«Русское слово»: Наш собеседник – старообрядческий епископ Кишиневский и всея Молдавии Евмений. 20 ноября он отпразднует свой 70-летний юбилей.
Владыко святый, Вы прибыли на кишиневскую кафедру в 2005 году из подмосковного города Верея, где 36 лет были настоятелем храма. Что увидели свежим глазом в 17 приходах вверенной Вам епархии?
— Очень порадовало, что в Молдавии многие старообрядческие обычаи соблюдают даже строже, чем в России. Скажем, в России хлеб сейчас освящают не каждое воскресенье, а тут – каждое. И в постах тут больше строгости. Кафтаны мужчины носят и в России, и здесь. Но в Молдавии – в Покровке, в Куниче – рубахи-косоворотки они носят навыпуск. И подпоясывают их по всем правилам, и бороды не стригут.
— Слышала, что у нас чаще можно увидеть поющих в церковном хоре женщин.
— Верно. И само пение тут несколько особенное, со своими южными напевами, очень красивое. Причем в разных селах эти напевы несколько разнятся. Кстати, в России женщины платок носят «под булавочку», а в Молдавии завязывают узлом…
— Помню, с каким воодушевлением принимали в Молдавии восемь лет назад безвременно умершего в 2005 году главу РПСЦ митрополита Андриана…
— Да, мне рассказывали, как он был потрясен, когда в Кишиневской епархии женщины и дети выстилали перед ним дорогу цветами. Это ведь тоже древний наш обычай. Но в Молдавии его сохранили, а в России почти утратили.
— Митрополит Андриан был удивительной личностью. Окончил авиационный институт, освоил иконопись, приобрел ряд рабочих специальностей – был сварщиком, плотником, кровельщиком, переплетчиком книг. Он считал: «Говорить о закрытости старообрядчества неправильно, поскольку нынешнее общество к нам не враждебно». И вот уже седьмой год митрополит Корнилий так же убежденно отрицает «доандриановскую» самоизоляцию старообрядцев. Не сложно Вам было принять эти во многом новые для древлеправославия веяния?
— Не сложно, поскольку приветствовал их всей душой.
— Вас как архипастыря повсюду в Молдавии встречают очень тепло. Помню, каким чудесным пением, ковром из тюльпанов приветствовали Вас пару лет назад в Старой Добрудже. Чуть ни все село пришло тогда к могиле Владыки Никодима, где Вы отслужили литию. Это ведь был единственный глава РПСЦ – выходец из Молдавии. Скажите, какова сегодня судьба его дома, который, по мнению многих священников, ученых, давно пора превратить в Дом-музей?
— К сожалению, пока решить этот вопрос не удается. И трудности тут не только финансового свойства. Пустующий дом находится в собственности родственницы Владыки Никодима. Продавать, как-либо переоформлять его она пока не соглашается. Между тем дом ветшает. Надеюсь, мы все же найдем приемлемый для всех выход из этой ситуации.
— Насколько остро стоит в Ваших приходах кадровый вопрос?
— Из 17 приходов священники есть пока в 7. Но потихоньку проблему решаем. Уже восьмой год студенты из Молдавии учатся в Москве, в училище при Покровском кафедральном соборе на Рогожском кладбище. Готовят там грамотных уставщиков, псаломщиков. Обучение длится 4 года. Сан священника выпускники этого училища могут получать позже, женившись и достигнув 27-летнего возраста. Для этого требуются ходатайство общины и благословение духовного отца. Лишь после этого я выношу окончательное решение — совершить ли хиротонию.
Кстати, сегодня главный пономарь московского Покровского собора родом из Старой Добруджи, а уставщик этого же собора – из Куничи. Оба – выпускники московского духовного училища.
— А где находится Ваш самый маленький в республике приход?
— В Теленештах. Там регулярно посещают храм девять человек. Священник, отец Василий, приезжает туда из Бельц. Увы, теленештский храм в плачевном состоянии – из-за грунтовых вод здание очень сырое. Однако ему около ста лет, и для нас оно имеет особую ценность. Без внимания мы этот приход не оставляем.
— У Вас сложились добрые отношения с Посольством России…
— Мы очень благодарны российской дипмиссии за постоянную поддержку, внимание к нашим проблемам. В библиотеке нашего духовного центра можно увидеть немало книг, подаренных дипломатами: великолепные труды по истории, сборники русских сказок, энциклопедии, словари, русская классика. Будем очень рады, если Посольство поможет нам приобрести компьютер для духовного центра. Кстати, Посол России Фарит Мубаракшевич Мухаметшин встретился с нами уже вскоре после своего приезда в Кишинев, в начале лета. Эта встреча оставила в наших душах очень теплые воспоминания. Посол интересовался жизнью епархии, проблемами, обещал поддержку. Мы будем очень рады видеть Фарита Мубаракшевича у нас в гостях.
— Как известно, сейчас на всем постсоветском пространстве сохранилось лишь три женских старообрядческих монастыря – в селе Улейма под Ярославлем, в Белой Кринице на Украине и в нашем селе Кунича. Как Вы считаете, стоит ли сделать куничскую обитель более открытой для экскурсий? Побывать там хотят многие.
— Делать этого не стоит. Монастырь – уход от мира, молятся там часы напролет, ежедневно, еженощно: моление общее, молитва личная, моления на сон грядущий, чтения поучений во время обеда… С экскурсиями это никак не сочетается. В больших монастырях, где много помещений, послушницы могут уединяться. А в Куниче монастырь, как вы знаете, совсем не велик.
— Сколько там инокинь?
— Три инокини и восемь насельниц. Настоятельница – матушка Соломания.
— А старообрядческих скитов в Молдавии нет?
— Такие поселения и в России сегодня великая редкость. Их там всего три или четыре. Знаю, что есть мужские скиты в Новосибирской и Казанско-Вятской епархиях. Расположены они вдали от цивилизации.
— Ваш дед, старообрядческий священник, в начале прошлого века был вынужден скрываться в погребах, отбывал наказание в местах лишения свободы за свои убеждения. Скажите, затаилась ли в Вашей душе неистребимая обида на советскую власть?
— Нет. Я хорошо понимаю, что это были особые обстоятельства, особые исторические реалии. Поэтому ни я, ни мои родственники никогда не копили в сердце злобу на тот политический строй. Лучшим «ответом» на те события считаю продолжение дела своего деда. Я стал священником 44 года назад, когда мне едва исполнилось 26. По моим стопам пошли двое моих сыновей: отец Алексей и отец Иоанн служат священниками в приходах Московской области, как и мой зять отец Артемон.
— А отец Ваш?
— Отец был заслуженным учителем РСФСР, всю жизнь преподавал математику в школе.
— Скажите, чем лично для Вас стала Великая Отечественная война?
— Она вырвала из нашей большой дружной семьи брата моего отца – Николая Михеева. Был он танкистом. Где погиб – так и осталось тайной для нас. Хорошо помню, с какой нежностью и грустью вспоминала о нем бабушка… Жутко и больно слышать сегодня из уст некоторых молдавских политиков рассуждения, переворачивающие правду о той страшной войне с ног на голову. В городе Верея, где я служил долгие годы, люди бережно относятся к памяти о героях Великой Отечественной. Недалеко от места в Верейском лесу, где поисковый отряд обнаружил останки погибшего летчика, был установлен величественный памятник в виде взмывающего ввысь самолета. А в самом городе недавно воздвигли часовню, на стенах которой увековечены имена погибших в войну местных жителей…
— В России набирает обороты «переселенческая» госпрограмма. Обращаются ли к Вам за благословением прихожане, решившие стать ее участниками?
— Да, и я, конечно, благословляю тех, кто принимает подобное решение не наспех, взвесив все «за» и «против». Нужно сказать «большое спасибо» правительству России, не просто призывающему соотечественников вернуться на свою историческую родину, но оказывающему в этом серьезную помощь.
— Знаю, что в Мазаракиевской церкви проходит более чем долгожданная реставрация иконостаса. Сколько лет старообрядцы Молдавии ждали этого события?
— Судите сами: в этом храме иконостас был установлен 56 лет назад. До этого он находился в старообрядческой церкви в Часовенном переулке – теперь на этом месте проспект Космонавтов. Реставрировали же его (да и то частично) 80 лет назад! Всего в иконостасе 31 старинная икона. Судьбу этих ценнейших произведений мы доверили двум замечательным мастерам – Наталье Голенко и Георгию Николаеску, художникам-реставраторам Министерства культуры. Их работа, длившаяся около года, практически завершена. И качеством ее мы очень довольны. К тому же для нас важно и то, что иконы в это время не покидали храм, реставрация проводилась здесь же.
— Однако православные храмы все чаще оказываются под прицелом воров, грабителей. Как пытаетесь противостоять преступникам?
— Этот страшный бич разрастается с середины 70-х годов. Мне рассказывали, что еще в конце 60-х в старообрядческих селах Молдавии, даже в домах, где хранили уникальные книги, иконы, двери не запирали. А теперь приходится устанавливать в церквах решетки, сигнализацию, нанимать сторожей. Но и это не всегда помогает. Два года назад из церкви села Кунича девять старинных икон украли. Поэтому на заседании нашего церковного совета было решено начать с будущего года установку видеокамер. Дело это для нас крайне непростое – известно, сколько стоит такая аппаратура. Но иного выхода нет, ведь речь идет о поистине бесценных реликвиях. В 2010 году я видел, как наладили видеонаблюдение в старообрядческих храмах Нижнего Новгорода. Думаю, и у нас тут иного пути нет.
— Владыко святый, появляются ли в последние годы среди Ваших прихожан представители других национальностей?
— Да. Прежде они приходили к нашей вере, желая вступить в брак с последователями древлеправославия. Теперь же в лоно нашей церкви приходят некоторые молдавские, украинские семьи. Что ж, значит, есть у них чувство, понимание, что здесь – истина. Яркий тому пример – семья Константина Мога. Родом он из-под Кагула, работает реставратором книг в Национальном музее истории. Эту семью мы присоединили к нашей вере как людей нам духовно близких.
— А что влечет в Молдавию странников, живущих здесь, в гостиничных кельях, при духовном центре?
— Большинство из них – простые люди, старообрядцы из Румынии – липоване. Они приезжают, чтобы послушать здешнее церковное пение, купить свечи, крестики, литературу, календари, которые мы привозим из Москвы. Ехать за всем этим в российскую столицу им далеко. А еще липоване говорят, что хотят просто послушать тут русскую речь, которую почти утратили.
— Правда ли, что в Молдавии старообрядцы делают особенные свечи?
— Да, здесь их делают из чистого пчелиного воска, без искусственного парафина и других примесей. И это тоже один из ярких примеров бережного сохранения в республике наших древних традиций.
— А как Ваша епархия связана с румынской – административно, организационно?
— В этом смысле – никак. Но в духовном плане мы братья. Когда в 2005 году в Белой Кринице глава РПСЦ митрополит Корнилий встретился с румынским старообрядческим митрополитом Леонтием, я находился в составе московской делегации и видел, каким теплым было общение архипастырей.
— Но при этом, насколько я знаю, каждая епархия, скажем, самостоятельно проводит канонизацию своих святых.
— Как правило, это так. Но в 1996 году мы совместно канонизировали митрополита Белокриницкого Амвросия, жившего в XIX веке. Это был первый и пока единственный случай совместной канонизации. А в прошлом году в Белой Кринице, на совместном совещании архиереев, где также присутствовал митрополит Леонтий, обсуждался вопрос о созыве II Всемирного собора Белокриницкой иерархии. Первый прошел в 1996 году. Это также подтверждает, что больших внутренних духовных разногласий у нас нет.
— Я помню, что Вы были участником встречи митрополита Корнилия с митрополитом Кишиневским и всея Молдавии Владимиром в 2008 году. А после этого были у Вас с ним какие-то контакты?
— Контактов не было, но я готов направить ему поздравительные письма к Рождеству Христову и к Святой Пасхе.
— Владыко святый, можно ли сказать, что в Приднестровье старообрядцам живется полегче?
— Пожалуй, можно. К примеру, в Тирасполе городская власть капитально отремонтировала крышу старообрядческого храма. В Бендерах власти уже второй год дают разрешение на проведение старообрядцами крестного хода по улицам города. И в селе Бычок Григориопольского района крестный ход шествует по улицам вполне законно.
— Скажите, а кем Вы хотели стать в детстве?
— Проводником поезда. Мечта не сбылась, но по сути я всегда в пути. 4-5 раз в год как архипастырь бываю в Москве.
— Самолетом добираетесь до Первопрестольной?
— Поездом. Самолетов боюсь… Будучи настоятелем храма в Верее, очень часто должен был служить в московском храме на Рогожском кладбище. Так было заведено. Кроме того, нередко приходилось колесить по городам и селам Подмосковья, где не было старообрядческих священников. Помню, в село Васильевка из Вереи зимой на лыжах добирался – нужно было причастить, исповедовать тяжелобольного. А по Москве накануне 9 мая …на танке ехал. Из-за репетиции парада часть улиц перекрыли, и я опаздывал на службу. Так меня постовой милиционер на танк посадил, говорит: «Езжай, батюшка, с Богом!» И по мордовским лагерям «попутешествовал», и по тюрьмам: и там причащал, исповедовал, отпевал, наставлял…
— Теперь и по Молдавии колесите без устали. На сколько лет Вы себя ощущаете?
— Когда ноги не болят – на 50, не больше.
— Все отмечают Вашу невероятную работоспособность, обязательность…
— Знаете, я как-то увидел в одном храме объявление: «Отец Григорий – в отпуске». Глазам не поверил. Я-то за 44 года в отпуске ни разу не был. Но теперь, накануне своего столь солидного юбилея, могу сказать, что прожил счастливую жизнь. И теперь, будучи по-прежнему очень легким на подъем, все же больше люблю неспешные беседы с прихожанами в нашем духовном центре – и с пятилетними ребятами, и с восемнадцатилетними, и с их родителями… Это счастье – видеть, что твое слово, твой опыт нужны людям и в трудный час, и в светлый праздник.
— Владыко святый, примите наши сердечные поздравления с юбилеем. Здоровья Вам и успехов во всех Ваших начинаниях!
Беседовала Татьяна Борисова
Русское слово, № 43 (400), 16 ноября 2012 г.
Источник: Самарское староверие
Комментариев пока нет