Благоглупости Н. Михайловой: новая апология старых порицаний

Православная медиа-среда разнообразна и инклюзивна, кого в ней только нет, «се море велико и пространно, ту гади имже несть числа, животна малая с великими» (Пс.103). На каждый чих не наздравствуешься, но некоторые публикации невозможно оставить без внимания.

 

Океанолог в море великом

Сайт «Благодатный огонь» (главный редактор — С. Носенко) весьма своеобразно отметил 50-летие соборного «Деяния об отмене клятв на старые обряды и на придерживающихся их». Редакция разместила заметку Н. Михайловой «История отмены „клятв“. К 50-летию Поместного Собора 1971 года», небольшой редакционный комментарий по этой же теме, а заодно и старую статью того же автора «Забытая книга: Розыск о раскольнической брынской вере».

Говорить про заметку о скандальной книге даже как-то неловко. Ведь еще в 2004 году митрополит (ныне патриарх РПЦ) Кирилл согласился с тем, что публикация устаревших полемических текстов неуместна: «Братья-старообрядцы порой упрекают нас в неискренней декларативности… Почему, несмотря на упомянутое определение Священного Синода, по-прежнему переиздаются и предлагаются в приходских лавках книги и брошюры, в которых нетрудно встретить не только необъективный, но подчас и попросту оскорбительный взгляд на старообрядчество?». Как мы увидим ниже, голос священноначалия не указ для пасомых, которые сами себя определили в учителя веры.

Рассмотрим статью Н. Михайловой. Многим это имя памятно по тенденциозным статьям конца 1990-2000-х годов, которые трудно характеризовать как исторические труды, а больше как одностороннюю, весьма неглубокую публицистику, впрочем довольно широко разошедшуюся по некоторым немейнстримным православным СМИ и повлиявшую, в частности, на взгляды убитого в 2009 г. иерея РПЦ Даниила Сысоева.

Что известно об авторе? Ее персональный сайт «Домашний архив» сообщает следующее: «Наталия Михайловна Михайлова (1940 г.р.), образование — высшее, МГУ, геофак, кафедра океанологии. Научной степени не имеет. Профессии: географ, океанолог, геофизик, программист, геолог. С 1981 года — архивист и музейщик (Мураново, Новый Иерусалим)».

Итак, Михайлова — экскурсовод по Ново-Иерусалимскому музею, не богослов и не историк, а океанограф по образованию. Впрочем, в этом нет ничего особенного, ведь порой даже и математик может неординарно проявить себя в сфере исторических исследований, имелись бы только логика, честность и ясность мысли.

 

На чем/ком были «клятвы» XVII века?

В своей статье Михайлова демонстрирует неполную осведомленность о том важнейшем моменте, который вызвал максимально серьезные споры при всех попытках пересмотреть или отменить клятвы соборов 1656 года и 1666-1667 годов. Кто или что был объектом этих клятв?

Без консенсусного ответа на этот вопрос люди Церкви — ученые миряне, священники, архиереи — не смогли прийти к общему знаменателю ни в ходе работы Предсоборного совещания (1906), ни в заседаниях Поместного собора 1917-1918 гг.

Интересующиеся данным вопросом могут открыть соответствующие главы (СС.412-483) в книге к.ф.н. Александра Кравецкого, детально и глубоко исследовавшего все перипетии подготовки отмены «клятв» [1]. В отличие от океанолога и экскурсовода Н. Михайловой, это настоящий беспристрастный ученый и публикатор уникальных церковных документов (например, забытого проекта митр. Сергия (Страгородского) по воссозданию старообрядческой иерархии).

Так на ком/чем были клятвы «соборян» XVII в.? Слово А. Г. Кравецкому: «Одни полагали, что наложенные в XVII веке проклятия следует отменить, а другие считали более уместным делом не отмену клятв, а их разъяснение и доказательство того, что прокляты были не старые обряды, а те, кто ради следования старым обрядам выступал против церковных властей». Позиция единоверцев: «В XVII веке были прокляты сами древнерусские богослужебные чины, поэтому необходимы не разъяснения клятв, а полная их отмена» (Кравецкий, 2012. С.419-420). Судя по Деянию 1971 года, оба ответа, к сожалению для Русской Церкви, были верны, и в этом заключался печальный канонический парадокс существования единоверия в синодальное и даже отчасти в патриаршее время. В редакционной статье «БО» в качестве высокого авторитета по данному вопросу приводится обширная цитата из архим. Паисия (Величковского): «Клятва или анафема на противящихся Соборной Церкви, т.е. на крестящихся двумя перстами или в чем-нибудь ином противящихся и не покоряющихся, будучи соборно наложена восточными патриархами, имеет оставаться благодатию Христовой твердою, непоколебимою и неразрешимою до скончания века… Мы с противящимися святой Церкви и крестящимися двумя перстами не можем иметь никакого общения». Да, в реалиях того времени (XVIII в.) никаких двух интерпретаций тех «клятв» и не было, факт совершения крестного знамения двумя перстами уже был преступным и переводил христиан в разряд «противящихся и непокоряющихся», никакого промежуточного варианта не предусматривалось, а официально созданное в начале XIX в. единоверие было «зажато» множеством ограничений. Но Михайлова и редакция «БО» уверенно и категорично наводят тень на плетень: «Синод упразднил „клятвы 1667 г.“ в той редакции, на которой настаивали старообрядцы, то есть как „клятвы на старые обряды“. Но таких клятв ни один Собор не выносил (…) Ни один Собор обряды и книги анафематствовать не может. Анафема — это отлучение от Церкви, а потому анафематствовать можно только людей».

Это подмена понятий. Действительно, анафематствованы («под клятвой») оказались русские люди, как на Соборе 1656 года: «Аще кто не первыма трема великими персты десныя руки изобразует на лице своем образ Креста, да будет проклят, яко арменов подражатель», так и в «клятвах» Большого Московского собора 1667 года: «Аще ли же кто, не послушает повелеваемых от нас и не покорится святой восточной церкви и сему освященному собору, или начнет прекословити, и противлятися нам… аще ли будет от священнаго чина, извергаем, и обнажаем его всякаго священнодействия, и проклятию предаем. Аще же от мирскаго чина (будет), отлучаем, и чужда сотворяем, от Отца, и Сына, и Святаго Духа: и проклятию, и анафеме предаем, яко еретика, и непокорника» [2].

Но по сути прокляты, глумливо объявлены еретическими и ошибочными, были именно обряды: двуперстие, сугубая аллилуйя и т.д. Даже Стоглавый собор, включая святого митрополита Макария Московского, поставлен в один ряд с беззаконными сборищами и буквально оплеван, русские дурачки-де намудрили чего-то по глупости: «И той собор не в собор… нивочто вменяем, яко же и не бысть. Зане той Макарий митрополит и иже с ним, мудрствоваша невежеством своим безразсудно» [3]. Какая гнусная мерзость, какая чудовищная ошибка — поругание святорусской старины! Как это напоминает коммунистическое глумление над Церковью и Россией или нынешнюю леволиберальную «культуру отмены» (cancel culture)!

 

Кручу-верчу — обмануть хочу

Итак, Михайлова сознательно или нет, смешала два значения слова «клятва»: анафема, как отлучение от церкви, и проклятие, как осуждение, отвержение, унижение, попрание. Далее она дополнительно вносит путаницу в понятия о православной вере и членстве в Церкви: «Если „клятвы“ упразднены, то тем самым оправданы те, на которых они были положены. Таким образом, Синод в 1929 году признал членами Церкви и назвал „православно верующими христианами“ тех, кто не покаялся за три столетия и продолжал проклинать Церковь. Эти постановления свидетельствуют о том, что Церковь сознательно заговорила на языке самих старообрядцев, желая ублажить раскольников и привлечь в церковную ограду тех, кто к этому стремился».

«Ублажить раскольников»? Чушь какая-то, ведь в другом месте сама же Михайлова признает, что деяния Синода и Собора относились прежде всего к единоверцам, т.е. к тем старообрядцам, которые и так находились в общении с Синодом РПЦ: «Утвержденные Собором Постановления относятся к единоверцам и именно их надо подразумевать под православно верующими христианами».

И действительно, в полемике о «клятвах» весь фокус внимания был прежде всего на проблеме единоверцев, ведь, по Кравецкому, «признание равноценности единоверия и православия означало разрешение свободного перехода из православия в единоверие и обратно», а значит произошло «признание единоверия полноценной традицией внутри Русской Церкви» [4].

Как же могло это направление существовать наравне с новым обрядом при неотмененных проклятиях? К счастью, это недоразумение в прошлом.

Затем Михайлова сама подтверждает, что путается в понятиях: «Собор 1971 года не внес достаточной ясности: за кого должны считать тех, кто по-прежнему Церковь отвергает, — за раскольников или особую разновидность православных христиан, хулящих Церковь и объявляющих ее членов еретиками?». И еще, комментируя «Обращение Поместного Собора Русской Православной Церкви ко всем держащимся старых обрядов православно верующим христианам, не имеющим молитвенного общения с Московским Патриархатом» (1988), Михайлова заключает: «Из названия этого обращения можно понять так, что в недрах Русской Православной Церкви существуют две категории православно верующих христиан: одни имеют молитвенное общение с Московским Патриархатом, а другие — не имеют, но тоже члены Церкви». Эту ахинею даже комментировать нет смысла, sapienti sat.

 

Стали ли порицания «яко не бывшими»?

Уже полвека прошло, как отменены «клятвы», а редакция «БО» все качает головой: «Надо честно признать, что Постановления Поместного Собора 1971 года, подготовленные и представленные известным экуменистом митрополитом Ленинградским Никодимом (Ротовым), внесли некоторую неясность и входят в противоречие с утверждениями ряда Св. Отцов…» «Некоторую неясность» и «смутность представлений» подмечает и Михайлова, только, понятное дело, не у себя, а у «благосклонных»: «У многих благосклонное отношение к старообрядчеству объясняется незнанием истории вопроса, нежеланием вдуматься в суть дела. Представления о расколе чрезвычайно смутные, их можно прояснить с помощью изучения фактов, поэтому в первую очередь тема раскола требует разъяснения. И разъяснения, не противоречащего учению Православной Церкви». Так изучайте источники, проясняйте факты, уточняйте для себя вероучение, а не занимайтесь пропагандой устаревших представлений.

Учение Церкви сформулировано не раз и навсегда в XVIII веке украинскими схоластами! Современные архиереи — не меньший учительный авторитет для верующих РПЦ, тем более когда речь идет о соборных (!) решениях. И вовсе Церковь не «пошла на компромисс» в этом вопросе, а прямо отвергла все порицательные выступления своих иерархов прошлых веков, включая и «клятвы». Это работа над ошибками, признание их и попытка исправить. Редакция «Благогона» в качестве мишени для критики называет «церковный либерализм (экуменизм, обновленчество, модернизм, европравославие)».

Во-первых, староверие — это явно не модернизм и не обновленчество, а скорее ультраконсервативный традиционализм. И во-вторых, чем, как не «церковным либерализмом» (проявлением свободомыслия вплоть до противления священноначалию и базовым источникам вероучения) являются нападки на старообрядчество, прямо запрещенные соборно и не одобряемые иерархией? Попробовали бы они в столь любимые ими синодальные времена с цензурой, консисториями и обер-прокурором так же «свободно обсуждать» и ставить под сомнения постановления церковных властей, живо угодили бы в «раскольники» и «злокозненные смутьяны».

Вновь процитируем патриарха Кирилла (выступление 2004 года): «Соборы принимают определения считать клятвы на старообрядцев и порицательные выражения о старых русских церковных обрядах „яко не бывшими“, а на местах уровень информированности духовенства об этом настолько низок, что „яко не бывшими“ становятся сами эти определения». Здесь, конечно, не «духовенство на местах», но уровень зашоренности, безапелляционности и упрямства этих товарищей просто удручает.

Патриарх Кирилл и митр. Никодим (Ротов) по мнению Михайловой и «БО» недостаточно православны? Может, вообще весь ХХ век исключить из церковной истории, и соборы его, и синоды? Но вот XIX век: «В 1886 году Синод издал „Изъяснение о содержащихся в полемических против раскола сочинениях прежнего времени порицаниях на именуемые старые обряды“, в котором резкие высказывания о дониконовских обрядах были названы частным мнением их авторов, а не позицией Церкви» [5]. Это относится к рассуждениям и молдавского старца Паисия, и ростовского митрополита Димитрия, и ко многим другим полемическим сочинениям: все они являются лишь частными богословскими мнениями, а не позицией Церкви.

Итак, уже в конце XIX века началась коррекция курса, пусть не на 180 градусов, но достаточно радикальная, чтобы не понравиться иным «консерваторам», ревнителям не чистоты веры, а своих частных взглядов. Пожалуй, даже решение благочестивого православного Императора, русского Царя-мученика Николая II, который мечтал об исцелении раскола и желал полной реабилитации старой русской традиции. В Указе 1905 г. Государь повелел не использовать в отношении старообрядцев слова «раскольники», а Михайлова ставит это ни во что, употребляя в маленькой заметке термин «раскольники» целых 15 раз. Вкусовщина, да и только!

Этим людям нравится жонглировать цитатами из авторов XVIII-XIX вв., в том числе канонизированных РПЦ, но при этом они забывают, что жизнь Церкви не в букве отдельных книг, а в духовном действии, в исторической динамике. Немудрено запутаться в цитатах и мнениях, если нет иерархичности сознания, верности срединному «царскому пути» и внимания к соборному голосу Церкви, а лишь дуют «ветры главы своея». Выковыривать устаревшие, объявленные неактуальными и списанные в архив «антираскольнические» цитатки, как изюм из булки, и объявлять это истинным учением Русской Церкви, от которого якобы отступили «экуменисты» и «модернисты», при этом игнорировать противоположные точки зрения, а именно голос собственной церковной иерархии — это подлог и обман.

Если так мыслить, живя «без царя в голове» и без корней глубже пары-тройки столетий, то из сомнительных по авторитетности, а то и просто опровергнутых высказываний прошлых веков легко можно склеить альтернативную «православную веру», и не одну! а это как раз путь отщепенцев и раздорников, которые своими благоглупостями только вредят и церкви, и народу русскому. Бог да вразумит их и всех нас спасет и помилует.

P. S. В 2011 году печатную версию «Благогона» лишили грифа «Одобрено» Синодального информотдела РПЦ. Одна из причин — по результатам экспертизы, публикации журнала «с очевидностью противоречат официальной позиции Русской Православной Церкви по вопросу диалога со старообрядцами».

---

Литература: 

[1] Кравецкий А. Г. Церковная миссия в эпоху перемен (между проповедью и диалогом). / Научный редактор прот. Н. Балашов. М., 2012. 708 с.
[2] Скрижаль. Акты соборов 1654, 1655, 1656 годов. — СПб, 2013. С.316; Московские соборы 1660, 1666, 1667 годов. Собрание документов эпохи. СПб., 2014. Т. 2 СС. 151-152.
[3] Московские соборы, 2014. Т. 2, С. 152.
[4] Кравецкий А. Г. Церковная миссия в эпоху перемен (между проповедью и диалогом). / Научный редактор прот. Н. Балашов. М., 2012. С.418-419.
[5] Кравецкий А. Г. Церковная миссия в эпоху перемен (между проповедью и диалогом). / Научный редактор прот. Н. Балашов. М., 2012. С. 416.

---

Автор: Василий Клинцов