Рыбачить ездили не так далеко — на Десну. Боря в молодости был рыбаком, но потом чаще выступал в роли зрителя, однако поездки на природу доставляли удовольствие обоим. А еще «тихая охота» в грибной сезон — существенное дополнение к столу. Плюс свой огород с помидорами и огурцами, картошка. Никогда они не жаловались, что не хватает денег на жизнь. Никогда! А ведь жили очень и очень скромно.
Что еще рассказать об этих простых и вместе с тем удивительных людях? К старой вере они пришли не сразу. Друг Бориса Виталий приезжал из Москвы и рассказывал про свои поиски веры, про крещение, которое он принял на Рогожском. Затем и Борис крестился. Не помню, в каком году, и насколько сильно было влияние школьного товарища. Со временем Борис сформировал из местных общину Чернигова, выполняя практически роль уставщика. В 2002 году крестный писал мне:
Зарегистрировав общину и став ее председателем, я приобрел хлопот — полон рот, до головной боли. С приобретением хоть маленькой церквушки или ее постройки ничего не получается. Нужны средства. Все мои обращения к старообрядцам, как за рубежом, так и к нашим остались «гласом вопиющего в пустыне». А, собственно говоря, на что я надеялся? и чего хотел? Кто я такой? <…> Обо мне протопоп Аввакум непременно сказал бы: «Что ты, Борис, скачешь, яко козел; раздуваешься, яко пузырь; гневаешься, яко рысь; съесть хочешь, яко змия; лукавишь, яко бес; Бога не молишь; отлагаешь покаяние на посля, и исчезнешь, и не вем, камо отойдешь или во свет, или во тьму, день судный коегождо явит…».
Сколько горечи в его словах! Но не бессилия. Человек ищет отраду в творчестве, подобясь ангелам. Боря, глядя на друга, профессионального художника, тоже стал рисовать. Письма, адресованные мне, неизменно украшались живописными вставками, всегда посвященными или теме праздника, с которым он меня поздравлял, или какой-то ему близкой теме.
Глядя на рисунки, не скажешь, что художник не мог держать кисть и карандаш в одной руке по телесной немощи, рисовал обеими руками.
У Ивана Тургенева есть рассказ «Живые мощи», который всегда вспоминаю, думая о Борисе. Героиня рассказа Лукерья выписана весьма живописно: «Голова совершенно высохшая, одноцветная, бронзовая — ни дать ни взять икона старинного письма; нос узкий, как лезвие ножа; губ почти не видать — только зубы белеют и глаза, да из-под платка выбиваются на лоб жидкие пряди желтых волос. У подбородка, на складке одеяла, движутся, медленно перебирая пальцами, как палочками, две крошечных руки тоже бронзового цвета. Я вглядываюсь попристальнее: лицо не только не безобразное, даже красивое, — но страшное, необычайное». Крестился Боря двуперстно истово, как все староверы, но правая рука усыхала и усыхала, и в последний раз, когда я его видела в 2005 году, за год до его смерти, рука ссохлась так, что из двуперстия пальцы не разгибались. Видимо, так и лег в гроб с двуперстием…
Комментариев пока нет