От редакции: 10 апреля 2020 года исполнилось 9 дней со дня упокоения настоятеля Орехово-Зуевского старообрядческого храма во имя Рожества Пресвятыя Богородицы протоиерея Леонтия Пименова, являвшегося с 2004 г. благочинным старообрядческих приходов Московской области РПсЦ. Мы продолжаем публикацию отрывков из «дневника настоятеля» игумена Кирилла (Сахарова) (РПЦ) и сегодня представляем воспоминания 15-летней давности о протоиерее Леонтии Пименове, а также заметку игумена Кирилла с погребения о. Леонтия.
***
Я знал почившего в течение 35 лет. Был с ним в тесном контакте, очень ценил его доброжелательное отношение к себе лично и к тому, что делалось у нас на приходе. О. Леонтий импонировал широтой своих взглядов, дипломатическими способностями, умением найти выход из затруднительных обстоятельств. Он обладал уникальной способностью «наводить мосты», работать на перспективу. Батюшка всегда был в тонусе, никогда не унывал, даже находясь в тяжкой немощи, постигшей его в последние годы жизни. Круг его интересов был весьма широким. Он спешил положить как можно больше трудов, как на уровне своего прихода, так и Старообрядческой Церкви в целом. О. Леонтий говорил: «Кто знает, сколько нам отпущено дней, все ходим под Богом, неизвестно, что может быть, ведь можно и не успеть…». И ещё: «Мы живем в период таяния льдов атеистического Ледникового периода».
Ниже привожу свою заметку пятнадцатилетней давности, посвящённую о. Леонтию.
Старообрядческий протопоп Леонтий Пименов (2005 г.)
Не перестаю восхищаться о. Леонтием Пименовым, настоятелем старообрядческого храма г. Орехово-Зуево. При первом же соприкосновении, общении с ним стараюсь максимально духовно обогатиться.
Представилась уникальная возможность отвезти батюшку в Орехово-Зуево после певческой конференции (2005 год). Мало того, что мы с ним плотно общались всю дорогу, я еще и детально познакомился с местом его служения. Пока это моленная у дороги, напротив большого городского кладбища. Одновременно со службами в ней в центре города идет активная реставрация храма. Это бывшая безпоповская моленная с колокольней. До недавнего времени здесь было какое-то светское учреждение. Поскольку поповцев больше, то решили, что именно они восстанавливают этот храм под ключ и потом выделяют безпоповцам маленький придел. Безпоповцы уже молятся в левом приделе. Есть у батюшки определенные опасения осложнений в будущем от такого соседства.
Что касается храма, то отец Леонтий проявил себя как компетентный строитель — кстати, у него за плечами строительный техникум.
Первое, что обратило на себя внимание — невысокая ограда, пролеты и три узкие бойницы в ней. Примечателен парк, тут тоже отец Леонтий развернулся: елочки, клены, дубы, все он нам подробно показал. Дорожка вокруг храма в три метра шириной из большой мраморной крошки. Все продумано, чтобы не просто совершать крестные ходы, а для того, чтобы «мои потомки, реставрируя фасад, могли бы пользоваться техникой по этому покрытию». Масса нюансов, например, чехлы на елках в зимний период, чтобы их не спилили. «Будем устраивать детские мероприятия вокруг этих елочек», — говорит отец Леонтий. Храм однокупольный, привлекает внимание мозаичное изображение Крещения в правом приделе, который будет крестильней и исповедальней. Необычны цитаты из Евангелия: с одной стороны — «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга», а с другой стороны — «Аще кто растлит храм свой, того растлит Бог». Этого я не встречал ни в одном старообрядческом храме.
В моленной, где они сейчас молятся, обратил внимание на буквы из лампочек «Х.В.»: «Отец Леонтий, это вроде бы заимствование от новообрядцев». Он: «Да, заимствование, но нельзя сказать, что все плохо вне нас, что-то положительное можно и перенять. Допустим, лампочки в паникадило — нельзя, это имеет духовный смысл, а наличие этих букв создает наглядное торжество». Я впервые видел такое в старообрядческом храме.
Что в храме нас поразило? Первое — это то, что все делается основательно, медленно, но очень тщательно. Спустились в подвал — такая картина: одна лестница ведет вниз, другая — вверх. Духовный смысл: одна лестница напоминает путь в преисподнюю, другая — на небо. Спускаемся ещё ниже, а там разные складики, кабинетики, раздевалка для хористов женского пола, для мужского пола — другая комнатушка. Масса наклеенных икон. Я спросил: «Отец Леонтий, вроде у вас….». «Опасно оставлять настоящие иконы, в храме нет охранников, собачка лежит у двери — вот и вся охрана. Пока и ценностей никаких нет».
Входим в самое нижнее отделение — крышка от гроба: «Это владыка Корнилий, наш бывший староста, которого недавно посвятили в епископа Казанского, — говорит Константин, наш знакомый, — своими руками изготовил себе гроб». Все естественно, тем более для мира старообрядцев. «А эта комнатушка — это его келья, в которой он сорок дней, как положено по уставу, после иноческого пострига находился в затворе. Пройдите». Мы прошли, посмотрели: иконки, короткая лежанка (по-моему, на ней нельзя вытянуться в полный рост), ручная кадильница, лестовка, подручник. Константин поведал нам некоторые детали о владыке Корнилии: он из старообрядцев, ему сейчас лет 50 с небольшим, но не более. Пришел при отце Леонтии, влился в приход, это было лет 20 назад, когда отец Леонтий стал настоятелем храма в Орехово-Зуево, и тут же появился будущий отец Константин. Есть фотография у отца Леонтия, только что ставшего настоятелем, с группой прихожан, на которой и молоденький отец Константин (без бороды и не узнать), а сейчас у него борода до пояса. Он, оказывается, был депутатом местного совета, потом стал старостой этого храма-моленной, потом его посвятили в диаконы, затем рукоположили в священники, стал кандидатом в епископы и, наконец, епископ Казанский. Он до сих пор числится старостой этого храма, потому что идет стройка. Отец Леонтий говорит: «Дело моей жизни — завершить эту стройку». Владыка делает киоты для икон и скрупулезно выкладывает мозаичными детальками дорожку в подвале, и это — епископ, владыка!
Поднялись на хоры, туда ведет площадка, она в завершенном состоянии. На стене масса лампадок, десятка два-три. «Это как в Иеросалиме, — сказал о. Леонтий. — На этой площадке мы предполагаем проводить конференции, выставки». Потом пригласил нас посмотреть выемку в стене — думали, что это очередная вытяжка. Говорит: «Нет. Ниже нас — кухня, а здесь будет трапезная. С помощью механизмов, посуда — вверх, посуда — вниз». Все заулыбались.
Еще одна деталь: в алтаре выступ апсиды. «Это что, такой маленький алтарь?» — «Нет, это горнее место». Подходим ближе – углубление вниз, объяснение, для чего это нужно: «Сейчас процветает воровство, и для того чтобы от всего этого оградиться, я эту мысль везде провожу: надо самые ценные иконы класть в сейф. Например, выносная икона, которую выставляют для поклонения раз в году. Мы углубляем сейфы в пол алтаря. Туда ведет специальная винтовая лестница, имеются массивные задвижки. Вот так мы будем хранить иконы».
Перед тем, как заступить отцу Леонтию на приход, было ограбление их моленной, поэтому он так щепетильно ко всему этому относится.
О системе защитных действий в моленной он уже рассказывал, например, о внутренних ставнях. Очень важно живое присутствие — сторож. Например, телефон обрежут, и как быть? Вдруг зазвучала сирена. Думаю, что такое? А это такой механизм, типа рубанка — он его крутит, и она воет, воет. Если блокируют сторожа, то он выставляет эту штуку в окно на улицу, и вся округа поднимается на ноги: тревога! Всего не перескажешь, столько было нам открыто. Потом вернулись в моленную, при которой построили домик, пока ещё не обустроенный.
Была трапеза: никаких келейников, помощников. Есть Василич из Оренбурга — типичный старообрядец, скромный мужичок, столяр, делает двери и прочее. Он тут же разогревает чай, он же и сторожит моленную. Есть еще молодой человек, которого отец Леонтий временно попросил из училища. Трапеза: «Василич, что там у нас есть, огурчики есть? Порежь огурчики, помидорчики». Чай, хлеб, лук, какая-то картошка холодная. Бутылка вина молдавского. То же самое было утром, плюс горошек и одна банка рыбных консервов на пятерых, наш лосось. Батюшка говорит: «В этой комнате у нас все: тут мы и трапезничаем, и исповедь здесь проходит, и приемы осуществляем в этой же комнатушке при моленной». Здесь также масса ценных икон. Допустим, икона прп. Паисия Великого в рост в иконостасе. «Думаем реставрировать. Сколько будет стоить реставрация?» Посчитали, где-то 30 тыс. рублей, стало быть, 1000 долларов. У меня сразу возникла мысль вручить ему при случае 100 долларов на реставрацию этой иконы. Пока промолчал. Несколько икон Господа Саваофа. Явление распространенное, хотя это не совсем по канону. Есть повторы, например, три «Скорбящих», большая икона «Владимирская» в серебряном окладе. Жалко, не было Татьяны Косолаповой, нашего иконописца, с нами.
Отец Леонтий щепетилен насчет охраны — все разъехались, поэтому ему надо быть на хозяйстве, и он всегда возвращается, хотя бы только переночевать. Батюшка мало спит, в половине первого ночи у него еще горел свет. Мы встали в шесть, а он сказал, что встал на час раньше, делал правку в докладе на певческий съезд по просьбе одного болгарина: сделать ссылки на гласы, где, что, какой. Отец Леонтий за этот час нашел все ссылки для текстов, какого гласа, ирмосы.
И непрекращающиеся беседы обо всем и обо вся. Что я понял из беседы: отец Леонтий нижегородец, родитель его был репрессирован и расстрелян в 30-е годы в возрасте 33-х лет. Отец из новообрядцев, его обратил в старообрядчество епископ Иосиф (Моржаков — прим. ред.). Был такой владыка, он стал архиепископом, Предстоятелем их Церкви с 60-х гг. С девяти лет отец Леонтий был при Иосифе в разных качествах, в том числе секретарем, когда тот был одно время епископом Молдавии. В школе был единственным не комсомольцем — его тогда хотели сдать в детский дом, чтобы оторвать от теток, которые воспитывали его в духе веры. Но приехала комиссия, и одна женщина спасла положение: «А он как хочет?» Вопрос был закрыт, оставили его в покое. Всю жизнь отец Леонтий был реставратором, сан принял лет под 50, сейчас ему 69, скоро 70, но по виду не скажешь (прим: в 2015 году отцу Леонтию исполнилось 79 лет).
Второй эпизод: рукоположили его в сан священника в 1985 году в Клинцах Брянской области. Показал документ, выписку из донесения в КГБ о том, что Леонтия Пименова считаем допускать к рукоположению нецелесообразным, потому что замечен.… И дальше упоминается эпизод с какой-то антисоветской книгой, которая к нему попала, и он ее читал. Было разбирательство. В конце концов ему удалось миновать все эти рогатки и все-таки рукоположиться в священный сан. Я спрашивал его о том и о сем. Запомнил, что, например, архиепископ Иосиф умел все: валенки валять, варежки шить, убирать, мыть, стирать. Вот его отзыв об архиепископе Никодиме (Латышеве — прим. ред.), который сменил Иосифа: «Этого епископа я помню еще дьяконом Никитой в Кишиневе. Он был чистюля, ходил в начищенных сапогах, носил ложку в сапоге, при необходимости доставал её и после употребления протирал. Такие детали. В отличие от Иосифа, который был дипломатом, например, лежит на пути камень, он его попробует обойти, этот (архиеп. Никодим) будет идти напрямую, на камень».
«Алимпий (Гусев — прим. ред.) — молитвенник, но ему не хватало светского образования. Если надо было куда-то ехать, на встречи, мероприятия — это его тяготило, ехать ему не хотелось». Еще он говорил: «Меня никто не боится, Никодима боялись, а меня никто не боится».
Отец Леонтий — живчик. Удивительно, но он не подавляет личности. Бывают натуры властные, напористые, которые давят на психику, а отец Леонтий всегда учтивый, обходительный, хотя и темпераментный, энергичный. Он лидер, вождь, атаман, но не давит, не напрягает, он все учитывает, скажет: «Да? Ну, пусть будет так». Мягкий человек, в тоже время твердый и очень интересный. Очень живописно рассказывал, как он выжигал клеща из руки внучки.
У него о Берсеневке такое понятие: «Берсеневка — это очаг древности, а на том берегу Москвы-реки, напротив, как бы некое противостояние, состязание, символ новообрядности — Храм Христа Спасителя». Далее он продолжил: «Ваш пример говорит о том, что есть такие ревнители, которые в лоне Московского Патриархата стремятся возрождать древнерусское православное благочестие. Это всё похвально, одобряем, поддерживаем».
«Опустела без тебя земля…». Прощание с отцом Леонтием Пименовым
В детстве, собираясь в школу, мы с братьями прокручивали пластинки с записями известных исполнителей. Запомнились некоторые слова из услышанных песен, в частности, «Опустела без тебя земля…» в исполнении известной певицы. Как ничто другое эти слова отражают настроение после кончины о. Леонтия. Говоря о масштабе его личности, неизбежно прибегаешь к таким категориям, как «Церковь», «Россия», «Русский народ».
… «Мирское отпевание в Орехово-Зуево, священническое — в Нижнем Новгороде», — так завещал почивший.
Все мысли были направлены на Нижний Новгород, и не представлялось, что тело будет привезено сначала в Орехово-Зуево. До Нижнего 500 км. Ехать придется ночью, а наутро две большие службы — Литургия и отпевание. Неуверенность и растерянность. И вдруг узнаю, что в Орехово-Зуево с 11 утра сам митрополит возглавляет отпевание. Острое ощущение необходимости непременно проститься с усопшим. За считанные минуты заполучил массу телефонов родственников о. Леонтия, но, увы, в ответ только гудки, что и понятно — шло отпевание. На чем ехать? Что ожидает в пути в связи с объявленным карантином? Успею ли до вывоза гроба в Нижний? Вопросы, вопросы. Владыка Викентий советует позвонить о. Константину — зятю о. Леонтия. Опять только гудки на другом конце провода. И вдруг, когда я уже отчаялся и сложил крылья, после очередного звонка о. Константину услышал от него, что отпевание закончилось и все идут на трапезу. Лечу по почти пустынной дороге на такси. После поворота на Орехово-Зуево еще раз звоню о. Константину. «А мы уже в храме», — услышал я его умиротворенный голос. Значит, с минуты на минуту эскорт направится в Нижний. Подъезжаю к храму. Неподалеку от входа один из зятей о. Леонтия с помощниками занимается доведением до кондиции могильного креста. «Не смотрите на сварку, иначе будут болеть глаза», — предупреждает он. Откуда-то сверху из притвора храма высыпает молодое старообрядческое духовенство — один аскетичнее другого. Сразу стало неловко за свой «трудовой мозоль» — заметно выступающий вперед «диабетический» живот, который не в состоянии привести в норму даже такие огромные объемы поклонов, как на Марьино стояние.
На середине храма простой некрашеный и необитый гроб. Рядом никого нет. Быстро хватаю подручник и творю три земных поклона с известными словами прощания с усопшим. Краем глаза вижу, как слева вырастает фигура митрополита. Тепло поприветствовав меня, он немного сказал о заслугах почившего и потом предложил пройти на трапезу. Немного помявшись, поднимаюсь наверх, выражаю соболезнование матушке о. Леонтия и другим его родственникам. Все очень любезны и благожелательны. В атмосфере разлита легкая «радостнотворная печаль».
«Отец Леонтий любил Вас», — говорит мне матушка.
В сердце что-то екнуло, к горлу подкатил комок.
«А он был для меня как отец», — выдавливаю в ответ.
Вспомнил еще слова усопшего:
Нам с отцом Леонидом Гусевым очень повезло — у нас очень хорошие матушки.
С интересом слушаю рассказ о жизненном пути о. Леонтия — он продолжался до момента принятия им сана. Особенно запомнилось, как батюшка отстаивал приговоренный к разрушению в 1965 году храм в Горьком и как потом активно участвовал в обустройстве храма на Бугровском кладбище, переданный властями взамен разрушенного. Попросил матушку через несколько дней продолжить свой рассказ. Слушая ее, активно потребляю предложенные блины и булочки, запивая вкусным компотом. На дорогу также положили немало вкусных яств. Пишу эти строки «с глазами на мокром месте», вспоминая дорогой облик почившего, его неповторимый волжский говор, добрый взгляд.
Немного не хватало на прощании слез — речь, конечно, идет не о каком-то надрыве, не о воплях, приличествующих язычникам. Все-таки мы, северные люди, более сдержанные и скупые на слезы. Вспомнился рассказ очевидца проводов в последний путь Патриарха Алексия I, возглавлявшего РПЦ четверть века. У одра почившего собрались архиереи, сотрудники синодальных учреждений, помощники. Все были потрясены произошедшим, находились в напряжении, обледенело-оцепеневшем положении. Атмосферу разрядил «южанин» — грузинский Патриарх (кажется, Ефрем). «Ну что, ушел от нас, лежишь, молчишь, а меня на кого оставил», — говорил он, с сердечной теплотой обращаясь к умершему, как к живому. Обстановка разрядилась, на глазах собравшихся появились слезы, послышались горестные вздохи.
Бросилось еще в глаза отсутствие представителей власти и общественности, местного благочинного РПЦ, наконец (без венков, конечно, — они не приняты в старообрядческой среде; а с благочинным, как говорят, о. Леонтий был дружен). Наверное, очень сильно повлияла эпидемическая угроза.
На обратном пути еду в машине митрополита. Владыка немногословен. Я рассказал ему о своей поездке в Рим, он о своем паломничестве в Бари к мощам свт. Николы. Поговорили об обстановке в связи с эпидемией, о моих последних статьях. Как всегда в дороге он сосредоточенно читает — в это время его отвлекать неудобно. Такой же благожелательный и внимательный. Вспомнилось, как во время трапезы на одном из дней его Ангела я, замешкавшись, оказался у «разбитого корыта» — всю имеющуюся рыбу в момент «снесла» сидевшая рядом молодежь. Недолго думая, изловчившись, я запустил «лассо» — вилку в блюдо с рыбой сидевшего неподалеку высокого именинника. Мой демарш не остался незамеченным от цепкого владычня ока. Снисходительно улыбнувшись, митрополит пододвинул ко мне свою рыбу.
Из глубины души воззвал я ко Господу о том, чтобы успеть проститься с дорогим для меня человеком. Я остро чувствовал, что если этого не произойдет, то глубокий осадок останется у меня на душе на всю оставшуюся жизнь. Благодарение Богу! Царство Небесное почившему!
Комментариев пока нет