Железная логика безумия
После революции тесные связи между старообрядцами, активно занимавшимися религиозными и хозяйственными делами в предреволюционный период, сохранялись еще долго. И родственники, и друзья часто встречались, помогали друг другу, обсуждали новую жизнь.
Новая власть заподозрила в этой органичной общинной системе общения и взаимопомощи что-то опасное для себя, «контрреволюционное». Вникать в сложную культурную составляющую старообрядческого социума, впитавшего наследие почти двухтысячелетней христианской культуры и сформировавшего уникальные механизмы выживания общины в экстремальных условиях гонений, власть не стала.
Она все вокруг мерила «одним аршином», все подгоняла под свои упрощенные и убогие индустриальные схемы. Это было столкновение двух противоположных миров, двух сознаний. Еще Герцен, увлеченный стойкостью и упорством старообрядцев и намеревавшийся использовать их в революционной борьбе с царизмом, получил неожиданную и гневную отповедь от епископа Пафнутия (Овчинникова): «Вы хотите напустить на Россию шайку разбойников…».
Старообрядческий епископ Кирил в своем архипастырском послании 24 февраля 1863 года высказался о лондонских эмигрантах-революционерах еще более определенно: «…Бегайте убо онех трехклятых, имже образом бежит человек от лица зверей страшных и змиев пресмыкающихся: то бо суть предотечи антихристовы, тщащиеся безначалием предуготовати путь сыну погибельному. Вы же не внимайте лаяниям сих псов адских, представляющихся акибы состраждущими о человечестве, но веруйте, яко Бог есть творец небу и земли, иже премудрым Промыслом своим управляет всею вселенною и учинил есть начальство в общую пользу, без него вся превратятся и погибнут сильнейшим немощнейших пожирающим, и яко безначалие всюду зло есть и слиянию виновно…»
В НКВД не понимали, что к новой власти старообрядцы относились точно так же как и к династии гонителей древлеправославия — Романовым, как к Божьей воле, которую нужно было со смирением принять. Старообрядцы видели духовное разорение и хозяйственную неразбериху, которую принесла с собою новая власть, сравнивали прошлую жизнь и новую, критиковали непродуманные и откровенно варварские меры начальства, но выступать против этой (как и любой другой власти), тем более заниматься организацией широкомасштабного «старообрядческого заговора» не собирались.
Но сама уникальная старообрядческая общинная культура, построенная на разветвленных родственных, дружеских и хозяйственных связях по всей стране и за ее границами, гарантировавшая выживание во время гонений в царской России и формировавшая яркие и сильные характеры, в новых условиях ускоренной модернизации страны, «находящейся во враждебном окружении», стала основным фактором риска для старообрядцев.
Одновременно с ростом неизбежных неудач и ошибок в процессе модернизации во власти нарастала атмосфера подозрительности и страха. В новых условиях старообрядцы сохраняли самостоятельность и независимость, трезвость, критичный взгляд на происходящее вокруг и транслируемое в официальных органах печати, крепкие родственные и дружеские связи по всей стране. Им были присущи грамотность и высокие культурные стандарты тысячелетней христианской традиции (которые мы сейчас только начинаем открывать и понимать), с высоты которых весь «пролеткульт» выглядел безвкусным агрессивным варварством. Эти люди отличались хозяйственной крепостью, и их образ жизни и моральный облик разительно отличался от общей массы «советских людей», создавая старообрядцам авторитет среди знакомых.
Новая власть пыталась бесцеремонно и напористо воздействовать на российское общество, увлекая его примитивными выжимками из политэкономических схем и пропагандистскими приемами. Старообрядцы воздействовали на окружающих ненамеренно, благодаря величию тысячелетней христианской культуры, носителями и наследниками которой они являлись, и примером собственной праведной жизни: отношением к окружающим людям, стойкостью в сложных жизненных ситуациях. И чекисты искренне не понимали, что за этим «воздействием», авторитетом и связями не стоит никакого четкого и масштабного плана, спускаемого некими старообрядческими мудрецами из-за границы.
Все эти оруэлловские формулировки, которые мы видим в протоколах допросов, не являются проявлениями злой воли и психического нездоровья отдельных личностей. Это, скорее, пример убогости и безумия самого нового индустриального сознания, пытающего описать неизвестное и непонятное ему явление в собственных координатах.
Естественно, что это сознание приписывает этому явлению свои черты, свою логику и свой уровень целей. Люди, заполнявшие формуляры протоколов, переиначивающие по-своему слова допрашиваемых, зачастую действительно верили в ту чушь, которую писали.
Бездушный индустриальный монстр стремился подчинить жизнь живых людей своей примитивной логике и превратить их во взаимозаменяемые и послушные детали. И часть людей, уже подготовленных богоотступничеством романовского периода, безболезненно и легко превращалась в детали советской машины.
В XVII веке патриарх Никон и царь Алексей Михайлович решили, что могут попрать древлее благочестие и христианскую культуру, принеся их в жертву геополитическим интересам и модным латинским веяниям. Император Петр I создал фундамент великой по своей силе, но гнилой и полной внутренних изломов и противоречий секуляризированной империи, в которой оторванная от своих национальных корней и Веры аристократия колонизировала собственный народ. В 30-50-е годы XX века ослабленная этими противоречиями романовская империя трансформировалась в еще более мощную внешне, но в тоже время еще более хрупкую и нежизнеспособную внутри искусственную социальную организацию.
Что в XVII веке, что в XX-м масштабная и тщеславная цель служила для отступившей от Христа власти единственным оправданием для бесчеловечных и подлых средств ее (цели) реализации. Для старообрядцев же такое сознание было немыслимо. Тщательный подбор средств, который наиболее знаком внешним наблюдателям по четкой регламентации поведения и отношению к внешним элементам благочестия, был принципиально важен для старообрядцев.
Ради улучшения собственного благополучия поступиться собственной совестью и принципами было для них немыслимо — ни во времена Никона, ни во времена Герцена, ни в советской России. Несмотря на организационную крепость и взаимосвязанность старообрядческих общин России, прямой опасности для советской власти они не представляли. Их альтернатива советскому строю была духовной и культурной, а не политической.
«Контрреволюционная старообрядческая организация»
Чекисты, как уже было сказано, в культурологические тонкости не вникали, поэтому видели все с точностью до наоборот: «среди существующих в СССР церковных ориентаций старообрядчество по своей контрреволюционной сущности, сплоченности, консервативности и строгой последовательности занимает одно из первых мест.
…Руководящие круги старообрядчества в этой обстановке стали на путь активного противодействия политике Советской власти и сплочения в контрреволюционных целях массы старообрядцев, используя религиозные предрассудки масс для достижения своих классово враждебных диктатуре пролетариата целей». (Из материалов ПП ОГПУ ДВК, опубликованных в статье И.Л.Шевнина в книге «Путь Русской Голгофы» М, 2013 г.).
Чекисты начинают думать, что у российского старообрядчества, связанного со старообрядчеством зарубежным, есть четкий план и стратегия по его реализации. По мысли авторов сценария, карательной операции против старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию, «в 1926 году руководители организации в целях активизации борьбы с Советской властью стали на путь создания единого церковного фронта.
…В том же 1926 году в Москве во время проведения старообрядческого собора группа духовенства из активных братчиков на нелегальном совещании окончательно оформила контрреволюционную повстанческую организацию «Всероссийского Союза Старообрядческих братств». (Там же, стр. 310).
И.Л.Шевнин в своей сатье отмечает, что «…обычные проявления церковной жизни и осуществление ими начал соборности как одной из основ такой жизни рассматривались как «собрания членов организации», происходившие в церквях и на частных квартирах. Здесь речь шла о приходских собраниях, иногда с участием епископов, где обсуждались вопросы церковных доходов, украшения храма, его отопления, воспитания детей, насущных хозяйственных нужд, налогов колхозам, что понималось как обсуждение вопросов политического порядка». (стр.313)
«По сценарию ОГПУ выходило, что «конечной целью контрреволюционная организация «Всероссийский союз старообрядческих братств» ставила подготовку вооруженного восстания, свержение советской власти и восстановление монархии». (стр. 318).
И.Л.Шевлин также приводит интересный факт, что известное упоминание о поездках по стране Ф.Е.Мельникова являлось убедительным свидетельством того, что это был «объезд низовых групп контрреволюционной организации членами руководящего центра…под видом нищих и странников».
Очень показательно, что многие аспекты деятельности и личности Мельникова скорее создавали образ пламенного идеолога пропагандиста, соответствующий модернистской логике, чем традиционный образ старообрядца начетчика. Чекисты видели в его деятельности подтверждение собственным схемам и проецировали свои выводы на все старообрядчество в целом. Однако основная масса старообрядцев (в том числе гуслицкие начетчики) все-таки в большей степени обладали традиционным, а не модернистским сознанием. Даже если получали хорошее светское образование.
Но их судьба уже была предрешена…
Продолжение следует.
Комментариев пока нет