«Эта группа мыслителей и радетелей отстаивала принципы жесткого сохранения веры»

В современном старообрядчестве продолжает сохраняться проблема духовного лидерства и формирования интеллектуальной элиты. Несмотря на иерархическое и административное развитие, в старообрядческих согласиях еще не сформировались пассионарные группы, которые могли бы интенсивно продвигать идеи старообрядчества в самые разные социальные страты русского народа. Однако исторический опыт старообрядчества показывает, что такие люди обязательно появятся. В своей новой статье А. А. Пригарин рассказывает о судьбе и деятельности знаменитого начетчика и публициста Ф. Е. Мельникова, а также его сподвижников. Также сайт «Русская вера» публикует уникальные фотографии начетчика, сделанные в эмиграции.

---

Сторонники дониконовского православия создали первые сознательные и структурированные диаспоры русского народа. Эти мощные этноконфессиональные анклавы сформировались далеко за пределами исторической и современной России и обладали всеми атрибутами эмиграционных общностей [1]. В переселениях искали телесного и духовного спасения сотни тысяч людей, начиная с самых ранних этапов распространения Раскола как феноменального явления в этнокультурном прошлом русских. Поэтому не удивительно, что к этому же пути прибегли старообрядцы после установления Советской власти. Избегая репрессий, многие из староверов направились к своим собратьям в Китай, Польшу, Прибалтику, Румынию.

Знаковой личностью для всего старообрядчества в ХХ в. и для его заграничной части  стал Федор Евфимьевич Мельников (1874-1960). Его ранний период жизнедеятельности добротно изучен, а вот факты его пребывания в эмиграции, на землях Румынского королевства, к сожалению, известны мало. Ему посвящены пока научные исследования А.А. Маголы (Кишинев) и Л. Иванова (Яссы), увы, малодоступные российскому читателю.

Ф.Е. Мельников в Российской империи неоднократно посещал Бессарабскую губернию, где его знала практически каждая из общин. Он обладал многолетним опытом социальных контактов со средой, в которой ему пришлось доживать в эмиграции. Причиной для спасения за рубежом являлись приговоры к его уничтожению за антисоветскую пропаганду. С 1920 по 1930 гг. он скрывался в Сибири и на Кавказе. И лишь в 1930 г. при помощи старообрядцев Ф.Е. Мельникову удалось бежать в Румынию, к одной из самых организованных групп ревнителей «древлего благочестия» — липованам.

Преодолевая сопротивления не только внешнего мира (светских властей Румынии), но и непонимание со стороны «своего» мира, ему удалось реализоваться в обществе липован и стать во главе «русской партии», куда также входил вл. Иннокентий Усов и о. Стефан Кравцов (со временем Епископ и Митрополит Силуян). Эта группа мыслителей и радетелей отстаивала принципы жесткого сохранения веры и ее развития в обстоятельствах модернизации быта и политико-гражданских институтов. На некоторое время этим «новым» русским эмигрантам удалось возглавить «старую» старообрядческую диаспору. 

Настоящей научной удачей для нас является «встреча» со свидетельствами пребывания Федора Евфимьевича в регионе. А их уже удалось собрать немало. Однако настоящей сенсацией стало знакомство с приватным архивом Ф.Е. Мельникова, который он самолично спрятал на хуторе Писк (Браила, Румыния). Здесь и рукописи, и многочисленная переписка, и книги из его библиотеки… Опасаясь прихода Красной Армии, он вынужден был скрывать свидетельства своей «антибольшевистской деятельности», что и сделал в 1944 г.

Значительную часть этого архива удалось совместно с А.А. Маголой, О.В. Виноградовой, Р.А. Майоровым и А.И. Федоровой скопировать в цифровой формат. Это уникальный корпус документов и источников, который еще ждет своего введения в научный оборот. Хотели бы остановиться на корпусе приватных фотографий из этого архива. Большинство из этих снимков были сделаны в 1930-е гг. соратником и другом Ф.Е. Мельникова протодиаконом Анисимом Казаковым. Копии части из них широко представлены в регионе, в местных общинах (Килие, Кишиневе, Куничах, Вилкове, Измаиле и др.).

Чтобы понять уникальность и эвристическую ценность этих фотокарточек, напомним биографию Ф.Е. Мельникова, особо обращая внимание на румынский период его жизни.

Федор Евфимьевич Мельников родился в 1874 в г. Новозыбкове (ныне Брянская обл.) в семье старообрядческого священника. Получил первоначальное образование в семье, затем учился у священноинока Арсения (Швецова), будущего старообрядческого епископа Уральского. Ещё в молодые годы стал начётчиком, участвовал в диспутах с миссионерами, проходивших сначала в Новозыбкове и соседних приходах, а затем и на Кавказе, в Бессарабии, на Алтае, в Москве. Вместе с ним в диспутах участвовали его брат Василий и Иван Усов, будущий митрополит Иннокентий. Публиковал статьи в многочисленных старообрядческих периодических изданиях, был секретарём петроградского старообрядческого епископа Виталия (Бажанова) (1846-1906), членом Союза старообрядческих начётчиков, председателем начётнической комиссии при московском Братстве Честнаго и Животворящего Креста, секретарём совета общины Рогожского кладбища, секретарём старообрядческой Архиепископии Московской и всея Руси.

Редактировал первые старообрядческие газеты «Утро» и «Народная газета», которые издавались после прекращения гонений на старообрядцев в 1905 г. В 1916 г. и 1918 г. был кандидатом в епископы. Был директором старообрядческого учительского института в Москве. В конце 1918 г. большевистская власть запретила ему публичные выступления, закрыла журнал «Слово церкви» и отстранила от должности директора старообрядческого института, после чего Ф.Е. Мельников вынужден был уехать в Барнаул. Там стал инициатором издания журнала «Сибирский старообрядец».

После свержения власти Верховного правителя адмирала А. В. Колчака был вынужден скрываться в таёжных скитах и на отдалённых заимках Алтая, но при этом продолжал писательскую деятельность.

В биографиях Ф.Е. Мельникова упоминается, что он в 1920 г. томским губсудом был заочно приговорён к расстрелу по делу «О контрреволюции и сокрытии церковных ценностей»[2]. Но называемая дата приговора не совпадает с судебным процессом по листовкам Новоархангельского скита, — указывает Л.Н. Приль; — также не совпадает формулировка — о сокрытии церковных ценностей в этом деле не упоминается. Автор предполагает, что в основе устных сообщений Ф.Е. Мельникова о приговоре лежало чувство сопричастности к событиям, из-за которых двое добрых знакомых были приговорены к расстрелу, но о том, как оценили специалисты правосудия его участие в изготовлении листовок, он не знал[3].

В 1925-1930 гг. жил на Кавказе, где работал пчеловодом, пытался продолжать литературное творчество. Затем смог перейти границу (переплыв ночью реку Днестр) и поселиться в Румынии, привезя туда свои рукописи. Там являлся секретарём Белокриницкой митрополии.

В 30-е годы ХХ в. в Румынской Православной Церкви наблюдаются гонения на старостильников (реформа церковного календаря вызвала протесты со стороны части православных верующих румын), что  затронуло и старообрядцев, ряду их храмов угрожало закрытие. В этой связи на Белокриницком Соборе 1936 г. было решено ходатайствовать перед правительством о признании старообрядцев. Вскоре епископ Иннокентий написал меморий с изложением истории, основ старообрядчества и его отличий от других вероисповеданий. Статут (устав) из шести параграфов, в котором излагались организационные основы Старообрядческой Церкви, составил Ф.Е. Мельников. В ноябре 1938 г. митрополит Пафнутий представил статут и меморий в Министерство по делам религии, но утверждены они были только через 8 лет. А именно, в результате многократных ходатайств в мае 1947 г. румынское правительство утвердило написанный Ф.Е. Мельниковым статут, который был полностью опубликован в правительственном печатном органе «Monitorul Oficial», № 107, 13.05.1947 (с. 3736-3742). Старообрядческая Церковь в Румынии была официально признана и утверждена.

Федор Евфимьевич активно вступал в полемику и переписку со многими наставниками, уставщиками и прихожанами. Наверняка, эпистолярное наследие этого периода насчитывает тысячи листов. Лишь некоторые из фрагментов этого корпуса источников пока удалось выявить в частных собраниях[4]. Его разносторонняя деятельность добротно изучена нашими современными коллегами[5].

После смерти митрополита Иннокентия 10-12 апреля 1942 г. в с. Писк Освященный Собор Старообрядческой Церкви избрал Белокриницким митрополитом епископа Тихона (Тита Качалкина). Владыка Тихон, будучи румынским подданным, получил разрешение выехать в Белокриницкую митрополию и устроить там свою резиденцию.

Прожив свыше 10 лет в Румынии, осенью 1941 г. Ф.Е. Мельников возбудил ходатайство о разрешении ему переехать в Тирасполь. Среди документов архива церкви Рождества Пресвятой Богородицы на хуторе Писк имеется отрицательный ответ совета министров от 9 мая 1942 г. на просьбу Ф.Мельникова о разрешении поездки в Приднестровье. М.В. Шкаровский указывает, что лишь 27 августа 1942 г. Федор Евфимьевич смог наконец-то переселиться в Тирасполь, устроившись уставщиком при старообрядческой церкви, где произносил проповеди по обличению безбожия.

В то же время, по его данным, Ф.Е. Мельников подал прошение о включении его в состав Румынской Православной Миссии в Транснистрии[6]. Правда, в энциклопедических данных указывается, что Ф.Е.Мельников в «1941-1942 гг. находился в России при румынской церковной миссии»[7]. Однако нам его участие в Миссии в 1941 г. представляется сомнительным. Переселившись в Приднестровье, Федор Евфимьевич бывал в Одессе. Об этом косвенно могут свидетельствовать обнаруженный нами в архиве рецепт на очки, выписанный одесским профессором Е.М. Фишером 5 октября 1942 г. на имя Ф.Е. Мельникова, а также письмо Н. Гусева из Варшавы, написанное в середине августа и попавшее к адресату лишь в конце октября 1942 г., в котором содержится просьба навести справки о его домах в Одессе. Возможно, эти поездки были связаны с его деятельностью в Румынской Православной Миссии.

18 октября 1942 г. в Тирасполе были запечатаны две с большим трудом восстановленные старообрядческие церкви, а 20 октября Ф. Мельникова вызвали в полицию, арестовали и без всякого допроса и обвинения заключили в концлагерь Новые Онешты. Перед праздником Рождества румынские власти потребовали от старообрядцев перехода на григорианский календарь, сообщив, что в противном случае все их церкви будут закрыты, а священники отправлены в лагеря.

Это требование было с негодованием отвергнуто, и репрессии усилились. Даже Белокриницкий митрополит Тихон попал в заключение. Кишиневский архиепископ Ефрем (Тигиняну) испытывал к нему личную ненависть и в июне 1942 г. попытался организовать убийство владыки. По настоянию румынского архиерея 11 января 1943 г., незадолго до праздника Нового года по старому стилю, митрополит Тихон был взят под стражу в Бухаресте «вследствие его враждебного отношения к официальному календарю». Согласно докладу полиции, целью ареста было стремление «окончательно ликвидировать липованский стилизм»[8]. После ареста митрополит был сослан в лагерь.

25 января с.с. 1943 г. Ф.Е.Мельников пишет письмо Елисею Николаевичу, в котором просит его как избранного соборно члена «статутной комиссии и вообще по ходатайствам за старообрядчество» поехать в Бухарест и хлопотать об освобождении митрополита[9].

И митрополит, и Ф. Мельников писали обращения к маршалу Антонеску. Стойкость старообрядцев заставила румынские власти временно смягчить свою политику в отношении этой Церкви, были освобождены многие арестованные священнослужители и миряне. Так, в апреле 1943 г., стремясь наладить отношения с русскими старообрядцами, руководитель Православной Миссии в Транснистрии митрополит Виссарион (Пую), ссылаясь на их просьбы, обратился к маршалу Антонеску с ходатайством об освобождении Белокриницкого митрополита, которого освободили в мае[10]. По другим сведениям, владыка Тихон находился в концлагере до 1944 г. и был освобожден только после вступления на территорию Румынии Советской армии[11].

Следует упомянуть, что Федор Евфимьевич постоянно много читал, писал, в 1939-1947 гг. Мельников написал свой главный труд «Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви» (впервые опубликованный полностью только в 1999 г. в Барнауле). Его произведения переводились на румынский  Марией Вавилин в Оттопени, в частности, в письме от 10 августа 1942 г. она отмечала, что работу по отношению к старообрядческой церкви она перевела к сроку, 24 июля.

Сочинения Ф.Мельникова против безбожия пользовались популярностью и среди эмигрантов. Так, весной 1943 г. Д.В. Сироткин (известный нижегородский старообрядец, пароходчик, активный общественный деятель, эмигрировавший в Сербию) писал, что есть спрос на его произведения, требуют переиздать, но в условиях войны это сложно — нет бумаги[12].

О преследованиях митр. Иннокентия и Ф.Е. Мельникова свидетельствует цитата из письма священника Кирилла Иванова из Пелиткони (Литва) от 6 сентября 1942 г. (т.е. после смерти митрополита Иннокентия), адресованное Федору Евфимьевичу: «Чекисты у меня все отобрали и даже документы, я ведь сидел в Н.К.В.Д. 6 месяцев и только чудом спасся: перед приходом немцев заболел и из подвала попал в тюремную больницу, откуда разбивали дверь и уходили. Много меня допрашивали чекисты о Вас и о еп. Иннокентии говорили: «Где теперь Мельников?» Потом: «Мы его арестовали, хочете его видеть, он признался, что работал с Вами, шпионил и проч. и проч. Разовъ 10-15 все о Вас шел разговор и о еп. Иннокентии. Я писал об этом владыке, но письма возвращались».[13]

В последние годы жизни Федор Евфимьевич находился под наблюдением румынской спецслужбы «Секуритатэ». При этом он продолжал активно интересоваться вопросами образования среди липован Румынии как основы сохранения староверия. К его словам прислушивались многие из наставников того времени[14]. Скончался он 26 мая 1960 г. в старообрядческом Мануиловском монастыре вблизи с. Мануиловка Сучавского уезда в Румынии и был похоронен на монастырском кладбище[15].

Таким образом, пребывание Федора Евфимьевича Мельникова в эмиграции в Румынии (1930-1960 гг.) крайне важный период в жизни и творчестве этой выдающейся личности. Вынужденное его пребывание в «липованской диаспоре» следует считать одним из самых плодотворных и насыщенных. Спасаясь от преследований советской власти, Ф.Е. Мельников способствовал тому, что в Румынии сложился мощный в интеллектуально-духовном смысле центр старообрядческой жизни. Несмотря на сложности их вхождения в региональную инфраструктуру, его взгляды и авторитет оказались важными для развития липован Румынии.

В результате его дискуссий с местной элитой удалось не только предотвратить негативные тенденции традиционализма и консерватизма, но и обусловить потенциал для эволюционного развития в сторону образования и просвещения. К сожалению, многие из идей и планов оказались выполненными и реализованными лишь спустя десятилетия. Какими актуальными остаются и по сей день слова Ф.Е. Мельникова о необходимости борьбы с безграмотностью в старообрядческой среде, о крайней потребности знать и уважать историю собственной веры, а не следовать слепо за традициями, многие из которых приобретены уже после исторического выхода с Родины…