Доброго! Мне вспомнился рассказ одного из сторожей митрополии, который служил там еще при владыке Алимпии (Гусеве). Он попросил Владыку освятить купленное распятие с предстоящими. Митрополит сказал принести обычную воду и омыть крест от пыли, а затем, когда это было выполнено, наказал бережно вылить эту воду под розовый куст, в «нетоптучее» место, где ни люди, ни зверюшки не ходят. Сторож все понял. «Крест — хранитель всей вселенной, крест — красота церковная»! «Крест Христов освящает всех»!
Мы перестали следить за настоящим смыслом слов. Апостол Иоанн Богослов говорит: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4.8) Теперь это слово используется весьма разнообразно. Воду называем «святой», хотя правильнее, наверное, «освященной». Так и «освящение» плодов земных на праздник Преображения Господня, да и скоромностей на Торжество Пасхи, скорее всего, логичнее бы называть «благословением».
С другой стороны, один из старых священников говорил мне, что в «освящении» крестов и икон освящаются материалы (дерево и краски, металл и др.), а не святыня сама по себе, которая не требует человеческих действий.
Думаю, что традиция приносить священникам Святые образа появилась из необходимости контролировать каноничность, традиционность и православность изображений, т.к., поверьте, иногда показывают такое, что не только молиться, но и смотреть-то сложно. Когда на приходской праздник поднятия новых крестов на храм или подъем колоколов на звонницу колокольни приезжает архиерей, служится молебен, иногда с водоосвящением, епископ молитвенно просит о мире для всего мира и милости к этому храму и молящимся, «долгостояния» крестов и благозвучия для колоколов. Мне кажется, что такое определение этих действий, как «благословение», было бы обоснованно… Но привычка — вещь свирепая: молились — молились, водой кропили — кропили, значит «ОСВЯЩАЛИ» и все.
Совершенно согласен с Вами, что бездумное копирование и восприятие инославных традиций — это плохо. Это утрата собственной идентичности. Но для меня, наверное, бОльшая боль в том, что мы теряем или, по крайней мере, с небрежением относимся и к более важному. Христос говорит: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13.35). Относимся ли мы с любовью или хотя бы с терпением к огорчающим нас или просто к ближним и дальним? Являемся ли, если не примером, то хоть не соблазном для людей?
Давайте начинать привыкать к осторожности в словах, называнию вещей своими именами. Причем с себя. Если мы будем аккуратнее в своей речи, в выборе терминов и интонаций, то и окружающим будет проще, и соблазнов будет меньше, а из привычки к вниманию возникнет и устойчивость в избегании неправильных дел. Бог в помощь!
