Печальный юбилей

В декабре 2025 года в нашей стране публично и, хотя и не вполне официально, отмечаются две важные исторические даты — 200 лет восшествия на престол императора Николая I и 200 лет со дня восстания декабристов. Для староверов правление Николая I (1825 — 1855) ознаменовалось самыми масштабными репрессиями, тяжёлые последствия которых ощущаются до сих пор.

В последние годы акценты в оценках деятельности  этого императора   смещаются в сторону апологии его политики. В частности, в Государственном историческом музее летом 2025 года открылась выставка, где этот российский правитель  назван «идеальным самодержцем», «рыцарем империи», «Дон кихотом» самодержавия. Некоторые публицисты называют его образцовым правителем страны не только для России, но и для всего мира.

Меняются оценки и восстания декабристов.   Оценки в их адрес звучат все более критично. Исторический кинофильм, блокбастер «Союз спасения», вышедший в форматах как сериала, так и полнометражной картины, ничего не рассказывает о причинах восстания. Не упоминается даже проблема крепостного права. Декабристы в нем представлены напившимися шампанским смутьянами, которые лишь по недоразумению устроили бунт. Кинокартина создает впечатление, что в начале XIX века  в Росии не было никаких проблем, решением которых придется заниматься с большим опозданием уже в эпоху Александра II Освободителя.

 

Снятие крестов

После периода относительных религиозных свобод в годы правления Екатерины II, Павла I и Александра I Павловича, сразу после вступления в конце 1825 года Николая I Павловича на престол, правительство стало принимать энергичные меры по ограничению прав старообрядчества. Попросту была поставлена задача полного уничтожения древлеправославия. Эпоха так называемых николаевских гонений продолжалась вплоть до самой смерти императора в 1855 году. Как писал старообрядческий историк Ф. Е. Мельников, настойчивость и беспощадность Николая I в глазах старообрядческой России поставили его в один ряд с такими гонителями христиан, как императоры-язычники Нерон и Диоклетиан и императоры-иконоборцы Лев Исаврианин и Константин Копроним.

Борьба императора Николая I с древлеправославием началась с правительственного постановления 1826 года. Согласно ему, со всех староверческих молитвенных зданий были сняты кресты. Была запрещена постройка новых и ремонт старых зданий (примечательно, что одновременно шла смена крестов на новообрядческих церквях: «Восьмиконечный крест обязательно сменялся на четырехконечный и вовсе не допускался на вновь строящихся храмах» [1, с. 25]).

10 мая 1827 года последовало новое узаконение: решительно воспретить переезд старообрядческих священников из одного уезда в другой. В случае переезда местным властям предписывалось ловить священников и «поступать с ними как с бродягами».

8 ноября 1827 года было воспрещено принимать новых священников на Рогожское кладбище. В том же году переход в старообрядчество стал рассматриваться как уголовное преступление.

В 1832 году были окончательно отменены «Секретные правила» 1822 года, дозволявшие в определенных случаях оставлять в покое священнослужителей, перешедших в древлеправославие. Новое постановление гласило: «Если до сведения правительства дойдет о вновь бежавшем к раскольникам попе, то такового возвращать в распоряжение епархиального начальства». После распоряжения 1832 года начались полицейские зачистки духовных центров староверия и массовые аресты священнослужителей, ушедших из новообрядчества после 1822 года. В 1836 году это постановление было расширено и дополнено статьями, касающимися монастырей. По просьбе Священного Синода и новообрядных архиереев при поиске священнослужителей стали применяться силовые структуры. Воинские команды окружали деревни и небольшие города. На всех въездах и выездах выставлялись блокпосты, а карательные группы проводили обыски зданий, где могли прятаться священники, храниться богослужебные книги и церковная утварь. Все заставы, конные станции, порты и речные переправы были наводнены агентами полиции.

В их задачу входило тщательное слежение за пассажиропотоком, вычисление и арест староверческих священнослужителей. Соглядатаи были направлены даже в старообрядческие храмы и моленные. Всем процессом руководили специальные секретные противораскольничьи комитеты, сформированные в каждой губернии и состоявшие из представителей синодального духовенства, губернских чиновников и полицейских. Современники отмечают, что духовные власти обнаруживали гораздо большее усердие в репрессиях, нежели светские.

Министру внутренних дел графу Д. Н. Блудову пришлось издать специальный циркуляр, предписывающий строго проверять противораскольничьи дела, составленные в епархиальных управлениях. Такие меры позволили обнаружить многочисленные факты фальсификаций без тени смущения, состряпанные церковными чиновниками. Так, в 1837 году в Черниговской губернии из 30 епархиальных дел о беглых попах министерством внутренних дел достоверными были признаны дела только трёх священников и одного дьякона.

 

Разгром монастырей, разорение моленных и  деканонизация святых

Серьезный удар по старообрядческому иночеству был нанесен в 1837 году. В январе 1837 года по просьбе Св. Синода правительство постановило закрыть все староверческие монастыри, расположенные в районе реки Иргиз. Войсками были полностью опустошены Средне-Никольский, Верхне-Спасо-Преображенский, Средне-Успенский, Покровский монастыри и окрестные скиты. Еще раньше был насильственно обращен в единоверие Нижне-Воскресенский монастырь. Из святых обителей было изгнано более 3000 иноков и инокинь. Многие из них были приговорены к каторжным работам и ссылке на поселение. Все, принадлежащее монастырям, было отнято и передано в собственность господствующей Церкви.

Вот, что о погроме николаевского периода писал высокопоставленный чиновник по делам раскола П. И. Мельников-Печерский: «Многие сотни молитвенных зданий были уничтожены; десятки тысяч икон, сего древнего достояния прадедов, были отобраны; огромную библиотеку можно составить из богослужебных и других книг, взятых в часовнях и домах старообрядцев…» [2, с. 177]. Новообрядческий священник Д. Островского так рассказывает об уничтожении реликвий, найденных в одной из часовен Карельского края: «Около 3000 рукописей было сожжено на площадке перед часовней. Масса исковерканных икон подверглась той же участи. Драгоценные камни и богатые ризы тщательно сдирались… Драгоценное книгохранилище погибло» [3, с. 13-14]. В стороне от погромов не остались и старинные могилы. Так, в Лексинском общежительном монастыре было уничтожено кладбище: «По приказанию высшего начальства могилы главных лиц поморства были сравнены с землей, затем запаханы и засеяны травой» [4, с. 200]. Небезынтересно, что уничтожением карельских кладбищ и часовен руководил специально откомандированный епархиальным начальством миссионер.

В эти годы огромный ущерб был нанесен древнерусскому наследию. В статье искусствоведа Н. В. Пивоваровой «Иконы Благовещенского собора в Сольвычегодске» рассказано о судьбах икон строгановского письма, которые были признаны негодными и распроданы 1820-х годах. Основным покупателем около 380 икон в 1820-х годах стал судиславский купец-старообрядец (федосеевец) Николай Папулин. Все приобретенные иконы были вывезены им в город Судиславль Костромской губернии. После реставрации, предпринятой на средства нового владельца, они были помещены в двух моленных судиславского скита. В 1840-х годах скит Папулина был разгромлен, а имущество разворовано. Часть икон была передана графу Сергею Строганову. Потом некоторые попали в Русский музей, Третьяковскую галерею, Исторический музей. Однако многие пропали  безвозвратно. В результате гонений Николая I, этот целостный ансамбль интерьера был безвозвратно утрачен. Иконы из Благовещенского собора ныне рассеяны по музеям и частным коллекциям.

В этот же период усилилась борьба с почитанием местночтимых древнерусских святых. Так, в середине 40-х годов XIX века тверской архиепископ Григорий (Посников) инициировал пересмотр почитания ряда таких подвижников. Весной 1847 года из тверской духовной консистории вышла инструкция об уничтожении гробниц четырёх преподобных: Саввы, Варсонофия, Ксенофонта и Савватия Оршинского [5, с. 126-129]. Были запрещены молебны этим святым. В селе Савватьево были изъяты иконы преп. Савватия и его вериги. В деревне Савино благочинный о. Петр Грязнов, исполняя повеление архиерея, разрушил каменную церковь над гробами Саввы и Варсонофия. Подробней обо всем этом читайте в статье «Святость под запретом». 

Бесчеловечный указ был принят николаевской администрацией в 1838 году. Правительство разрешило отбирать детей у староверов и крестить их по новому обряду. Среди подобных мер был и запрет на брак между выпускниками духовных семинарий и дочерями священнослужителей, оставивших новообрядчество.

 

Репрессии против старообрядческого духовенства

Под особым вниманием синодальных и государственных властей находился один из главных духовных центров староверия — Рогожское кладбище. На его территории постоянно находился особый государственный чиновник — смотритель. Он регулярно отчитывался перед правительством о принимаемых мерах. Один из смотрителей так писал о своей деятельности: «Приняты были мною самые строгие меры, вследствие коих не только я сам, но и через агентов своих, должен был следить за всяким шагом раскольников» [6, с. 274].

Особым доверием чиновника-смотрителя пользовались разного рода доносы. Так, «православный» купец Яков Игнатьев довел до сведения начальства, что литургии, служимые в полотняной церкви — часовне, подаренной Рогожке казаком Платовым, отправляются весьма торжественно и проходят при огромном стечении народа. По этому доносу был сделан осмотр всех заведений кладбища, и в алтаре Рождественской часовни была обнаружена полотняная церковь. Она была тут же отобрана.

После этого попечители кладбища были обязаны подпиской впредь не дозволять на Рогожском служения литургий. Однако литургии, хотя редко и тайно, но совершались в часовнях по ночам, куда попадали немногочисленные прихожане. Недостаток в запасных дарах случался несколько раз в год. В таком случае священники обращались к попечителям с просьбой сделать распоряжение о запасных дарах. И они выписывали их из монастырей Иргиза или из Стародубья. После закрытия Иргизских и Стародубских монастырей литургии стали служить в домовых церквях христиан Московской губернии, в кельях настоятельниц рогожских скитов Пульхерии и Александры, у которых были свои полотняные церкви, а также в тайнике рогожского общественного сада.

Серьезные ущемляющие меры против Рогожского кладбища начались еще в 1827 году. Тогда духовный центр древнерусского православия лишился возможности принимать новых священников. В храмах кладбища оставались служить пять «дозволенных» священников и два дьякона. Постановление 1827 года, хоть и весьма стесняло условия существования Рогожки, но не уменьшило число священнослужителей, желающих присоединиться к древней Церкви. Однако теперь они пребывали на нелегальном положении.

Появление старообрядческой иерархии, невозможность препятствовать ее распространению, подталкивали некоторых деятелей николаевского правительства к смягчению позиций. В 1848 году на заседании московского секретного комитета по делам раскола был поставлен вопрос о разрешении Рогожскому кладбищу принимать священнослужителей, ушедших из новообрядчества. Влиятельный член секретного комитета, один из самых выдающихся столичных градоначальников XIX века, граф Арсений Андреевич Закревский предложил проект постановления, разрешающий старообрядцам принимать священнослужителей в порядке, установленном светскими властями. 

Граф утверждал, что жестокосердие князей Церкви возбуждает в душах сограждан «тревогу совести в религиозных ощущениях, чувства опасения и недоверчивости» [7, с. 307]. Репрессии, по мнению Закревского, только усугубят размежевания общества и инициируют «преступное приготовление элементов к пагубному нарушению существующего порядка» [8, с. 308].

Предложение комитета навело ужас на архиереев господствующей Церкви. В своей служебной записке московский митрополит Филарет (Дроздов) почел предложение Закревского страшной крамолой: «мысль позволить должностному лицу («должностными лицами» Филарет именовал священников — прим. автора) безнаказанно дезертировать и скрываться где захочет, есть разрушительная для общественного порядка» [9, с. 301]. Все свое влияние Филарет употребил на то, чтобы не дать проекту Закревского осуществиться. В частности, он взялся сам подготовить доклад по данному вопросу на имя императора. Естественно, что после всего этого самодержец отказался одобрить предложения секретного комитета.

 

Удар по Рогожскому

Поддержка императора Николая I развязала митрополиту Московскому Филарету (Дроздову) руки. Вокруг него сформировался охранительно-чиновничий кружок, решивший во что бы то ни стало уничтожить московский духовный центр поповства.

В него вошли не только духовные лица, но и главный жандарм России, печально известный министр внутренних дел Бибиков, глава противостарообрядческой агентуры, смотритель Рогожского кладбища Мозжаков и некоторые другие чиновники. Идеология и деятельность «охранителей» навели ужас на все российское общество. Вот, что писал по этому поводу известный публицист М. Катков: «Православная церковь, по своей сущности, должна быть чужда инквизиционного начала и полицейского духа; прививать к ней этот дух, столь противный ей, значит низводить ее на арену человеческих страстей и преходящих мнений, унижать ее достоинство, оскорблять ее характер, затемнять ее святую сущность и скоплять против нее напрасную горечь в умах» [10, с. 24].

В 1848 году Филарет предложил программу «репрессалий», которые должны были послужить переходу Рогожского кладбища в единоверие [11]. Целый комплекс гражданских и церковных мер предполагал поэтапную конфискацию рогожских часовен у старообрядцев и передачу их единоверцам и новообрядцам. Филарет надеялся, что как только в Москве скончаются последние «дозволенные» древлеправославные священники, тогда их духовные чада поневоле будут вынуждены обратиться к господствующей Церкви. В этих видах Филарет и направлял деятельность «охранительного» кружка.

Смотрителю Рогожского кладбища Мозжакову было поручено во что бы то ни стало не допустить в духовный центр древлеправославия «недозволенных» священнослужителей. Глава МВД М.Г. Бибиков взялся за разработку дискриминационного законодательства, итогом которого стал новый закон о купеческих гильдиях, а сам Филарет выступил во главе единоверческой экспансии. Пользуясь властью, он постоянно вызывал к себе рогожских священнослужителей, попечителей и прихожан.

 

Запрет на купечество

Убедившись в невозможности поколебать староверов уговорами, угрозами и посулами, пастыри синодальной Церкви прибегли к проверенному методу миссионерства — «гражданским репрессалиям». При активном участии министра внутренних дел Бибикова правительство утвердило новый закон о купеческих гильдиях. Согласно этому нормативному акту, купеческий статус могли получить лишь члены господствующей Церкви.

Купцы-староверы теряли все купеческие права, превращались в бесправных людей, им запрещалось заниматься предпринимательской деятельностью. Выход был один — присоединение к единоверию. Среди 40 000 тысяч прихожан Рогожского кладбища нашлось несколько малодушных. После упокоения о. Иоанна Ястребова к синодальным властям обратился купец Владимир Сапелкин и еще несколько человек. 17 сентября 1854 года они подали митрополиту Филарету прошение с просьбой присоединить их к господствующей Церкви и передать один из храмов Рогожского кладбища единоверцам. Митрополит Филарет (Дроздов) «немедленно сделал распоряжение о скорейшем удовлетворении означенной их просьбы» [12, с. 453].

Через неделю в руках полутора десятка единоверцев оказался Никольский храм. Синодальное духовенство подало рапорт на имя Николая I, в котором отчитывалось о происходящем: «Надобно было неукоснительно воспользоваться законно представившимся случаем посеять доброе семя на земле рогожского кладбища».

Император-гонитель начертал на сем доношении: «Слава Богу, хорошее начало» [13, с. 455].

Rогожский богодельный дом был передан в ведение правительства. Из 36 домов, построенных благотворителями, двенадцать лучших и более поместительных были обращены на помещение единоверческого духовенства и должностных лиц. Полиция проводила массовые обыски и конфискации имущества. Наиболее ценные облачения, книги и церковные ценности были растащены единоверцами. Большая часть древних икон была отнята и передана в новообрядческие храмы. Священнические облачения, согласно личной инструкции митрополита Филарета, как «бывшие в святотатственном употреблении… предавались огню» [14, с. 257].

Ситуация в духовном центре древлеправославия еще более осложнилась, когда в ноябре 1854 года последний оставшийся в живых «дозволенный» священник Рогожского кладбища Петр Русанов отступил в единоверие. В начале 1855 года вместе со вступлением в силу распоряжения о купеческих гильдиях несколько десятков купеческих семей решили присоединиться к единоверию. Количество единоверцев, таким образом, выросло до 1451 человека. Большинство присоединившихся, конечно, совершили этот шаг вынуждено, фиктивно и не собирались ходить на единоверческие службы. Впоследствии многие из них вернулись в старообрядчество.

Наблюдая, что вопреки всем стараниям, старообрядчество не только не угасло, но и получило возможность для нового развития через восстановление трехчинной, белокриницкой иерархии, митрополит Филарет в очередной раз обратился к императору. Он просил самодержца немедленно и без всяких формальностей и разбирательств отнять до конца все здания и сооружения Рогожского кладбища. «Несомненно, это и случилось бы, — пишет историк В. Беликов, — и московскому центру поповщицкого раскола был бы таким образом нанесен решительный удар» [15, с. 460]. Когда решение о полном разорении старообрядческого духовного центра было готово, случилось непредвиденное. 18 февраля 1854 года император Николай внезапно скончался, так и не успев завизировать подготовленные бумаги. Как пишут очевидцы, в последнее время у самодержца пропал духовный покой. Пребывая в унынии, царь не мог ни спать, ни есть, ни заниматься делами.

Как бы то ни было, через два месяца после кончины самодержца был отменен закон о купеческих гильдиях, а главные «охранители» — министр внутренних дел Бибиков и смотритель Мозжаков лишились своих постов.

К сожалению, вскоре после кончины Николая I синод господствующего исповедания смог добиться еще одного ограничения в отношении Рогожского кладбища. Не имея личного расположения к старообрядцам, но наивно доверившись мнению иерархов официальной церкви, новый император Александр II утвердил 12 июня 1856 года решения заседания секретного комитета закрыть алтари Рогожских храмов. 7 июля 1856 года на территорию Рогожского кладбища в сопровождении жандармов явились чиновники, которые закрыли на замки и опечатали алтари.

Итоги правления императора Николая I в контексте духовного, социального и экономического положения старообрядчества:

1. Запрет легального старообрядческого духовенства. Появление «николаевских беспоповцев» (ныне известных как часовенные) — масс верующих, утративших возможность окормляться духовенством.
2. Запрет на строительство новых и ремонт старых старообрядческих храмов.
3. Закрытие крупнейших старообрядческих духовных центров в районах Иргиза, Стародубья, Выга, Лексы, Керженца. Запечатывание алтарей храмов Рогожского кладбища.
4. Закрытие большинства старообрядческих монастырей, резкое сокращение числа старообрядческого иночества.
5. Изъятие, уничтожение большого количества предметов древнерусского и старообрядческого культурного наследия.
6. Поражение в правах старообрядческого купечества, многочисленные препоны в экономической и общественной деятельности староверия.
7. Также итогом николаевских гонений стало появление отдельной старообрядческой церковной иерархии, что в известной степени исключило возможность сосуществования староверов и новообрядцев в рамках одной деноминации.
8. Общественным итогом правления Николая I стало то, что реформы, назревшие в начале XIX века, были проведены существенно позже. Отмена крепостного права состоялась через 36 лет, судебная и земские реформы были проведены через 40 лет, военная — через 50 лет. Свобода вероисповедания была получена гражданами Российской империи только спустя 80 лет.

---

Источники и литература

[1] Сенатов В. Философия истории старообрядчества. Москва, издательство журнала «Церковь», 1995. 
[2] Мельников Ф. Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 2003. 
[3] Островский Д. Выговская пустынь. Петрозаводск, 1914. 
[4] Майнов В. Поездка в Обонежье и Корелу. СПб, 1877. 
[5] Егоров А. В. Тверской монастырь Саватьева пустынь. XIV-XXI вв. СПб, 2006. 
[6] Мельников Ф. Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 2003. 
[7] Беликов В. Деятельность московского митрополита Филарета по отношению к расколу. Казань, 1895. 
[8] Там же. 
[9] Беликов В. Деятельность московского митрополита Филарета по отношению к расколу. Казань, 1895. 
[10] Сенатов В. Философия истории старообрядчества. Москва. Издательство журнала «Церковь», 1995.
[11] Единоверие — церковно-каноническое подразделение государственной российской Церкви в XIX — начале XX веков. Созданное по образцу католической унии, единоверие допускало использование верующими древних форм богопочитания при обязательном подчинении Св. Синоду. Основанное императорским указом 1800 года по представлению московского митрополита Платона, единоверие имело целью каноническое соединение древлеправославных христиан с новообрядной Церковью и затем постепенный перевод их на новый обряд. Материальной базой единоверия стали отнятые старообрядческие храмы и монастыри. . Единоверцы не имели права иметь епископов, их причастие не дозволялось принимать прочим чадам господствующей Церкви. Большинство старообрядцев отказалось присоединиться к единоверию, по тем же самым причинам, что и большинство восточных христиан отказались присоединиться к латинской унии. В 19 веке единоверие существовало только благодаря государственной поддержки, когда репрессивное законодательство принуждало людей к посещению единоверческих храмов. В 20 веке когда единоверие было лишено такой поддержки, оно стало быстро разлагаться. Существенная часть единоверцев вернулась в древлеправославную Церковь. Оставшиеся единоверческие приходы в течении непродолжительного времени превратились во второстепенные новообрядные приходы. Сегодня в РПЦ МП существует три единоверческих священника и несколько групп верующих общее количество которых не превышает 1000 человек.
[12] Беликов В. Деятельность московского митрополита Филарета по отношению к расколу. Казань, 1895.
[13] Беликов В. Указ. соч. 
[14] Там же.
[15] Беликов В. Деятельность московского митрополита Филарета по отношению к расколу. Казань, 1895.