Выставка «романовских писем» в Российской академии художеств
С 1 июня 2013 года в Москве, в выставочных залах Академии художеств на Пречистенке –19 открыта выставка «Романовские письма. Старообрядческая иконопись Ярославской провинции XVIII-XIX веков из музейных и частных собраний». Экспозиция посвящена духовной культуре и искусству иконописцев-староверов, живших во второй половине XVIII-XIX веках в небольшом городке Романове-Борисоглебске (ныне Тутаеве) Ярославской губернии. Монографическая выставка, специально посвященная исключительной красоты феномену «романовской иконы», в Москве экспонируется впервые. На выставке представлено около 70 икон и 20 иконных образцов из музейных, церковных и частных собраний Москвы, Ярославля, Рыбинска, Тутаева, Череповца.
Небольшой волжский город Романов-Борисоглебск, давший название «романовским письмам», расположен в 36 километрах выше Ярославля. Еще во второй половине XVII века на романов-борисоглебской земле появилось подлинное чудо: храмовые росписи Крестовоздвиженского и Воскресенского соборов, исполненные лучшими изографами Костромы и Ярославля. Эти росписи стали настоящим пособием по обучению мастерству для романовских иконописцев.
Давно замечено, что романовская икона – преемница и «младшая сестра» ярославско-костромской ветви церковного искусства. Ярославцы и костромичи нередко трудились рука об руку над монументальными росписями московских и верхневолжских храмов. Их приемы письма, оставаясь различными, взаимно дополняли и уравновешивали друг друга. Ярославцы, трудившиеся в Романов-Борисоглебске во главе с Гурием Никитиным, продемонстрировали виртуозную непринужденность, колоссальную внутреннюю силу и свободу импровизации в рамках традиционных схем. Костромичам были присущи строгость, уравновешенность, сдержанность, спокойная логика.
Так и в романово-борисоглебских иконах, казалось бы, исключающие друг друга новаторство и консерватизм идут рука об руку. Консерватизм в иконах «романовских писем» проявился уже хотя бы в верности мастеров традиционным иконописным приемам и иконографии.
А новаторство очевидно в соединении в живописи элементов разных стилей, что привело к некоторому эклектизму. Манерность и избыточность заметны в экспрессивном изломе поз и жестов, в нарочитости нагромождения житийных эпизодов, процветших горок и извивов складок, что в первую очередь было характерно для стиля известнейшего романовского иконописца-старовера Максима Архиповского и мастеров его круга.
Интересно отметить, что два родных брата Архиповских, Максим и Александр, работали в совершенно противоположных манерах: абсолютным традиционалистом, по всей видимости, был Александр, в то время как Максим выработал свой неповторимый маньеристичный стиль.
Уже со времен патриарха Никона Верхнее Поволжье становится крупнейшим очагом старообрядчества. Благодаря деятельности романовского священника Лазаря – сподвижника протопопа Аввакума – с XVII века Романов-Борисоглебск представлял мощную цитадель сторонников «древлего благочестия». После начала «никоновой справы» в середине XVII столетия отец Лазарь открыто и резко выступил против нововведений. Однако в Романове он проповедовал недолго, т. к. вскоре был арестован и сослан в Тобольск, где провел более 10 лет, продолжая обличать «никоновы новины».
Позже иерей романовский Лазарь, имевший мужество защищать свои убеждения, был расстрижен, предан анафеме и сослан в Пустозерский острог. Вместе с другими пустозерскими «предивными страдальцами»: протопопом Аввакумом, диаконом Фёдором и иноком Епифанием, – он принял страшную казнь через сожжение заживо в 1681 году. Несмотря на непродолжительное пребывание отца Лазаря в Романове, его речи возымели на жителей сильнейшее воздействие.
В XVIII веке Ярославскую губернию охватила страшная «эпидемия» гарей. «Огненные смерти», вынужденные самосожжения – предельная форма неприятия церковной реформы, помноженная на бесчеловечные инквизиционные меры официальных властей в отношении староверов. Со второй половины XVII и до конца XVIII века в Ярославской губернии было зарегистрировано 117 случаев самосожжений. Гари охватили и весь Романовский уезд. К концу XVIII столетия, когда подобные крайности остались в прошлом, старообрядчество прочно закрепилось в Романове.
Важным периодом в истории романовского старообрядчества стала первая половина XIX века, когда в городе одинаково сильны были позиции и поповцев, и беспоповцев. В Романове-Борисоглебске действовали две крупнейшие и влиятельнейшие в Поволжье моленные. На левом берегу Волги находилась беспоповская поморская моленная, устроенная в доме мещанки Екатерины Тимофеевны Ждановой (Сапожниковой).
Богато украшенная иконами и утварью, эта моленная славилась пребыванием в ней древнего чудотворного образа Спасителя колоссальных размеров, близких высоте образа Всемилостивого Спаса из Воскресенского собора. Основанная в конце XVIII века, Ждановская поморская моленная просуществовала до смерти Е. Т. Ждановой (24 декабря 1853 года). По мнению Е. М. Юхименко, именно Романов-Борисоглебск являлся оплотом поморского согласия на Ярославской земле.
Вторая моленная – поповская – находилась на противоположном, правом, берегу и была столь же крупной, как и Ждановская. Поповская моленная была устроена в доме мещанки Екатерины Николаевны Горбуновой (Кудряшевой). Здесь находился полный иконостас. Возможно, именно для этой моленной был заказан знаменитый шедевр М. Ф. Архиповского – образ «Св. Афиноген Пидахфойский, в житии» 1824 года (подробнее об иконе см. на официальном сайте храма Святителя Николы в Толмачах: http://hramvtolmachah.ru/index.php/about/icones/obraz-stradanie).
Расцвет иконописания в Романове-Борисоглебске пришелся на конец XVIII-первую треть XIX cтолетия. Этим временем датируются почти все иконы на выставке. Мастера-старообрядцы бережно хранили и передавали по наследству коллекции еще дедовских прорисей с икон – контурных рисунков сюжетов. Будучи творческой кухней изографов и важным исследовательским материалом, ряд прорисей и репродукций с них представлен на выставке.
Наибольшую известность среди романовских изографов получила династия Архиповских. По архивным источникам установлено, что вся семья Архиповских: отец Федор Агапович Михеев-Архиповский (годы жизни, приблизительно, 1746-1805) и его сыновья старший Василий (1779-1844), средний Максим (1784-1845), младший Александр (род. в 1790) и, возможно, внук Фёдор Васильевич (род. до 1817), – были староверами. В документах обо всем семействе сказано: «На исповеди не были за расколом».
На данный момент произведениями ведущего романовского мастера Максима Федоровича Архиповского принято считать 5 икон, имеющих автограф или владельческую надпись. На выставке можно увидеть 4 из них: «Священномученик Афиноген, в житии» 1824 года из храма святителя Николы в Толмачах, «Иоанн Богослов в молчании» около 1826 года, «Благовещение» начала XIX века из собрания И. В. Арсеньева, «Архангел Михаил, святитель Леонтий Ростовский и преподобный Иоанн Кущник» 1830-х годов из собрания Фонда святого всехвального апостола Андрея Первозванного.
Также в экспозиции представлены иконы, чья принадлежность кисти М. Ф. Архиповского предполагается на основании стилистического анализа.
Икона Дмитрия Михайловича Козлинского «Спас Нерукотворный, с избранными святыми на полях» первой трети XIX века из собрания А. В. Анисимовой также представлена на выставке. На обороте этой иконы в круглом картуше выполнена надпись белилами: «18 (…) года июля 20 дня икона сия написана спаса нерукотвореннаго образа ераславской губернии борисоглебскимъ иконникомъ дмитреемъ козлинскимъ и благословлена сей иконою пятилетняя девица татьяна ивановна отцем своимъ флота лейтенантомъ иваномъ алексеевымъ сыномъ елчаниновымъ».
Икона восходит к ярославскому чудотворному образу Спаса Нерукотворного, прославившемуся в 1612 году во время Смуты. Когда в городе находилось ополчение князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина, готовившихся идти на освобождение Москвы, среди войска и местных жителей началась эпидемия холеры. Икона Спаса из часовни на Ильине улице явилась во сне протопопу Успенского собора Илье и помогла прекратить бедствие. После этого на месте обретения иконы ярославцы возвели за один день деревянный Спасо-Пробоинский храм (так называемый обыденный), где и был поставлен прославившийся образ.
Икона пользовалась большим местным почитанием и многократно воспроизводилась в списках. Особенностями извода ярославской иконы являются клиновидной формы борода (по древнему типу Спаса «Мокрая брада») и гладкая прическа Христа с симметричными прядями волос, по две с каждой стороны. Именно они присутствуют на иконе Д. М. Козлинского, хотя автор включил в композицию два поясных изображения ангелов, поддерживающих плат сверху, которых, однако, не было на чудотворном образе.
Однако большинство икон на выставке не имеют ни подписей мастеров, ни авторских датировок, ни даже подчас свидетельств их написания в Романове-Борисоглебске. Но всех их объединяет стилевая близость к известным бесспорным эталонам.
Романовские иконы, в основном, предназначались для богатых заказчиков, знатоков и ценителей этого элитарного рафинированного письма. Уровень его чрезвычайно высок и по сей день поражает самых искушенных знатоков иконописи. Для «романовских писем» характерны виртуозность сугубо традиционного конструктивного рисунка, приверженность к четкой геометрии форм сияний и архитектуры, требующая безошибочной точности руки, отточенность всех приемов письма, доходящая даже до некоторой маньеристичности. Увлечение тонкой разделкой золотых тронов, сосудов и картушей «под гравюру», обилие цветных лаков, оторочка одежд мельчайшими белильными перлами. Эти приёмы придают драгоценность облику романовских икон.
Миниатюрность высококлассного письма при отсутствии дробности, теплота колорита с вариациями травянистой зелени, малиновых, нежно-розовых тонов с золотопробельным письмом по-барочному взвихренных складок, «процветшие» горки, полнокровная растительная орнаментика, придающие мажорное звучание образу – вот главные черты аристократической романовской традиции.
Выставка призвана рассеять пелену забвения этой самобытной традиции, имеющей общероссийское значение. Тема вообще представляет большой научный и общекультурный интерес, выходящий за рамки регионального, так как речь идет о научном признании самостоятельного иконописного центра.
После первого дореволюционного открытия «романовских писем» академиком Н. П. Лихачевым и почти векового забвения с единственным упоминанием в каталоге В. И. Антоновой 1966 года, научный интерес к «романовским письмам» возродился только в 1990-2000-е годы. Благодаря публикациям сотрудницы ГИМ З. П. Морозовой подписных и датированных листов иконных образцов, стали известны имена мастеров-романовцев Архиповских, Расоловых, Ф. Калашникова, Д. Козлинского, И. Бучина, Ф. Лимонова, особенности их творческого почерка, личные и деловые связи.
К теме романовской иконы обратились сотрудники крупных столичных музеев: Н. В. Пивоварова, И. В. Сосновцева, Л. П. Тарасенко, Л. А. Корнюкова. Н. И. Комашко атрибутировала иконы «романовских писем» в зарубежных частных собраниях, галереях и на мировых аукционах. Детальному анализу авторской манеры Максима Архиповского посвящены статьи Т. В. Игнатовой (Котрелёвой). И. Л. Бусева-Давыдова в монографии о «невьянской иконе» предложила убедительную концепцию о непосредственном влиянии «романовских писем» на иконопись горнозаводского Урала.
С 1990-х годов изучение «романовских писем» велось и в ярославской провинции: работы И. П. Болотцевой, Е. Е. Скворцовой, Л. Л. Полушкиной. И. Л. Хохловой изучена большая группа романовских икон в собрании Рыбинского музея.
Надолго забытые, во многом утраченные, рассеянные по всему миру романовские иконы впервые были собраны вместе на выставке лишь в 2010 году в стенах Рыбинского музея-заповедника. В 2012 году вышла в свет книга автора-составителя И. Л. Хохловой «Иконы «романовских писем». Тайны и открытия забытой традиции Ярославской земли» — плод усилий 15 авторов, в том числе из крупнейших музеев Москвы и Санкт-Петербурга. В книгу включено 106 икон, в ней есть сведения о 32 иконописцах-романовцах.
Феномен «романовской иконы» заключается в том, что среди засилья в церковном искусстве России этого периода европеизированных картин и отхода от канонов романовским иконописцам удалось возродить достижения ярославских, костромских и царских мастеров XVII века, претворив их в узнаваемый стилевой сплав.
Для посетителей выставка открыта с 1 июня по 11 августа.
Место проведения:
Галерея искусств Зураба Церетели
(Москва, Пречистенка, 19)
Время работы
вторник – четверг, суббота 12.00 — 20.00 , касса – до 21.00
пятница – с 12.00 – 22.00 часов, касса – до 21.00
воскресенье – с 12 — 19 часов, касса – до 18.00
понедельник – выходной день
Источники:
1. Хохлова И.Л. Официальный пресс-релиз.
2. Хохлова И.Л. Иконы «романовских писем». Тайны и открытия забытой традиции Ярославской земли. М., Рыбинск. 2011.
3. Морозова З.П. Иконописцы Романова-Борисоглебска. Иконные образцы XVII – начала XIX века из собрания ГИМ. М., 2010.
4. Морозова З.П. Иконописцы города Романово-Борисоглебска //2-е научные чтения памяти И.П. Болотцевой. Сб. статей. Ярославль, 1998. С. 81-92;
5. Пивоварова Н.В. Беспоповская и поповская традиции староверия в Романове-Борисоглебске в первой половине XIX века и их отражение в иконографии некоторых «романовских икон» // 13-е Золотарёвские чтения: Материалы научной конференции. Рыбинск, Т.1. 2010. С. 155-162;
6. Юхименко Е.М. Ярославский край и Выговское Поморское общежительсво // 200 лет первому изданию «Слова о полку Игореве». Материалы юбилейных чтений по истории и культуре древней и новой России. Ярославль, 2001. С. 214-219.
7. Виноград Российский или описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие, написанный Симеоном Денисовым. М., 1906 – репринтное издание: М.: «Третий Рим». 2003.
Комментариев пока нет