Ибо нет другого имени под небом…

Каждому православному при крещении дают имя. С ним он идет по жизни, если не захочет кардинально изменить его на каком-то этапе. Желая иноческого жития, человек меняет имя, доказывая свою готовность к полному духовному перерождению. Все народы мира знают, что перемена имени — перемена судьбы. Именно поэтому у языческих народов существовало табу на имя собственное, подменяемое другим именем. Но вот вопрос: что происходит, когда меняется не все имя, а только его часть? Насколько такая перемена влияет на дальнейшую жизнь? И влияет ли вообще? А, может, такая перемена — лишь констатация факта, что жизнь уже изменилась?

Эти вопросы давно не давали мне покоя. С тех самых пор, как прочла в Библии: «Я — вот завет Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов, и не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов» (Быт. 17: 4-5). И еще: «И сказал Бог Аврааму: Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей: Сарра; Я благословлю ее и дам тебе от нее сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее» (Быт. 17: 15-16). Правда, в еврейской энциклопедии дана несколько иная трактовка имен: «Бог повелел, чтобы отныне Аврам именовался Аврахамом (возведение этого имени в Библии к ав хамон гоим — «отец толп народов» носит характер народной этимологии), а Сарай — Сарой, и чтобы «весь мужской пол в доме Авраама был обрезан»[1]. Как бы там ни было, но бездетные доселе праотцы стали основателями рода, которому дан завет: «Я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя» (Быт. 17:7). Начало новой династии ознаменовано переменой имени — поворотный момент для всей истории человечества.

Поворотным моментом для русской истории стал, безусловно, раскол Русской Церкви XVII века. Всем, кто задался целью изучить раскол, рано или поздно становится ясно, что его нельзя воспринимать только в религиозном ключе. Мозаичные исследования по «книжной справе», деканонизации русских подвижников веры, реформе иерархического устройства Церкви при Петре и т.п. факты складываются в «мастерски» выполненную мозаику. Картина, сложенная из кусочков событий, говорит о том, что на Руси была проведена не просто церковная реформа, а масштабная реформа по дерусификации нашей истории и культуры.

Одним из мозаичных аспектов реформы является сфера ономастики — науки об именах собственных. Ранее нам приходилось писать о культурологическом отличии имен Николы и Николая, о различении русскими людьми этих имен. Однако проблема различного написания и произношения имен собственных куда глубже, чем кажется на первый взгляд. В Деяниях святых апостолов есть четкая фраза, указывающая христианам на важность и значение имени Спасителя: «…и нет ни в ком ином спасения, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:11-12). Это апостольское изречение стало отправной точкой для горячей полемики, которая развернулась вокруг имени Христа. Напомним уже цитированного нами в другом материале («Родной Никола, чужестранный Николай») протопопа Аввакума. В главе «О изменении благолепоты церковныя и о развращении книг» он пишет: «Не токмо святыя книги изменили, но вся речи, силы и имена преложив на странныя пословицы. Глаголют бо Ісуса Христа — “Іисусом”, Николу чюдот[ворца] — “Николаем”, великомученицы Парасковии — “Параскева”. Да многим святым имена преложили и пременили, да терпит им Христос свет и Никола чюд[отворец] до суднаго дне, тогда им весь указ будет».

Удвоение «и» в имени Спасителя — буквальное калькирование греческого имени. При транскрипции справщики ориентировались не на устную традицию греческого языка, не на произношение, а только на написание, которое не учитывало также нормы и русского языка. Не говоря уже о том, что изменение имени Христа влекло искусительное толкование слов молитвы. Некоторые сторонники старой веры считали, что никониане молятся «Господу и Ісусу Христу», намекая на то, что их «господом» стал антихрист. Против этого выступил Ксенос в «Окружном послании», написанном против «богохульных мудрований».

Не обожествляя имя Спасителя, чуткое ухо наших духовных предков уловило лживую политику книжных справщиков, безоглядно нарушающих основные законы родного языка. А вот для контраста позитивный пример. В поэме Александра Блока «Двенадцать», соблюдая ритмику и нормы языка, поэт пишет:

Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.

У Сергея Есенина есть стихотворение, которое так и называется «Исус-младенец». Думаю, подобные примеры можно еще привести.

Ассимиляция новых имен, пришедших из неславянских языков, началась сразу после принятия Русью Крещения. В древнерусской письменности встречались варианты одного и того же имени, его разночтения. Нет оснований утверждать, что в средневековой Руси были обязательные списки имен, «канонические» святцы, т.к. они постоянно редактировались и дополнялись. Исследователи А. В. Суслова и А. В. Суперанская считают, что история так называемых календарных имен отражает взаимодействие русского народного языка и церковнославянского, официального языка русской православной церкви. Этот процесс проявился в преобразовании личных имен, в приспособлении «христианских» имен к условиям русской языковой среды[2].

Рубежом в русской антропонимии явился XIV век, когда началось складывание централизованного государства. Тогда же возросло влияние церкви на все сферы жизни, что не могло не отразиться и на именах. Так постепенно исчезали «вторые» имена, имевшие языческое происхождение. Андрей Кобыла и Федор Кошка канули в прошлое. Постепенно возникла оппозиция народной и литературной формы имен: Авдотья — Евдокия, Настасья — Анастасия, Ефимья — Евфимия и т.п.

И. И. Срезневский в середине XIX века опубликовал месячные Минеи XI-XIII веков. Они доказывают, что древнерусские переписчики богослужебных книг были хорошо образованными людьми, которые зафиксировали наиболее приемлемые варианты имен в той именно орфографии, которая соответствовала их живому звучанию: Катерина, Нестер, Демьян, Куприян, а не те, которые зафиксированы в более поздних церковных книгах: Екатерина, Нестор, Дамиан, Киприан и т.д. Освоение новых имен древнерусским языком шло посредством перестановки гласных и согласных звуков, замены некоторых звуковых сочетаний на более привычные для русского уха, которые соответствовали особенностям нашего языка, а также образованием уменьшительных и ласкательных форм. Например, еврейское имя Иоанн (Iōḥānān — Йоханан) получает русскую форму Иван, а в просторечии сокращается до Вани.

Раскол Русской Церкви стал очередным этапом реформы языка. Наряду с «правкой» богослужебных текстов изменению подверглись календарные имена. В результате произношение и написание многих личных имен оказалось максимально приближенным не к греческим, а к юго-западным церковным традициям. К тому же из-за скорости «книжной справы» никоновские издания имели опечатки. «Таким образом, сложившаяся в русском языке традиция произношения и написания календарных имен была в XVII веке разрушена в законодательном порядке»[3]. В церковный обиход насильственно вернули те имена, от которых отказалась русская устная традиция.

Правды ради надо сказать, что в то время в языковых формах имен еще ощущался некоторый «колебательный процесс», связанный с освоением новых земель. Ранее в деловой переписке неправильное или в унизительной форме написанное имя могло повлечь обвинение в нанесении бесчестья. Поэтому 25 марта 1675 года был издан указ, которым предписывалось: «будет кто в челобитье своем напишет в чьем имени или в прозвище, не зная правописания, вместо о а, или вместо а о, или вместо ь ъ, или вместо iь е, или вместо и i, или вместо о у, или вместо у о, и иные в письмах наречения, подобные тем, по природе тех городов, где кто родился, и по обыклостям своим говорить и писать извык, того в безчестье не ставить и судов в том не давать и не разыскивать»[4]. Однако кардинального значения на утверждение новых языковых норм в именах собственных данный указ не имел.

По мнению вышеупомянутых исследователей, нормы русского произношения имен, сложившиеся к XIV веку, сохранились преимущественно в староверческой среде. В этих нормах отсустствовали удвоенные гласные и согласные, а также двоегласные сочетания: Филип, Исак, Аврамий, Иван, Федор. В результате исправлений XVII века, господствующая церковь, напротив, стала пользоваться формами Филипп, Исаак, Авраамий, Иоанн, Феодор, не соответствовавшими нормам живого русского языка. Так что обвинения староверов в приверженности «букве», а не духу закона, при взгляде на развитие отечественной ономастики, выглядят более чем одиозными.

В XVIII-XIX веках, под влиянием заимствований из западноевропейских языков слов с удвоенными согласными (напр., нем. Offizier), начался обратный процесс. Согласные стали удваиваться в тех именах, в которых удвоения не было изначально: Иларион — Илларион, Сава — Савва и т.д. Поворотным моментом в деле унификации имен стало издание святцев Санкт-Петербургской синодальной типографией в 1891 году. По епархиям Российской Империи был разослан указ. В нем строго предписывалось давать имена крещаемым только по данному месяцеслову. В статье «Журнала Московской Патриархии» №12 за 2006 г. отмечается, что в конце XIX — начале XX века Церковь издавала только месяцесловы, но не календари: «До сего дня узаконенными церковными месяцесловами являются следующие три, изданные по благословению Святейшего Синода: 1) Месяцеслов всех святых, празднуемых Православною Восточною Церковию. СПб., 1891; 2) Христианский месяцеслов. М., 1900; 3) Верный месяцеслов всех русских святых. М., 1903»[5]. Обращаю ваше внимание на слово «узаконенные».

Говорить о западном влиянии на синодальную церковь банально. Ономастика дает интересные примеры такого влияния. В «Современном словаре личных имен» приводятся краткие характеристики каждого имени. Например:

Сава рус. 1) орф. в-т им. Савва; 2) сокр. к Савватий, Савелий и др.

Савва* рус. [из греч. Sabba(s) усечение им. Sabbation см. Савватий; до XVII в. писалось с одним в][6].

Очевидно, что имя Савва — калька с греческого, без учета норм русского языка, сократившего имя до удобного в произношении имени Сава. Или: Иларион* рус. [из греч. Hilarion < hilaros весёлый]; орф. в-т Илларион; разг. Ларион; ит. Ilarione Иларионе; рус. сокр. Лара, Ларик; ср. Иларий. Илёр фр. см. Иларий[7]. Заметьте, что удвоение согласной в имени — лишь орфографический вариант. Изначально даже в греческом языке двойной согласной не было!

В середине ХХ века сформировалась акустическая теория речеобразования. Одним из родоначальников ее стал шведский инженер-акустик и фонетист Гуннар Фант. Теория использует технические характеристики частоты основного тона человеческой речи и другие малопонятные гуманитариям вещи. При знакомстве с этой теорией мне врезалось в память понятие об «акустическом теле» слова. Справедливо заключить, что свое акустическое тело имеет имя человека. Логично также сделать вывод, что сложившаяся к XVII веку система русских имен полностью соответствовала акустическим характеристикам именно русской речи. И нет никакого здравого смысла в том, чтобы писать и произносить церковные имена на иностранный манер. И если в языке — душа народа, то ломка языка — это попытка трансформировать наши души. Можно перекроить русское платье на немецкий манер, но русский язык на «немецкий» — нельзя. Да и само слово «немцы» недаром произошло от понятия «немота». Протопоп Аввакум предупреждал: «Не подобает бо своего языка уничижати, а странными языки украшати рещи».