Будни старообрядческого монастыря под Угличем

В Ярославской области, недалеко от памятного Углича, живет строго по уставу Николо-Улейминский женский монастырь. Это единственный в России женский монастырь Русской Православной старообрядческой Церкви.

Можно подумать, что он стоит на отшибе, но на самом деле он расположился на развилке времени. Обитель основал ростовский инок, старец-странник Варлаам. Монастырь был основан во второй половине XV века и чудом дотянул до наших дней. Польско-литовские шайки, которые рыскали по Руси, добирались до монастыря и оставили после себя могилы павших защитников обители. Советская власть накладывала свою длань: монастырь использовали как зернохранилище, колонию для заключенных и психоневрологический диспансер. Только спустя семь десятков лет обитель возвратили Церкви.

…Игуменья монастыря матушка Олимпиада встречала меня в городе. Она была за рулем недорогой машины. Перед въездом в монастырь остановилась и сказала, что пойдет открывать ворота. Меня это удивило и я поспешил за ней.

— Вы сами открываете ворота, матушка Олимпиада?

— Да.

— У вас нет сторожей?

— Нет. Господь Бог нас охраняет.

Странно это было слышать: я ведь насмотрелся, знаю, что московские монастыри охраняют пуще, чем военные объекты, но привратник из меня, скорей всего, получится. Матушка Олимпиада мне доверила закрыть за ней ворота, и беседа наша дальше продолжалась в храме.

— У нас в монастыре три храма, но один пока не действует. Мы молимся в Надвратном храме, он связан с нашим келейным корпусом, и нам не надо выходить на улицу, чтобы пройти в храм. А вот, где мы с вами сейчас беседуем, — это Введенский храм, он тоже освящен. На втором этаже мы молимся на богородичные праздники, а на первом этаже планируем создать музей. И остался у нас Никольский собор. Что мне удалось там сделать — это ликвидировать в подвале воду, там было полно воды, она размывала стены и подклет, и все это было в таком страшном аварийном состоянии. Сейчас воды и подтопления нет, слава Богу.

— Сколько инокинь в монастыре?

— На сегодняшний день 12 инокинь, в том числе две схимницы. Возраст у всех преклонный: до 70-ти лет у нас четыре человека, остальным — под восемьдесят и больше. Хотелось бы, безусловно, видеть молодых, чтобы было будущее у монастыря, пока этот вопрос для нас очень больной, но Господь все устроит. Когда я пришла сюда 17 лет назад, то здесь были всего три насельницы.

— Откуда вы пришли? Как звали Вас в миру?

— Константинова Ольга Ивановна. Я приехала сюда из Омска, а родом из Красноярского края, закончила там десятилетку и поехала к старшей сестре в Омск. Поступила в строительный техникум, потом окончила институт, у меня два строительных образования.

Больше тридцати лет проработала в городской администрации, в управлении капитального строительства. Потом прослышала, что у нас есть старообрядческий женский монастырь, решила все оставить, хотя было, что оставлять, и приехала сюда.

— Не жалели никогда об этом?

— Владимир, я считаю, что это единственный правильный выбор в моей жизни. Мы приехали сюда вдвоем с сестрой, она была старше меня на семнадцать лет.

— У вас была семья?

— Мужа я похоронила до ухода в монастырь. У дочки с зятем пятеро детей, и все дети у них приемные, своих они не дождались и стали брать из Детского дома.

— Они вас навещают?

— Они были у меня три раза.

— За 17 лет?!

— А больше и не надо. Мы ведь все-таки ушли из мира.

— Я бывал в монастырях Москвы, и часто возникало чувство, что попал на ярмарку, в торговые ряды: народ снует, передвигаются монахи на машинах по монастырю, я даже, грешным делом, думал, что им, бедным, некогда и помолиться в суматохе, а у вас тут словно на другой планете…

— Сейчас у нас ворота и калитка закрыты, но мы не закрыты для тех, кто хочет нас увидеть и услышать, наведываются и туристы к нам. Мне звонят из городского департамента культуры и туризма, мы договариваемся, и они приезжают два — три раза в месяц.

— Однако, если нет туристов, значит, нет доходов и нет средств на содержание монастыря. Разве не так?

— У нас у всех есть свои пенсии, и мы свои деньги тратим на питание и на содержание обители. Государство нам не помогало и не помогает. Иногда оказывают помощь спонсоры. Чаще всего это одноразовая помощь. Постоянным нашим попечителем можно назвать Беломестных Любовь Леонидовну. У нее своя адвокатская контора в Москве. Это очень умный человек, знает четыре языка, ведет международные дела. Можно ей адресовать все теплые слова, какие есть. Она верующая, старообрядка, на службе у нас бывает вместе с нами, когда приезжает.

— А епархия материально и финансово вам помогает?

— Нет, они сами бедные.

— Кто вас окормляет?

— Окормляет нас священник Анатолий Носочков, он приезжает к нам из Ярославля на выходные и на праздники. А нашим духовным отцом является епископ Костромской и Ярославский Викентий, он приезжает к нам несколько раз в год, принимает исповеди и причащает.

— Миряне ходят к вам на службы?

— Нет. У нас ведь, в основном, ночные службы. Такой уклад именно для монастыря. Всегда так было, есть и будет, потому что Господь придет нас судить в 2 часа ночи, так сказано в Евангелии и у святых отцов. Поэтому мы начинаем службу в половине второго ночи. У нас десять лестовок — они и составляют иноческое правило. Десять лестовок — это тысяча молитв, одна молитва— один поклон.

— Поразительно! Наука, медицина утверждают, что ночью надо спать, чтобы организм отдыхал, а вы бодрствуете по ночам, годами так живете, и при этом сохраняете работоспособность до преклонных лет. Это феномен, который надо изучать. Когда вы отдыхаете?

— С вечера немного спим и после службы отдыхаем два часа. Ночью мы молимся. Каждая из нас оставила в миру детей, внуков, за них тоже хочется помолиться, вообще, — за весь мир мы молимся. Каждую ночь. Потом немного отдыхаем и выполняем послушания. Летом — огород, теплицы, зимой — снег. В храме надо прибраться, все надо в надлежащем состоянии держать. У нас один гектар занимает огород. Мы выращиваем для себя все овощи.

— Сами управляетесь со всем?

— Со всем мы сами управляемся, конечно, с Божьей помощью. Все сами. Правда, у нас еще есть мой помощник, отец Михей, он старообрядец, тоже принял иночество, ему в этом году будет 84 года, но он к труду привычный. Старообрядцы помогают иногда, по своей инициативе приезжают. Вот сейчас приехали из Пермской области муж и жена, они на недельку приехали, помогают по хозяйству, и я им очень благодарна.

— Матушка Олимпиада, просмотрел буклет, посвященный вашему монастырю, и прочитал четверостишие, под ним значится Ваше имя. Вы пишите стихи?

— Это без моего разрешения, без спроса напечатали. Я раньше писала стихи, у меня осталась тетрадь со стихами, но сейчас ничего не пишу. Чувства свои надо вкладывать в молитву.

— Осмелюсь все-таки спросить по окончании беседы: почему Вы без наперсного креста?

— Наперсный крест у меня есть, конечно, но зачем его все время выставлять, как будто напоказ? Поэтому я надеваю крест тогда, когда это нужно.

— А когда нужно?

— На службах, на великих службах, когда приезжает к нам духовенство, а так — я в молитве и в трудах. Но иноческий крест всегда на мне.

— Спасибо Вам большое, матушка Олимпиада, за беседу. Пожалуйста, не забывайте меня, грешного, в своих молитвах. К Богу у молитвы ночью более короткий путь.

… Из монастыря я уходил пешком, оглянулся на обитель и поймал себя на том, что я бы даже перебрался сюда жить, где-нибудь тут поселился бы поблизости… Душа тут словно что-то приглядела для себя.

---

Автор: Владимир Смирнов