9 октября 2025 года духовенство и прихожане единоверческих старообрядных приходов отметили юбилей — 225-летие учреждения единоверия. Торжественная соборная литургия прошла в приделе, посвященном иконе Богородицы Троеручица, Никольской церкви в Рогожском поселке. Литургию совершали 8 священников во главе с архимандритом Иринархом (Денисовым), настоятелем церкви архангела Михаила в посёлке Михайловская Слобода.
Хочу сказать об опыте бытования старого обряда в лоне Московского Патриархата. У меня самого интерес к старому обряду начался еще со школьных лет, когда я начал интересоваться историей России. С интересом читал учебники по истории, знакомился с фотографиями древнерусских храмов и икон. Как я уже упоминал в начале, на моей малой Родине — в Луганской области единственный старообрядческий храм находится в поселке Городище, в двадцати километрах от г. Артемовска, где я родился. Это храм во имя Успения Пресвятой Богородицы.
Во время учебы на историческом факультете педагогического института мне попала в руки книга Н. Каптерева «Патриарх Никон и противники его церковной реформы», из которой явствует, что старый обряд пришел на Русь из Византии при крещении Руси. В свое время эта книга, а также книга Е. Голубинского «О нашей полемике со старообрядцам» произвели на меня впечатление разорвавшейся бомбы.
В церкви свт. Николы на Берсеневке мы сразу начали службу по старому обряду. В этом нам очень помог головщик Андрей Николаевич Соколов, который сидел в библиотеках, реконструируя песнопения наонной традиции.
Старый обряд практикуется у нас на основании решения Поместного Собора 1917 года, который разрешил переходить на старый обряд Богослужения по желанию четырех пятых количества прихожан. Поразительно, что за все годы нашего существования, несмотря на некоторые недоумения, не было попыток со стороны Патриархии пресечь нашу деятельность в этом плане. Вначале мы шли «на ощупь». Помню, что как-то пасхальная служба у нас закончилась в 10 часов утра. Пели размеренно, с паузами.. За первые три года служения по старому обряду произошло некоторое перенапряжение, ушел Соколов, возникли проблемы с крылосом. Тогда мы соборно тайным голосованием решили совершать службы со старым и новым обрядом. Мы сделали следующее: службы воскресные и праздничные я служил по новому чину, но максимально приближенно к уставу, без всяких сокращений, со знаменным пением, с подручниками, т.е. все оставалось, только книги были новые. Возможно, мой вывод будет интересен для тех, кто станет проходить этот путь. Если вот так чередование делать с целью, чтобы никого не шокировать, не отпугивать, чтобы приход разрастался, то это малоэффективно. Входящим в храм достаточно увидеть подручники, платки под булавку, косоворотки, пояса и все — они тут же делают вывод, что здесь что-то не то. Поэтому особого смысла в таком лавировании немного. И как не подчеркивай, что это обычный приход, перечисленной выше специфики достаточно, чтобы вопросы у прихожан оставались. Я клоню к тому, что цельность, по-видимому, более оправдана.
Мы шли путем поиска, все было непросто, как вы догадываетесь. Не помню ни одной попытки как-то разобраться с нами по этому поводу. Может быть, это объясняется отчасти тем, что все почувствовали — там сплоченная община, там большие завязки с влиятельными людьми и организациями, там центр Союза Православных братств. Они иногда позволяют себе какую-то критику, и с ними лучше не связываться, не принимать против них жестких мер. К тому же, если были бы против нас предприняты меры, то было бы двойственное положение у власть предержащих. С одной стороны, изданы синодальные постановления, в которых говорится, что старый обряд приветствуется, поддерживается, что можно отдельные чины внедрять, а с другой стороны — какие-то запреты и ограничения.
Нужно отдать должное смоленскому митрополиту Кириллу (Гундяеву), будущему патриарху. Я дважды совершал молебен по старому обряду у иконы «Одигитрия» в кафедральном соборе г. Смоленска, а также молебен апостолам Петру и Павлу в храме XII-го столетия у вокзала в Смоленске. Даже до Калининграда добрался, где также служил молебен в Спасском кафедральном соборе. В Москве совершил молебен в Троицком храме, что в Хорошево — в храме ОВЦС. Так что с митрополитом Кириллом у нас было определенное сотрудничество. Я был инициатором празднования 200-летия единоверия. Митрополит приехал в больницу, которую мы опекаем, я передал ему записку с предложением о праздновании, и он горячо на это отозвался. Нужно было освежить в памяти, дать импульс, толчок для того, чтобы колесики закрутились.
Сам термин «единоверие» смутно воспринимается в глубинке, там это слово не прижилось. Жива еще идеология, что единоверие — это лишь переходная ступень к новообрядчеству, и что в тех местах, где оно почило, намеренно возрождать его не надо.
Старообрядный приход — мы употребляем этот термин. Старообрядный приход в лоне Московского Патриархата — это, как оазис — возможность для тех, кто в лоне Православной Церкви стремится приобщиться к нашим корням.
Нас не всегда понимали, были недоуменные письма в Патриархию, но никакого хода они не имели. Мы объясняем это помощью и покровительством Свыше, иначе община не сохранилась бы в центре Москвы в таком виде.
Если говорить о перспективах старообрядного движения в недрах Московского Патриархата, то я ожидал большего, скажу прямо. Иллюзии мои очень быстро развеялись. Я думал, что вот такой красивый древний храм в центре Москвы, где служба так поставлена, что все выпевается, вычитывается, а приходская жизнь насыщена просветительским элементом, постоянно происходят встречи с интересными людьми, поездки, общинная жизнь, общие трапезы и многое другое, думал, что храм будет просто ломиться от прихожан. Но, увы, я не могу сказать, что я удовлетворен, что храм наполняется. Было немало драматических моментов: кто-то уходил, кто-то приходил, кто-то разочаровывался, а кто-то даже ужасался — куда он попал, всякое бывало. Какой-то, конечно, костяк, человек в сто, у нас сложился, но я ожидал бóльшего. Какие причины этому? Надо быть самокритичным. Если взять Михайловскую слободу, то там, несомненно, на более высоком уровне организована богослужебная жизнь, там чувствуется бóльшая подлинность и кондовость, там корни подпитывают, мы же начали с чистого листа. И хотя наш храм был построен в дораскольное время, он не был раньше единоверческим приходом.
У себя в храме я единственный священник, а в Михайловской слободе их несколько, и богослужения там украшает дьякон. Хоры там в два десятка человек, а у нас иногда бывает, что один или одна начинает петь службу, потом постепенно еще подходят двое-трое, конечно, это не очень впечатляет. Потом, наонная традиция более архаична, более сложная. Это тоже является барьером для многих, наверное, поэтому мы и имеем то, что имеем. Я чувствую на сегодняшний день некое исчерпание возможностей (в последние лет 15) в тех рамках, в которых мы существуем. Храм действует, но отношение к нам сложное и по другой причине — проблема глобализации, наша оппозиция официальному курсу в этом вопросе. Единственный храм в Москве без ИНН (до 2018г.), со всеми вытекающими отсюда сложностями отношений, как со стороны гражданских властей, так и со стороны властей церковных. Отсюда отсутствие реакции на неоднократные прошения о рукоположении новых клириков для храма, которые активизировали бы нашу жизнь. Но, тем не менее, слава Богу за то, что есть.
К сожалению, у нас всего лишь несколько архиереев, которые более или менее благоприятно относятся к единоверию, к старообрядным приходам в лоне Московского Патриархата. Пример Михайловской слободы — там есть, что показать. Но считают ли те архиереи, которые там служили, что это эталон, имеющий универсальное значение? Парадокс заключается в том, что сами эти архиереи наверняка считают, что надо более модернизироваться, говорят о проблеме непонятности славянского и желательности русского языка, о необходимости сокращать богослужения. А как совершает крещение подведомственное им духовенство? Возникает в связи с этим много вопросов.
Единоверие — это что, некий этнографический уголок, заповедник, это свидетельство для старообрядцев, что мы признаем старину? Есть в этом, на мой взгляд, некая искусственность.
И еще — насчет возрождения единоверия или старообрядных приходов на современном этапе. Возникает вопрос, по каким критериям считать, что приход является старообрядным?
Я столкнулся с таким отношением, что мы неполноценные единоверцы. Много лет мы цельно придерживаемся старого чина, у нас ежедневные богослужения по всей строгости. Но я не вижу по отношению к нам существенной перемены. Чем это обусловлено? На каком основании Комиссией по старообрядным приходам первоначально исключался храм на Берсеневке из перечня этих приходов ? По сущностным, каноническим, богослужебным критериям? Но тут я могу уверенно парировать эти выпады. Очевидно, есть какие-то другие моменты — обвинение в политизированности, например. Раз не можем одним росчерком пера решить с ними вопрос, то хоть ущемим их здесь или там. Тоже непонятный момент. Еще два замечания. Как я уже выше упомянул о решении Собора 1917 года, который провозгласил, что если четыре пятых прихожан желают, то Собор благословляет приход перейти на старообрядный чин богослужения. А на практике мы имеем очень маленький «сухой остаток». Через сито непосредственного архиерейского отношения немногие могут добиться этого статуса. Получается неувязочка.
И последнее. Я бы, говоря о своем опыте, не стал бы недооценивать степень отторжения, непонимания и даже озлобления к этому явлению. Не надо рисовать все в розовом цвете, что все прекрасно возрождается, что многими приветствуется. На практике еще много неизжитых стереотипов. И я не уверен, что просвещение, ознакомление всех с решениями Поместных Соборов 1917-1918 и 1971 годов будет панацеей, потому что помимо рационального знания есть еще внутреннее, глубинное отношение, например, неприятие долгой службы и другие нюансы, когда некоторых просто «крутит», скажем, от крюкового пения.
За три с половиной столетия накопился такой большой объем завалов, которые препятствуют адекватно относиться к древнему благочестию.
Продолжение следует
Комментариев пока нет