История старообрядчества от раскола Русской Церкви 1666 года и реформ патриарха Никона до наших дней: гонения, золотой век старообрядчества, современность общин и согласий (РПсЦ, Древлеправославие, безпоповцы).
Солдаты, возвращавшиеся с очередной русско-турецкой войны, принесли с собой в Москву страшную моровую язву — чуму. В декабре 1770 года в первопрестольной столице началась эпидемия, особенно усилившаяся в марте 1771 года. По распоряжению графа Григория Орлова, командированного Екатериной II для организации борьбы с мором, все кладбища в черте города были закрыты. В числе закрытых кладбищ оказались и два старообрядческих, известных еще с 1718 года и принадлежавших староверам, приемлющим священство: одно, бывшее за Тверскими воротами, и другое — у Донского монастыря. Взамен этих двух кладбищ поповцам по указу Правительствующего Сената выделили землю для захоронения умерших от эпидемии в трех верстах от Рогожской заставы, направо от Владимирского тракта. Место было выбрано не случайно: там находилась старообрядческая деревня Новоандроновка. Здесь были устроены карантин, больница и небольшая деревянная Никольская часовня для отпевания усопших. Так и возникло знаменитое Рогожское кладбище.
Вновь перечитываю перед поездкой в Орегон работы Владимира Павловича Рябушинского (1873-1955), старообрядца, представителя видного рода купцов и предпринимателей. Умер он в Париже, похоронен на известном “русском” кладбище Сен-Женевьев де Буа.
«Главной причиной его раскола был вопрос об исправлении церковных книг, но за этим вопросом в церковном сознании стояли более глубокие проблемы и сомнения.
О церковной реформе XVII в. средний верующий имеет следующее стереотипное представление: на протяжении веков в тексты богослужебных книг вкрались какие-то ошибки, описки, патриарх Никон решил их исправить, а ревнители старины по своей косности и невежеству воспротивились («за один «аз» подобает нам в огонь идти», «коль положено до нас, лежи оно во веки веком» и т.п.) и произошел раскол. Однако такое понимание реформы XVII в. далеко от истины.
Религиозный раскол, который потряс Россию подобно землетрясению в XVII веке и продолжался до конца XX, сам по себе явление настолько же русское, насколько и общечеловеческое. Он возник на русской почве, произошел из русского характера и, в свою очередь, повлиял на развитие этого характера, протекал так, как нигде больше, ни в каком другом народе не мог протекать.
Неожиданно для себя я получил массу откликов на статью «После владыки Никодима». Мне написали разные люди, многих из которых я даже и не знаю. Мне писали не только христиане РПСЦ, но и старообрядцы из РДЦ, старообрядцы – поморцы, и даже представители РПЦ МП. Писали и те, кто поддерживает мою оценку ситуации и те, кто категорически с ней не согласен.
11 февраля был день памяти Преосвященнейшего архиепископа Никодима (Латышева) – одного из самых сильных и авторитетных Первосвятителей старообрядчества. В этот день, 26 лет назад, он скончался. К этому дню я хотел бы приурочить некоторые размышления о церковных событиях, которые начали разворачиваться сразу после кончины Преосвященного Владыки.
Культура Древней Руси представляет собой значительный пласт в истории духовного развития человечества. Древнерусское культурное наследие стало результатом восприятия отдельным сложившимся народом облагораживающего влияния самого прогрессивного в человеческой истории фактора – христианства.
Старообрядчество играет значительную роль в истории донского казачества. С первых лет после начала церковных реформ XVII века подавляющая часть донских казаков стала на сторону защитников старой веры. Неприятие казачеством новой веры было ясно уже в 1687 году, когда в Черкасске, столице Войска Донского, был свергнут атаман Фрол Минаев, и главным требованием недовольных казаков во главе с соборным священником Самуилом было возвращение к старым церковным обрядам.
